***
Не буду врать, что это предательство далось Алис легко. Нет. Совсем нет. Она металась по дому, ища все новые и новые недостатки и оплошности в себе, ведь именно она — предмет этой лжи. Где-то в глубине души девушка понимала, что Винчестеры просто испугались ответственности, которую, как они думали, хочет наложить на их плечи Алис. Но это же чушь! Младшая Гринграсс — вполне адекватный, понимающий человек и бросаться на шею никому не собиралась. Но ее, увы, не поняли. Алис сама не заметила, как закрылась в себе пуще прежнего. Она отключила телефон, перестала появляться на работе, даже Нику не осмелилась открывать дверь. Девушка просто не могла позволить себе этого, не могла разрешить продолжать обычную рутину до того, как разберется с поиском убийцы Терезы. В тот день она дала себе обещание, что несмотря ни на что, найдет его. С помощью Винчестеров или без нее.***
Ночной сон давно покинул ее, давая все больше времени на угрызения совести. Ей казалось, что она действительно много узнала о деталях убийства и вот-вот найдет преступника, но на самом деле девушка не сдвинулась с места. Почему-то ее разум был уверен, что кузен матери — тот самый человек, которого она ищет.***
Затертое до дыр письмо, восковые свечи и безумный взгляд — вот спутники Алис в последнее время. Во всей этой беготне она порой забывала о приемах пищи, что уж говорить про здоровый сон. А из зеркала на нее смотрел исхудавший ребенок с лицом холодного мертвеца. И ее это не пугало, ведь девушка на пути к тому, о чём так просила ее мать. Жаль что Алис так и не смогла добраться до смысла, заложенного Терезой в текст. А ведь она просила быть крайне осторожной и бросить поиски убийцы. Жаль, Алис, жаль. Такими темпами регресса прошел месяц. Затем другой. Как в один день не случилось что-то до безумия странное.***
Алис давно заперла шторами вход солнечного света в дом, поэтому ничего не мешало ей продолжать вырисовывать картины того дня. Вырисовывать в прямом смысле этого слова. Ее окружали большие листки бумаги, на которых застыли моменты какого-то фильма ужасов. Каждый лист был залит красной акварелью, символизирующей кровь дорогого ей человека. Алис была подобна художнику-фанатику, который никак не мог оторваться от холста. На ее лице красовалась пугающая улыбка, а зрачки расширились, будто девушка — наркоман с неплохим стажем. Гринграсс давно не плакала, то ли от смирения, то ли от чего-то другого… Ну вот, закончена очередная картина, наполненная многострадальным ужасом, но Алис почему-то радовалась как ребенок. Комнату залил смех. Смех, которого так давно не видели эти стены. Теперь она точно знает, что случилось с ее матерью. Бегло собрав десятки полотен, Алис начала выстраивать их в хронологическом порядке: вот мать пришла домой, вот убийца, а вот кровь, кровь, море крови. Девушка была уверена, что до решения проблемы остается совсем немного, пол шага, но… Увы, на белом листе так и не появилось лицо того человека с ножом. Алис это злило. Она чувствовала, что ситуация уходит у нею из-под контроля, и все ее действия становятся бесполезны. Девушка кинулась к письму, пытаясь вновь найти в нем подсказки, но, кажется, ничего нового там не было. В порыве ярости она разорвала его. Разорвала на мелкие кусочки, пытаясь скрыться от себя. Алис уже и сама не понимала, чего хочет, к чему стремится. Он так устала. Так устала: от себя, от собственной глупости, от всего. Девушка медленно съехала по стене на пол, запустив ладони в свои волосы. Хотелось кричать и просить о помощи. Знаете такое чувство, когда не понимаешь куда бежать, куда деть собственное тело, хочется рвать на себе кожу, оставляя все заботы позади? Она была истощена, как физически, так и морально. Просто таяла на глазах.***
Громкий звук, и не пойми откуда взявшийся сквозняк вновь вернул ее в реальность, от которой Алис так старательно пыталась убежать. Чей-то голос, который звал ее, всё приближался. «Наверное, утро» — проскочило что-то разумное в голове девушки, которая так не хотела открывать глаза. Казалось, она проспала вечность, нет, две вечности. Еще секунда, и громкий, пронзающий голос добрался до комнаты, где спала Алис. Каким-то необычайным способом девушка поднялась с пола и сейчас будто парила в невесомости. — Поставь меня на место и уходи, — щурясь от солнечных лучей, произнесла та. Как и предполагалось, это был Ник. Но не тот, которого знала Алис, другой: на его лице явно читались непонимание и паника. Он бегло осматривал комнату, то и дело бросая взгляд на Алис. Это действительно было ужасно. — Что… Что произошло? Что ты с собой сделала?! — посыпалась огромная порция вопросов в сторону Алис, но та ничего не хотела говорить. В какую–то минуту парень подумал о влиянии наркотиков. Нет, ну правда, от чего еще можно такое творить? — Ты обдолбанная, что ли? — тормоша ее за плечи, произнес тот. — Ты совсем дура?! В этот момент Алис будто окатили ледяной водой. — Ты зачем сюда приперся? — оттолкнула его девушка. — Все со мной нормально, отстань, — резко поднимаясь, начала Алис. Она впопыхах оголила исхудавшие руки, демонстрируя отсутствие ран от уколов. Ник беспокоился. И понятно почему. Гринграсс сама бы переживала, случись с ее другом что-то подобное. Одиночество поглотило ее полностью, не оставив мельчайшего прохода людям, которые, как ни странно, все еще дорожили ее присутствием. Она смотрела на него не отводя взгляда, девушка так хотела больше не быть одной. Не выдержав напора, она просто рухнула в его объятия, залившись градом соленых слез. А Ник просто молчал, время от времени поглаживая ее белые запутанные волосы. Ей просто надо выговориться, а ему выслушать. Вроде так просто, но, боже, как же сложно. — Ник, я запуталась… — прошептала Алис сквозь слезы. — Он так и не позвонил. А я ведь думала, что она страдает из-за неудачи в поисках матери. Нет. Ведь Сэм всё-таки не позвонил.