Фоллаут Эквестрия - Чему нас не учит история

Рвущий шум наполнял улицы Кантерлота. Разрывающиеся бомбы продолжали падать одна за другой. Едва уши отходили от первого взрыва, как сразу сверху сверкала вспышка и грохот, от которого не то что уши закладывало, даже все окна повыбивало, не смотря на магический щит. По улицам города продолжал распространяться таинственный розовый газ, от которого жители падали замертво. Куда не глянь, везде лежали окровавленные трупы: на дорогах, в дверных пролётах, даже в фонтанах, плавая на поверхности воды спинами кверху. Видимо кто-то надеялся спастись от розовой опасности в воде, но и она не спасла бы... Все тела в гематомах и кровоизлияниях из глаз и ртов, будто их разъедало изнутри. Вокруг не было ни единой души. Лишь одно существо ещё как-то шевелилось посреди этого мёртвого царства. Переступая трупы, шаг за шагом ковылял чёрный единорог в очках, которые уже начинали срастаться с его переносицей. Он шёл, стиснув зубы. Из его рта и глаз капала чёрная кровь. Шерсть по всему телу сыпалась с него, придавая ему и без того болезненно умирающий вид. Зрение единорога было помутненным, дорога постоянно то замывалась, то возвращалась в норму. Уши пострадали не меньше - их перепонки разъело облаком некромантии и ничего не слышали, даже разрывающихся бомб. Его тело болело и едва слушалось. Ноги отнимались, но всё ещё несли к цели. Спасти. Всё, чего жеребец желал прямо сейчас - это спасти её. Даже, если это будет стоить ему необратимых последствий его здоровья, и тела на всю оставшуюся жизнь. Судьба калеки была для него не страшнее потери близкого. Байрон не запомнил, как добрался до фиолетового здания. Рассудок и память подводили его разжижающийся мозг, однако он точно запомнил, как чуть не упал, поднимаясь по жёлтым ступеням лестницы Школы для одарённых. Двери её были почему-то открыты, чего не должно было быть согласно протоколам при терактах... Снова провал в памяти. И вот маг, не помня, как, но осознавая, где он плетётся, опирался на стену. За ним шёл чёрный кровавый след. Он закашлял и упал на пол. - "Подвал... она в подвале..." - Повторял сам себе чёрный жеребец, обливаясь собственной кровью, словно потом. Его стошнило чёрными сгустками собственных внутренностей. Густая жижа медленно разлагалась на открытом воздухе. Изо рта единорога валил розовый пар. Жеребец пополз, не в силах встать. Он перебирал копытами к лестнице, ведущей вниз. Неизвестно сколько прошло времени, прежде чем он перевалился через край. Чёрный пони покатился по винтовой лестнице. Было очень больно. Все его кости дробились и глухо хрустели от ударов о ступени. Суставы ног выворачивало под неестественными углами. Особенно болезненно было биться зубами, которые раскалывались и вылетали при каждом таком приземлении на углы или поручни. Однако всему приходит когда-нибудь конец. Травмы прекратили умножаться. Пол. Холодный гладкий пол встретил его у подножья лестницы. Жеребец не помнил, что было дальше. Его глаза распухли, голова и тело напоминали месиво из гривы и плоти, лишь издалека напоминавшие очертания прежнего лица. Но почему-то... это месиво не хотело умирать. - "Подвал... подвал..." - Только и думал искалеченный единорог. Он с невероятным усилием смог открыть свой опухший глаз. В подвале было освещение... и розовый дым. Смертоносный дым проник и сюда... На полу лежало несколько знакомых жеребят разных возрастов. Одноклассники Чики. Их бездыханные тела лежали с лицами, выражавшие сильнейшую агонию. Рядом с ними лежали сгнившие противогазы. Нет, только не это... Единорог от осознания и испуга раскрыл и второй глаз, сопротивляясь жжению и мучительной пульсации по всему поломанному телу. Его заплывшие кровью глаза пытались найти стальную дверь. Он чётко помнил, как она выглядела, когда приходил сюда перед тем, как привести свою маленькую пони учиться сюда. Он хотел убедиться, что в случае чего она будет в безопасности... но какая тут безопасность. Всё пошло наперекосяк. Жеребец нашёл дверь. Он таращился на неё. Это точна та самая. Но она почему-то открыта, как и вся школа. Этого не должно было произойти ни при каких обстоятельствах! Почему же они выбежали? Почему дверь открыта? Из-за неё доносились какие-то звуки. Жеребец не слышал их, однако чувствовал по полу какие-то вибрации. - "Живи... только не умирай..." - Единорог начал двигаться с кряхтениями и кашлем. Он двигал тем, чем ещё мог шевелить. На коленях и локтях, он полз, подтаскивая себя подбородком. Снова провал в воспоминаниях... Следующее, что увидел чёрный единорог, это груду слипшейся плоти в углу бомбоубежища. Полумёртвая, кроваво красная разжижающаяся груда гнили из сплочённых воедино тел. Это были сидевшие в обнимку жеребята и взрослые. Эта биомасса булькала и издавала страшные звуки завывания и хрипа. Глаза и лица, застывшие в различных формах и гримасах, выражали то, какую агонию они испытывают... или испытывали. У многих из них даже закатились глаза. Глаза мага затряслись. Лёжа на полу в глухой для себя тишине он взирал на эту гору разлагающихся тел. Он хотел верить, что его рассудок помутился и что ему всё это только кажется, но нет... всё помещение было заполнено разлагающимися телами. Некоторые тела пони были чуть ли не спаяны воедино со стульями и кроватями. С различными предметами или друг с другом как сиамские близнецы жеребята и взрослые лежали или сидели склеенные воедино. От увиденной картины у некроманта вырвалось изо рта очередная горло разрывающая рвота из собственных внутренностей. Организм пытался отторгать проникший в тело чужеродный отравляющий газ. Едва не теряя сознание от удушья и тяжести дыхания, маг искал ту самую, за которой пришёл, но не мог увидеть её. Он упал головой на пол. Его помутнённые мысли кричали о поражении. Он не может найти дорогую ему пони... не смог спасти в очередной раз того, кем дорожит больше всего на свете. Опять... всё повторяется сначала. Сколько бы он не пытался ему не сберечь никого. Старуха с косой всегда разделяет тебя и тех, кого ты любишь. Внезапно рядом раздалось тихое хриплое рыдание и скрип кровати, сопровождавшееся стуками. Жеребец приподнял голову, почувствовав вибрацию этих ударов. В нём ещё теплилась надежда узнать в этом сигнале Чики. На потолке мерцал едва различимый зелёный свет. Маг опустил свой взгляд вниз. Маленькое красно-розовое тело спиной лежало на раскладушке с пружинами. На маленькой груди лежал зелёный амулет. - "Это она!" - Воодушевился маг и пополз к ней, в надежде что ему не кажется. Он всем сердцем хотел верить, что она ещё жива и её можно спасти. Но чем ближе он подползал, тем больше он видел обратное. Он всё больше понимал, что ничего сделать уже нельзя. Клубничного цвета кобылка была впаяна всем телом в пружины. Девочка лежала и плакала красными слезами, грызя свои собственные копыта. Они были сгрызены до основания.  Настолько ей было невыносимо терпеть адскую боль, от которой теряют сознание даже взрослые. Но она была жива... и в сознании. Это чудо. Амулет, который ей был подарен Байроном в день поступления вбирал в себя большую часть проклятого газа. Маг когда-то сделал его собственными копытами и зачаровал его специально для неё, чтобы в школе не могли никоим магическим образом задирать её и превращать её заклинаниями во что бы то ни было. Она не единорог, и её за это могли очень сильно притеснять местные ученики. С этим амулетом любые заклинания воздействия на неё или атаки были бы поглощены сим маленьким зелёным камушком. Как же он пригодился... или лучше бы его не было… как же она страдает. Однако сейчас он мигал. Артефакт практически переполнен некромантией, проникавшей в неё, и едва не давай ей умереть от попадания в неё розового газа. Единорог наконец добрался до Чики. Он закинул оба своих сломанных копыта наверх, неожиданно напугав свою подопечную. Она увидела облезшие гниющие конечности и завопила, однако её не было слышно. Внезапно одно копыто отвалилось. Оно как варёная курица вырвалось из плечевого сустава единорога и с мокрым шлепком упало. Боли не было. Маг повис на второй конечности. Не смотря на его поломанность, ему всё же удалось приподняться и закрепиться подбородком, а затем и всем телом за пружины. Он увидел, как клубничная кобылка в ужасе кричит и пытается вертеться, но не может уйти. И он понял, что она кричит из-за него. - Не бохся... хэто кхя. - Выдал некромант из своего разбитого беззубого рта. Байрон был в отчаянии. Он увидел во что ужасный газ превратил его ученицу. В его чертогах закралась мысль, что уже поздно, но он не собирался сдаваться. Всё, чего он хотел, это убраться подальше отсюда вместе. Каким-то чудом, жеребцу ещё удавалось оставаться в хоть каком-то здравом уме, и он едва вспомнил, из чего сделан её амулет. В нём много энергии, которой он может воспользоваться для побега из города. - "Потерпи... маленькая... сейчас... будет... очень больно" - Единорог наклонился и дотронулся рогом до амулета. Зелёный свет озарил его рог и всю комнату. Из опухших глаз вырвался яркий изумрудный свет. По его гниющим жилам полилась зелёная энергия. Чики кричала в агонии и сорвала голос... амулет перестал поглощать энергию и теперь он её отдаёт магу, не защищая своего хозяина. На кобылку обрушилась вся неромантическая проказа в комнате, которая очень быстро заживо съедало её. Свечение погасло. Энергия наполнила единорога вновь, но его подопечная потеряла сознание. Очень яркий огонь заполонил бомбоубежище. - "Телепортируемся домой!"

***

Теракты. Убийства. Невинные жертвы. Никто ничему не учится. Война с зебрами за ресурсы очередная бессмысленная резня. Разумные существа должны договариваться, но что-то всегда заводит их в тупик. А возникает оный от жадности, потому что все живут только для себя «личностей», «Наций». Жизнь ради собственной выгоды. Такая жизнь преступна. По-скотски примитивна. Внутренняя жадность должна быть обуздана. Иначе нам суждено сгинуть. А может мы и не виноваты в том, что думаем только о себе? Жадность сидит глубоко - она берётся из страха. Страх берётся от слабости. А слабость рождается, когда ты не способен отдавать. «Зачем мне кому-то что-то отдавать? Это моё! Я умру без этого». Нам даровали жизнь, но она нам не принадлежит, как и всё в этом мире. Мы сотворены из него. Мы принадлежим ему, а не он нам. Возможно поэтому слабые существа, наделённые разумом, нарекают случайные вещи «своими». Они хотят выжить, отделиться от страшного мира, сделать его кусочек своим. Мы пытаемся отнять как можно больше, чтобы создать свой мирок. Свою прекрасную жизнь. Как-то подчинить себе враждебный мир, хоть на каплю. Это можно понять, но так он пустеет и становится труднее жить. Вода, еда, воздух, даже солнце! Чем больше забираешь, тем меньше останется для будущей жизни. Мы не боги, чтобы не зависеть от этого. Мы должны научиться не только брать, но и отдавать, чтобы жизнь продолжалась, как она продолжилась в виде нас. Неспособные отдавать сродни огню, жадно выжигающем всё на своём пути, лишь бы гореть дальше. Вот какое «будущее» подарили нам предки. Выжженную Пустошь – порождение их жадности. А ведь жадность никуда не делась. Пони с чёрной шерсткой ковылял под дождём, пребывая в мыслях об этом. Капли воды стекали по его безжизненному лицу. Призрак прошлого обеспокоенно витал рядом с ним. «Дай мне знать, когда придёшь в себя» - Говорила маленькая пони, пушинкой летя рядом. Он не придёт в себя. Она не должна была выжить. Чернокнижник страдает от своей жадности – он забрал её в свой мини мирок, навсегда отделив от настоящего мира. Маленькая пони не переродится как всё живое. Она не отдаст свою душу, чтобы заново родиться. Она – его ошибка, грубость, неестественность. Если её забрали, значит мир стал беднее. Жизнь угасает, потому что ей неоткуда взять сил. Умершие должны поддерживать жизнь. Но это у неё отняли. Единорог переставлял отяжелевшие копыта, словно неся на себе невообразимо тяжёлую гору. По сравнению с этим чувством розовое облако Кантерлота – ничто. Она давила на него очень сильно, шатая из стороны в сторону, словно это была не просто гора, а башня из трупов. Горечь вины переполняла его за это. В устремлённом вперёд взгляде было сожаление. Он чувствовал эти трупы своих друзей на спине. А ещё он видел Чики… как и их, он сам не захотел её отпускать. «Ты заточил нас здесь» - Шептал ему старый-старый голос. «Пусти нас» - Шипели ему трупы. Байрон не дал душам своих близких убыть в мир иной. Он не мог себе позволить дать им уйти, за что платит огромную цену. «Вы слишком дороги мне» - Отвечал он сдавленно в мыслях. – «Я не дам вам исчезнуть за зря». – Байрона разрывало изнутри от противоречия своих желаний с поступками. Прогремел гром, раскатываясь по тучному небу. Воздух содрогнулся. *БАХ* - хлопнул выстрел из пушки. Единорог огляделся. Он оказался посреди гор. Солнечный день. Кавалерия штурмует очередной перевал. Идёт война с царством грифонов. Вымпелы Эквестрии развиваются на ветру. - Ваше превосходительство! – Обратился к нему гонец-пегас и приземлился, сняв шлем. Байрон повернулся к нему, не снимая своего. – Наша маневренная группа прорвала оборону на востоке и закрепилась, но несёт потери. Ваши указания? - Держать оборону, ждать подкрепления. – Отдал он приказ. Вот так он и привык распоряжаться жизнями. Души одних пони пусть уходят. - Ваше превосходительство, наш командующий… только что скончался. – Байрон округлил глаза. Он мгновенно переместился в палатку лазарета. Сняв свой шлем и приказав всем лекарям уйти, он склонился над бездыханным телом своего командира. Друга. С ним связано очень много историй и приключений. Как говорят, прошли огонь и воду. От знакомства и до самой смерти. У любого пони на его месте навернулись бы слёзы, но он не мог заплакать. Хотелось, но не мог. - Это я тебе оставил. – Взглянул он на шрам, пересекавший бровь усопшего. Этот шрам его друг получил от него, когда они подрались при первом знакомстве. Спор о какой-то чуши перерос в жесточайшую драку, после которой они стали лучшими друзьями. Настоящая дружба… о которой он будет много горевать. Таких пони больше нет и не будет. Жадность и тут его не отпустила. Проклятый единорог не смог смириться с его уходом и сковал его душу цепями. Как он посчитал, его лучший друг достоин вечно жить, а не умирать. Сколько раз он это проделывал с каждым таким другом. Воспоминания как ветром сдуло. Чёрный надзиратель в плаще стоял неподвижно, обтекая дождевой водой. Сколько это ещё будет продолжаться? Этот порочный круг. Единорог посмотрел на своё отражение в луже. Оно постоянно изрезалось кругами от дождя, не давая воде успокоиться. Своё отражение не разглядеть. «Я столько вспоминаю вас всех… но… это не кончается» - Он помнил всё, что происходило в его жизни. Всех близких и друзей. Но себя… себя он вспомнить не мог. - «Кто я такой, чтобы забирать вас?» - Задавал он себе этот вопрос. – «На кого я похож?» - За тысячу лет он впервые спросил себя об этом. Впервые он просто остановился чтобы усомниться в себе. Он стоял неподвижно. Вспомнился разговор с Филлингтоном. Сильные дают от переполняющей их силы. Слабые только берут из-за её отсутствия. Байрон стоял и понимал, как же много он забрал… Но разве он мог поступить по-другому? Они всё, что у него есть. Дороже них у него нет никого. Без близких он чувствовал себя никем. Разве это справедливо, что самые важные тебе пони умирают и ты всегда остаёшься один с этой болью? Как жить дальше, когда ты не видишь своей жизни без них? Как можно заполнять эту пустоту раз за разом? Пока души умерших рядом с ним, они живы. Даже пока они в цепях, он видит их! Они существуют! Они не умерли! Но Чики… Байрон смотрел на неё, не сводя глаз. Иногда они сверкали от ударов молний. Он вспомнил то, что пережил сегодня ночью. Тот кошмарный сон Кантерлота. Он смотрел на Чики и видел её окровавленное маленькое тело, въевшееся в кровать. Она подлетела к нему вплотную и прикоснулась копытцами. - Байрон, что с тобой? Почему ты так смотришь? – Его подбородок задрожал. Он вспомнил, как она кричала, когда он вытаскивал её душу после телепортации домой. Он убеждал себя, что спасает её. Но это жестоко. Как же много боли принесла его жадность к ней. - «О чём я думал?» - задался вопросом чернокнижник, ощущая себя беспомощным. Больше всего на свете он ненавидел это ощущение. Однако он не гнал его. Оно было заслуженным. – «Я чудовище». – Насильно удерживать усопших под сердцем – ещё большее мучение. Это ничего не решает. Отчаяние ослабило его. Тяжесть на спине сразила его и придавила к разжиженной земле. Байрон подобно трупу упал в грязь и замер, обняв землю. Ливень бил его тело. - Байрон! Ты чего!? Что с тобой! – Кричала его спутница. Но силы покинули его. Он не мог встать. Или не хотел. Она приземлилась на землю рядом с его лицом. Её светящееся розовое тельце озаряло всё вокруг. Единорог увидел её и не мог спустить с неё глаз. Он видел не призрака, перед ним была живая маленькая пони, полная сил и радости к жизни. Чем больше он смотрел на неё, тем больше он хотел умереть. Ему было так жаль. - Прости меня… - Проговаривал он. К его горлу подступал комок, а он всё продолжал смотреть в глаза маленькой девочке. – Прости. Байрон не выдержал. Чувство вины давило его, заглушая дождь. За его плечами были сотни душ, порабощённых его эгоизмом. Но они все были взрослыми, а она маленькая пони! Она даже не успела пожить вдоль! - За что? – Паниковала Чики, не понимая, что может сделать. Байрон плакал, сжимаясь изнутри. Он постоянно сжимал и раскрывал рот, грызя грязь под собой, не замечая этого. Он пытался передать всю свою боль в слова, но не мог вздохнуть и лишь ел землю. Он видел ту жизнь из прошлого, когда она была ещё жива. Ту жизнь, которую он мог ей дать. ДАТЬ! - За… всё. Я не смог тебя спасти… - Его слёз было не видно из-за дождя. «Я сегодня узнала много нового в школе!» - Звучал её голосок в ушах. «Правда?» - Отвечал он и усаживал её на спину, - «Так расскажи». – Кобылка держалась копытцами за его гриву. «Я прочитала в учебнике про цветы злой шутки! Они такие жуткие!» - Но ты не виноват! – Отвечала Чики, склонившись к нему. Её копытца пытались его ухватить, чтобы приподнять голову над грязью, но тщетно. Она на миг забыла, что призрак. От увиденного Байрону стало ещё тяжелее. - Виноват… «Ух ты! Они такие вкуфные!» - Уплетала маленькая кобылка персики. – «Попвобуй!» - Она протягивала ему фрукт. «Я уже наелся» - Нежно гладил он её по голове. – «Не торопись, как следует распробуй. На юге нас ждёт много интересного» «Урааа» - Поднимала она копытца вверх от радости. - Я просто хотел… видеть, как ты растёшь. «Байрон, смотри, Клаудсдейл!» - Чики указывала копытцем на облачный город. «Осторожнее, не упади за борт. С дирижабля падать долго» «Когда-нибудь я тоже построю город!» - Она поворачивалась к нему с переполненным энтузиазмом лицом. Она прижимала копытце к груди и гордо заявляла: - «Вот увидишь, я стану таким архитектором, что даже снежный замок тебе покажется букашкой!» - Байрон улыбался. «Не сомневаюсь. У тебя получится» Дождь, казалось, становился сильнее, а молнии всё ярче. Но эти двое совсем ничего не замечали. Между ними была тишина. Чики сидела на земле, не в силах что-то сделать. Она смотрела ему в глаза и слушала. - Я хотел, чтобы ты повзрослела, прожила долгую счастливую жизнь. А я не остановил войну, когда это было можно. Мне было плевать на судьбу мира. Но я дурак забыл, что в этом мире тебе жить! «Папа Байрон!» «Я тебе не отец» «Это другое!» - Она обнимала его за ногу, - «Мои родители бросили меня. А ты нет! И когда я вырасту, я буду строить дома всем, кто будет в этом нуждаться! Чтобы никто больше не жил в приютах. Я буду путешествовать по всему миру ради этого! Я покажу тебе, обещаю» - Верещала маленькая розовая пони. Байрон с удивлением, но всё же улыбкой, кивал, готовый поддержать любую её идею. - Я бы хотел… всё изменить. – Байрон смотрел в глаза маленькой кобылке, чья жизнь была оборвана войной и обращена в заточение проклятием. – Я… должен был дать тебе умереть тогда! Но я не смог. Я слабак. Теперь твоё существование неполноценно. Филингтон был прав… он был прав. Чики пыталась сдержать свои слёзы, но не получалось. Она вертела головой, пытаясь отрицать сказанное. - Не правда. Зачем ты говоришь такие ужасные вещи? Это глупости! - Посмотри, милая… посмотри вокруг. – Кобылка утирала слёзы, но всё же осмотрелась. Она оцепенела. По её призрачному телу пробежали мурашки. Вокруг них столпились сотни призраков – узники Байрона. Родные, близкие, друзья и враги. Все закованные в цепи. Они смотрели на них своими светящимися белым светом глазами. Было что-то страшное в этом, непередаваемое. Он не выпускал их наружу. Они сами вырвались из-под его контроля. – Я стольких поработил. Но должен был их отпустить. Но до сих пор не смог. Тебя тоже не могу. Я не исправим. Пока я проклят, это будет продолжаться. Посмотри на них, милая. Посмотри на их скалящиеся лица. Я чувствую, как они жаждут моей крови. Они ведь этого не хотели. Это хотел я. Кобылка ужаснулась. Она начала дрожать. - Может тогда им будет лучше? – Байрон отдал приказ. Двое призраков подлетели к нему и подняли за копыта, оставив его висеть над землёй. – Делайте со мной что хотите. – Он закрыл глаза. – Я не буду сопротивляться. Призраки моментально полетели к нему, да с такой скоростью, что вот-вот должны были столкнуться с ним. Байрон ничего не почувствовал. «Всё закончилось? Меня размазали?». Медленно открыв глаза, чёрный пони увидел, как армия призраков стояла прямо перед ним на расстоянии вытянутого копыта, окружив со всех сторон. Они не двигались, а просто стояли и смотрели на него. Души словно не собирались ничего делать. - Почему…? – Он переводил взгляд с одного на другого. Все были разными, разных полов и роста. Пони, зебры, грифоны, минотавры, даже русалки из разных эпох. Но все как один, отказывались причинять вред некроманту. – Вы не хотите мне отомстить? - И не собирались! – Толпа расступилась, пропуская вперёд маленькую розовую пони, так разительно отличавшуюся от остальных призраков своим ангельским свечением. У неё было зарёванное лицо, излучающее обиду и злость одновременно. - «Почему?» - Продолжал удивляться Байрон. - У них нет жажды крови! Они не отнимают жизни, как это делаешь ты. - Но они скалились. - Потому что очень злы на тебя. Как я! – Она подлетела к нему очень близко, почти нос к носу. – Призраки лишены земных радостей, но и ваших потребностей у нас тоже нет. – По её озлобленным щекам текли тонкие нити слёз. – Мы любим жизнь… ничего кроме вас у нас никогда не будет. Вы наше сокровище. Ты тоже, Байрон! - Чики обняла его за шею, вытирая глаза. – Но я уже в прошлом, а ты… ещё жив. - Но я принёс столько боли. - Ты продолжаешь её приносить всем нам. Я знаю, ты не можешь нас отпустить… но прошу… – Маленькая пони шмыгала носом. - …не забирай больше… ничего. Единорог сквозь вину почувствовал что-то странное. Что-то знакомое, давно забытое. Нечто маленькое и тёплое глубоко внутри. «Я - сильный. Я отдаю. Так и будет. Ты - слабый. Ты не можешь отдать. Если хочешь стать сильным, отдавай» - Вспомнились ему слова Мистера Филлингтона. – «ты так стараешься что-то сохранить у себя, что постоянно ходишь туда-сюда, собирая крохи… Хватит сопротивляться…» - Да… - Ответил Байрон. Призраки опустили его на землю. – Хватит... – Он приобнял её как мог. Даже несмотря на то, что не может ощутить её тепла, в душе он её чувствовал, как настоящее. Байрон не знал, что ему делать. Он совсем сбился с пути. Но возможно сейчас… впервые за долгое время, он увидел, куда он шёл всё это время. Этот путь был в никуда. Ему вовремя на это показали. Дождь не умолкал, но гроза прекратилась. Даже ливню должен наступить конец.