«События, которые мы притягиваем в нашу жизнь, какими бы неприятными для нас они ни были, необходимы для того, чтобы мы научились тому, чему должны научиться.»
И толчок случился. Однажды утром пришло письмо из полиции, которое гласило о том, что дело раскрыто и близится к завершению. Ненависть — вот, что может заставить человека встрепенуться и мигом выскочить из дома. Она не замечала людей, бросающих на неё косые взгляды, Алис просто знала, что сейчас ей надо встретиться с человеком, если его можно таковым считать, забравшего её воздух, её кислород. Но, то, что она услышала, повергло её в огромный шок.
«Мисс Гринграсс, с чего Вы взяли, что в смерти Вашей мамы кто-то задействован? Среди её вещей мы нашли письмо, в котором она ясно даёт понять, что данные действия — лишь её личный выбор. Это самоубийство, милая» — последнее, что запомнила Алис перед тем, как выскочить из злосчастного здания. Они врут, все врут. Тереза не могла так поступить с дочерью. Просто не могла. И Алис была уверенна в этом.
Целый месяц девушка пыталась добиться справедливости — она часами доказывала себе и окружающим то, что мать не имела проблем на работе, что не была подвержена суициду. Но люди вокруг почему-то отказывались ей верить, ведь у следствия было одно неопровержимое доказательство — признание самой Терезы. Спорить с этим было глупо, поэтому вскоре дело закрыли, а жители Сент-Луиса успокоились, ведь самоубийца — это не так страшно, как жуткий маньяк. Успокоились все, кроме неё. Кроме Алис.
Сколько же ей потребовалось сил, чтобы вернуться в место, которое начало отсчёт до её новой жизни. Медленно всё приходило на круги своя. Кровь оттерлась от ковра, а мозг от мыслей о былом счастье. В этой же суматохе и прошло её восемнадцатилетние.
Сказать честно, если бы Кейт и Луна не прислали поздравительных открыток, то Алис вряд ли бы вспомнила об этом дне. Но важность этого события была огромна, ибо ей больше не требовались попечители или опекуны; нет надобности переживать за место своего обитания, ведь теперь она — полноправный гражданин.
А Тереза будто готовилась к этому событию. На её счетах были деньги, вполне неплохие деньги для того, чтобы прожить спокойно несколько лет. Звучит ободряюще, не так ли? Но вот с пекарней Гринграссов пришлось расстаться, ибо Алис не могла обеспечить должного для руководителя контроля. О чём идёт речь? Несколько месяцев назад этот человек ходил в школу, рассуждая о надобности каких-то там технологий.
Её некогда вкусный ужин сменился различными серебряными блистерами с таблетками, которые хоть как-то поддерживали в ней жизнь. Кто же знал, что и они имеют побочные действия. Но об этом не сейчас.
Казалось, что всё вернулось на круги своя, лишь в городе не было большого скопления людей, которые несколько месяцев назад грели души и хранили улыбки в сердце. Чтобы совсем не сойти с ума, Алис устроилась бариста в один из ближайших местных ресторанчиков. Там всегда было людно, даже душно от человеческих тел, что создавало иллюзию нужности; это помогало на время забыть личную драму, оставить одиночество за дверьми этого заведения. А что ещё нужно человеку для счастья? Наверное, ничего. Ведь ты его уже потерял, счастье-то своё.
Ник — был сменщиком девушки. Человек, которому она подарила первую улыбку за столь длинный промежуток времени. Он был другом, настоящим другом, как Кейт и Луна, однако подруги давно погрузились в студенческую жизнь. Нет, Алис не была обижена на них, она понимала, что такая реакция — это естественно, понимала, что никто не обязан жить, находиться с ней рядом каждую секунду.
Но одно утро всё изменило.
Девушка проснулась раньше обычного, ведь сегодня местный осенний праздник. Из года в год люди стараются праздновать это событие, ведь, как казалось, оно очень сближало горожан. На площади вновь будут выступления школьников, приезжие музыканты и тёплый кофе. Именно последнее было целью Алис и Ника. Эти ребята решили разузнать секретные ингредиенты этого чудо-напитка, ведь спрос на него с каждым годом увеличивался.
Сегодня она выглядела по-особенному уютно: чёрные джинсы и светлую водолазку украшал массивный бесформенный кардиган, такой теплый и мягкий. Волосы, как всегда, небрежно пушились, создавая образ домовёнка. Алис вообще имела довольную «шкодную» внешность: зеленые глаза, пушистые волосы, детская улыбка — ну, чем не ангел? Сейчас, правда, всё несколько изменилось: взгляд потускнел, а улыбка всё более походила на наигранную, но все понимали почему так происходит. Не каждый взрослый выдержит столь тяжёлую утрату, а тут подросток…
12.30. Городская площадь.
Ник давно был на месте. Это парень всегда отличался особой педантичностью и пунктуальностью. Сказать честно, это иногда выбешивало окружающих, но он лишь отнекивался, сводя разговор на «нет». Он переминался с ноги на ногу, то и дело согревая руки, дыша на них тёплым воздухом. Вокруг царила гармония: семьи с детьми, милые парочки, даже Миссис Уэмберсон вывела своих котов насладиться торжеством. Красота.
Через мгновение появилась она. Девушка, вдохнувшая в их кафе новую жизнь. Даже его самого она смогла убедить поверить в то, что кофе спасёт мир! Они обнялись и проследовали в эпицентр праздника, не только же им работать.
— Алис, как ты считаешь, семья Кептов расскажет нам о своих семейных рецептах, — послышалось из уст юноши. Он знал ответ, но почему-то решил спросить. Ему казалось, что больше им не о чем разговорить, кроме как о работе. Точнее, Ник боялся ранить и без того «побитого лебедя» своими удушающими вопросами, поэтому старался держаться на расстоянии.
— Держу пари, что мы даже не узнаем, что за сливки они используют, — произнесла та, смешивая речь с теплым смехом. Это прогресс — она смеется.
Кого они только не увидели этим днём: танцующих собак, певцов, танцовщиц с булавами и белых голубей, взлетающих высоко-высоко, куда-то за облака, где нет ни проблем, ни горестей. Это было окончание представления, дальше люди могли погулять и пофотографироваться с различными сезонными баннерами, что и предложил сделать Ник. Но, кажется, Алис не была настроена на продолжение дня, ибо вся эта птичья меланхолия вернула её в мир мыслей. А может время действия таблеток закончилось.
— Ник, прости, я, пожалуй, пойду, мне нехорошо, — сказала та. — И нет, не надо меня провожать. Спасибо за день. Извини, — быстро сказала на и направилась в противоположную от него сторону. Парень что-то говорил ей в след, но что, увы, Алис не услышала. Или не хотела слышать.
***
Алис, так устала, будто прошла сто тысяч шагов за этот день, всё-таки не стоит геройствовать, наверное, и брать на свой ослабленный организм слишком много. Первое, что девушка сделала — это плюхнулась на кровать, прямо так, в одежде. Хотелось остановить всё это, сделать паузы, передохнуть. Она просто не успевала разобраться в себе, как на старое место приходило что-то новое. Почему-то именно в эту минуту она решила сходить в комнату мамы, в комнату, где до сих пор пахнет ванилином и корицей. Этот запах сбивал с ног, заставляя обжигающие слезы литься ручьем.
Но это было не больно, так было легче. Девушка даже старалась улыбаться, улыбаться сквозь залитую горем душу. Она упала на ковёр прямо перед тумбой Терезы. А там будто всё замерло: помятая визитная карточка какого-то поставщика какао-порошка, бутылёк с духами, которые уже никогда не закончатся. Алис улыбалась, даже смеялась порой, находя какие-то привычные, напоминающие о матери вещи. Она будто нашла то место, где время остановилось. И это бесконечно приятно. Но то, что она найдет в следующие минуты, определённо изменит её жизнь.
Это будет письмо, в котором говорилось об одном человеке. Об отце Алис.
