Коллекционер

Твое теплое дыхание путается в моих волосах, и я прикрываю глаза, подстраиваясь под ритм танца и растворяясь в твоих объятиях. Ты держишь крепко: одной рукой за талию, а другой сжимая мою ладонь, переплетая наши пальцы и изредка целуя мое запястье. Приятная ненавязчивая музыка, наполненная голосом виолончели и переливами фортепиано звучит несколько ирреально в этой бетонной коробке, и я стараюсь не думать о том, как это выглядит со стороны — я и ты, танцующие посреди комнаты под блестящим взглядом куколки Кэрол, которая составила нам компанию на сегодняшний вечер. Она не говорит ни слова, просто наблюдает за нами расширенными от ужаса глазами и кривит губы, в уголках которых сохранились кровавые разводы. Ты вырезал ей язык, быстро и аккуратно, а потом, когда кровотечение остановилось, умыл ее холодной водой и привел сюда, за стол, сервированный праздничным ужином. Вот только повода для праздника я не вижу. — Руки. Такие холодные, — ты шепчешь и прижимаешь мои пальцы к своим губам. Не перестаешь двигаться, увлекая меня в убаюкивающий ритм, и я открываю глаза, наблюдая за тем, как трепещут твои ресницы, скрывающие от меня кровавый ад. Я знаю, что ты сделал сегодня — убил многих, чтобы привести одну, выбранную тобой. И она действительно красивая, Алан, похожая на настоящую куклу: большие голубые глаза, правильные черты, пухлые губы. Ее светлые, холодного пепельного оттенка волосы, уложены в крупные локоны, но мне кажется, ты перестарался с фиксатором, потому что они выглядят искусственными. Она одета в воздушное белое платье, со вставками из кружева и вплетенным в ворот жемчугом, и напоминает мне сошедшую со страниц книги принцессу, утащенную в подземелье злым колдуном. Мне не жаль ее. Нисколько. Потому что рядом с тобой во мне не осталось ничего человеческого и потому что мне не везет намного больше: последний год я провела в этом месте, тогда как она жила полной жизнью. Смех, друзья, университет, быть может, поцелуи любимого, любящие взгляды родителей, сны, лишенные тревог, и тысячи других мелочей, составляющих свободную жизнь. Не мою. — Ты замерзла? — это звучит заботливо, даже слишком, и ты обнимаешь меня крепче, прижимая к себе до предела и касаясь губами скулы. — Нет. — И все же, стоило подобрать тебе более теплую одежду, — ты имеешь в виду мой наряд: атласное платье на бретельках, скользящее по фигуре второй кожей, и туфли-босоножки с переплетением ремешков. Элегантно и со вкусом, впрочем, ты никогда не был его лишен, поэтому и сам выглядишь идеально: белая рубашка, темно-синяя жилетка и брюки в тон. Ты не надел галстук, но это не портит образ, лишь добавляет в него капельку небрежности, которая тебе идет. — Тебе не интересна причина этого ужина? — ты проводишь кончиками пальцев от плеча до запястья, посылая волну мурашек по телу, и целуешь в уголок губ, улыбаясь этой своей странной дружелюбной улыбкой, на самом деле скрывающей оскал монстра. Знаешь, когда губы растягиваются в улыбку, а глаза остаются холодными, с пронизывающим ветром в глубине зрачка, то сложно поверить, что она искренна. — Интересна. Вру, я пропитана ложью до дна, понимаешь? Потому что с тобой нельзя иначе. — Сегодня у нас маленький юбилей, Кейти. В этот день я впервые тебя увидел. Осень, проливной дождь и цветочный запах. Большой черный зонт, скрывающий твое лицо, и роза, уничтоженная твоей рукой. Не может быть. Время не настолько стремительно, чтобы мимо меня проносились сезоны. — Я не имею в виду нашу встречу в магазине. На самом деле это произошло намного раньше, — ты шепчешь, я ощущаю движение твоих губ на своем виске, и глубоко дышу, так отчетливо больно переживая моменты прошлого. Как так получилось, что из миллионов лиц ты выбрал именно меня? Меня, неприметную тихую студентку, вся жизнь которой состояла из учебы и работы. Никаких вечеринок, шумных клубов и концертов. Минимум публичных мест и еще меньше знакомств. Я закрывалась от людей, но как видишь, напрасно. — Впервые я увидел тебя на улице, ты шла по тротуару, опустив голову и прижав к груди книги. Я ехал на машине и, если бы не твоя закрытая поза, я бы никогда не обратил на тебя внимания. Как видишь, твоя красота стала не основной причиной моего выбора. А затем ты перешла дорогу, только мельком взглянув на мою машину, остановившуюся перед пешеходным переходом, — ты перестаешь танцевать и заставляешь меня посмотреть в твое лицо: безэмоциональное, словно мертвое. Твой взгляд пристальный и одновременно отсутствующий, ты нежно убираешь волосы за мое ухо, пропускаешь их между пальцев и касаешься ключицы, лаская ее большим пальцем. Ты смотришь не на меня, а на девушку, вставшую на твоем пути когда-то. — Ни одна из последующих встреч не была случайна, потому что уже тогда я понял, что скрывается за этой ангельской внешностью. Хочешь узнать, что? — ты задаешь вопрос прямо в мои губы, и я мотаю головой, желая избежать навязанной близости. — Ты до сих пор не поняла? — твои брови взмывают вверх от наигранного изумления, и мое сердце набирает обороты от страха, потому что я знаю, как быстро меняется твое настроение: от спокойствия до ярости пара вдохов. — Разве ты не видишь? Не видишь, сколько в нас общего, моя маленькая Кейти? Пойдем, — и действительно, ты скидываешь маску спокойствия, и твое лицо становится строгим и напряженным. Ты берешь меня за руку и тянешь за собой, к сжавшейся от страха девушке, руки которой прикованы к подлокотникам высокого стула. Она распахивает глаза шире, и крупные слезы пересекают бледные скулы, оставляя на них мокрые дорожки. Мычит, пытаясь освободиться от стяжек и встать на ноги. Но стул слишком тяжелый и ее ноги связаны в лодыжках. Т-ш-ш, куколка Кэрол, тебе не будет больно, ведь он умеет убивать быстро. Ты встаешь за ее спиной и убираешь распущенные волосы на одно плечо. Длинная изящная шея с завитушками-волосами под основанием черепа, парочка родинок и выступающие позвонки. Ты оставляешь на них поцелуй, одаривая лаской каждый, и, пока я концентрируюсь на пламени стоящих на столе свечей, достаешь из кармана нож. Господи, только не это, Алан! Кэрол вертит головой, пытаясь увидеть твои действия, а я прикусываю губу, морщась словно от боли — ты убьешь. Снова. — Смотри, Кейт, у основания черепа есть небольшая впадина. Потрогай, — ты показываешь взглядом на шею Кэрол, и я, замешкавшись на секунду, протягиваю к ней руку. — Правильно, она здесь. Если ты сделаешь все правильно, то ее смерть будет более чем мгновенна, а твоя рука — милосердна. Ты повредишь продолговатый мозг, что приведет к остановке сердца и дыхания. — Алан... — Попробуй, — ты говоришь это, будто просишь меня попробовать покурить, а не убить человека. — Давай, Кейт, ты не сможешь создать шедевр, если не подготовишь необходимые для этого материалы, — Кэрол начинает дергаться еще сильнее и волосы, убранные тобой, возвращаются на место, отчего ты зло сжимаешь челюсти и, склонившись над ее ухом, шепчешь: — У тебя есть шанс, куколка Кэрол, умереть быстро и безболезненно, но если ты хочешь пройти все круги ада, мы выберем другой метод, — даже я от этого шепота сжимаюсь, и Кэрол, глубоко дыша, затихает, позволяя тебе вновь оголить шею. Я вижу, как ее белоснежное платье покрывается темными каплями слез, и мне становится душно от понимания того, что мне предстоит сделать. Огни свечей расплываются перед глазами, когда ты вкладываешь рукоять ножа в мою руку и, встав за моей спиной обхватываешь оба моих запястья. — Я покажу тебе, научу, главное, держи нож крепко. Вот так, — ты сжимаешь мой кулак пальцами и направляешь руку с ножом на шею Кэрол. Металлический привкус наполняет рот и я не замечаю собственной боли, когда раз за разом прокусываю губы. — Это один из способов, при котором не повреждаются крупные сосуды, как ты знаешь, они нужны нам целыми. — Алан, пожалуйста. — Т-ш-ш, не отвлекайся. И не медли. Давай же, Кейт, — ты давишь своей близостью, своим ароматом, ты крепко сжимаешь мою руку и не даешь выбора. Ты делаешь это сам, правда? Сам вонзаешь нож, неглубоко, быстро, без заминок. Сам смотришь на то, как голова Кэрол безвольно падает на грудь, а по белоснежной шее стекает тонкая струйка крови. Сам чувствуешь что-то похожее на... облегчение? Ведь теперь ей не будет страшно. — Умница, — ты целуешь меня в висок и выпускаешь из капкана объятий, позволяя отойти в сторону и опереться о стол. Я чувствую совершенное опустошение и равнодушно наблюдаю за тем, как ты разрезаешь стяжки окровавленным ножом, как встаешь на одно колено и наклоняешься к ее ногам, чтобы освободить и их. Я вижу только твой затылок и чувствую под пальцами холод металла. Где-то на границе сознания, я понимаю, что вилка войдет в твою шею так же легко, как нож. Главное держать ее крепко. Так крепко, будто от этого зависит моя жизнь. Наша жизнь, ведь маленькая Кейти мне поможет. Не медли...