Путь Красного Ангела

В то же время.       С чудовищным воем двигателей линкор ворвался в реальность, пробивая себе дорогу. Породивший его разрыв пространства и времени пульсировал невозможными красками, изменяя и искажая законы физики, из-за чего случались такие нереальные вещи, как звуки в космосе. Активируясь, кинетические генераторы издали неприятный скрежет, отдалённо напоминающий стон. Пространство вокруг корабля укрылось пустотными щитами. Поднялись стальные переборки невероятных размеров, открывая многочисленные орудия. Тяжёлые лэнс-батареи, установленные вдоль хребта судна в трёхорудийные башни, начали поиск цели. В глубине корабля странный трёхглазый человек, пускающий кровавые ручейки изо рта, передал управление кораблём стратегиуму — сотням человек в огромном зале, тонущем в свете многочисленных проекторов.       Следом за флагманом в физическое пространство врывались корабли поменьше. Все они останавливались после появления — необходимо было время, чтобы остановить могущественные варп-двигатели и переключиться на физические ускорители, которые перед запуском следовало ещё и разогреть. Что маленькие и манёвренные суда делали быстрее. Поэтому вскоре корабли сопровождения стремительно вырвались вперёд, формируя атакующее построение и прикрывая флагман. Да, даже огромные линкоры могли начать движение сразу после прибытия в реальность, но это отрицательно сказывалось на состоянии двигателей. Что в итоге могло привести ко многим месяцам ремонтных работ в доках.       К флоту стремился корабль, уступающий размерами только линкору. Пустотные щиты крейсера мерцали белыми разводами от попаданий вражеских пушек — вслед за беглецом гналось несколько десятков неприятельских судов. Будь их меньше хотя бы на треть или не будь планета, к которой несколько часов назад подошёл крейсер, защищена орбитальными крепостями, одинокий звездолёт не стал бы убегать вовсе. Мощи его щитов и орудий хватало, чтобы разобраться с подобными противниками. Даже подкрепления капитан вызвал бы только для того, чтобы начать десантную операцию на планете.       К несчастью для преследователей, их системы обнаружения были слишком слабыми, чтобы засечь приближающуюся армаду. Всё, что они видели — стремительно уходящий в глубины космоса крейсер, не понимая, что он ведёт их в ловушку. И когда они заметили приближающийся флот, их строй нарушился. Хаотичные и ошибочные манёвры лишь отняли ускользающие мгновения. Как только это случилось, убегавший ранее крейсер совершил разворот, успев дважды разрядить бортовые орудия в своих преследователей. Залп лэнс-орудий перегрел щиты трёх кораблей, через десяток секунд превратившихся в груды остывающего металла после залпа макро-орудий.       Великий Крестовый Поход нашёл ещё один потерянный человеческий мир. Что же, осталось только показать глупцам, что их место — в составе Империума, а не жалкое прозябание в одиночестве. Эти несчастные наверняка всё ещё строят бесполезные храмы и поклоняются несуществующим богам. Что же, избранные воины Императора из Легиона Лунных Волков докажут им, что настоящая правда мира заключена в Имперских Истинах, а не в никому ненужных верованиях. В то же время.       Он больше был не один. Да, глупо считать, что во всём мире только у тебя есть чувство справедливости. Что свет закона ярко горит лишь в тебе одном.       Это было настолько по-детски, что сейчас он только улыбался, вспоминая себя-прежнего. Теперь у него были верные последователи, целые отряды, лично натренированные и поклявшиеся ему в верности. Они появлялись, наносили удар и исчезали вновь. Да, им не хватало его силы, умений и навыков, они не могли действовать так же скрытно, как одиночка. Но с этими недостатками он был готов мириться. Если быть чуточку слабым и шумным в обмен на товарищество и братство — это слабость, то быть сильным и тихим одиночкой — никчёмность. О, да… Он понял это.       Пришлось несколько изменить свой стиль, но это было даже интересно. Разум больше не нуждался в успокоении через ужасающую расчленёнку. Насилие перестало быть единственным методом для сеяния в сердцах глупцов ужас. Теперь он стремился не только являть собой неотвратимое наказание за совершённые грехи, но и надежду тем, кто хочет жить честно. Он стал светом в тёмном мире, скрытом от сияния светила. И помогли ему в этом его новые товарищи, его ученики. Его воины. Несмотря на угрозу лишения свободы и жизни, они доносили его слова до обывателей, пропагандировали его идеи — борьба с преступностью, защита личных свобод и прав, стремление к надежным временам правды и честности.       А те, кто погряз во лжи, воровстве и прочих гнилых делах…       Что же, раньше они боялись Ночного Призрака. Теперь они дрожат от Мстительных Духов. В то же время. — Новый учитель?       Это было странно… Казалось, все учителя признали его превосходство несколько лет назад. С тех пор, несмотря на свою молодость, он уже вёл собственные исследования. — Бросьте, кто же вам сказал такую глупость? — С усмешкой ответил пожилой псайкер.       Лицо старика было испещрено не столько морщинами, сколько шрамами от неудачных экспериментов. Несомненно, те старые порезы — от взорвавшейся колбы, а этот уродливый ветвящийся шрам — от удара электричеством. Даже кожа металлизировалась вокруг отметины. На кистях рук, выглядывающих из рукавов халата, не хватало по пальцу, а короткие ногти несли следы многочисленных работ с кислотами и щелочами. — Боюсь, учить вас тут просто-напросто некому. Ваше интуитивное понимание тонкостей псайкерства действительно впечатляет. Но именно за этим я и пришёл. Позволите присесть? — Да, конечно, — человек указал на небольшой стул, который специально держал здесь для посетителей. Сам же он предпочитал использовать тяжёлую тумбу — с его массой и габаритами лишь она не ломалась, когда он присаживался. — Ох, старость… Хорошо вам, молодым. — Старик немного поёрзал, устраиваясь поудобней, отчего стал походить на птицу. Да, определённо, его худые плечи, вытянутая шея и всколоченные волосы, то, как он сгорбился — всё это дорисовывало в воображении этакого попугая на жёрдочке. — Если говорить в целом, то я здесь именно из-за вашей интуиции. Понимаете, я давно вывел несколько прелюбопытнейших теорий относительно имматериума, но, к сожалению, не обладаю достаточной силой, чтобы их подтвердить или опровергнуть. А потом появляетесь вы и за считанные годы добиваетесь просто невероятнейших успехов! И не думайте отрицать это — вы уникум!       Он и не думал отрицать, поскольку в самом деле считал себя особенным. Впрочем, в словах старика не было лести, скорее, радость от нахождения столь выдающегося ума. — Остальные коллеги считают мои идеи вздором, и я подумал, что взгляд со стороны молодого и не закостенелого ума поможет мне посрамить этих глупцов. О, вы не представляете, как эти умалишённые поливали меня грязью, когда я выступил с докладом. Вы только представьте, у них у самих бывают более безумные идеи, они даже признают это, так почему же именно ко мне относятся подобным образом! Ничего, когда я докажу свои теории, я… — И в чём же заключаются ваши теории? — Сразу спросил молодой человек, чувствуя, что его старшего коллегу вот-вот унесёт в словесные обвинения в адрес своих «недальновидных» коллег. — Ах, да… Честное слово, их больше десятка, но как вам, например, такая идея: конечен ли имматериум? — Простите? — Все знают, что материальный мир и пространство имматериума невероятно сложно связано. Они ближе друг другу, чем межатомные связи, и в то же время далеки друг от друга настолько, что края галактики располагаются ближе. Но вот в чём моя идея — кончается ли имматериум там, где кончается вселенная? За гранью мироздания бушует море варпа, или же там только пустота?       Старик подался вперёд, двигая пальцами, словно дирижер. — Мои коллеги либо изучают сам имматериум, либо его влияние на реальный мир. Но кто удосужится проследить их взаимосвязь? Кто выделит те общие компоненты, которые свяжут воедино пространства материи и нереальности? — Но, ведь это уже известно, — сказал молодой человек. — На варп влияют… — Мысли, эмоции и желания, — раздражённо оборвал его старик. — Неужели это всё? Неужели имматериум связан только с разумными созданиями? Я думаю, что нет! Должно быть что-то ещё! Обязано быть!       Псайкер потряс в воздухе сухим кулачком, а потом, отдышавшись, воодушевлённым взглядом уставился на своего молодого коллегу. — С вашей помощью, мой молодой друг, мы заглянем ещё дальше, чем могут позволить своим жалким мыслям остальные глупцы. Вы со мной?       Молодой псайкер на несколько секунд прикрыл свой единственный глаз. В то же время. — Прости меня, брат, — тихо произнёс могучий воин в силовых доспехах. Его броня выделялась не только тяжёлым меховым плащом, но и странным шлемом, сделанным из черепа гигантского волка. Пиломеч в руках ожил, чудовищные зубья задвигались, набирая обороты, и вскоре размылись от скорости. — Тебя я прощаю, Русс. Единственный, кого я проклинаю — это наш отец, — ответил ему столь же крепкий воитель в насыщенно-зелёной, нефритовой силовой броне. Его пальцы вдавили руну, запуская механизм пилотопора. — В случае моей смерти, я приказал Легиону сдаться без боя. Прошу, не нужно истреблять и их. — Отец решил, что отдаст их новонайденному брату. Говорит, Гиллиман сможет привить им порядок и дисциплину. — Хах, судя по всему, этот Гиллиман просто копия нашего отца.       Молчание, продлившееся, казалось, целую вечность. — Мне жаль. — Мне тоже.       Они сошлись в поединке не на жизнь, а на смерть. Это был первый серьёзный бой между равными друг другу сверхлюдьми. Мелькающие зубья оружия высекали искры, сталкиваясь друг с другом. Воины фехтовали яростно и непримиримо, при том, что ни один не хотел убивать другого. Но одного вёл наказ отца, другого — собственные убеждения.       Там, где увернуться или сблокировать было нельзя, а отступить — значило потерять преимущество, воины позволяли вражескому оружию вгрызаться в доспехи, оставляя рубцы и сколы. Русс, хоть этого и не было видно под волчьим шлемом, скалил клыки — его звериная натура и нрав берсерка давали о себе знать. Когда зубья топора высекли искры из его нагрудника в очередной раз, Волчий Король рванул вперёд. Удар ногой в наколенник противника не дал результата — тот просто отступил. Меч с визгом и скрежетом прочертил кривую полосу по броне на животе противника, а попытка схватить топорище рукой едва не стоила Руссу конечности.       Хрупкий паритет рубящихся воинов, тем не менее, вскоре начал склоняться на сторону Лемана. Примарх уже обрёл немалый опыт, присоединившись к Великому Крестовому Походу, да и сама его природа, заложенная Отцом, способствовала превосходству фенрисийца. Всё чаще он заставлял брата отступать, всё чаще тот пропускал удары пиломеча. Оружие обоих уже лишилось части своих зубьев, но соперники даже не заметили этого.       Когда его брат нанёс очередной удар, Русс шагнул вперёд и чуть повернул корпус. Зубья топора с противным воем скользнули по наплечнику, а меч Волчьего Короля разорвал уже порядком потрескавшийся нагрудник и вскрыл грудь брата. Металлические зубья разворотили внутренности неугодного Императору примарха, но тот был достаточно крепким, чтобы не умереть сразу.       Он выронил топор и упал на колени, начав заваливаться вбок. Но Русс ухватил его за наплечник и помог удержаться. Победитель скинул шлем, раскрывая искаженное печалью лицо — о нет, он не плакал, но боли в его глазах было с избытком. Русс обнял своего брата и горячая кровь, хлещущая из разорванной груди, обильно оросила его доспехи. — Император… Отец… Он прикажет стереть любые упоминания о тебе, брат. Но здесь я нарушу его приказ. Я не забуду тебя.       В ответ голова умирающего лишь опустилась на плечо Лемана, и тот услышал слова брата, сорвавшиеся с побледневших губ вместе с последним вздохом. — Спасибо… брат.       Тоскливый волчий вой разорвал улёгшуюся тишину.