***
Они бежали быстро. Махом перескочили небольшую горную речку, где Ангрон пару раз стирал свои вещи — ходить в потных вещах ему было противно, усиленное обоняние сыграло свою роль. Ни камни, ни склоны не задерживали их даже на миг, не сбивали с шага. Но несмотря на скорость, Ангрон чувствовал, что может бежать ещё быстрее. Во время первой разведки он так и сделал, но Мерзамир быстро догнал его и дал совет, над которым мальчик долго раздумывал. «Учись правильно распределять собственные силы. Есть моменты, когда нужно двигаться на износ, сражаться на пределе и за пределом сил. Но если этого не требуется — правильно расходуй энергию. Ты не знаешь, где она тебе пригодится. Иногда можно даже неприятно удивить противника, в нужный момент притворившись усталым. И это относится не только к битвам». Притворяться слабым Ангрону не хотелось. Он был сильным! Но урок запомнил. Ведь обмануть может и враг. Ружья и большую часть припасов они оставили в пещере. Если Мерзамир прав, такое оружие не могло принадлежать простым солдатам, и за один факт наличия подобного снаряжения на них вполне могли объявить охоту. Конечно, Ангрон был рад любым схваткам, но признавал предостережения учителя. Сейчас он недостаточно силён, чтобы бросать вызов многим тысячам врагов. Мерзамир бежал впереди, очень заметный на фоне снега в своей чёрной броне. Когда Ангрон сказал, что его доспех не подходит для разведки, нелюдь ответил, что враги не обнаружат его до тех пор, пока его меч не пронзит им сердце. То, что они приближаются к цели, подсказали присыпанные снегом поля и сильный запах дерьма. Поселение располагалось вдали от гор, где плодородная почва приходила на смену камням. Сейчас была зима, и жители поселения плотнее занимались животноводством. Свернув с пути, Видящий с примархом скрылись в ближайшем подлеске. — Мне они не нравятся, — снова повторил Ангрон, вглядываясь своим улучшенным зрением в деревянный посёлок, окружённый высоким забором с колючей проволокой. Безликая маска чуть повернулась к нему. — В одних нет воли, — продолжил мальчик, указывая пальцем на ходящих по улице людей в ошейниках. Он ни на секунду не сомневался, что Мерзамир видит, куда он показал. Потом он перевел палец на группу людей в серой одежде, избивающих кого-то на земле. — А другие думают, что у них есть воля. Ангрон не чувствовал эмоции отдельного человека, тем более на таком расстоянии. Но от всего поселения несло так, что запах навоза казался глотком свежего воздуха. Безнадёжность, жадность, вседозволенность и ненависть — это и была основная причина, почему мальчик не хотел сюда возвращаться. — Ты прав, — согласился Мерзамир. — И… — Я помню, зачем мы здесь, — прервал своего учителя Ангрон. — Но я не думаю, что мы много от них узнаем. — Даже если нет, поймём, где искать дальше. Да и не нужны нам все они. Только те, что без ошейников. Выманим их! — Ангрон был уверен, что на губах Мерзамира появилась тонкая усмешка. — Как? — Жадно полюбопытствовал мальчик. — Я прикрою тебя своей силой. Ты подберёшься к забору, и тогда я сниму маскировку. Разорви сетку, потряси ею, привлеки внимание солдат. Когда они заметят тебя, беги в эту сторону, только не быстро. Можешь даже споткнуться пару раз — главное, чтобы они погнались за тобой. — Я не хочу притворяться слабым, — вскинув подбородок, ответил Ангрон. — Ты и не будешь, ведь потом мы сразимся с ними лицом к лицу. Грудь в грудь. И ты докажешь, что на самом деле сильнее. Одного я выведу из строя для допроса, остальных можно будет не жалеть. Такой план мальчику понравился. И они действительно бросились за ним. Причём сразу десять человек. Ангрон одновременно и радовался и злился, ведь так много людей участвовало в погоне потому, что им было скучно. Ну ничего, скоро они за это поплатятся. Несмотря на скромную скорость мальчика, как и советовал учитель, он успел зайти в подлесок, когда преследователи только пробежали половину расстояния. Мерзамира Ангрон заметил не сразу — взгляд несколько раз пропускал странно размытое нечто возле дерева, но потом мальчик понял, где стоит учитель. — Видишь того, с плёткой и погонами? — Не показывая, спросил нелюдь. — Его берём живым. Ангрон кивнул и пробежал дальше. Хоть никто и не говорил, но было вполне понятно, что нужно заманить их в ловушку. Через некоторое время он сделал крюк и вернулся назад, но не стал прятаться за деревьями, а лёг на землю в стороне от следов. Руки крепко сжали рукояти штыков. Солдаты вломились в подлесок так шумно, что Ангрон недовольно скривился. Ничего, они уже совсем близко, уже скоро. Сердце забилось быстрее, разгоняя кровь по жилам. Но бой начал не он. Солдат с плетью бежал посередине отряда, и когда он поравнялся с замершим Мерзамиром, учитель атаковал. Бронированный кулак ударил по затылку человека, вторая рука ухватила его за воротник и отбросила в сторону. Никто не успел даже вскрикнуть. Ангрон уже приближался к намеченному противнику, когда Мерзамир тягучим движением шагнул вперёд и ребром ладони с такой силой ударил в горло следующему солдату, что громкий влажный хруст слышали все. В следующий момент лезвие штыка вошло в грудь зазевавшемуся врагу. Ангрон ударил так, как сделал бы любой другой боец его роста — снизу вверх, целясь в точку под солнечным сплетением. Нет, мальчик не сомневался в своей способности пробить грудную клетку, но нож подобного доверия не вызывал. Лезвие со сколами и выщерблинами могло и не выдержать. Но результат получался неожиданно брутальным. Сила удара оказалась такова, что штык пробил сердце и на всю длину вышел со спины человека. Рука Ангрона глубоко погрузилась в тело, приподняв солдата на десяток сантиметров над землей. Кожа ощутила горячие потоки крови и вялое подёргивание ошмётков сердца. События на мгновение замерли… И понеслись вскачь под громкий хруст ломаемой шеи — Мерзамир добрался до следующего солдата. Получилось, что вдвоём они разделили вражеский отряд пополам. Удивившись, но не растерявшись, Ангрон с силой отбросил труп в сторону, выпустив нож из руки. Второй солдат уже вытягивал меч из ножен, когда мальчик приблизился к нему и ударил кулаком по ладони на рукояти, не только не дав врагу обнажить оружие, но и раздробив кости. Удар ногой по голени отозвался хрустом, солдат упал на колено, оказавшись лицом к лицу со своим убийцей. Ангрон положил ему ладони по бокам головы и свернул шею. Пинком отправив мертвеца в сторону бойцов справа, примарх подскочил к единственному левому солдату. Тот встретил мальчика прямым колющим выпадом, но медленно, невероятно медленно. В поединках с Мерзамиром приходилось напрягаться, чтобы сравниться с ним в скорости, но не сейчас. Уклонившись от выпада, примарх рубанул по руке вторым штык-ножом, уже зная, что произойдёт. Он видел трещины у рукояти, и когда кинжал сломался о кость, мальчик швырнул оставшуюся рукоять в сбитого ранее солдата. Тем временем раненый боец, из чьей руки торчал обломок лезвия, открыл рот для крика, но кулак Ангрона обрушился ему на живот и вызвал лишь противное бульканье из горла. От невыносимой боли в разорванных внутренностях мужчина согнулся и даже не почувствовал, как ладонь мальчика раздробила ему шею. Перешагнув через убитого, Ангрон направился к сбитым людям. Один из них был мёртв — рукоять ножа расколола тому голову и торчала из затылка. Последний выживший барахтался под трупом и вылез только наполовину. Подойдя к нему, Ангрон с силой наступил на грудь человека, ломая кости, давя сердце и заставляя осколки рёбер разрывать лёгкие на части. Мальчик обернулся, чтобы узнать, как дела у Мерзамира. Вполне ожидаемо — один противник сучил по земле ногами, закрывая ладонями разрубленное горло в тщетной попытке остановить тёмную кровь. Второй без всякого движения лежал рядом, пронзённый собственным мечом. Глядя на положение тел, Ангрон попытался мысленно воссоздать их бой. Скорее всего, первого бойца учитель подставил под клинок второго, и пока невольный убийца замер от шока, вывернул меч из рук и оборвал жизнь последнего противника. — Я вижу на твоём лице разочарование, Ангрон, — визоры безликой маски бесстрастно разглядывали мальчишку. Да, он был разочарован. Такие противники были словно плевком в лицо. И не потому, что были слабы, а потому, что бой с ними ничего не дал Ангрону. Ни новых знаний, ни достойного опыта. Они не сделали примарха сильнее. Такие мысли мальчик и озвучил. — Неужели ты действительно так думаешь? — Эти слова стёрли разочарование с лица. Ангрон внимательно слушал слова учителя. — Пусть враги и были слабы, скажи, почему они все так быстро умерли? — Мы атаковали внезапно, — прозвучало в ответ. — И это подводит тебя к главной идее. Кто-то называет её одной из основ победы в войне, я же беру шире — это весомая грань победы в жизни. И самое забавное, всё укладывается в два слова. — Мерзамир развёл руками, словно пытался охватить окружающее пространство. — Удивил — победил. Ангрон склонил голову набок, обдумывая слова. Эльдар тем временем продолжил свою речь. — Что толку в голой силе, если враг не знает, откуда будет нанесён удар. Пытаясь предугадать все твои возможные действия, он будет вынужден вести себя пассивно, уходить в оборону и рассеивать внимание, предоставляя тебе полную инициативу в битве. Именно ты будешь решать, куда и как нанести удар, как лучше всего применить способности. А врагу останется лишь реагировать на уже нанесённую рану. Мерзамир подошёл к мальчику и положил ему руку на плечо. — Именно поэтому, Ангрон, так важна информация. Если ты знаешь все возможности врага, он не сможет тебя удивить. Ты лишишь его одного из главных факторов победы. Молодой примарх оглядел поле боя и кивнул. — Да, — мальчик поднял голову, но не вскинув подбородок, как делал до этого не раз. — Я понял. — Молодец, — неожиданно Мерзамир погладил Ангрона по коротким чёрным волосам. — Если ты хочешь покорить этот мир, тебе будут нужны все основы победы. Пусть я знаю не всё, но что имею, отдам тебе. Ангрон даже в будущем не признается себе, как сильно его смутил этот жест Мерзамира. И никогда не узнает, что творилось в душе у Видящего, которого самого шокировал собственный поступок. — Идём, узнаем, в каком мире мы оказались.***
Естественно, никто «языка» не допрашивал — я просто положился на свой псайкерский талант и перетряхнул его мозги. И моя нестабильность в колдовстве, наконец, аукнулась. Сначала я потратил гораздо больше времени на пробивание защиты пленника. И даже не потому, что она была — это я идиот, удивлялся своим возможностям и постоянно срывал необходимую концентрацию. Результат получился неоднозначный. Да, я получил знание языка и информацию по поселению, но остальные обрывки памяти были именно что обрывками. Их придётся структурировать позднее. К сожалению, «пациент» операцию не пережил — мы получили труп со спёкшимися мозгами и вытекшими глазами. А потом я передавал знания Ангрону и сам чуть не помер. — Почему у тебя идёт кровь? Этот солдат у тебя не вызвал особых трудностей. Как же хорошо, что Ангрон ещё не разбирается в псайкерстве. — Я ещё не восстановил свои силы после того, как прозревал будущее, — ответил я. Ну, пусть будет закладка на потом, когда придёт время объяснять свои способности. — Но самое главное — у тебя очень сильный разум. Даже простая передача знаний даётся очень сложно. Мы замолчали, раскладывая в мыслях полученную информацию — Этого недостаточно, — озвучил общий вывод Ангрон. — Да. То, что мы возле хребтов Деш’елика, а на юге стоит город Деш’еа, ни о чём не говорит. Где мы конкретно, как далеко до города? Насколько велик этот самый полис, чем живёт? Имя правящего дома, Фаль’кр, тоже не информативно. В чём их сила, почему именно они правят? И это даже не моя промашка. Выпотрошенный мною «язык» был на редкость узколобым. — У них в поселении есть документы. Плюс, в главном здании, в покоях у их «господина» висит карта. Давай достанем их! — Предложил мальчик. — Напасть? Их там ещё человек тридцать. — Но они слабы, и нас не ждут, — с улыбкой ответил Ангрон. — Тем более, у них только что должен был начаться обед. Рабов запирают в бараках, остальные собираются в главном здании… Да уж, информация — страшная сила. Стоп, я-то чему удивляюсь?! Ах ты ж мон-кейская душонка, разорви тебя Кхейн! — …Простые служаки едят на первом этаже, офицеры на втором, — продолжил я. — Никаких дозоров. Глупцы! — Они в глубоком тылу, думают, что в безопасности, — Ангрон принялся чертить схему здания. — Два выхода. Подберёмся к ним под прикрытием твоих сил, потом я войду с главного входа, а ты с чёрного. — Почему именно так? — Спрашиваю в ответ. Нет, я сам согласен с таким решением, но хочу знать, чем руководствуется Ангрон. И мальчишка не подвёл. — Удивим их. Увидев в первую очередь тебя, они сразу схватятся за оружие. А если дверь открою я, то ничего не заподозрят до самого конца. А потом зажмём главных на втором этаже. — Правильно. Но офицеров берем живьём. Как уже говорил, практика, практика и ещё раз практика. И информация, конечно. Подобраться к зданию никаких проблем не составило. Размеренность жизни в отдалённом от начальства и опасностей поселении привела к излишней расслабленности: никто не стал переносить обед из-за отсутствующих солдат или просто искать их. Даже то, что за Ангроном бросилось в погоню сразу десять человек, было следствием скуки и серости будней. Возле здания мы разделились. Ангрон должен был досчитать до тридцати и только потом входить. Я же тенью метнулся вокруг здания, к чёрному входу. На скрипнувшую дверь обернулся повар. Я подскочил к нему, одной рукой зажал рот, второй ухватил за затылок и с хрустом свернул шею. Уложив мертвеца лицом в коробку с клубнями, осторожно пробрался к чуть приоткрытой внутренней двери. План здания был очень прост. Два больших помещения на первом этаже, одно выполняет роль прихожей и столовой, второе — спального зала. Закуток кухни соседствовал с небольшим складом, где хранилась еда. Выложенные из камней с зелёными прожилками крупные камины обогревали все помещения. Бросив короткий взгляд в сторону мешков возле двери, я вернулся к недолгому ожиданию. Значит, топят они углём. А это означает поставки… Не думаю, что пройдёт много времени, прежде чем о бойне в поселении узнают другие. Второй этаж разделялся на несколько комнат поменьше, и подняться туда можно было по лестнице в солдатской спальне. Наверху слева находились кабинет начальства, где столоваются офицеры, и спальня главного надсмотрщика. По правую руку от лестницы — комнаты офицеров. Окна в здании маленькие, для удержания тепла, так что никто не сбежит. И вот проскрипела входная дверь. — Эй, это что за пацан?! — Какой идиот своё оружие где попало разбрасывает? — Эй, малой, а ну-ка брось железку. С моей стороны не было видно, но я слышал, как скрипят сапоги идущего к собственной смерти солдата. Крик боли и удивления послужил для меня сигналом. Человек, которому трофейный меч вскрыл грудину, только заваливался на пол, когда я подскочил к первому столику. Солдаты сидели группами по пять человек, всего в зале было пятнадцать бойцов… Четырнадцать… Я хотел сказать, с хрустом ломаю шею человеку, сидевшему ко мне спиной, тринадцать. Логично было бы выхватить психосиловой меч, но мне было откровенно брезгливо марать клинок об этих слабаков. Обойдусь руками и подручными средствами. Подхватив со стола вилку и нож, вбил их в непокрытые головы ближайших солдат. Со стороны входа раздаются гневные вопли и крики, бойцы даже не подумали обернуться в мою сторону, сконцентрировав внимание на Ангроне. Их сложно винить. Сблизившись с последними двумя солдатами за столом, я обхватил голову первого и который раз за день резко дёрнул в сторону. Последнему согнутыми на манер когтей пальцами разорвал горло. Сразу после этого я шагнул в сторону. Рядом пролетел мертвец. Вмятина на его груди явно была следствием пинка Ангрона. Бросив взгляд в сторону мальчика, я ловким движением поднял небольшой нож с мертвеца и стелющимся шагом сблизился с ближайшим противником. За Ангрона переживать не стоило — он перемещался по столам, нивелировав разницу в росте, и ловко рубил головы бойцов. Ну как ловко. В фильмах, если в бою рубят голову, она непременно слетает с шеи. Здесь же — тут кусок черепа, здесь осколки челюсти. Вот полчерепа, жутковатой добавкой упавшего в чей-то суп — глаза заметили лёгкое подёргивание мозговой ткани. Это будет так же быстро и скучно, как бой до этого… После налёта наша пещера преобразилась. Пришлось даже завесить свой закуток, чтобы редкий ветер не разбрасывал бумажную документацию. На стене висела карта, варварски прибитая сюрикенами из пистолета. Раньше полумрак пещеры не особо мешал нашим глазам, но теперь, чтобы не упустить ни малейшей детали, я создал под потолком небольшой светящийся шар. Сейчас, после изучения документов, мы с Ангроном стояли перед испещрённой сделанными углём заметками картой. — Деш’еа и Великий Береговой Союз, — я ткнул пальцем в жирную точку в четырёх сотнях километров южнее, а затем прочертил от неё линию к океанскому берегу и там обвёл большую площадь земель. — Оба этих образования считаются сильнейшими на планете. Изначально Деш’еа был сильнейшим городом, как раз благодаря своему правящему дому Фаль’кр, который возвысился над остальными домами благодаря обнаруженному древнему хранилищу. После обнаружения хранилища Фаль’кр сначала подчинили собственный город, а потом принялись за остальные. По сути, это уже не город-государство, а полноценная страна. — Но единство её держится исключительно на силе Деш’еа. Да и нет, по сути этого единства. — Ангрон показывал на карте полисы. — Что и говорить, они с удовольствием грызутся между собой, откупаясь от Фаль’кр частью своих вооружённых сил для войны с Береговым Союзом. — Семь крупных городов, из которых четыре являются портами, — подхватил я, переключившись на вторую крупнейшую силу в регионе. — Объединённые угрозой со стороны Деш’еа. Их союз более прочен, что доказывается хотя бы тем, что за почти сто пятьдесят лет войны они не потеряли ни одного города и сами разрушили два к ним ближайших. Но это не остановило Деш’еа. — И не остановит, — палец Ангрона ткнул в огромное синее пятно на карте. — Им нужен выход к морю. Это не считая уязвленной гордости «самых сильных». Как же хорошо, что мы сначала решили применить стандартные пытки к командиру поселения, прежде чем я выпотрошил его разум. — Что думаешь? Давай, малыш, найди логичное решение в данной ситуации. Я продемонстрировал достаточно намёков и оговорок для его принятия. — Эти города, — мальчик обвёл огромную область на карте, — сейчас слишком сильны для нас. Там одних солдат несколько тысяч, если не десятков, да ещё неизвестное нам древнее оружие. — Ангрон указал ещё дальше на юг, где начинались степи. — Начинать лучше с Бор-Галаса. Этот город не такой большой и никому не интересен. Слишком далеко, слишком невыгодно. Кроме этого, Бор-Галас регулярно атакуют кочевники, что делает его в умах остальных правителей не просто бесполезным, но и откровенно вредным приобретением. — Нас по-прежнему только двое, — указал я на главный недостаток. — Будет больше, — просто ответил мне Ангрон, в привычной манере вскидывая подбородок. Кстати, с его стороны это был жест серьёзности, а не превосходства или самозначимости. — Кочевники. Отдельные племена, объединяющиеся только для налётов. Если начать подчинять себе каждое племя по очереди, вскоре у нас будет достаточно сил для захвата Бор-Галаса. — За все эти годы у кочевников это ни разу не получилось. — У них не было нас, — с улыбкой сказал Ангрон, а потом, неожиданно для меня, его палец уперся в Деш’еа. — Но сначала я хочу посетить самое сердце этого мира. Я на мгновение растерялся, но всё же ответил. — Это может быть опасно… Нет, это будет опасно. — Я понимаю… — Не понимаешь, Ангрон, — оборвал я его, опускаясь на колени. Каждый раз, начиная серьёзный разговор, я старался оказаться на одном уровне с будущим примархом. — Одно дело штурм поселения. Вот враг, вот союзник, вот твои цели. Всё относительно просто, нужно только сохранять бдительность. И совсем другое — проникновение во вражеский город с огромным количеством солдат и неизвестной нам техникой. Я постучал пальцем по виску. — Ты же видел в переданных мной воспоминаниях, как относятся друг ко другу разные классы местных. Мы не сможем замаскироваться под каких-то влиятельных особ, а значит, будем притворяться простыми обывателями. А они должны кланяться каждый раз, когда мимо проезжает какой-нибудь аристократ. Ты сможешь поступить так же? Взгляд примарха заметался, кулаки несколько раз сжались и разжались. Всё-таки это серьёзное испытание для гордости Ангрона. — Если нет, то подумай, что случится дальше. Этот самый аристократ оскорбится и попытается тебя наказать. В ответ мы убьём его и его охрану. Прибежит стража, попробует нас поймать — мы разберёмся и с ними. А дальше мы будем вынуждены прорываться из города. Скажи, как ты думаешь, что самое плохое в этой ситуации? Мальчик задумался. — Нас могут убить? — Нет, — покачал я головой. — Этого не случится. Стража не среагирует сразу, а мы слишком маленькая цель, чтобы быстро отыскать в огромном городе. Вспомни, чему я тебя уже научил. — Информация! — громко воскликнул Ангрон, а потом его лицо скривилось. — Они узнают о наших силах, а мы потеряем фактор неожиданности. При этом не узнаем практически ничего в ответ. Мы станем слабее. — Правильно. На короткий момент воцарилось молчание. Я успел подняться и вновь повернуться к карте, когда мне задали аналогичный вопрос. — А ты бы смог поклониться? Немного подумав над ответом, я нашёл вариант, как правильно донести мысль до Ангрона. — Есть такая профессия — разведчик. — Начал я издалека. — Он должен добывать информацию любой ценой. Его честь и гордость принадлежит не ему, а тому, чему разведчик служит. Своей стране, организации, семье, господину или идее. И ради могущества того, чему принадлежит его верность, разведчик будет делать всё необходимое, чтобы добыть информацию. Кланяться недостойным, унижаться, жить месяцами в дерьме и питаться тухлятиной. Он даже будет притворяться покорным рабом долгие годы — если это поможет ему достать необходимые данные. Не каждый может быть разведчиком. Это нормально — такая профессия не каждому по душе. Но недооценивать таких людей нельзя. Обернувшись к Ангрону, я, глядя в его глаза, продолжил. — И ради того, чтобы сделать нас сильнее, чтобы сделать тебя правителем этого мира, чтобы плюнуть в лицо тварям, многие тысячи лет терзающим мой народ я готов и кланяться, и терпеть оскорбления с улыбкой на лице. Ангрон отвёл взгляд в раздумьях. Кстати, ещё один характерный жест — когда он серьёзно задумывается над какой-то задачей, всегда чуть наклоняет голову набок. — Я не разведчик, — наконец ответил мне мальчик. — Мне противно даже думать о поклонах перед этими жирными уродами, которых я видел в чужой памяти. Они недостойны даже моего плевка. Но… Его взгляд уткнулся в точку на карте, обозначавшую Деш’еа. — Один раз. С момента, как мы войдём в город и до того, как покинем, я буду притворяться простолюдином. Но так будет только один раз. Когда в следующий раз я приду в этот город, уже он встанет передо мной на колени. — Ты уверен? Взгляд мальчика был твёрд. — Да. — Ну что же, — выдохнул я, смиряясь с его решением. — Возможно, так даже лучше. В Деш’еа я покажу, что ожидало тебя в том отвратительном будущем. — Оно никогда не наступит. Услышав тон, с которым произнес эти слова Ангрон, я позволил себе на миг простую мысль — тварям варпа лучше совершить самоубийство, поняв, с какой решимостью им предстоит иметь дело.***
Шанорг побледневшими пальцами оттянул воротник, разглядывая помещение. Его подчинённых рвало — кого-то прямо на мёрзлую кровь, другие успевали выбежать на улицу. Относительно спокойными оставались только он сам да младший сержант Фардан, поскольку оба успели поучаствовать в войнах против Берегового Союза и вдосталь насытиться видами развороченных трупов. Увиденное ими нельзя было даже сравнить с тем, что делают береговые с пленными. Да и солдаты Деш’еа от них в жестокости не сильно отставали. Здесь же — просто мёртвые тела, рваные раны. Атмосферу жути создавали полумрак в помещении да застывшие в гротескных позах трупы. Стоит даже сказать спасибо, что ветер и мороз не дали мертвецам разлагаться и вонять. Нет, пальцы у бывалого ветерана побледнели от осознания, что обо всём этом ему предстоит докладывать. Думать о последствиях Шаноргу совсем не хотелось. — Отправь солдат на защиту периметра. И пусть смотрят во все глаза, если не хотят присоединиться к убитым, — отдал приказ лейтенант и зашагал вглубь помещения, освещая свой путь факелом. Сапоги с хрустом давили кровавую ледяную корку. Кто бы ни напал на поселение, он не стал закрывать двери, и кровь не успела впитаться в деревянные полы, замёрзнув раньше. — Думаете, это сделали рабы? — Нет, Фардан, это точно не они. Ты видел дверь бараков? Её выламывали изнутри. Дверь там толстая, рабам пришлось бы потратить немало времени. По-тихому это не провернуть. Этих же ребят застали врасплох. Кроме того, будь это рабы, они бы не оставили одежду на мертвецах. — Горные бандиты? — Продолжил предполагать сержант. — Бандиты сами не дураки пограбить. Они непременно увели бы невольников с собой. И ты забываешь, что с нашей стороны гор их уже лет пятьдесят не видели. Не гадай, Фардан, я сам разобраться не могу. Лестница на второй этаж тоже была в крови, но тела отсутствовали. Рассмотрев алые полосы в неясном свете факела, Шанорг сделал вывод, что кого-то ранили на ступенях и поволокли наверх. Учитывая то, что офицеры всегда ели отдельно от простой солдатни, сомневаться в участи несчастного не приходилось. Старший состав нашёлся в кабинете начальства. Осмотр показал, что убили их одним и тем же неизвестным ему способом. Достаточно посмотреть в обожжённые глазницы трупов. Командира поселения ещё и пытали — вилки в ногах, раздробленные кости, открытые переломы. — Господин лейтенант, посмотрите, — позвал его Фардан, осматривающий помещения. Факел сержанта освещал металлический сейф, у которого неведомая сила вырвала дверцу. — Скажи, хранят ли что-то чрезвычайно секретное в дальних и не особо нужных поселениях? — Нет, господин лейтенант. Только учётные книги о поставках… — Вот и любой бы так подумал. Знаешь, я начинаю понимать, в какое дерьмо мы вляпались. Это всё интриги между домами, — уверено сказал Шанорг, смачно сплёвывая в сторону. — Вы уверены? — Здесь были диверсанты, Фардан, а не горные бандиты или рабы. И у этих убийц было какое-то древнее оружие, — лейтенант ткнул факелом в мертвецов. — Они допрашивали офицеров, забрали содержимое сейфа. Это не случайная группа, диверсантов сюда подослали. А вот кто и зачем, мы с тобой даже в мыслях гадать не будем. — Слушаюсь, господин лейтенант. Нам это дерьмо точно не нужно. Ветераны кивнули друг другу и синхронно сплюнули, выражая отношение к интригам между благородными.