***
Это было занимательно. Это было интересно. Это было забавно. Составить тщательно выверенный план, учитывающий не только каждый шаг, который сделают марионетки, но даже те, о которых они только подумают — это было сложно. В требуемых масштабах — почти невозможно. Не для него. Но составленный план, начав претворяться в жизнь, тут же утратил всякую привлекательность. Да, наблюдать за ним было немного забавно, иногда приходилось вмешиваться, чтобы направить марионеток по нужному пути, но в целом — это было нестерпимо скучно. Слишком план был упорядоченным. Стабильным. Поэтому невероятно скучным для того, кто воплощал в себе изменение. И когда одна из марионеток, неожиданно дёрнувшись, оборвала свои управляющие нити и освободила от них другую куклу, это немедленно привлекло его внимание. Несмотря на всю свою занимательность, так сильно радовавшую мысли, этих существ необходимо было вернуть в строй первоначального плана. А для этого требовалось изучить их, посмотреть, как двигаются марионетки сами по себе, чтобы потом вновь прицепить управляющие нити к их новым суставам. Провокация удалась успешно. О, как же успешно, так что Трое остальных до сих пор негодовали. Это было занимательно. Жаль, что недолго. Изучив реакцию кукол, он тут же утратил к ним интерес и вернулся к исправлению плана с учётом новых ролей марионеток. Конечно, после этого всё вновь станет тошнотворно стабильным, но за одним изменением всегда следует новое. Это было интересно.***
Бор-Галас встретил нас многочисленными наблюдателями на стенах и десятикратно усилившимся контролем у врат. Досматривали и допрашивали всех, кто входил и выходил. Устало и с некоторым напряжением я набросил на себя отвлечение внимания. — Говорить придётся тебе — привлеку чуть больше лишнего внимания, придётся объяснять и про броню и оружие. — Обратился я к ученику. Если меч никого не удивит — мало ли, просто красивый клинок — то сюрикен-пистолет, целый год висевший на поясе, вызовет ряд вопросов. Уж больно конструкция необычна для местных. Одно то, что ствол не круглой, а прямоугольной формы — уже странно. Против бандитов использовать его было нерационально, а против колдуна хаоса — бесполезно. Ангрон кивнул, и мы приблизились к стражам. — Чужаки, советую разворачиваться и бежать в сторону других городов, подальше от степей. Конные патрули доложили, что Орда двинула свои армии вперёд. — Мы знаем, — ответил Ангрон. — Потому и пришли. — Хорошо, яйца вам пригодятся. Отдохните, а потом следуйте к пунктам сбора ополчения. Если умеете пользоваться мечами, то место на стене точно найдётся. — Да, так и… Наше внимание отвлекли далёкие выстрелы. Причём внутри города — со стороны Черной Крепости. — Что за… С какого хрена там пальба? — Предатели! — Крикнул прибежавший солдат, с кашлем вдыхая воздух. — Они повредили левую башню и сейчас рвутся дальше. Генералы как раз собрались на совещание, они отрезаны от наших! — Какие еще, блеть, предатели? Ты с ума сошёл?! Нда, как-то хреново осознавать, что не я один такой умный. Мы не стали слушать перепалку солдат и рванули к крепости. О Иша, я очень стойкий сын, но всё же дай мне перед главной битвой хоть пару часов отдыха! К центру города мы прибыли гораздо раньше большинства подкреплений, потому как большая часть войск сейчас находились близ стен. Те солдаты, что подошли первыми, сейчас перестреливались с небольшой группой предателей, забаррикадировавшей проход в Чёрную Крепость. Побросав мешки, мы схватились за оружие. Подобрав у вяло возмущающегося раненого солдата винтовку, Ангрон быстро отстрелял магазин до щелчка, убив пятерых. Ближайшие предатели пригнули головы. Мой счёт был несколько больше из-за того, что сюрикен-пистолет очень тихое оружие, и нет тех визгов и жужжаний, присущих полётам пуль. Неожиданную помощь верные солдаты сначала восприняли настороженно, но после первых же действий поддержали огнем. — Прижмите их к земле, — фактически приказал ближайшим бойцам Ангрон, обнажая чёрный меч, которым на тренировках обычно фехтовал я. — Во славу Тёмных Богов! — Неожиданно закричали с левой башни, одновременно открывая по нам огонь. Влетевший в открытую пасть предателя сюрикен заставил того заткнуться, но двое солдат упали на землю — один был ранен в живот, второму пуля прошила ногу. Интересно, почему они решили повредить, а не захватить башни? Воспользуйся они вторым вариантом, им бы удалось нанести значительно больше повреждений. Как минимум — снесли бы ворота. Я продолжал контролировать захваченную башню, быстрыми выстрелами отстреливая высовывающихся предателей. Ангрон, поддержанный огнём, вместе с несколькими солдатами сошёлся с культистами в ближнем бою. Бойцы сражались с обоюдной ненавистью — одни были совращены тёмным культом, другие — потому что не могли поверить, что предатели оказались среди их товарищей. Это предательство жгло их души и будило дикую ярость по отношению к отступникам. Под безумные крики культистов, забористые маты солдат и неостановимые взмахи чёрного клинка с предателями у входа было покончено. Теперь — выбить отступников из Чёрной Крепости и выяснить общий понесённый урон. Добив раненого, я перезарядил сюрикен-пистолет. Что можно сказать по итогу боя. Предатели не были степняками. Обычные солдаты города, уже не один год защищающие свой дом — уж не знаю как, но хаос добрался до их душ. Ослеплённые верой в тёмных тварей, они выжидали подходящего момента для удара в спину своим товарищам. С самого начала они действительно собирались захватить Крепость, но в левой башне, несмотря на внезапность, лоялисты смогли дать небольшой отпор и успели не только поднять тревогу, но и застрелить стрелков-операторов башен. Тем самым предателям не оставалось ничего иного, кроме как повредить питающие кабели орудий. В правой Огненной Башне ситуация для хаоситов сложилась вообще отвратительно. Их там было меньше, а несогласованность действий предателей из-за отсутствия связи привела к тому, что лоялисты уже были настороже. Поэтому, несмотря на неожиданность атаки, верные Бор-Галасу бойцы сумели уничтожить лжецов и сейчас засели в обороне. Перестрелка продолжалась в арсенале, где эффект неожиданности позволил хаоситам закрепиться, но ввиду своей малочисленности развить успех они не смогли. Поэтому лоялисты уже отбили часть склада, но дальнейшая перестрелка грозила затянуться из-за огромного количества боеприпасов под боком. Хуже всего пришлось в зале собрания, где количество предателей было наибольшим. Можно смело сказать, что высший командный состав Бор-Галаса ликвидирован. Это настолько погано, насколько возможно. Несколько неприятно осознавать, что твои собственные планы и идеи реализует кто-то другой, причём используя против тебя же.***
Небольшое затишье перед залом собраний сменилось оглушающей из-за закрытых коридоров стрельбой. Жёсткий обстрел заставил культистов укрыться за баррикадами, а когда огонь утих, к ним пришла смерть. Черноволосый юноша коротким прыжком перемахнул через укрытия, обрушивая удар меча на ближайшего врага. Чёрное лезвие вместо того, чтобы застрять в костях черепа, начисто срезало часть головы, продолжило свой путь и вскрыло грудь второго предателя. Брызги крови попали на лицо Ангрона, алыми струйками стекая по благородному профилю и придавая юноше вид разгневанного божества. Пинком отбросив первого убитого на его живых товарищей, Ангрон ангелом мести бросился вперёд. Меч пронзил грудь ближайшего хаосита, и пока кровавая пена выступала на его губах, примарх использовал умирающего в качестве щита, загородившись от вражеского обстрела. Рванув вперёд, даже не сбросив труп с оружия, юноша нанес ещё один колющий удар, убив стрелка высунувшимся из спины мертвеца острием. Чёрный меч взлетал и опускался раз за разом, лишая жизни адептов тёмных сил, отправляя души на съедение их отвратительным хозяевам. Багровые потёки крови на рифлёном металлическом полу становились полностью чёрными, а где-то её натекло так много, что сапоги прибывших лояльных солдат скользили по поверхности. Ненависть к предателям столкнулась с безумной верой в тёмных богов. Никто уже не стрелял, но тише всё равно не стало. Грубые маты и оскорбления, скрип вывалившихся кишок, когда на них наступали воины, звон клинков и хрипы умирающих. Тёмно-серая, пыльная рубашка Ангрона давно уже окрасилась в алый. Тонкие разрезы, оставленные клинками культистов, не достигали плоти примарха, но превратили одежду в лохмотья. В результате казалось, что с каждым могучим взмахом, с каждым стремительным рывком за спиной могучего воина раскрывались тёмно-красные крылья ангела.***
В арсенале стрельба не утихала ни на мгновение. Обе стороны были обеспеченны боеприпасом целой армии и не собирались экономить патроны. Появление незнакомца в чёрном доспехе с причудливым шлемом насторожило обе стороны — слишком непонятно выглядел чужак и для предателей, и для лоялистов. Следом за воином появились отряды Бор-Галаса, помогшие определиться со стороной чужака. Культисты моментально открыли огонь по странному бойцу, но тот просто рванул вперёд, неуловимыми движениями меча отбивая пули врагов. Незнакомый пистолет в его руке выдал странные шипящие звуки, так непохожие на обычную стрельбу, и несколько предателей без криков упали на пол арсенала. Искрящийся белый клинок вспорол живот одного из хаоситов, но тот даже не смог закричать от боли, когда на пол неприятным комком упали его внутренности, по виду словно запечённые в костре. Манера боя незнакомца была завораживающей, будто на поле боя ступил неведомый танцор. Эльдар то маневрировал с изяществом лёгкого бриза, то переступал в рваной манере и заманивал противников под удары своих соратников. Жутким было и то, что раны от покрытого молниями меча, с лёгкостью разрубавшего оружие и броню, не истекали кровью. На чёрно-белую броню не попало и капли. Удары белого клинка всегда убивали наповал — мышечная ткань обугливалась, а органы сваривались внутри ещё живых предателей. Если Ангрон казался ангелом смерти, то Мерзамир был её тенью. Безмолвной, бесшумной, немыслимо жуткой. Последнее, что отпечатывалось в памяти умирающих — алые визоры. Словно через глаза смотрела сама ненависть. Но это только казалось — эльдар не испытывал к этим людям ничего. Они не заслужили этой почести.***
Ангрон нашёл Мерзамира у входа в Чёрную Крепость. Эльдар сидел, прислонившись спиной к холодным стенам, и медитировал. — Выжившие техники говорят, что смогут починить кабели. Снимут с дальней башни, всё равно она вести огонь не сможет, угол обзора не тот. Но на работу просят не меньше суток. — То есть к прибытию армии кочевников и началу штурма у нас не будет работать одна из башен. Чудесно. — Когда мы вырезали сопротивляющихся в коридоре и ворвались в зал собраний, нам встретились… Совершенные безумцы. Они навешали на свои тела потроха убитых офицеров и безумно смеялись. Они бросились на нас, даже не пытаясь стрелять — я проверил, их ружья были заряжены, — поведал подробности штурма Ангрон. — Это ненормально. — Я уже говорил, что для псайкера есть две главные опасности — безумие и одержимость. У подавляющего большинства людей психический потенциал настолько низок, что его можно не учитывать, и в качестве сосуда для демонов они не годятся. В результате влияние хаоса сводит их с ума, причём сами несчастные считают это благословением. Но сейчас не это важно… Командный состав уничтожен, так? — Не только генералы, но и управленцы. Уже формируется новый штаб из старших офицеров — необходимый опыт у них есть, а у некоторых и неплохая репутация. — Что насчёт нас? — Те, с кем мы сражались, относятся дружелюбно, — пожав плечами, юноша присел рядом с учителем. — Остальные — настороженно, но все впечатлены рассказами очевидцев. — Фундамент репутации заложен. Во время осады нам потребуется его многократно увеличить. — Сложно будет сподвигнуть тех, кто привык защищаться, на ответный удар… — Не в этот раз, — кусок белой массы в руках эльдар понемногу увеличивался, пока окончательно не стал похож на обойму к сюрикен-пистолету. — После того штурма, который ожидает Бор-Галас, всё изменится. Хотят люди того или нет, но у них не будет выбора. Сидеть в обороне под угрозой ещё одной подобной атаки просто невозможно, это поймут все. Наша задача — направить их мышление в нужный момент и в нужном направлении. — То есть использовать заработанную репутацию, чтобы снарядить поход в степи… Тогда перед нами встает ещё одна задача, — Ангрон потёр лицо, и засохшие подтёки крови рассыпались красноватой шелухой. — Сохранить как можно больше солдат для ответного удара. — Это верно, — эльдар устало вздохнул и чуть склонил голову. — Я чувствую, как приближается скверна к городу. Тебе лучше присоединиться к обсуждению обороны. А мне следует хоть немного восстановиться перед схваткой. Юноша поднялся и чуть помолчал, глядя на опускающееся солнце. — Они придут с рассветом. Как думаешь, как будет выглядеть штурм? — Несколько конных разъездов вокруг города — для перехвата беглецов, остальная масса ударит в лоб. Им не нужно будет много хитрить, ведь сейчас в их руках сила, достаточная, чтобы в один момент снести ворота.***
Приближение врага было слышно за многие километры — сотни и сотни барабанов выбивали дикую, неритмичную дробь. Чем ближе степняки приближались к городу, тем болезненнее было слышать эти звуки. Когда солнце понемногу выходило на безоблачный небосвод, к барабанам присоединились дикие вопли. В этой какофонии невозможно было разобрать отдельных голосов, но даже так среди рёва безумной орды слышался утробный, чуждый человеческому слуху вой. Лучи света оживляли степь, позволяя разглядеть вражеское воинство. Степняки расположились огромной толпой, ценой нескольких десятков убитых выяснив расстояние ружейной стрельбы со стен. Впрочем, особо меткие стрелки Бор-Галаса изредка открывали огонь, хоть это и казалось бесполезной тратой боеприпасов. Пули на излёте либо падали на землю, либо бессильно звенели о дрянные доспехи степняков. Но некоторые из выстрелов находили свою цель, поражая незащищённые броней тела, раня в руки, ноги, глаза. Толку немного, и стрельба эта была скорее результатом злобы — откровенной ненависти за предательство в своих рядах, которую защитники выплёскивали на своих врагов. Впрочем, эта орда отличалась от любой прежней. Собранные из сломанных копий и кривых мечей, над лагерем осаждающих возвышались невиданные прежде знамёна — круги с торчащими восемью лучами. Некоторые из них были такими большими, что их держало сразу несколько степняков. Флаги из кожи несли безобразные мутанты, вопя от доверенной чести. Реяли и совсем небольшие штандарты, прикреплённые к спинам самых тяжело бронированных воинов. Были среди степняков и женщины, чего раньше никогда не случалось. Истошно завывая, они кромсали свои лица кривыми ножами и вырезали на своих телах символы хаоса. Их руки с кровоточащими обломанными ногтями вонзались в собственные раны, раздирая их, обнажая беловато-розовые кости. Чьи-то тела не выдержали таких издевательств и падали от потери крови, в судорогах, не переставая кричать. Ещё теплые тела с похотливыми воплями утаскивали мужчины, жадно срывая остатки одежды. Другую часть женщин безумие хаоса ломало окончательно, и они либо бросались на своих же товарищей, либо начинали биться головой о землю, пока их череп с влажным хрустом не раскалывался. Степняки не давали мертвецам спокойно лежать на земле, что женщинам, что мужчинам. Истошно вопя, их с пеной у рта рвали на куски, торопливо пожирали, насиловали — и часто это совершалось одновременно. Единственные, кто отсутствовали в этой беснующейся орде — дети. Вернее, тут не было живых детей. Отрезанные головы мальчишек и девчонок висели на поясах самых тяжелобронированных воинов. Детские черепа венчали каждый луч каждой звезды хаоса. Детские конечности служили украшениями на телах степняков — некоторые воины их связывали таким образом, чтобы те выполняли роль доспехов. И несколько десятков маленьких тел насадили на колья, что окружали огромную открытую колесницу. Возвышаясь над всеми, на этом монструозном средстве передвижения стоял каменный алтарь. Прежний цвет давно исчез под бурыми разводами засохшей крови. По обе стороны алтаря крепились две глубокие чаши. В одну кидали вырванные сердца, над другой горел неестественный фиолетово-зелёный огонь. Время от времени высокий жрец в лоскутном халате вынимал содержимое первой чаши и отправлял его в пламя, от чего то начинало мерно пульсировать. Иногда младшие помощники хватали ближайшего степняка и тащили его к алтарю. Несколько рваных, дёрганых ударов добавляли свежей багровой краски на проклятый камень. Жрецы не кричали, лишь судорожно дёргали головами, красуясь вырезанными на бритых головах символами хаоса. И, словно этого было мало для картины безумия, колесницу охраняли жуткие чудовища, в которых с огромным трудом проглядывались человеческие черты. Чьи-то конечности излишне удлинились, обзавелись дополнительными суставами, а пальцы сменились кривыми когтями. У других верхняя часть тела чрезмерно увеличилась — из-за чудовищных изменений они вынуждены были передвигаться на четвереньках. Некоторые воины походили на раздувшиеся бочки с ногами. Сквозь язвы и нарывы на их телах на землю капала ядовито-оранжевая жижа, с шипением и зловонием разъедая всё в месте падения. Вместо языка из раздвоенных челюстей этих тварей торчала гибкая трубка, напоминающая то ли червя, то ли часть кишки. Время от времени по телам кислотников пробегали судороги, из-за чего они тошнотворной блевотиной забрызгивали всё и всех вокруг. Вообще, среди степняков оказалось немало мутантов. И чем ближе они стояли к алтарю, тем сильнее были искажены тела. Странные нарывы, из которых торчали маленькие шевелящиеся щупальца. Несколько глаз на лице, включая фасетчатые. Когти на руках. Костяные клинки вместо конечностей. Присоски с шипами. Острые клыки, из-за которых их носители не могли закрыть челюсти. Лишние руки, ноги, головы, даже задницы. Как всегда, извращения плоти хаосом отличались большим разнообразием. И как финальная точка — эта армия степняков была в разы больше, чем любая другая, когда-либо подходившая под стены Бор-Галаса. Солнце ещё не достигло полудня, когда ряды осаждающих пришли в движение. Под усилившийся грохот барабанов десятая часть вражеской армии рванула к стенам города, в то время как остальные собрались в более плотное построение напротив ворот. Защитники ответили стрельбой, обрушивая на степняков смертельный ливень. Убитые кувыркались по земле, падали под ноги своих товарищей и нещадно давились яростной толпой. Чем ближе приближались ордынцы, тем более плотным и жёстким становился обстрел. Там, где раньше получивший пулю культист словно спотыкался на бегу, теперь его отбрасывало от попаданий. Особенно заметны были результаты тех стрелков, что использовали надпиленные пули — крохотное входное отверстие на выходе становилось гораздо больше, разрывая внутренности и дробя кости. Но степняки упрямо пёрли вперёд, не обращая внимания на многочисленные потери. Они не пытались защититься от стрельбы, воины не были снаряжены даже лестницами. Это было так непохоже на прошлые осады, когда ордынцы действовали в темноте, чтобы не давать защитникам столь хорошо освещенную цель. Не было уже привычного обстрела из луков, не было таранов и баллист. Только кровожадное безумие, гонящее степняков навстречу смерти. К стенам добралось не больше трети атакующих, тут же на деле доказавших, что ни лестницы, ни тросы им не нужны. У всех у них были либо присоски на теле, либо когти достаточной силы, чтобы вцепиться в камень городской стены. Мутанты полезли вверх, им навстречу вновь ударил свинцовый ливень, но ощутимо поредевший — стрелять, перегнувшись через парапет, было неудобно. Приблизившихся к защитникам степняков встречали топоры, копья и рогатины. Мечи с отвратительным чавканьем и хрустом рубили головы вражеских солдат, сбрасывая их со стен. Иногда мертвецы сбивали своих карабкающихся товарищей, и тогда живой мутант принимался терзать падшего собрата, истерично завывая весь короткий полёт к земле. Вот один степняк влезает на парапет, ему на голову опускается лезвие топора. Но проклятый мутант перед смертью успевает схватить своего убийцу неестественно длинной рукой и прыгнуть вперёд, увлекая его за собой в падении на территорию города. Часть изуродованных хаосом бойцов сумела закрепиться на стене, в беспощадной рубке смешались крики умирающих защитников и нападающих. В места прорывов со стены стягивалось подкрепление, помогая своим отбросить вражеских солдат. Изуродованные тела и страшные мутации приносили дрожь в сердца воинов Бор-Галаса, но этот противный страх не мог побороть ярость и гнев людей, защищающих свой дом и своих близких. Меньше четверти часа резни на стене — и вот камень стал липким от крови и кишок. По густой жиже скользили сапоги. Агонизирующие люди рвались вперёд в последнем рывке, желая достать перед смертью своего врага. Постепенно ситуация выровнялась, не получающие подкрепления мутанты истреблялись, но бежать не желали. К тому же отведённую роль они выполнили, отвлекая на себя часть стрелков. Над колесницей с алтарём взвилось то странное пламя, до этого разгорающееся в чаше, и сформировалось в три крупные сферы с красновато-синими протуберанцами внутри. Они ненадолго зависли в воздухе и рванули вперёд. Две направлялись в стены по бокам от ворот, а третья — точно в них. Долетела только последняя — остальные взорвались прямо в воздухе, столкнувшись с ярко-жёлтыми энергетическими стрелами. Но и одного попадания вполне хватило. Ворота разлетелись в щепки вместе с частью барбакана. Опущенная заранее решётка вылетела из стены, оплавленная и покорёженная. Часть сооружённых на случай прорыва баррикад посекло осколками камня и металла, ранив и убив нескольких защитников. Безумный рёв возвестил о заново накатывающей волне — на этот раз на штурм пошли все, ринувшись в проделанный пролом. Более того, не все умевшие карабкаться мутанты ринулись в первую самоубийственную атаку — и теперь к жалким остаткам степняков на стене шло подкрепление. Чёрно-белая маска с красными визорами безразлично смотрела на накатывающую волну, в то время как рука, сжимавшая сюрикен-пистолет, нацеливалась на нового врага. Бронированный палец жал на спуск и небольшой сюрикен с лёгким шипением вылетал из ствола, чтобы оборвать жизнь хаосопоклонника. Внизу, на баррикадах, стоял молодой юноша в кирасе с чужого плеча. Его рука сжимала чёрный меч, на котором белым светом полыхали странные руны, что используют далёкие странники-среди-звезд. Юноша знал, что даже такая сталь не выдержит больше суток нанесённых на лезвие психических рун и распадётся. Но теперь этот меч мог уверенно разить демонов, не то, что мутантов. Первые отряды ворвались в пролом, и тут в них ударил мощный алый луч с Огненной Башни. Энергетическое копьё пульсировало почти две секунды, испаряя десятки тел, но такие потери нападающие даже не заметили. Когда лазерный луч исчез, прорвавшиеся культисты устремились к огрызающимся стрельбой баррикадам, где их уже ждали острые наконечники копий. Битва за Бор-Галас началась.***
Страх… Липкий, омерзительный, он словно пробуждался из глубин души, окутывая тошнотворным холодом внутренности. Странное, неприятное онемение распространялось по телу. Руки дрожали, отчего блестящий штык винтовки выписывал странные фигуры в воздухе. Ужас… Это чувство с упоением вгрызалось в сердце при виде врагов — не привычных степняков, а настоящих чудовищ. Им неведом страх, им плевать на смерть, они жаждут крови. Это мог ощутить каждый, даже не видя противника. Блевотная вонь монстров вызывала порывы рвоты, запах будто гнал вверх из желудка отвратительную волну желчи. Хотелось закрыть глаза и наконец-то проснуться, сбежать из этого кошмара. Хотелось бросить оружие и убежать подальше, в другую часть города… Нет, ещё дальше, в тысячу раз дальше. Долг… Ты должен стоять здесь, на этих баррикадах, смотреть в оскаленные пасти. Стоять и сжимать винтовку в руках, когда мозолистый палец вдавливает спуск, посылая очередную пулю в противника. Стоять рядом с товарищами, которые так же верны своему долгу. Стоять, потому что ты на коленях клялся защищать город всеми возможными силами. Страх… Именно страх показать спину этим тварям, страх оказаться в их когтистых изуродованных лапах, страх стать ещё одним окровавленным трупом, распятым на стене дома — этот страх только подпитывает решимость стоять до конца, стрелять и убивать. Есть немного вещей, которые сильнее жажды жизни. Этот страх — одна из них. Ужас… Тот самый ужас, что если ты сбежишь, спасая себя, то на месте распятых могут оказаться твои дети. Эти уроды своих не пожалели — с чего бы им чужих жалеть? Ужас осознания, что не будет даже мимолётного проблеска милосердия в виде быстрой смерти — и ты уже рычишь от ярости. Твои руки ловко и быстро, даже лучше, чем на тренировках, перезаряжают ружьё. Ружьё уже не трясётся, ведь каждый убитый враг — это лишнее зёрнышко на весах жизни и смерти. Тебе плевать на тошнотворную вонь, плевать на безумные вопли и визги, плевать на чудовищ и на собственную жизнь. Ты готов отдать всё, лишь бы защитить свою семью. Первый залп был на удивление чётким и слитным. Как и второй, и третий. Снова ударил алый луч, отчего особо крупные твари взрывались и испарялись. Дальше стрельба пошла вразнобой, и степняки стали падать на землю реже. Мёртвые тела давились и плющились наступающими отрядами, кроме особо крупных тел, образующих странные препятствия на пути штурмующих. В некоторых мутантов требовалось всадить не меньше десяти пуль, а другим хватало лёгкой раны, чтобы внезапно взорваться и забрызгать всё оранжевой кислотой, от которой шипели и плавились камни. Один из таких кислотников перед смертью успел выпустить тугую струю едкой жижи в сторону защитников. Люди падали, пытались стереть кислоту, но буквально сдирали с самих себя кирасу с кожей и плотью, причиняя невообразимую боль. Их оттаскивали в сторону и добивали из милосердия, забирали оружие, если оно не было безнадежно повреждено. Но, несмотря на стрельбу и урон, наносимый Огненной Башней, уроды прорвались к баррикадам. Люди и нелюди сцепились в рукопашной.***
Когти бессильно скрежетнули по доспеху. Ведьмин Клинок врубился в плечо твари, легко разрубив мясо и кости. Скошенные половинки упали на камень стены, в уже немалую кучу погибших собратьев. Такими темпами я скоро накрошу неплохой завал из мутантов. Вскинутый сюрикен-пистолет выпустил короткую очередь зарядов, на таком расстоянии пробивающих порой два-три тела. В голову полезли отвлечённые мысли. К примеру, вспомнилось, что сюрикеновое оружие эльдар отлично расправляется с легкобронированными целями. Основная масса наступающих или щеголяла голыми торсами, или… Как сказать. Броню местных нельзя было и близко сравнивать, к примеру, со стандартным доспехом имперского гвардейца. Над пехтурой смеялись, что они в картон одеты. Следуя аналогии, мыльный пузырь обеспечит большую защиту, чем броня степняков. Свой участок стены я с бойцами зачистил быстро, после чего бросился на выручку другим. Кто-то из воинов последовал за мной, другие, вновь взявшись за винтовки, принялись стрелять в спины вторгнувшихся в город мутантов. Навстречу мне попался один из мутантов-воплощений Нургла. Схватив телекинезом тварь до того, как она успела плюнуть кислотой, я подвесил её над атакующими внизу и, сжав психическую хватку, буквально выжал на собратьев. Психосиловой клинок кромсал и разрубал монстров даже при блокировании. Ну серьёзно, подобное оружие что мон-кейской, что эльдарской, что орочьей конструкции почти не замечало брони космодесанта, что могут противопоставить ему практически голые тела? Даже удар плоской стороной клинка выжигал мясо до костей. Ответные атаки противников были достаточно неуклюжими, уклоняться от них не составляло труда. Однако некоторые удары мне всё же приходилось принимать на доспех, когда я отвлекался, чтобы заблокировать очередную атаку колдуна. Они напрягали. Но, несмотря на немеряную накачку силой и поддержку тёмного алтаря, они были слишком… Простыми. Прямолинейными. Я успевал понять, как именно ударит колдун ещё в момент формирования заклинания. Да, принять на щит подобное колдовство я не решусь — снесло бы однозначно. Но точечным ударом оборвать колдовство — это да. К сожалению, мои атаки не прошибали колдовское поле самого хаосита. Слишком много силы, слишком малая выгода. В моём текущем состоянии экономить энергию особенно важно. Поэтому после нескольких попыток я перешёл в оборону. Первый колдун показывал более широкий арсенал приёмов. Визоры шлема увеличивали картинку алтаря — даже по движениям ублюдка было видно, что он привык ассистировать, а не руководить процессом. Окружающие его жрецы не были псайкерами, лишь особо приближёнными культистами. Взорвав очередную огненную сферу на подлёте, я вернулся к битве на стене. Честно сказать, я благодарен защитникам Бор-Галаса. Они не задавали вопросов о моих силах, хоть и косились с подозрением. Но за время битвы они без слов прикрывали меня, когда я отвлекался на псайкерское противостояние. Они поскальзывались на крови, били мечами и штыками, поддерживали друг друга и даже закрывали меня собственными телами. Да, особого доверия между нами не было. Но когда кто-то без лишних слов встаёт на твою сторону в смертельной схватке, бросает свою жизнь на одну чашу весов рядом с твоей — это всегда порождает как минимум сотрудничество. Сейчас меня беспокоило только одно — напор хаосопоклонников не ослабевал.***
— Держаться! — Мощный голос с лёгкостью перекрыл рыки, вопли, крики и стрельбу. Откуда взялся этот парень, кто он такой — никто не знал. Но он с лёгкостью бился против чудовищных тварей, пинками и ударами тяжёлого кулака отправляя изуродованных кочевников в предсмертный полёт. Как-то само собой сложилось так, что вокруг этого парня образовалась этакая ударная группа, перемещающаяся вдоль баррикад, чтобы поддержать ослабевшие участки обороны. Одно его присутствие внушало уверенность в собственные силы, в его голосе чувствовалась власть и право отдавать приказы — и ему подчинялись не только солдаты, но и командиры. К сожалению, этого было недостаточно. Монстры теснили воинов, вцеплялись в глотки, рвали сердца защитникам и упорно пытались продвигаться вперёд. Тирт встретил атакующую мразь чётким ударом штыка. Острое лезвие вошло в изрезанную грудь женщины, но та, таращась на бойца единственным уцелевшим глазом, продолжала тянуть к нему руки. Тирт выдернул штык, подставил ордынке подножку и с силой опустил приклад ей на затылок. Хруст черепной коробки не был слышен среди гремящей битвы. Ударный отряд неожиданно оказался под гораздо более сильным давлением, чем раньше. Вместо того, чтобы начать атаковать другие участки баррикад, нелюдь принялась штурмовать именно там, где в этот момент находился столь мешающая им группа бойцов. Особенно яро они бросались на их неожиданного лидера, молодого парня, чьи волосы так сильно заляпались кровью, что алый казался их естественным цветом. Кровавые струйки текли по лицу юноши, оскал приветствовал врагов, пылающие азартом глаза высматривали те зоны, где требовалась помощь. Молодой воин наслаждался битвой, но не терялся в ней. Словно святой страж из легенд присоединился к людям для их защиты. И в самом деле, мелькнула далёкая мысль Тирта. Если есть такие отвратительные чудовища, то должны быть и те, кто прямо противоположен им. В жизни всегда так — всё имеет свою противоположность. Наверно, именно поэтому эти существа с такой ненавистью бросаются на парня, погибая под ударами необычного меча. К сожалению, в отличие от полубогов, люди не могли биться с такой же силой и свирепостью — в какой-то момент чудовищам удалось отрезать бойца от остальной группы. И Тирт оказался ближайшим к нему союзником. Разрядив последний магазин в чудовищ, тридцатилетний солдат с криком бросился вперёд, обрушивая удары штыка на врагов. Чьи-то когти скрежетнули по кирасе, костяной клинок промелькнул в опасной близости от лица, но Тирт успел. Опускающийся на спину юноши удар воин заблокировал винтовкой, подняв её над головой, и пинком отшвырнул степняка. Очередного врага Тирт встретил быстрым уколом, удар другого отвёл в сторону и мощно врезал лбом в нос противника. Следующий враг до Тирта не добежал — его сразил выстрел другого защитника Бор-Галаса. Вскоре их было уже трое, потом пятеро — спина к спине, они продолжали биться, отбросив бесполезные в такой толчее винтовки и взявшись за короткие мечи. Но их выдавливали. Монстры продолжали напирать, оттесняя людей всё дальше в город. Нелюди словно и не слышали об усталости, давя на все участки обороны разом. Солдаты города дорого продавали свои жизни, они не желали уступать — но их выдавливали.***
Бор-Галас погибал на наших глазах. Это было настолько очевидно, что проклятые отродья даже дали нам время на передышку, прекратив атаку. Жителям города принадлежала лишь треть всего поселения, и то — лишь благодаря Чёрной Крепости. Кочевники понесли огромные начальные потери, но как только начался ближний бой, защитники начали терять инициативу. Усиленные отвратительными мутациями, они были гораздо сильнее и живучее простого человека. Да, за всю битву ни я, ни Ангрон не получили сколь-нибудь опасной царапины, но нас всего двое. Когда же бойцов оттеснили от баррикад — разгром стал очевиден. Твари уже не лезли вперёд, а обходили по другим улицам, спрыгивали с крыш зданий. Кроме того, в их руках оказались трофейные винтовки и некоторый запас патронов. Что ещё отвратительнее, культисты использовали передышку для поимки спрятавшихся людей и поиска раненых защитников — для тёмных ритуалов сгодится любой. Крики несчастных были слышны даже сквозь грохот сражения. — Ангрон, нужно выводить людей из города! — начал было я, но услышал тихий скрежет зубов. Не мигая, юноша рассматривал занятые степняками кварталы. С башни Крепости вид открывался отличный. — Я их всех уничтожу, — прохрипел примарх. Его глаза сверкнули яростным блеском, и он резко развернулся, направляясь к лестнице. Но я преградил ему путь. — Куда ты собрался? — Устало, но твёрдо произнес я. — Убивать этих тварей. Я не отдам им победу! — Яростно прохрипел Ангрон. Я внимательно посмотрел в его глаза и внутренне собрался. Это будет непросто. — Хочешь пойти один? — Остальные всё равно бесполезны! — Дёрнул головой юноша. — Сказал тот, чью спину прикрывали эти «бесполезные» остальные. Ангрон оскалился. — А что ты предлагаешь? Отступить? Бежать?! Мне противна сама мысль об этом! — Мы проиграли сражение, но не войну… — Думаешь, настало время уроков, УЧИТЕЛЬ?! — Всегда есть время для урока, УЧЕНИК! — В голос ответил я. — Ты собираешься сделать — что? Бросить этих людей? Пойти сражаться одному, потому что они бесполезны? Не будь идиотом! Иша, долгое и кровопролитное сражение всё же отразилось на Ангроне. Обычно он более рационален. Да и по сути — это был его первый масштабный бой, который обернулся поражением. Неприятный опыт, но, тем не менее, опыт. Мы продолжали буравить друг друга взглядом, ни один не спешил отвести глаза. — Успокойся. Ты должен управлять яростью, а не она тобой. Соберись! Год назад ты сдержался в лавке того торговца, неужели сейчас самообладание покинуло тебя? — Знаешь, а ведь я тоже припоминаю тот случай, — сквозь зубы ответил мне юноша. — И я не собираюсь вновь «кланяться»! — Тогда решай. Хочешь выиграть битву — иди, — я шагнул в сторону, открывая проход. — Не буду мешать и даже спину прикрою. Скорее всего, нас сомнут числом. Если ты забыл — у них кроме всего остального колдун с алтарём имеется. Но кто знает, может, мы и сможем превозмочь всех своих врагов. Но если действительно хочешь победить — ты пойдёшь не в первые ряды обороны, а к командирам. И предложишь им увести людей из города. — И что дальше? Побежим в другой город, чтобы нас смяли и там? Захватив Бор-Галас, степняки открывают пространство для манёвра… — Ангрон, подумай. Раньше цель ордынцев была проста и понятна на протяжении многих десятилетий — захватить ненавистный Бор-Галас. Путь на другие города будет открыт, но сначала степняки перебьют всех попрятавшихся в городе, потом будут вырезать все окрестные деревни. Пойми, они не идиоты. Стоять здесь насмерть бессмысленно — у врагов за спиной степь, которая даст им слуг и солдат. Но если они будут и дальше подобным образом штурмовать города, то в худшем случае к четвёртому полису от их армии останется только колдун с алтарём! Меня повело в сторону. Слишком много психического колдовства, слишком мало отдыха для восстановления. Зачарование меча Ангрона, до этого марафон после боя с колдуном. Исцеление ран, починка брони, создание дополнительных зарядов для сюрикен-пистолета. Иша, как же болят глаза… — Никогда не считай врага идиотом. Никогда. Теперь у них есть плацдарм, на котором они будут закрепляться и готовиться. Они будут агитировать, пропагандировать, приносить жертвы. Несмотря на всю свою нелогичность, тёмные твари не склонны к самоубийству. И это нужно использовать.***
Кровь алыми дорожками прочертила лицо Мерзамира, вытекая из уголков глаз. Впервые за всё время Ангрон видел своего учителя усталым. — Если ты хочешь выиграть войну — выводи людей. Ты уже отличился. Заметил, как смотрят на тебя солдаты? Набирай авторитет ещё больше — нам придётся прорываться, это отличная возможность его повысить. Мы уйдём, спасая как можно больше жизней. — Это для нас — просто битва, но для жителей Бор-Галаса — поражение в войне. Это их дом, — взял себя в руки юноша, хотя ярость всё ещё клокотала в его груди. И тут на лице учителя появилось непривычное, очень диссонирующее с прекрасным лицом выражение мрачного торжества. — О да. Люди, потерявшие дом, семью, друзей. Те, кого выгнали с родных земель. Люди гордые и сильные, склонные к мести, а не к смирению, — Мерзамир оскалился, отвратительно и холодно, несмотря на идеальные черты лица. — Закалённые воины с пламенем ненависти в душе — да, то, что поможет нам выиграть. Ангрон некоторое время всматривался в глаза эльдар, а потом кивнул. — Ты хочешь захватить Ли’тарс. — Именно! Ты понимаешь, Ангрон! Это ближайший из следующих городов. Полторы недели для нас — месяц пути для простых людей без лошадей и со скарбом. — У нас не хватит сил… — А ведь только что ты хотел биться до последнего, Ангрон. Что случилось? С чего такие пораженческие мысли? — Неприятный взгляд Мерзамира отдавал холодом. — Во мне говорила ярость, а что владеет твоим разумом, эльдар? — Сухо спросил примарх. — Холодный расчёт, — прозвучал ответ. — Вот только ты неправильно понял. Ли’тарс не нужно будет захватывать. Его нужно будет просто взять. И я как следует потрясу всё дерево, чтобы плод упал как можно ближе. — Ты собираешься… — Начал было Ангрон, но оборвал сам себя. Молчание затянулось, учитель и ученик продолжали буравить друг друга взглядами. — Знаешь, я только сейчас осознал окончательно, насколько же ты неприятная личность, Мерзамир, — сказал Ангрон. — Люди для тебя и правда всего лишь пешки. — А когда было иначе, Ангрон? Я эльдар, а не мон-кей. Но раз ваше спасение означает спасение моего народа, я сделаю это. Я сделаю гораздо больше, если потребуется. — Что насчёт меня? — С самого начала ты был не пешкой, нет. Ферзём и королём в одном лице! Важной и сильной фигурой. Причём, несмотря на сравнение с регицидом, твоя гибель означает для меня конец игры, — честно и холодно ответил Мерзамир. — А сейчас… Ну, помимо этого ты ещё и мой ученик. Не побоюсь этого слова, даже друг. — Значит друг? — Криво улыбнулся Ангрон. — Ну, тогда стисни зубы! Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в мысли эльдар, то заметил бы, как промелькнуло странное окончание последней фразы. "…Симон!" Удар в челюсть отбросил Мерзамира назад, на парапет башни. Губа с правой стороны была разбита и на лице появилась ещё одна кровавая дорожка. — Как друг, я скажу тебе прямо — мне это не нравится. Меня раздражают эти тайные и подковерные игры, удары в спину, диверсии и манипуляции. Я люблю честную схватку, грудь в грудь, глаза в глаза. Да, многое из твоих уроков мне по душе, и я принимаю их правоту. Но закулисные интриги — меня от них воротит. Ангрон тяжело вздохнул и сплюнул. — Но ещё сильней меня раздражает то, что я признаю их необходимость. Я вижу, что без этого моя победа будет очень далеко и не гарантирована. Мне не стать таким, как ты, учитель, даже извиняться не подумаю. Примарх протянул ладонь Видящему. — Давно хотел тебе все это высказать, друг. — Для этого не обязательно было лупить меня по лицу, особенно в нынешнем состоянии, — ответил Мерзамир, отвечая рукопожатием. — Я же говорю, давно уже мечтал об этом. Пошли, нам нужно поторопиться и убедить людей, воспользуемся дарованным нам шансом. И ещё, — Ангрон подошел к лестнице и замер. — Я не хочу знать, что именно ты собираешься сделать в Ли’тарсе… — Но я всё равно тебе расскажу, — с усмешкой ответил эльдар. — Чтобы никто не смел говорить, что я веду двойную игру. Мерзамир провёл перчаткой по лицу, только сильнее размазав кровь, и надел шлем.Достанем плакаты и яркие краски, Поправим портреты великих идей: Свободу и равенство, верность и братство — Прекрасные сказки для взрослых людей! И вот уже толпы с восторгом встречают Того, кто ведёт их в крестовый поход. Так было всегда: храбрецы умирают, И где-то в сторонке стоит кукловод.
***
Это была победа. Бор-Галас, так гордившийся своей неприступностью, пал. Остатки сопротивления сейчас методично истреблялись, даже Проклятая Крепость не могла огрызаться в полной мере — две из четырёх башен молчали. Определённо, пойманные и завербованные патрули города великолепно исполнили свой предательский долг. Довольство молодого колдуна не портили даже сбежавшие из Бор-Галаса жители. Их было немало, почти четыре тысячи человек. Но ушли в основном женщины и дети, солдат среди них было немного. Чуть больше полутысячи, да и то — ополченцы. Настоящие воины полегли на стенах и баррикадах. Тем не менее, в Бор-Галасе осталось немало глупцов, решивших спрятаться. Ничего, скоро их всех найдут и сгонят в плен. Не все они пойдут в жертву или на потеху воинству — армии нужно восполнить потери. Колдун уже приказал отправить часть своей свиты обратно в степи — собрать тех, кто отсутствовал в городах в эти священные дни. Да, это займёт немало времени, придётся отсеять недостойных — но это не проблема. Для хаосопоклонника недостойным всегда найдётся применение. Но в отличие от всего остального войска, колдун радовался не столько захвату города, сколько смерти своего учителя. О да, юноша знал, что он не сможет сравниться в силе со своим мастером. Он не мог слышать Музыку Мироздания, о которой говорил учитель — лишь едва уловимый шёпот там, где более сильный колдун различал величественные голоса богов. Юноша опасался, что в один день его мастеру потребуется особая жертва, и он без раздумий вскроет ученику грудную клетку на алтаре. Но молодой колдун ничего не мог сделать — слишком силён был учитель. И тем более неожиданно было почувствовать смерть наставника. Позже разведчики нашли следы битвы, но на земле остались только большие обожжённые пятна и ни тел, ни крови. Неужели его смог одолеть тот колдунишка, что мешал его чарам со стен? Нет, слишком он слабый, его удары не смогли даже поколебать защиту. Да, атаки психически одарённого врага мешали, но вскоре культист понял, что вражеский колдун был не более чем надоедливой мухой. Летает, отвлекает, и ничего существенного сделать не может. К тому же, в скором времени тот сбежал со стены, позволив пробить ещё несколько брешей. Видно, совсем сил не осталось. Скорее всего, учителя погубила его самоуверенность — молодой колдун был практически уверен, что мастера просто-напросто зарезали со спины. О нет, адепт Великих Богов вовсе не собирался недооценивать своего противника. Он был уверен, что тот сбежал — смерть колдуна не почувствовать было невозможно. Встретиться с ним в чистом поле было бы слишком безрассудно. Так что, когда придёт время, он даст бой своему врагу не сходя с походного алтаря. Будет забавно погонять эту мелкую крыску, наблюдая за её жалкими потугами пробить щит. Он подумает об этом потом. Поправив свои одеяния из человеческой кожи, колдун довольно улыбнулся. Да, сейчас необходимо украсить этот город для взора Великих Богов.***
Я испытывал сильнейшее чувство дежавю. В смысле — лежу на спине, тело и голова дико ноют, лицо в крови, светило остановилось где-то в центре неба. Разве что душа не болит, но извиняюсь, мне и одного раза хватило. Хотя нет, отличия присутствовали. Мне некуда торопиться, к примеру — пройдёт месяц до того, как беженцы достигнут Ли’тарса. Конечно, я не собираюсь ждать у моря погоды, есть слишком много дел, требующих моего непосредственного участия. Но в текущем физическом состоянии мне остаётся только лежать в едущей повозке и отдыхать. И думать. Много думать. Например, об Ангроне. Насколько я знал из мон-кейских воспоминаний, каждого примарха, как и Императора, окружала некоторая Аура Величия. В смысле любой, кто видел перед собой Повелителя Человечества или его Сыновей, моментально осознавал, насколько велик, могуч и прекрасен стоящий перед ним. Кроме этого, Аура наделяла своих обладателей защитой и усиливала их физические возможности, и без того выходившие за все мыслимые рамки. До этого я думал, что у Ангрона-предателя не было этой Ауры из-за имплантированных Гвоздей Мясника, но с учётом новоприобретённых знаний моё мнение изменилось. Даже у того Ангрона была Аура, но он не мог её проецировать вовне. Однако свои физические параметры он всё же повышал. Лишь то, что он остановил голыми руками Титан ещё до демоничества, говорит о многом. Впрочем, сейчас меня волновало другое — Аура у Ангрона развивалась очень медленно. В смысле, у Фулгрима она начала работать ещё в младенческом возрасте и с такой силой, что когда его нашли, солдаты расстреляли своих товарищей, предложивших избавиться от этого ребенка. А Ангрон появился явно не младенцем, и с тех пор год прошёл. Но вот, оказавшись в гуще битвы против хаоситов, эта Аура развернулась на полную, не только воздействуя на разум союзных войск, но и немного усиливая самих солдат. Словно этого было мало, раскрытие Ауры Ангрона имело ещё один эффект. Все хаоситы под её воздействием слабели. Причём очень серьёзно — мутанты с гипертрофированными телами падали, словно вдруг осознали, что их слабые конечности не могут нести подобный вес. Я на мгновение заподозрил в Ангроне парию, но тут же отбросил этот вариант. У Ангрона была душа, да и мон-кей тянулись к нему, было видно. Когда мы пришли убеждать людей покинуть город, никто даже не подумал возмутиться предложению чужака. А те, кто сражались плечом к плечу с Ангроном, и вовсе моментально его поддержали. Кстати, в этот момент в эмоциях примарха проскочил стыд. Да уж, неприятно осознавать, что именно этих людей ты считал мусором. Ангрон неожиданно для себя стал одним из лидеров эвакуации и сейчас постепенно склонял людей на свою сторону. Остальные офицеры прислушивались к нему и относились с уважением. Несмотря на то, что Ангрон чужак, да ещё и выглядит на пятнадцать лет. В общем, это точно не эффект парии. Кстати, у мон-кей почему-то считается, что пария — это генетический дефект, что явно ошибочно. Уж кому как не эльдар знать об этом. Или кто-то хочет сказать, что существует ген или цепочка генов, отвечающих за наличие души? Серьёзно? Так что мечты о целом народе парий, которым не страшно воздействие варпа — это именно что мечты. Бездушных невозможно вывести в генетических лабораториях, и это печальный факт. Долгое время обдумываний натолкнуло меня на интересную идею. Если подумать, все примархи — невероятные приспособленцы. Один заимел металлические руки, другой стал мощным псайкером, третий мог дышать там, где простой человек умирал на месте. Как мне кажется, Аура раскрывается именно в момент опасности, подстраиваясь так, чтобы нивелировать угрозу. Для Ангрона схватка с осквернёнными кочевниками была первой серьезной опасностью, и его Аура, раскрывшись, приняла свойства подавления сил скверны. Стоп, это что получается. Примарх, который не пария, но который своим присутствием подавляет и ослабляет сущности варпа. Причём его «иммунитет» будет только расти… Правда, как подобная Аура будет влиять на дружественных псайкеров, непонятно. Но даже будь этот эффект негативным. Ахааахаха… О Иша, хвала тебе многократно! Каэла Менша Кхейн, я сражу десять тысяч врагов в твою славу за такой подарок! Ахахахах… Цегорах, эта самая великолепная твоя шутка! Ахахаха… Ох, это… Ахахах… А ведь космодесантники приобретают черты своего примарха, фактически отца, ведь из его геносемени они были созданы… Да, черты проявляются в меньшей степени, но проявляются! Разум представил великолепную картину. ЦЕЛЫЙ! АНТИДЕМОНИЧЕСКИЙ! ЛЕГИОН! КОСМОДЕСАНТНИКОВ! АХАХАХАХАХАХАХАХАХ!!! Да! Посмотрим, будет ли наш смех звучать громче, чем смех тёмных богов! — Знаешь, а у тебя злобный смех, Мерзамир, — сказал подошедший Ангрон. — Я раньше его вообще не слышал. Обычно ты только улыбаешься. Придумал что-то жуткое и коварное? — Ага, и уже начал реализовывать, — довольно ответил я и тут же закашлял. Чёрт, горло пересохло. Ангрон помог приподнять голову и приложил к губам фляжку с водой. Уф, как же хорошо. — Я приказал разослать всадников в окрестные поселения. Чем больше людей мы эвакуируем сейчас, тем меньше достанется жертв ордынцам. К тому же, нам потребуются припасы на время пути. — Сколько успели эвакуировать? — Три тысячи семьсот человек. Всего шестьсот бойцов, но настоящих солдат среди них где-то треть. Но есть неожиданная возможность пополнить войска. Многие женщины, потерявшие своих мужей и сыновей во время штурма, желают встать в строй. Что мне на это ответить? Господствуй во мне человеческая личность, я бы возмутился. Как так, бросать женщин в бой — совершенное безумие. Долг женщины — рожать, долг мужчины — защитить свою семью даже ценой собственной жизни. Но я эльдар с Мира-Корабля. Для нас женщина-воин совершенно обыденное дело. Женщины эльдар, кстати, не только в аспекте Баньши служат. Они и простыми стражами бывают, и Скорпионами, и Огненными Драконами, и Мстителями. Да, в аспекте Воющих Баньши женщины-эльдар составляют большую часть, но тут дело в специфике снаряжения — именно женский голос выдаёт большее звуковое воздействие через специальный спикер в шлемах Банши. Так, я не туда ушёл… — Что ты решил? — спросил я, скосив взгляд на Ангрона. — Назначил их в ополчение. Перед ночёвкой будем проводить небольшие уроки, а как доберёмся до Ли’тарса, примемся всерьёз. Будет отряд мстительниц. Думаю часть из них подготовить как медсестёр — отваги им не занимать, а не дать врагам убить кого-то из своих для них будет такой же местью. — Хорошее решение. Узнаю умного Ангрона, а то на башне был явно кто-то другой… — Извини, — покаянно кивнул примарх. — Я был неправ. И я не совсем понимаю… — Юноша потер лоб пальцами. — В смысле, я помню твои уроки. Для меня было довольно просто воспринимать твои манипуляции в отношении других. Но тут, когда ты начал говорить о судьбах целых городов, меня словно заклинило. Не понимаю. Когда мы решили… Ну… Наш старый план в отношении Бор-Галаса. Там тоже решалась судьба тысяч людей. Тогда это меня не волновало. Чем же нынешняя ситуация отличается от прежней? Ангрон встряхнул головой. — Не понимаю, но разберусь. Я устало прикрыл глаза. Хм, неужели импритинг Императора?..