Покорение

— Девочки, на сегодня всё, идите на ужин и скажите, что я скоро подойду. — Хорошо, милорд. Эвен кидает одежду в прачечной, но решает пока не надевать халат, желая побыть на ужине в достойном обличии, и просто накидывает чистое. Вся прислуга уже в столовой, стол изысканно накрыт, и Исак оказался прав — пять блюд и роскошный десерт соблазняли своими формами и сочными цветами, аппетитными ароматами и просто невероятным вкусом. Трудно сдержаться и не начать есть до прихода хозяина! Но благо дверь торжественно распахивается, и на виду у всех появляется долгожданный лорд. — М… — Эвен довольно втягивает ударивший в нос смешанный запах разнообразной еды и закрывает глаза, потирая ладони друг о друга и загадочно улыбаясь. — Вам, должно быть, интересно, где я был, — по пути к своему месту начинает разговор лорд, медленно шагая и держа руки за спиной. — Но… — бесшумно отодвигает стул, держа за высокую бархатную спинку. — Это секрет, — усмехается, прикрывая глаза веками, вызывая ещё большее внимание других. Садится и подвигает стул ближе к столу, берёт накрахмаленную салфетку, кладя себе на колени, тянется к приборам, однако… — Хм, кто выбирал вино для ужина? — поднимает взгляд на наблюдающую за ним публику и начинает «обход», прищуриваясь. — Мы с Авророй, милорд, — подаёт голос одна из горничных, Ева, и Найшейм останавливается на ней своим прожигающим взглядом. Девушка упорно держится, ни на секунду не смыкая глаз, и лорд, не решая её долго мучить, убирает взгляд. — Хорошо, — как-то слишком просто и коротко бросает Найшейм и наконец берёт в руки столовые приборы. — Но чтобы это вино больше никогда не появлялось на столе, — блеснув резким взглядом, чересчур сурово произнёс лорд, отчего, кажется, даже посуда задрожала. Проходит несколько долгих молчаливых минут, после чего Исак наконец просыпается от наблюдения. Лорд даже не посмотрел на него за всё это время — ни когда вошёл в помещение, ни когда сел рядом, да так, что Исаку хватило бы одного невесомого движения, и он коснулся бы его колена своим под широким столом, накрытым длинной скатертью, за которой никто бы не увидел этого неловкого и обжигающего жеста. Нет, Исак не сделал этого, а лишь представил, что было бы — обратил бы лорд тогда на него внимание или для него это слишком просто? Слишком просто вот так взять и начать проявлять внимание к тому, кто заслуживает его не больше, чем все эти горничные и Мэрилин, которая, к слову, не явилась на ужин. — Уберите эти угрюмые гримасы со своих лиц, тошно смотреть, — недовольно выражается лорд, оглядывая прислугу, но не переходя границы правой руки, потому в зону его видимости не попадает послушный дворецкий, который, в отличие от других, сейчас совершенно спокоен. Внешне. Горничные как-то даже раскрепощаются после этой фразы, будто вместо ночи наступило утро или солнечный день, но это лишь лорд попросил их улыбнуться. Атмосфера становится уютнее, и девушки уже начинают забывать о странном появлении лорда, только вот Исак совсем не изменился в лице — он задумчив и невероятно растерян сейчас. Его мысли спутаны, как длинные волосы, которые уже долго не расчёсывали, и трудно вот так взять и привести их в порядок по щелчку пальцев, а ведь так хотелось бы… Тяжела человеческая доля, ведь о чём не подумаешь — всё случается. И это не какая-то там сказка, все мысли материальны. Кажется, Исак только что осознал это. Его рука, некрепко держащая нож, являлась сейчас объектом его наблюдения, а также и наблюдения лорда. Исак терпеливо рассматривал кусочек свинины, из которого сочилась ароматная жидкость, краешком ножа он доставал из середины куска немного сыра и размазывал его по всей поверхности, наблюдая за тем, как тот плавился под жаром аппетитного мяса. Он жуть как голоден, но пристальное наблюдение лорда за его рукой, а точнее пальцами, мешает ему собраться и наконец сделать первый укус. — Почему ты не ешь, мой дворецкий? Слышится слева, и Исак даже как-то не сразу узнаёт голос лорда. Обычно он кажется ему таким низким, грубым и холодным, а вот сейчас… Юноша будто услышал голос Эвена, который просил его передать ножницы, чтобы разрезать лист бумаги по сгибу для своей бумажной птицы. Исак много думает о том дне в последнее время, и он заметил, что книга со стола Эвена (и вообще из библиотеки) куда-то пропала. У него нет ни одной догадки, куда лорд мог деть её, и зачем она вообще ему была нужна. Вальтерсен как-то смутно помнит сам праздник, потому что мысли о нём лишь напоминают ему о родителях, из-за чего он не может сконцентрироваться на воспоминаниях о последующих событиях, будто их и вовсе не было, или кто-то по неосторожности стёр их из его памяти. — Исак? Снова, кто его зовёт? Почему голос такой знакомый? Перед глазами всё расплывается, а в бокал кто-то наливает красную жидкость. — Ладно, раз вы просите… Только это в последний раз! Все мои запасы скоро закончатся, если каждый ужин вы будете выпивать по бутылке! Кто-то весело смеётся, заражая окружающих, и Исак слышит какой-то грохот, но всё так приглушённо… — Исак? Исак, тебе налить вина? — Что? — дворецкий поднимает глаза на вопрос лорда, встречаясь с его слегка озадаченными очами, и чуть наклоняет голову вбок, начиная всецело воспринимать звуки реального мира и вообще всё происходящее. — Вина? — лорд держит в руках бутылку, ожидая скорее отрицательного ответа, чем положительного. Даже поднимает брови, когда Исак отвечает короткое «да». Вот же эта красная жидкость. Но… это же был сон, нет? Ах, кажется, Исаку снилось всё это пару недель назад. Вот как плохо влияет на него бессонница. — У меня дежавю, милорд, — наблюдая за изысканной тёмно-красной струйкой и слушая тонкий звук льющегося вина, говорит дворецкий. Его пальцы тянутся к бокалу, обвивая хрупкую ножку, но так крепко, что, если бы он приложил чуть больше усилий, она бы раскололась пополам. Лорду интересен такой дворецкий, потому его взгляд ни на секунду не смещается в сторону, будто прибитый к Исаку гвоздями. — У меня тоже, Исак. Значит ли это, что они видели один и тот же сон в одно и то же время? Это пугает, но Исак почему-то не удивлён, потому что Эвен был в его сне и наверняка видел его тоже. — Спасибо за ту бутылку вина, которую Вы подарили мне вчера вечером, — улыбается дворецкий и смотрит в ответ, продолжая наблюдать за событиями, повторяющими сюжет его сна. — О, не благодари, ты заслужил её. Это был мой подарок тебе за хорошее поведение, тебя так хвалили за бал, и знаешь… Ты стал объектом внимания многих девушек, и теперь полграфства хочет с тобой познакомиться, лорд Флорис, — акцентирует на последних двух словах, еле заметно поднимая подбородок вверх. До края ещё пара миллиметров, а струйка всё уменьшается, утончается, лорд намеренно тянет момент и так же, как Исак, желает завершения сна, который воплотился в реальность. В глазах обоих горит пламя восхищения от того, что всё наяву. Разве такое вообще возможно? — Ой, — шепчет дворецкий, когда вино переливается через край бокала, и свинина на его блюде начинает впитывать в себя алую жидкость. Хм, поросёнка в вине Исак ещё не пробовал. — Прости, я сейчас всё вытру, — растерянно бросает лорд, отставляя полупустую бутылку на стол. Берёт с колен совсем-совсем белую салфетку, принимаясь вытирать то, что попало на стол и на скатерть, но лезть в тарелку к дворецкому не собирается. Исак наблюдает за плавными круговыми движениями руки Эвена по тёмному деревянному столу, накрытому уже не белоснежной скатертью, и следит за тем, как красная жидкость пропитывает салфетку, поглощая эту ангельскую невинность в виде белого цвета. Почти так же, как и темнота этого замка когда-то поглотила и лорда, и дворецкого, и всех горничных с Мэрилин… Во сне не было этого момента, значит, концовка тоже будет другая? Когда лорд заканчивает протирать стол под пристальным взглядом дворецкого, его рука возвращается на колено, а салфетка, уже насквозь пропитанная вином и тёмно-тёмно красная, безмятежно лежит около его блюда. Возможно ли вывести эту грязь и вернуть этому клочку ткани прежний вид? Исак сомневается в том, что хоть какие-то попытки будут не тщетными. Очень сложно избавиться от того, что пропиталось насквозь. Эвен не может избавиться от Лорда, сидящего внутри его грудной клетки. Исак не может избавиться от Дворецкого, который только начинает поглощать его своими многочисленными пастями, кажущимися нескончаемыми пропастями с тёмными стенами, и когда он проваливается глубже и глубже, начала уже не видно. Словно он заблудился в лесу, а где-то на другом конце чащи, на маленькой и неширокой опушке его ждёт юноша, который так же потерялся или был брошен, только намного раньше… У Исака есть возможность найти его и помочь, но как скоро это случится — неизвестно. Может, он и вовсе не успеет, не опередит тьму, которая постепенно надвигается на того одинокого юношу. Он босой, его одежды разодраны, в некоторых местах по его же инициативе, а глаза совсем уже давно потемнели и потеряли свой истинный оттенок. Тьма наполовину наполнила его. Но тонущего же можно спасти… когда знаешь, что рядом с тобой вообще есть тонущий. Исак смотрит на вино и ему плохо. К горлу подступает комок, означающий приближающуюся волну неприятного содержания, а сознание, которое пару минут назад во время спокойного диалога не подавало никаких признаков работоспособности, вдруг включилось, и юноша выскочил из-за стола, бросив что-то вроде «простите», которое оборвалось приглушённым кашлем в скрученный кулак.

***

Стены в уборной такие холодные. Прямо как ладони лорда, когда тот не в настроении. Исак думает, сможет ли лорд потушить ими огонь в камине? Сможет ли как-то заморозить его сердце, чтобы то больше не билось, когда тот рядом? Спина постепенно остывает под холодом камня, на который упирается позвоночник. Как только дворецкий чувствует что-то подступающее, то тут же нависает над раковиной. В желудке было не так уж и много, поэтому чувствуется только сам рвотный рефлекс, потому таз под раковиной практически пуст. Утерев рот рукавом своей рубашки, Исак касается своего лба ладонью — влажный. Сколько он тут уже просидел? Наверняка о нём и вовсе позабыли. Хотелось на это надеяться, потому что того, что его пойдут искать, он точно не желал. Концовка во сне была совсем другой — Исак выпил вино. Но если бы не обстоятельство, которое настигло его ночью, сон бы повторился точь-в-точь. Нет, здесь есть что-то такое, что он упустил. А именно действия лорда, ведь они сейчас в совершенно разных углах замка. Это и хорошо, Исак не желает, чтобы лорд видел его таким. Таким слабым. — Ха, — отдаётся эхом короткий смешок, который после переходит в громкий всхлип, и Исак закидывает голову до соприкосновения со стеной, продолжая вздымать грудную клетку под действием частых вздохов, будто готов заплакать прямо сейчас. Но скорее они были чем-то истерическим или нервическим, потому что влаги в глазах не было. Все слёзы ушли ещё ночью, может даже без ведома самого дворецкого. — Как я мог в него влюбиться! — кричит в преддверии следующего короткого вздоха, слушая собственное эхо, падающее прямо с потолка и накрывая уши своим тяжёлым весом. День ещё не закончен. Вишенка ещё свежа и прекрасна. Исак ещё не пробовал вишнёвое вино, а может стоит? Говорят, вишни обычно кислые.