Записки лучшего друга

Стадия 3: Смирение Состояние: не определено С того вечера прошло больше полугода. С того самого, когда мы с Бренни лежали на кровати макушка к макушке и курили травку. С тех пор ничего не изменилось — я всё ещё его люблю. — Можно выложить в мой секретный профиль, — Бренни одобрил только что сделанное селфи с голым торсом и заинтересовал меня словом «секретный». И торсом. — Секретный? — уточнил я, улыбнувшись, и он улыбнулся в ответ. Да, я всё ещё люблю его, даже ещё сильнее. Но уже без боли. — Ну, типа того, — смутился мальчик и надел футболку.- Я завёл его для Уикса в своё время, потом забросил, а теперь у меня нет никаких отношений, и я так выражаю, ну как бы… Я всё понял с первых же слов, и мне стало не хватать воздуха от одной мысли о том, какие там могут картинки… — Ага…- только и смог выдавить я, стараясь не думать о контенте профиля. Мне этого и в снах хватает, а сейчас нужно держать себя в руках. — Это, наверное, нарциссично, — Бренни пожал плечами, — но мне очень нравится. У меня набралось подписчиков прилично, и теперь я прямо моделью себя ощущаю! — Ого, а если кто-то из знакомых найдёт? — я захихикал. — Сам не понял, как так вышло, что так много народу набежало, — он покачал головой.- Теперь стараюсь лицо вообще не захватывать, даже губы, хотя это самая эротичная его часть! Бренни махает руками и смеётся, а я любуюсь. Он прав, его губы прекрасны. Как и он сам. Я обожаю его губы. Как и его. — Теперь там как бы просто эстетика: спина, скулы, все дела, — пояснил он.- Постов очень много, но уж если кто долистает до самого начала, то так тому и быть… Я лично напрягся, пытаясь представить, что же там «в начале»… — Из наших меня ещё Джош читает, — поведал Бренни, — и это не очень нравится Тайлеру. Мы оба засмеялись, и я опять почувствовал это. Счастье. Счастье просто быть рядом с ним. Не вместе, но рядом. — Можешь заценить, кстати, — предложил Би и прислал мне ссылку.- У тебя чувство прекрасного и эстетики очень развитое, может, посоветуешь что. Может, и посоветую. Конечно, если я зайду на этот профиль, то явно не в качестве критика-эстета. Я даже не пытаюсь себе врать, но и корить себя больше ни за что не собираюсь. Любовь — это прекрасно. Я люблю своего лучшего друга и ничего не хочу взамен. Я просто живу с этим. Я буду смотреть на эти фотографии и думать, насколько сильно я люблю его, а ещё кое-что с рейтингом повыше. Возможно, однажды я скажу ему обо всем, но пока ещё не готов. И это нормально. Все в порядке, если никому не больно. — Да ладно, у тебя вкус даже лучше, — похвалил его я. В ту ночь я понял много вещей. Увидев его с другим, напившись, обкурившись, едва не подравшись, я осознал, что мне не станет лучше от саморазрушения. Свобода — это прекрасно, но потому, что никто не может отобрать у меня право быть счастливым. Просто так. Да, я люблю своего лучшего друга, да, у меня нет шансов, да, я ему как брат, а ещё я неидеально склоняю французские глаголы, немецкие прилагательные, часто рву струны на гитаре и пою весьма посредственно. Но у меня всё равно прекрасный голос. Необязательно быть идеальным, чтобы быть счастливым. Прожив с болью столько лет, понимаю, что я не «несу свой крест», не выполняю какую-то там благородную миссию, за которую мне потом где-то там зачтётся. Никто не погладит меня по голове за мои страдания, и никто не пожалеет, если я буду и дальше держать всё в себе, а ещё никто не поставит мне высшую оценку за то, что я кровью и болью достигаю совершенства. Зачем страдать, если можно лажать и быть при этом счастливым? — Фак…- пролепетал я, завороженно уставившись в экран телефона. Да, выразить критическое экспертное мнение у меня вряд ли получится! Почему? Почему он такой? Хочется швырнуть телефон в стену и лезть на стену, истошно крича. Это явно не человек — как минимум ангел небесный! Для меня до сих пор остаётся загадкой, как в человеке доброта и простота может так гармонично сочетаться с такой сексуальностью. Он одновременно и милый, и очень притягательный, и во мне просто нет больше ресурсов, чтобы адекватно это воспринимать. Слишком прекрасный, чтобы быть правдой. Почему в Инстаграме нельзя сохранять фото? Например, вот это, где он в кожаной портупее на голый торс, или это, где его тело соединено с фрагментами античной статуи? Я схожу с ума. Но мне больше не больно. — Сладенький…- с улыбкой прошептал я, погладив экран пальцами. Вдруг дверь открылась, и я аж подскочил на кровати, покраснев и рывком спрятав телефон под подушку. — Ри, — из-за косяка показалась голова нашей соседки, Янин, — привет! — З-здорова, — я почесал затылок, изо всех сил делая вид, что я адекватный и с телефоном переговоров не веду. — У меня огромная просьба, — девушка сделала ударение на слове «огромная». — Какая? — я встал с кровати и подошёл к ней. — Вот, — она указала на слинг с голубоглазым карапузом.- Мне срочно надо в универ, а Алекса оставить не с кем! Выручишь? — Конечно, — я расплылся в улыбке, помахав киндеру ручкой, и тот помахал мне в ответ. — Спасибо, Ри, ты лучший! — она попыталась обнять меня, но Алекс запротестовал.- Идём, я всё тебе объясню… — Что за шум, а драки нету? — поинтересовался Бренни, вернувшийся в комнату.- Ой, а кто это тут у нас такой? — Привет, Би, — Янин улыбнулась ему.- Может, ты тоже за Алексом присмотришь? Вдвоём веселее! — Разумеется, — Бренни согласился, корча мелкому рожицы. Я умираю сладкой смертью, наблюдая за этой прелестью и представляя, как бы мы назвали собственных детей. А что — я имею право мечтать! хХх — Так, подгузники, пелёнки, игрушки, — перечисляет девушка, надевая пальто.- Вроде, всё учла. Если что, звоните. Всё, я побежала! Спасибо ещё раз, с меня шоколадка! — Не за что, удачи! — сказал мой мальчик.- Ну, что нам теперь делать с тобой, товарищ? Алекс уставился на Бренни глазищами размером с блюдца и засунул палец в рот. — Ну, думаю, можно…- начал я, но меня перебила Янин, влетевшая, как ураган. — Мальчики, я вспомнила, что забыла! — она округлила глаза, и я понял, что это у них семейное.- Детское питание! С яблочком такое, там ещё розовый мишка такой, у нас тут в супермаркете есть оно! — Всё купим, не переживай, — успокоил её Бренни, придерживая слинг, и я едва не слёг от разрыва сердца. — Спасибо, вы лучшие! — поблагодарила она, сунула мне деньги и полетела грызть гранит науки. — Значит, пойдём в магазин, — решил Бренни.- Хочешь в магазин, Лекси? Мелкий заулыбался, и Бренни нажал на его носик. Я сейчас откинусь. По пути в супермаркет мы дурачились и смешили Алекса всеми мыслимыми и немыслимыми способами. — Вот, это — дерево, — сообщил Бренни в рамках своей образовательной программы.- А это — собачка! Собачка склонила голову набок, а Алекс захлопал в ладошки. Я любуюсь Бренни, нежно улыбаясь. А это, Лекси, любовь всей моей жизни! — А это — птичка, — я подключился к игре.- Птички летают. — Какое смелое и остроумное заявление, браво! — Бренни начал аплодировать, и Алекс засмеялся, махая кулачками. — А это — магазин! — я указал на Таргет.- Скажи «магазин»! — А-а-и! — пролепетал Лекси, и Бренни умилительно захихикал. — Тебе идёт роль папы, — сообщил я ему. — Тебе тоже, — Бренни улыбнулся, и у меня опять бабочки в животе проснулись. Я хочу от него детей! Мы думали, что покупка детского питания с яблочком займёт у нас пять минут, после чего мы довольные пойдём в парк, но не тут-то было! Два взрослых мужика и один поменьше застряли у стойки с разноцветными баночками и никак не могут найти розового мишку. — Ну, Лекси, помоги нам! — Бренни взывает к эксперту.- Из какой баночки ты обычно кушаешь? Эксперт указал пальчиком на тележки, которые счёл более интересным зрелищем, чем однообразные полки. — Ну вот, смотри, эта вроде похожа, — неуверенно произнёс Бренни, взяв одну из баночек. — Да не, — я наклонил голову, чтобы лучше рассмотреть.- Мне кажется, это собачка, а не мишка… — А, ну да, — так же обескураженно произнёс Бренни.- О, вот, тут, вроде мишка! А, блин, это с грушей… — Вам может помочь? — мы услышали добродушный голос и, обернувшись, увидели милую женщину средних лет.- Что ищете? — Да, питание детское, — рассеяно пробормотал Бренни, но быстро сориентировался, — для вот этого молодого человека! Алекс поприветствовал новую знакомую беззубой улыбкой и указал на неё пальчиком. — Привет, малыш! — она умилилась и заулыбалась.- А сколько это ему? — Девять месяцев, — ответил я.- Совсем взрослый уже! — Да, богатырь! — согласилась она, засмеявшись, и Алекс ответил ей тем же. — Ну и какой твой любимый деликатес? — поинтересовалась она. — Никак не можем найти, — пожаловался Бренни.- С яблочком и розовым мишкой. — А, вот оно, — сказала наша спасительница со знанием дела и достала заветную баночку.- Они их на заднюю полку вчера составили, перепутали всё. — Спасибо большое, — поблагодарил её Бренни и лучезарно улыбнулся.- А вы в этом эксперт, да? — О, да! — с улыбкой ответила она. Бренни уже успел влюбить её в себя, как он обычно делает со всеми на протяжении первых пары минут знакомства.- У меня своих трое, мы с женой собаку на этом всём съели! — С женой? — мечтательно и с восхищением спросил Бренни, а у меня закололо в кончиках пальцев. О, это непередаваемое чувство, когда случайно встречаешь «своих»! — Да, уже двадцать лет вместе, — с нежностью и гордостью произнесла она.- Я Джетт, кстати! — Очень приятно, — с улыбкой сказал Бренни.- Брендон. — Райан, — представился я.- А это Алекс. — О, да, у вас прелестный сыночек! — воскликнула Джетт, и меня словно чем-то тяжёлым по голове ударили.- И вы вообще пара очень милая! О, нет, только не опять! Если бы только мне платили каждый раз, когда нас принимают за пару! — Спасибо, — ответил Бренни с самой неловкой улыбкой на свете. — Недавно замужем, да? — так же доброжелательно продолжила Джетт, которая по-настоящему прониклась — она ведь тоже нашла «своих», правда, немного преувеличила. Я был бы самым счастливым на свете, если бы это всё было правдой, но, увы… — Два годика, — я вклинился в разговор, вызвав у Бренни приглушённый смешок. — О, всё лучшее впереди! — заверила она.- Лиззи, потерпи, сейчас пойдём! Девочка лет пяти с косичками вцепилась в штанину Джетт и спряталась за ней, смутившись. — Питание по средам лучше брать — дешевле, — посоветовала женщина, не желая с нами расставаться.- И вот, обращайтесь, если что! Джетт вручила мне свою визитку, улыбнулась напоследок и помахала нам. — Спасибо, — пробормотал я, завороженно глядя ей вслед. — Ого, — Бренни нарушил продолжительную паузу.- Теперь у меня новая цель в жизни — стать похожим на неё. — Это да, — согласился я, смущённо отведя взгляд.- Двадцать лет… В груди опять потяжелело. Я тоже мечтаю жить, как Джетт, но только с Бренни, только с ним одним. — Ну что, пошли, — Бренни разрядил обстановку, — муженёк. — Конечно, милый, — я взял его под ручку, и мы оба засмеялись. Делаю всё, как надо. Всё по инструкции. Ну, по инструкции для тех, кто любит лучшего друга. Есть целый свод правил для несчастных вроде меня. — Что ж, Алекс, у меня для тебя хорошие новости, — обратился Бренни к мелкому, когда мы вышли из магазина, — теперь у тебя два папы! Ха-ха-ха, как весело! Смейся и подыгрывай, расслабься и получай удовольствие. — Ага, придётся с Янин судиться! — задорно воскликнул я. Ха-ха-ха-ха, два папы, ха-ха-ха-ха-ха, замужняя гей пара! Да, это всё про нас, ха-ха-ха-ха-ха! — Дорогой, что будешь сегодня на ужин? — Бренни вошёл в образ, как и всегда в таких случаях. Ему правда весело, я понимаю. Я бы и сам искренне посмеялся, если бы мог. — М-м, даже не знаю, — я выгляжу таким же весёлым, несмотря на болезненный комок в горле.- Давай вместе что-нибудь сварганим? Ха-ха-ха, нам снова весело — мы ведь лучшие друзья, нам всегда весело вместе! Всё так, как и должно быть. хХх — Так, вроде заснул, — прошептал Бренни, на цыпочках подойдя к кроватке Алекса. Я машинально улыбнулся и сделал ещё один глоток остывшего кофе, который на вкус такой же, как то, что я сейчас чувствую. Любимый напиток, который я пью неправильно, и он слишком холодный, и всё это так неприятно и непонятно, хотя должно согревать и делать меня счастливым. Бренни сел за стол, опёрся головой о стену, опустил взгляд и задумался, обхватив чашку обеими руками. Он такой прекрасный, я не перестаю восхищаться! Он прекрасен на фотографиях из своего тайного аккаунта и так же прекрасен сейчас. Если бы я умел рисовать, я бы запечатлел его, используя самые нежные тона. Я бы изобразил слабый румянец на его щеках, тень от ресничек, полосу света на скуле, трещинки на губах… — О чём задумался? — поинтересовался Бренни, широко улыбнувшись. Да, и эта шикарная улыбка — её бы я тоже долго выводил на бумаге. — О Джетт, — я пожал плечами, пытаясь говорить как можно тише, что ещё больше усугубляет ситуацию. Моей фантазии ведь обязательно подкинуть картинки того, как мы лежим в обнимку и шепчем разное друг другу на ушко… — О, я тоже, — он мечтательно поднял глаза. Ты прекрасен всегда, Бренни, и даже самый талантливый художник не сможет этого передать. Ты прекрасен сейчас с чашкой кофе в руках, в магазине с карапузом в слинге, с гитарой перед большой компанией, пьяный в туалете, в Инстаграме, в жизни, спящим, бодрым, тихим, громким, разбитым, весёлым… — Они с её женой, наверное, так любят друг друга…- задумчиво произнёс он.- Целых двадцать лет, трое детей, а она всё ещё так сияет… Я так люблю тебя, Бренни, безумно люблю, и я больше всего на свете хотел бы это выразить, но… — У тебя тоже так будет, — с непринуждённой улыбкой заверил я его, втайне надеясь, что спустя несколько реплик и неловких намёков он прямо скажет, что хочет этого только со мной. — Ещё бы! — согласился Бренни, хихикнув. В моей голове существует множество алгоритмов наших разговоров, которые в итоге сводятся к признанию, но ни один из них ещё не срабатывал и вряд ли когда-нибудь сработает. — А ты тоже этого хочешь? — спросил мой ангел, отпив кофе.- Ну, в будущем. Мелкого вот такого… Он кивнул на кроватку, и мы оба заулыбались. — Не знаю, может быть, — да, да, да, если с тобой, с тобой я готов к любому количеству детей, собачек, кошечек, лошадок, да хоть африканских тараканов! — Ну, если с правильным человеком, то да. С тобой. Я имею в виду тебя, милый. Я люблю тебя. — А есть кто-то на примете уже? — поинтересовался Бренни, опустив и подняв чашку несколько раз. Я всё ещё не научился адекватно себя вести в таких ситуациях. Я не хочу ему врать, потому что он мой лучший друг и самый близкий человек, но и правду сказать не могу по тем же причинам. Приходится выкручиваться, прятать глаза и надеяться, что как-то пронесёт… — Да вроде нет пока, — пробормотал я, обведя пальцем ручку чашки. Я действительно актёр, у которого ещё нет Оскара! — А у тебя? — М, — Бренни посмотрел в сторону, чтобы убедиться, что с Лекси всё в порядке.- Тоже нет ещё, вот, жду. Понимающе улыбаюсь, будто сломанные рёбра у меня внутри не протыкают мягкие ткани. — Ладно, у нас всё ещё впереди! — заверил меня Бренни.- Кстати, можно завтра пойти на вписку к Саре, там кучу народу будет… Да-да, ха-ха, ты как всегда прав, полностью согласен, конечно, пойдём! Нет. Всё. Сбой в системе. Это такой бред! Я так больше не могу. — Би…- я не в силах сказать что-то ещё, поэтому просто качаю головой. Сердце бешено стучит, слёзы уже подступили. Назад пути нет. Сейчас или никогда. — В смысле, да, пойдём, конечно, дело не в этом, — руки трясутся, ложка выпадает из них и со звоном ударяется об чашку, я кривлюсь и проверяю, не проснулся ли Алекс. Лучше бы проснулся. — А в чём? — забеспокоился Бренни, отобрав у меня ложку с чашкой и успокаивающе погладив по руке.- Что такое? Что такое? Ну же, Райан, скажи ему, что такое! Сколько раз ты начинал и переводил в шутку, выкручивался, переиначивал, переводил тему? Сколько раз ты пытался сделать это на Рождество, на Новый год, в его День рождения, в свой День рождения? Давай прямо сейчас, безо всякого предлога. Сейчас, прямо при спящем ребёнке вашей соседки. — Ну, я тебе соврал только что, — пробормотал я, обхватив запястье одной руки ладонью другой. Надо же, разговариваю с самым близким человеком, с которым всегда комфортно, который никогда не осудит, а ощущение такое, что сдаю экзамен у самого строго преподавателя, который пристрелит, если не сдашь… — В чём? — недоумевает Бренни. Пока всё хорошо, пока он просто удивляется, пока ничего ещё не разрушено. — В том, ну, насчёт Джетт, — я снова оттягиваю этот момент, но на сей раз я не намерен отступать. — М, в чём именно? — Бренни нахмурился. По его взгляду сразу видно, что он за меня переживает! — В том, — я потёр ладони и впился в них ногтями, — что есть у меня кое-кто на примете уже очень давно… Фак, это так тупо, он же мой лучший друг, как же тупо, жесть, надо было хотя бы сформулировать по-другому! — Кто? — его голос изменился. Судя по всему, он уже начинает осознавать. Сейчас или никогда, Райан, сейчас или никогда… — Ты, — всего две буквы, но как же тяжело было это произнести! Я зажмурился, будто сейчас должен прогреметь взрыв. Ну всё, теперь можно умирать! Спасибо всем огромное, я всех очень люблю, отлично повеселились, прощайте! — В смысле? — Бренни захихикал, подумав, что это какая-то заумная шутка или штука вроде «если никого себе не найдём до тридцати, выйдем друг за друга». — В прямом, — у меня внезапно открылось второе дыхание.- Правда, Би, это не шутка и не что-то там в этом роде, я серьёзно, я просто… Теперь точно нет пути назад. — Не мог это сказать раньше, — слёзы текут, но мне всё равно, — прости. Я…я тебя с пятого класса люблю… Я закрыл глаза, давая слезам течь. Алекс, видимо, прирождённый эмпат, потому что проснулся, чтобы поплакать вместе со мной. Никто из нас не подходит к нему, и он просто, бедненький, надрывается у себя в кроватке. Да уж, не лучший момент я выбрал, но он ведь вечно неподходящий! Лучше так, чем никак. — То есть как, в смысле? — пробормотал Бренни, округлив глаза. Сам не знаю, любимый, сам не знаю… — Прости, — всё, что я могу сейчас сказать.- Всё, что сегодня было в магазине…я бы правда, очень хотел, чтобы это было правдой. Ты муж моей мечты, серьёзно. Да, вот так просто. Никакой драмы и битья посуды. Я не бьюсь в истерике и не выхожу в окно. Всё тихо, спокойно — только ребёнок плачет. — С тобой я бы завёл детей, и не только, и вообще всю жизнь прожил бы, — признался я и решился посмотреть ему прямо в глаза, чтобы он увидел всё у меня во взгляде.- Я люблю тебя, Бренни, и не только как друга… Мой мальчик неотрывно смотрит на меня, тоже прямо в глаза, и по его щеке стекает первая слеза. Безумно хочется её вытереть, но вряд ли ему хочется, чтобы я к нему прикасался. Лучшим решением сейчас будет успокоить бедного Алекса. Всё равно всё наперекосяк, какая теперь разница? — Лекси, зайка, — успокаиваю я его, хотя сам плачу, и слёзы капают прямо на его одеялко.- Ну, чего ты? Бренни неподвижно сидит и молчит. Я потянулся к Алексу, чтобы взять его на ручки и убаюкать, но почувствовал прикосновение к плечу. Бренни всё ещё молчит и смотрит. Он тоже весь в слезах. Я открыл рот и вцепился в деревянную опору, общаясь с ним взглядом. Моя любовь, моя родная душа. С ним можно разговаривать без слов и сказать куда больше. Я чувствую его губы на своих и перестаю дышать. Взрыв. Он целует меня нежно, осторожно, прикоснувшись пальцами к моим щекам и вытирая слёзы, и я отвечаю ему. Я наконец-то глажу его по щекам, как в своих снах, но ощущается это в миллион раз приятнее. Алекс всё ещё надрывается, и мне жутко стыдно, как и моему ангелу, я уверен, но я не в силах оторваться. Я всё готов отдать за то, чтобы как можно чаще вот так чувствовать его дыхание на своих губах и коже. Я люблю тебя, Бренни, как же я тебя люблю, если бы ты только знал… Надеюсь, теперь мне удастся тебе показать. Алексу пришлось очень рано повзрослеть. Бренни углубил поцелуй и обнял меня за плечи, и сейчас я ощущаю, что он так близко, он такой мой, и мне так тепло, и хочется согреть его… — Мальчики, я вернулась! — послушался весёлый голос Янин за дверью, и мы нехотя отлипли друг от друга. Хорошо хоть дверь закрыта! — Лекси, рыбка моя, что такое? — Привет, всё в порядке, он просто только что проснулся, — затараторил я, открыв дверь, и Янин явно опешила, увидев меня. Ещё бы! Лицо красное, губы опухшие, подводка размазана по щекам, и в довершении образа — широченная довольная улыбка. Самое интересное, что у кроватки стоит ещё один абсолютно такой же субъект. Мне плевать, если кто-то сегодня выиграл миллиард в лотерею или получил письмо из Хогвартса — отныне и навсегда я самый счастливый во всей этой грёбанной Вселенной! — Оу, ага, — рассеянно пробормотала она, переводя взгляд с меня на Бренни и обратно.- Всё в порядке? — Да, супер, питание мы купили, подгузник поменяли, он часик поспал, — на одном дыхании пролепетал я, забросив рюкзак на плечо и принявшись скорее шнуровать кеды хоть как-нибудь. Бренни вообще сначала надел левый Ванс на правую ногу, захихикал, переобулся, но потом несколько раз пытался завязать шнурки на бантик. — Спасибо, ребят, вы лучшие! — она улыбнулась, пытаясь игнорировать только что произошедшее. Но мы это игнорировать точно не собираемся! — Пока! — хором попрощались мы. — Ага, до скорого, она неловко помахала. — Зови, если что, — предложил Бренни, взял меня за руку и потащил в сторону нашей комнаты. Нас не хватило на то, чтобы нормально дойти до неё по прямой. Оставалось всего пару метров, но терпения нам не хватило, и Бренни обхватил мою талию ногами и повис на мне, как коала, а я прижал его к себе. Вообще, довольно сложно двигаться по чёткой траектории, целуясь по-французски с любовью всей своей жизни. Когда мы худо-бедно доковыляли до комнаты, а Бренни, герой нашего времени, даже сумел выудить ключ из кармана, он всё равно не выдержал и опёрся о стену, притянув меня к себе ножками. Да, нет в нашей паре ответственных и организованных! Да, в нашей паре. Дальше всё, как в тумане. Я ничего не вижу и не слышу — я чувствую. После первого рваного вздоха мы оба поняли, что можно двинуться дальше. Мне не страшно, совсем не страшно, я теперь ничего не боюсь. Так должно быть, это правильно, и мы оба это знаем. Меня ужасно раздражает, что между нами так много слоёв одежды и такое огромное расстояние! Одежды становится всё меньше, между нами больше нет стены, раздражение отступает, и меня накрывает любовью. Я хочу утонуть в ней с ним вместе и никогда не возвращаться на поверхность. Я таю от каждого его прикосновения и задыхаюсь, не в состоянии им надышаться. Он стонет от удовольствия, обнимая меня всё крепче, и я вхожу в азарт — пусть он стонет ещё громче, пусть это будет лучшей ночью в его жизни! Пока что лучшей… Я медленно покрываю поцелуями его шею, плечи, грудь, глажу его по талии и ножкам, и он выгибается, сжимая простынь ладонями. Держись, милый, это только начало! Добираюсь до милого животика и дразню его, вынуждая стонать всё громче. Громче, ещё громче, пусть ему будет так хорошо, что он разбудит всех соседей! Любовь очень громкая, она не терпит тишины. Жаль, что мы так долго молчали… — Ах, малыш…- бормочет мой любимый мальчик, вплетая пальчики мне в волосы.- М-м, Ри! Глажу его бёдра, целую коленки, когда он кладёт ножки мне на плечи, прикасаюсь губами к внутренней стороне бедра, оставляя свои следы. Бренни хочет, чтобы все видели, что он мой. Я не считаю его своим, разве что своим любимым, но багровые отметины теперь покрывают всю его шею полностью, спускаются вниз от ключиц до животика и украшают бёдра. Я нежный, очень нежный, судя по стонам и всхлипам моего мальчика, убийственно нежный. Я не пропускаю ни миллиметра его кожи, прикасаюсь губами к талии, запястьям, венкам на руках, поднимаюсь к плечам и возвращаюсь к шее… — Котёночек, всё в порядке? — интересуюсь я, не прекращая ласкать его. Он кивает, удивлённо глядя на меня, и целует в ответ, нежно поглаживая меня по щекам, шее и плечам. Нежно улыбаюсь и целую его в шею, пробираясь к затылку. Это его особая точка, я знаю. Бренни дрожит, тяжело дыша, и переворачивается, опираясь на локти. Он тянется ко мне, и я обнимаю его со спины, спускаясь поцелуями вдоль спинки до ямочек на пояснице. Мой мальчик, так выгибается, так стонет, что хочется ещё и ещё… — А-а-ах, малыш, да-а-а! — воскликнул Бренни, вцепившись в изголовье кровати. Бедная, бедная кровать, вряд ли она уцелеет! Мой сладкий мальчик сейчас точно от неё кусок отломает! — Ри-и-и! Бренни обессиленно рухнул, счастливо улыбаясь, и я лёг с ним рядом, обняв его и поцеловав в лобик. Это далеко не конец, мы оба это знаем — всё только начинается. — Я люблю тебя, малыш, — с любовью в глазах прошептал Бренни, гладя меня по щекам, и я глупо захихикал, поправив его челочку. — Я люблю тебя, солнышко, сильно-сильно, — прошептал я ему в губы и едва не взорвался от счастья и переизбытка чувств.- Мальчик мой… Теперь можно не держать в себе, не скрывать, не сдерживаться. Я говорю, что ощущаю и думаю, и это делает его счастливым. И нет, это не «слишком хорошо», потому что мой любимый этого заслуживает. Бренни подался вперёд, и мы стали ласкать губы друг друга, обнимаясь. Вскоре мы снова возбудились, и мой мальчик обхватил мои бёдра ногами. Ко мне вернулся страх, и я напрягся, с тревогой глянув на него. Что, если я сделаю ему больно? Я боюсь этого больше всего на свете! Нет, ему никогда больше не будет больно, никогда больше… — Заюш, — обратился ко мне Бренни, погладив по волосам, — всё в порядке? — Да, — заверил его я, улыбнувшись.- Я просто…боюсь сделать тебе больно. Ты точно готов, маленький? Бренни нежно улыбнулся и закивал. Я вздохнул, поцеловал его в носик и потянулся за рюкзаком. Руки дрожат так, будто это мой первый раз. С одной стороны, жаль, что он не первый, потому что Бренни — моя настоящая любовь, но с другой, у меня богатый опыт, и есть надежда, что он не ощутит дискомфорт. — Малыш, — прошептал я, отложив смазку.- Пожалуйста, не терпи, если больно! Сразу говори, хорошо? — Хорошо, — с улыбкой произнёс мой мальчик, приняв удобную позу. Моё сокровище, он такая прелесть, такое чудо, я его больше жизни люблю! — Я так люблю тебя, котик, — озвучил я свои мысли, и Бренни невесомо прикоснулся своими губами к моим, отвечая без слов.- Ты готов, малыш? Он снова кивнул, и я начал осторожно растягивать его. Вопреки его спокойствию и тихим стонам, тревога нарастает. Вдруг он снова будет терпеть боль, как раньше? Мой бедненький, он ведь совсем недавно пережил насилие! Что, если он боится сказать? Вдруг это стоны боли?! — Зайка, — я услышал его голос и тут же успокоился. Он гладит меня по голове, играя с волосами, и водит пальчиками по спине.- Всё хорошо… Всё хорошо. — А-а-а, да, сладкий! — воскликнул Бренни, закусив губу и выгнувшись в спине. Я улыбнулся, склонил голову набок, прильнул к его шее и продолжил двигаться под тем же углом.- Да, малыш! Я положил ладони ему на бёдра, и он прижал меня к себе, обняв за шею и запустив пальчики в волосы. Он готов, он хочет этого, ему хорошо. Пусть ему всегда будет так хорошо, пожалуйста, пусть ему всегда будет хорошо… — М, милый! — стонет Бренни, и я стону с ним в унисон, гладя его по голове. Это так прекрасно, пусть это длится вечно! — Я так…ах, давно хотел почувствовать тебя… Я тоже, мой любимый, я тоже! Я очень хочу это сказать, но получаются только громкие стоны. Бренни целует меня в лоб, в висок, гладит по волосам, а я осторожно двигаюсь вперёд, не прекращая его целовать. Мы оба стонем, и я застываю. Мне не важен секс, не важна похоть — мне важна наша связь, наша близость. Вот она, настоящая близость. Мы одно целое, ничто нас не разделяет, и мы подаёмся навстречу друг другу, чтобы соприкоснуться губами. Бренни нежно проводит рукой по моему плечу, руке, запястью, прикасается своей ладонью к моей, и мы переплетаем пальцы. Он тоже не может вынести это расстояние между нами. Не должно быть никакого расстояния… — Ах, да, милый, я…- шепчет Бренни между стонами, — так сильно люблю тебя! — И я люблю тебя, мальчик мой, — я сумел прошептать ему в губы цельную фразу, — родной мой… Мы одно целое, всегда были и всегда будем. Мы переплели пальцы на обеих руках и замерли в поцелуе, прокричав имена друг друга. Я уже пару раз слышал, как кто-то за стеной стучит по батареям, но это только раззадоривает — пусть все слышат, мы друг друга любим, пусть знают, что мы теперь вместе! Хочу, чтобы на нас жаловались каждый день, странно смотрели и клеили объявления с просьбами быть тише... - Ребят, а вот и я! - Янин осторожно открыла дверь.- Вы как тут? - Всё супер,- шёпотом заверил её Бренни, грея руки о чашку.- Даже мишку нашли! - Вот же молодцы! - похвалила нас Янин.- Спасибо огромное! - Ой, ты что, нам в радость, да, Ри? - Бренни обратился ко мне.- Ри? Я всё это время сидел в трансе. - А, ага,- я закивал.- Обращайся! Мы засобирались, передвигаясь как можно тише, и вскоре вышли в коридор. - Так это, идём к Саре на вписку? - переспросил Бренни. - Конечно! - я развёл руками. Я думал, что больше так не могу, а оказалось, могу. Вот так всё могло бы быть, но всё есть, как есть. И это нормально.