Когда уходят герои.

Акира проснулась, повинуясь внутренним часам. В комнате было темно, но она знала — рассвет уже близок. Тобирама не спал, молча глядел в потолок. Не хотелось нарушать тишину и ленность остатка ночи, сейчас бы лежать в обнимку, вдыхая запах и тепло сонного Хокаге. — Пора вставать, — нехотя шепнула она и потянулась к мужу за поцелуем. Губы его были твёрдыми и горячими. Желая немного подразнить, она провела по ним кончиком языка и, чтобы не поддаться соблазну, оторвалась и поспешно встала с постели. — Дочь Даймё — та ещё заноза, — недовольно произнёс шиноби, поворачиваясь на бок. — Не волнуйся, уж я-то умею находить подход к таким людям. Быстро сопроводим её и вернёмся назад. После неудачного покушения на жизнь дочери Главы Страны Огня было решено доставить девушку в тайное укрытие, которое располагалось по соседству, в дружественной Стране Горячих Источников. Тобирама выделил для этой миссии Акиру с её старой командой, в которую входили Кагами Сенджу, Нибори Като и Исами Сарутоби. Все были умелыми шиноби, но Юри догадывалась, что муж нарочно спроваживает её туда, чтобы она не вздумала напроситься с ним на защиту Узушиогакуре. Шпионы донесли — на неё готовится нападение со стороны Облака и Тумана. Как давние союзники и родичи, Сенджу не могли их бросить. Не сказать, что перспектива оставаться в стороне от конфликта, радовала Акиру, но спорить с Нидайме было чревато. К тому же, у неё дети, а Конохе, оставшейся без надзора Второго, тоже требуется защита. Четыре года войны истощили континент, и последние года полтора масштабных сражений не наблюдалось, страны перешли в режим «холодного противостояния». На стороне Листа сражался Камень, а также шиноби из страны Волн, Водопада, Медведя и нескольких других мелких государств. Песок с Травой присоединились к Туману и Облаку, надеясь после победы оттяпать часть плодородных земель страны Огня, поэтому в приграничье случались мелкие конфликты, которые пока удавалось гасить. Было больно оттого, что там, по другую стороны баррикад, находились те, кого она хорошо знала — Нобу, Така, Ичиро, Кэтсеру и Митсуо. Она любила своих товарищей, любила братьев, даже вечно угрюмых близнецов, с которыми общалась мало из-за большой разницы в возрасте. Спасибо хоть, они сражались на другом фронте и в конфликтах со страной Огня почти не принимали участия. Собираясь, Акира чувствовала на себе напряжённый взгляд мужа. Ему тоже пора было подниматься и отправляться на смотр войск, но он почему-то медлил. Сквозь приоткрытые сёдзи в комнату проникал мягкий жёлтый свет — первый солнечный луч прокрался в спальню, точно вор, отнимая у сумрака последние минуты. Юри остановилась у зеркала и стала медленно водить щёткой по волосам, полностью погружённая в свои мысли, как вдруг почувствовала — крепкие руки мужа сомкнулись вокруг талии, поцелуй обжёг шею, и Тобирама бескомпромиссно утащил её обратно на футон. Они отдались друг другу с поспешностью, точно голодные, предчувствуя скорую разлуку. Но безжалостное утро не дало как следует насладиться, войска не будут ждать, пока Второй налюбится в постели, да и Акира не хотела задерживать свою команду. — Я хочу повторить, как тогда, до войны… — прошептала Акира, когда любовная горячка миновала. -…помнишь? Все разошлись по домам, и мы остались в Резиденции одни… Это воспоминание было одним из самых сладких. Они полночи развратничали в кабинете, Тобирама не снимал одежду и шляпу Хокаге — эта форма безумно заводила её. — Обязательно повторим, — Сенджу чмокнул жену в висок, и стал натягивать штаны. Принцесса погладила широкую спину и поцеловала его между лопаток. Он был таким красивым, статным, с годами только хорошел. На душе у Акиры потеплело. Провожать мать на миссию вышла вся семья. На улице вовсю бушевала весна — сливы и сакуры в саду покрылись мелкими цветами, лепестки падали на деревянный настил веранды, путались в волосах и залетали в комнаты. Сладкий аромат витал над садом, пробуждая воспоминания о собственном детстве. Прощаясь с родными, химе думала о том, что Амаи уже далеко не малышка, тринадцатилетняя девочка почти догнала её в росте. Все говорили, что они очень похожи: такие же черты, за исключением носа и ушей, взгляд, улыбка, волосы так же темны и длинны, но Акира упорно видела в ней воплощение Тобирамы. Особенно характер — дочь порой казалась такой же жёсткой, как и отец, но иногда в ней просыпалось ехидство дядюшки. Глядя в огромные, взволнованные каре-зелёные глаза девочки, она положила руки ей на плечи и негромко сказала: — Дорогая, это ненадолго. И слушайте тётушку Мито, пока нас с отцом не будет. Я велела ей следить, чтобы вы нормально питались. — Ну мааам, — протянула Амаи, закатывая глаза, а потом её тонкие пальцы сомкнулись вокруг запястья, и девочка поцеловала тыл ладони Акиры. Это было сделано с такой любовью, что Юри едва не расплакалась. Все родовые муки и тяжесть беременности стоили того, и она была готова вновь пройти через них, лишь бы у них с Тобирамой были ещё дети. Но это может подождать до победы. Райдэн прижался к её груди и закрыл глаза. Сыну недавно исполнилось восемь, и он подавал большие надежды, как шиноби. Он унаследовал лёгкий и жизнерадостный нрав Хаширамы, был эмоциональным и не стыдился проявления чувств, быстро учился и мог стать таким же гением, как Тобирама. Акира потрепала его по волосам и чмокнула в щёку. — Не забывай тренироваться и слушай сестру, — наказала она и добавила: — Я люблю вас. Последним она обняла мужа, прильнула к покрытой доспехами груди. Казалось, что время остановилось, лишь бы они могли как можно дольше провести рядом друг с другом. Оторваться было тяжело, почти невозможно, даже промелькнула мысль: «А ну его, этот поход, эту вредную дочку Даймё». Рот Сенджу накрыл её губы. Поцелуй вышел почти невинным, но в него была вложена вся нежность, которую они испытывали друг к другу. Юри не удержалась от искушения и погладила алые полоски на скулах — муж блаженно прикрыл глаза. — Будь осторожна, — велел, стискивая её пальцы. Химе согласно кивнула. — Как скажете, господин Хокаге. А потом подхватила катану и застегнула перевязь. Всё, хватит тянуть время, дела не ждут. — Не скучайте! — Акира помахала родным и бодрым шагом направилась прочь с веранды. — Мама! Мамочка, не уходи! — нагнал её истошный крик Райдэна, и куноичи замерла. Сердце всколыхнулось в груди от нахлынувшего чувства дежавю, а в глазах на миг потемнело. «Папа! Папочка, не уходи!» — сквозь года до неё донёсся девчачий голос, словно полузабытый сон. Детское отчаянье, рвущее душу на части. Несколько секунд она стояла, боясь обернуться. Словно там, за спиной, стоит маленькая девочка в синем шёлковом кимоно и утирается рукавами. «Нет, я — не мой отец, а Райдэн — не я». Сын вцепился в запястье, размазывая по щекам слёзы. — Я бою-ю-юсь за тебя-я-я! — Не плачь, дорогой, — Акира присела на одно колено и, достав из кармана свой талисман, старую вытертую повязку с эмблемой клана Юри — молнией в треугольнике, и торжественно вручила её Райдэну. — В тебе течёт кровь трёх великих кланов, Сенджу, Юри и Узумаки. А они никогда не боялись. Мальчик сжал в кулаке реликвию и всхлипнул. Акира ласково потрепала его по волосам, запечатлела на лбу нежный материнский поцелуй. — Мне, правда, пора идти. «Но так не хочется…» Встретилась глазами с Тобирамой, который обнимал за плечи притихшую Амаи. Тот кивнул, напутствуя. Она медленно встала и, больше не оборачиваясь, выбежала в сад.

***

Вечер принёс с собой прохладу, высокая трава покрылась росой, а над рекой начал собираться туман. Тяжело дыша, Акира привалилась спиной к стволу дерева. — Что дальше, сенсей? Сокомандники и бывшие ученики взволнованно глядели на неё, надеясь, что та знает все ответы. И она знала. Да, знала, что именно эти ублюдки забыли так далеко от деревни Облака. Сопровождение дочки Даймё прошло без приключений, если не считать того, что она постоянно жаловалась и ныла, зато на обратном пути команде повезло наткнуться на разбитый в Источниках лагерь шиноби Кумо. Это было настоящим шоком, и Акира, как капитан, приняла решение выяснить, в чём дело. Удалось захватить одного из этой шайки, и Кагами, что виртуозно владела гендзюцу, как следует перекопала пленнику мозги. Бледная, как мел, девушка рассказала такое, отчего Акира затряслась. Подобного ужаса она не испытывала даже, когда Тобирама объявил о начале войны. Горло сдавил спазм, и куноичи едва устояла на ногах. «Этого не может быть!». Нападения на Водоворот не будет. Всё было подстроено так, чтобы сведения о ложной атаке попали в руки ниндзя Листа в целью увести из деревни часть её защитников. И сейчас враг стягивал свои силы, чтобы провести массивную и молниеносную атаку на Коноху, когда та останется без Тобирамы и его бойцов. Там её дети. Племянники, Цуна, друзья. Тысячи людей, что не смогут за себя постоять и падут безымянными жертвами. Стоит Хокаге покинуть деревню, и её сотрёт с лица земли армия неприятеля. Уж Облако с Туманом точно постараются, чтобы уничтожить извечного соперника и конкурента. А когда Тобирама вернётся… Будет уже поздно. Перед глазами замелькали картины разрушений, дым пожарищ и трупы на улицах. Там остались Райдэн и Амаи. — Капитан? — Нибори глядел на неё своими пронзительными тёмными глазами. — Надо немедленно доставить это письмо в Коноху, — Юри отстегнула от пояса футляр и протянула его Нибори. — Если вы опоздаете, случится беда. Вы и сами понимаете. Она записала всё, что удалось выведать ученице, и в самом конце оставила одно — единственное слово для Тобирамы. — А как же вы? — округлил глаза Нибори. Кагами ахнула. — Мы вас не оставим! — Исами, не время спорить, — обрубила Акира. Но Сарутоби был упрямым, как баран. Он стиснул зубы и процедил: — Сенсей, их много, а вы одна. Да, их много. Но, если у неё есть хоть какой-то шанс, то у остальных его нет. Сейчас Акира находилась на пике своей формы, в то время, как ученики к вершине могущества только приближались. Сенсор намеренно не сказала, что снова ощутила чудовищную чакру Девятихвостого. И нет, это вовсе не Мито — джинчурики в Конохе. Однако гадать, как так получилось, времени не было. — Я уже всё сказала. — Вы забываете, что мы далеко не дети, — взгляд Исами пылал решимостью. — У некоторых вон, уже свои дети есть, — шиноби кивнул в сторону Нибори. Химе позволила себе немного смягчиться. Она держала его сына на руках, видела его первые шаги. Она стала его крёстной матерью. Как быстро пролетело время, и ученики, эти несмышлёные котята, превратились во взрослых мужчин и одну ослепительную женщину. — Да, Нибори, передавай привет малышу Дану. Я вернусь и проверю, насколько прилежно он занимался, и, если что, получит хорошую взбучку. Шиноби рассеянно кивнул, и Акира повернулась к Кагами. — Не смей реветь, — процедила она, видя, что у ученицы глаза на мокром месте. — Рано меня хоронить! Кагами теребила кончики рыжих кос — она всегда так делала, когда нервничала. — Простите меня. Я просто не могу… Вы обещали… — залепетала она, и Юри ободряюще сжала её ладонь. — Слушайте, вас могут начать преследовать, и, я умоляю, не останавливайтесь ни за что. Вы должны добраться до Конохи, — она оглядела учеников, и шёпотом добавила: — Хотя бы один из вас. — Да, учитель, — вразнобой ответили они. В лесу было пугающе тихо. День шёл на исход, и, вместе с тишиной, пространство неуклонно пропитывалось вечерним сумраком. Ночь обещала быть беззвёздной и тёмной — сегодня новолуние. Когда ребята были готовы сорваться с места, Юри вдруг дёрнула с руки браслет и сунула Нибори. — Вот, передай это моему мужу, — пытаясь скрыть дрожь в голосе, произнесла она. Ученик посмотрел на неё расширившимися глазами: — Но, это же… — Бегите, скорее! — Акира-сенсей… Мгновение, и о присутствии троих шиноби напоминала лишь примятая трава. Она вздохнула и обняла себя за плечи. Браслет был не обычным украшением. Тобирама подарил его на одну из годовщин свадьбы, нанеся на внутреннюю сторону печать Хирайшина, чтобы добраться до неё, где бы она не была. Широкий, серебряный, с тончайшей филигранью и листьями чертополоха, этот браслет стал её самым любимым украшением. А теперь пришлось расстаться. В любом случае заберёт, когда вернётся. Но если нет… Акира не хотела, чтобы, перенесясь к ней, Тобирама узрел её растерзанное тело или, что ещё хуже, угодил в западню по её милости. Пусть лучше запомнит свою женщину красивой, улыбающейся и самой счастливой. Долгие годы она наслаждалась своим счастьем и спокойствием рядом с любимым мужем. А сейчас пора вспомнить, что она куноичи, и она не спрячется за спинами других, а будет стоять за самое дорогое. До конца, если потребуется. «Я не хочу умирать. Не сегодня». Но у судьбы на всё свои планы. Юри не боялась смерти или боли, философия шиноби рассматривала смерть как один из этапов вечной жизни, циклов заката и рассвета, но так не хотелось расставаться с обретённым счастьем. Целых шестнадцать лет… Непозволительная роскошь для того, кто с раннего детства вступил на извилистый путь ниндзя. А то, кем она является, Акира не забывала никогда. Закапал дождь. Небо стремительно темнело, затягивалось густыми чёрными тучами. «Это замечательно, какая удача» — губы дрогнули в подобии улыбки. Напряжение в воздухе естественным образом усилит её техники. Она не могла целую вечность водить врага за нос и путать следы, рано или поздно пришлось бы столкнуться с ними лицом к лицу. Предрассветные лучи разогнали свинцовую хмарь и, чувствуя, что уже скоро, Акира села, скрестив ноги и сложив ладони вместе, чтобы войти в режим Отшельника. Но всплеск чужой чакры прервал процесс — она молниеносно отскочила. И как раз вовремя, ведь стоящее рядом дерево разнесло в щепки. — Мы не хотим драки, — настиг её хриплый голос. — Заметно, — выплюнула она, и, озираясь, продолжила: — Тогда что вам нужно? — Сотрудничество. Наконец, принцесса увидела своих преследователей. Все они были из Кумогакуре, но взгляд приковали всего двое — братья Кинкаку и Гинкаку, Акира помнила их совсем юнцами, но сейчас они изменились до неузнаваемости, превратились в каких-то чудовищ. И да, именно от них исходила та самая, зловонная и ядовитая чакра. — Правда? И это всё? — надо было потянуть время, и куноичи пыталась сосчитать, сколько шиноби выступит против неё. Пять, десять, дюжина, пятнадцать… С первого взгляда клан не определить, но вот тот, долговязый с шестом, явно из клана Юри, а те трое, с жёлто-зелёными волосами, из Рэйко. Их ещё больше, просто пока скрываются. Непросто будет. — Я видел твоё личное дело, Юри-химе, — смакуя каждое слово, произнёс Кинкаку и сделал шаг вперёд, протягивая навстречу ладонь. — Мы с собой знаем, на что ты способна и кем ты была. Пора бы вспомнить о том, что ты родилась в стране Молний. Принцесса против воли отшатнулась. Сейчас их разделяет шагов двадцать, но кажется, будто эти пальцы в сантиметре от сердца и готовы стиснуть его. «Кто позволил ему рыться в моих документах? Неужели Второй Райкаге?» — На что ты намекаешь, Кинкаку? — рука плавно легла на рукоять катаны. — Присоединяйся к нам. Мы догоним твою команду, перебьём их всех и не дадим информации утечь, а после… — Двое итак бегут по их следам, — довольно хохотнул Гинкаку. — Эти собачки порвут коноховцев на клочки. И отомстят за смерть Муи, — а это было сказано уже со злобой. Получается, их пленника звали Муи. Нельзя было оставлять его вживых, и Акира подарила ему лёгкую смерть. Кумогакурец отошёл за грань без боли. — Так что? — Кинкаку требовал ответа. Судя потому, что остальные лишь молча и хищно глазели, он являлся безусловным лидером отряда. И тут её охватила такая ярость, что, умей взгляд поджигать, братья горели бы синим пламенем. — Предлагаешь предательство в обмен на жизнь? Ты совсем разума лишился?! — с каждым словом она свирепела всё больше. — Ты жалок и глуп. Я не предам свой дом! По рядам шиноби пронёсся гул, звякнула сталь. Они рвались в бой и ожидали сигнала, точно дикие звери, почуявшие запах крови. — Хватит болтовни, брат, — снова вмешался Гинкаку. В его золотистых глазах теплилось злое пламечко. — Ты что, не видишь, она уже давно продалась Сенджу со всеми потрохами. Она больше не Юри. Акира даже спорить не стала. Он этого не заслуживал. — Если ты согласишься, то, когда мы нападём на Коноху, пощадим твоих детишек. Увы, мужа придётся убить, — привёл последний довод Кинкаку. Алая пелена застилала глаза и, когда кумогакурец упомянул её близких, Акира была уже на пределе. Они не смеют так говорить, не смеют даже в мыслях касаться её детей и Тобирамы. — Заткнись, — процедила она, принимая стойку. Ещё чуть-чуть, и чаша терпения переполнится. Пусть эта тварь не смеет даже заговаривать о её семье! — Это твоё последнее слово, Сенджу? — как и она, лидер облачников исходил нетерпением, чакра его загустевала, точно кисель. Или лава. С кривой усмешкой Кинкаку высвободил из ножен меч. Вместо ответа Акира широко размахнулась, всаживая катану глубоко в землю: — Райтон: Слепящая Молния! Внутри зарокотало, завыло, и через долю мгновения каменистая почва взорвалась осколками. Всё вокруг стало ослепительно белым, а воздух наполнил иссушающий жар. Яркий свет достиг своего предела, и, не ожидавшие от неё первого шага, враги на несколько секунд оказались полностью дезориентированы. Этого хватило, чтобы отправить на тот свет одного из них. «На этот раз получилось, но они все мастера Райтона и отнюдь не беспомощные щенки. Молнией их не удивишь, к тому же, они отлично умеют нейтрализовать атаки электричеством. Хорошо…» Через секунду пришлось отразить целый шквал ударов и техник. Уже давно не приходилось иметь дело с противниками, которые на полном серьёзе хотели её убить, но годы тренировок и военной выучки не прошли даром — тело помнило науку. Каждый шрам — это нестираемый урок, каждый погибший товарищ — пример. Когда-то они, точно звери, дрались за каждый клочок земли, отступали и снова наступали, превращая врагов и друзей в пыль. Боролись, не ища в этом высокого смысла, просто зная — если не они, то их. В местах кровопролитных битв даже камни могли многое рассказать, а почва ещё много лет оставалась бесплодной, щедро сдобренная костями и кровью. И вот, по извращённой иронии судьбы, теперь она борется против своих соотечественников. Всё происходило так быстро, что, казалось, между двумя ударами сердца приходится отбиваться от десятка атак. В голове поселился хаос, мысли были сосредоточены лишь вокруг выживания и стремления опередить, нанести удар первой, увернуться, отскочить и снова напасть. Не существовало звуков, кроме треска молний, мир разбился на ярко-голубые осколки, тело плавилось от жара. Рукав её наполнился чем-то горячим и липким, но рука, хоть и потяжелевшая, ещё слушалась. Один за другим противники падали. Шквал огня заставил Акиру метнуться в сторону, сшибиться с кем-то из врагов, — она не видела лиц, — и располосовать ему грудь. Спасала её только скорость, но долго это продолжаться не могло. Краем глаза химе увидела, как некто в полосатой маске развеял её клона, и тогда Юри буквально разорвала зубами подушечку большого пальца и со всей силы ударила ладонью о землю. Ждать долго не пришлось — из пространственного разлома вылетел белый вихрь. Катамари вцепился в первого попавшегося кумогакурца, оторвав тому голову своими огромными когтями. — Весело у вас, — рысь отшвырнул мёртвое тело, снеся по пути дерево. — Спасибо, друг! — на миг её захлестнула волна радости, но насладить встречей с гигантским котом не дали. В следующий миг пришлось уворачиваться от летящих каменных копий, что, вращаясь, будто свёрла, целили в грудь. И снова прыжок, удар, прыжок. Она проскользила по жидкой грязи, едва не упав, но в последний момент сохранила равновесие. Гинкаку, сверкая глазами, теснил её к обрыву. Собрав волю в кулак, Юри переметнулась противнику за спину: — Суйтон: Грозовая волна! — вода, пронизанная сетью молний, ударила о землю и утянула в зияющий разлом маленькую, но юркую вражескую куноичи. Гинкаку успел скрыться. Последовав её примеру, облачники начали призывать своих зверей. На вспаханной земле спазмически подёргивала лапкой умирающая сколопендра, но оставались ещё волк и кабан. Катамари бился против них один. Он бешено работал когтями и зубами, рычал, цепляясь за ногу огромного сизого волка, тянул его на себя. И когда горло того оказалось в зоне досягаемости, пронзил его, выпустив фонтан крови. А в следующее мгновение клык кабана вспорол рысий бок. Акира не успела ужаснуться и закричать, как Катамари извернулся в прыжке и впился зубами животному в холку. Кабан визжал до тех пор, пока мощные челюсти не переломили ему позвоночник, а потом гулко рухнул наземь. — Сенджу, сзади! И вовремя, потому что, не обернись она, как её постигла бы участь павших зверей. Клинок плавно, почти любовно, пронзил живот нападающего шиноби из клана Рэйко. В глазах его вспыхнула мука от смертельной раны, но Акире некогда было торжествовать. Она стряхнула тяжёлое тело, а пальцы молниеносно и привычно сложили сложную комбинацию: — Катамари, помоги! Печать четырёх стихий: Высвобождение Тайфуна!!! Природный дождь, ветер и молния делали своё дело, всё это время помогая концентрировать чакру, и куноичи осталось лишь применить дзюцу. Сильное, смертоносное и обладающее огромной разрушительной мощью. Тайфун сам по себе являлся страшным бедствием, а, направляемый шиноби, превращался в непревзойдённое оружие. Катамари включил в него свой Йотон, и ледяные иглы разлетались пулями, превращая деревья и тех, кто не успел спрятаться, в решето. Стихия выла оглушительно, закрывая собой восходящее солнце, а Юри всеми силами пыталась удержать концентрацию — проклятая рука деревенела с каждой минутой. Стоя рядом с Катамари в оке бури, она знала — отступить нельзя. И пусть врагов по-прежнему больше, пусть резервы чакры истощаются с бешеной скоростью, а из повреждённых вен вытекает кровь. Нельзя, потому что в Конохе её дети. Пусть это эгоистично — думать только о них. Плевать. Пусть весь мир сгорит дотла, лишь бы они жили. Разметавшись на столе, полностью обессиленная, она теряет сознание. Родовая уплывает куда-то, и место её занимает серость, лица Тобирамы, Хаширамы, ирьенинов превращаются в бесформенные пятна, крики уже не достигают ушей. Нельзя уйти, нельзя оставить их одних, нельзя не дать своей дочери увидеть этот мир. И тот, кто подарил ей целых шестнадцать лет счастья. Она не могла думать о нём в пылу боя, но сейчас Тобирама, незримый, был рядом. И лишь бы ученики добрались невредимыми до Конохи, лишь бы успели! Удерживать столь мощную технику дольше не представлялось возможным. Акира осела на землю, пытаясь отдышаться. Кровь гулко стучала в висках, капала из носа. Мышцы наполнила тупая боль, она заставляла болезненно морщиться и, поднявшись, химе едва не упала снова. — Держись, — лобастая голова Катамари ткнулась в бедро, и рысь нежно мурлыкнул. Шкура его побурела и слиплась от крови, бок украшала рваная рана, но взор по-прежнему горел. Акира почесала его за ухом и огляделась. Их окружала перепаханная земля и обломки, вывернутые с корнями деревья торчали мёртвыми великанами, а в воздухе висела пыль. — Сука… — хриплый голос порвал тишину, и, обернувшись, Юри увидела Кинкаку. Грязный, окровавленный, он выползал из-под груды камней. Сплюнув вязкую слюну вперемешку с кровью, добавил:  — Как же достала… Следом над руинами разнёсся хриплый смех Гинкаку. Каменная глыба взмыла в воздух, и из-под неё вынырнул раненый, но живой шиноби. Не дожидаясь, пока братья оклемаются, кот ринулся в сторону Гинкаку. Не в силах пошевелиться, Акира смотрела, как тот вскидывает руку, окутанную рыжей чакрой, и наомашь бьёт зверя по морде. Словно котёнок, Катамари отлетел в сторону и прокатился по земле, оставляя за собой кровавые следы. — Вот теперь мы достаточно злы… — начал ниндзя. — Чтобы использовать силу биджу, — закончил за него брат, вставая на ноги. Тело его теряло очертания, обрастая слоем чакры. «Невозможно!» Мозг неистово бил сигнал тревоги, но Акира не сошла с места, лишь подобралась. Это напоминало события многолетней давности, когда Мицу загнал её в угол и превращался в неполную форму Трёххвостого. Тогда на помощь пришёл Тобирама, но сейчас рядом с ней едва живой Катамари. Не за кого прятаться. Тем временем, под завалами начали шевелиться ещё двое выживших. — И это твой самый сильный козырь, подстилка Сенджу?! — завопил один из них. — Нет, у меня для вас ещё кое-что припрятано, — Акира материализовала клинок чакры. Все эмоции отошли на второй план, потому что тело ломило от нестерпимой боли, огненными ручейками она растекалась по чакроканалам, пульсируя, продирая до костей. — Ах ты… — Гинкаку хотел ринуться на неё, но брат остановил того взмахом руки. — Погоди, не спеши, хочу растянуть удовольствие. В наше время редко встретишь достойного противника. К тому же, она едва на ногах держится. Того и гляди, упадёт. Тебе ведь уже давно не двадцать, так? — издевался тот. — Какой же ты болтун, Кинкаку. Правильно говорят, чем длиннее язык, тем короче ум. Один рывок, одно быстрое и точное движение, и лезвие меча разозлённого Кинкаку прошило куноичи насквозь. С вынырнувшего из спины клинка сорвались первые багряные капли, но крик ликования оборвал громкий хлопок. — Тваааарь!!! Это клон!!! — А вы думали, я позволю таким идиотам, как вы, себя убить?! — настоящая Акира напала на Кинкаку сзади, целя в шею. Удар, лязг, и всё началось по новой. Она люто ненавидела этих ублюдков за то, что пытались лишить её будущего. И ненависть придавала сил. Небо и земля менялись местами, в горле першило от пыли, а глаза слезились. Враги не давали передышки, будто играли со своей жертвой, что упрямо цеплялась за жизнь. И вот, когда Юри в очередной раз пропахала спиной землю, с неба вдруг посыпался снег — со всех сторон выросли ледяные стены, над головой сомкнулся потолок. — Катамари… — прохрипела она, сплёвывая и поднимаясь на локтях. Её дорогой друг собрал последние силы и окружил их обоих пещерой. Рысь сидел подле неё, участливо глядя одним глазом. Второй заплыл, а морда его распухла. Кажется, она и сама сейчас выглядит не краше. Хотелось обнять его, пожалеть, но гордый зверь не поймёт и может обидеться. — Мне нужно время, чтобы войти в режим Отшельника. — Сендзюцу может убить тебя, — предостерегающе прорычал он. — Ты слишком слаба. Пускай, всё равно пути отсюда нет. — Я попытаюсь, просто выиграй мне немного времени, — она села и сложила ладони вместе. Надо было сделать это ещё до битвы, но ей не дали. В пылу сражения каждая секунда была на счету. Принцесса ощущала, как природная чакра, густая, тягучая, но в то же время звонкая, как ручей, наполняет её. Она слышала голоса птиц и бурление реки в низине, шёпот травы и то, как ветер колышет упругие сосны. Казалось, это длится целую вечность, хотя на деле прошло несколько минут. — Катамари, — негромко позвала Акира усатого друга. Тот вскинул лохматую голову, и сердце куноичи наполнила безудержная нежность и благодарность. Он мог не любить Тобираму, но к ней с самого начала относился с теплом. Гордый зверь, признавший человеческую женщину. И вдруг ей вспомнилось, как в день свадьбы муж преподнёс ей ценный подарок — свиток клана Сенджу. Он всеми силами пытался уберечь её, хотел быть спокойным даже тогда, когда его не будет рядом. — Завтра я ухожу на миссию, — переодетый в домашнее, Тобирама выходит к ней на веранду. На небе уже горели первые звёзды, а высокая трава покрылась росой. — Можно с тобой? — Акира тянет руки, приглашая в объятия, и тот прижимается всем телом. Они любили стоять вот так, слушая только дыхание друг друга. И пусть думали каждый о своём, зато вместе. — Нет, там может быть опасно, — Хокаге качает головой. — Ты должна ждать меня дома. — В постели? — Да. Юри слегка улыбается: — Голая? — Естественно, — Тобирама не выдерживает и хмыкает, а потом ласково целует в висок. — И беременная. Желательно, от меня. — Ну вы и шутник, господин Второй! — делая вид, что оскорбилась, Акира толкает его в плечо, а потом смеётся. Сейчас всё это казалось странным, но прекрасным сном. Их нежность, безумная любовь, их продолжение в виде двоих чудесных детей. Это происходило в другой жизни, не с ней, ведь она загнана в ловушку, и, будто отчаявшийся зверь, копит силы, чтобы нанести последний удар. Та Акира любила, а эта ненавидит. И боится. «Я не хочу умирать». — Катамари, ты должен уйти в мир призыва. Ты хорошо помог мне, спасибо, — молвила она, опустив веки. Глаза драло то ли от подкативших слёз, то ли от того, что сендзюцу трансформировала зрение. — Что?! — поражённо и оскорблённо воскликнул тот, и шерсть его вздыбилась. — И оставить тебя тут одну? Нет уж, не дождёшься. — Я не могу подвергать тебя такой опасности, — так же тихо и печально отозвалась принцесса. — Акира Сенджу, — сурово рыкнул Катамари, — неужели ты считаешь меня, зверя, который старше твоего деда, трусливым щенком?! Его голос эхом отразился от ледяных стен, и те задрожали. Или дело в том, что по ту сторону неистово долбились четверо врагов? Это всё, что осталось от их отряда, но братья Кин и Гин стоили сотни. — Я не хотела тебя оскорбить, Катамари, но эти двое обладают чакрой Девятихвостого. Я воочию видела это чудовище, его сила огромна. — Заметил, не дурак, — кот осклабился и навострил уши, когда снаружи загрохотало особенно сильно. С потолка ледяной пещеры начали срываться капли воды. — В крайнем случае, мы можем уйти в мир призыва вместе, потому что я тебя одну не оставлю. Идея заманчива, но только не для неё. Страху не победить. — Если я их не остановлю, то они могут догнать мою команду, и те не успеют предупредить о готовящейся атаке. Всё пропадёт, Катамари. — Уверена? — Да. Я никогда не отступаю. — А как же Райдэн, Амаи? Тобирама?.. Ей показалось, или в голосе зверя прозвучала мольба? — Я делаю это ради них, — Акира не хотела, но на глаза сами по себе навернулись непрошеные слёзы. Стоит позднее лето, и они втроём катаются в саду на качелях. Солнце пробивается сквозь завесу цветущих лиан, играет на лицах детей. Райдэн ещё совсем младенец, он ничего не понимает, только радостно гулит. Амаи дремлет, положив голову Акире на плечо. А та наслаждается своим счастьем, пытаясь навеки сохранить в памяти этот светлый момент. И хочет стать матерью снова. — Ты что, плачешь? — рысь внимательно сощурился и дёрнул хвостом. — Нет, глупый. Это слёзы радости. Я рада, что у меня есть такой верный друг. Судя по скептическому взору Катамари, он ни на грамм ей не поверил. Акира улыбнулась так ласково, как только могла. — Это правда. «Тобирама, спасибо тебе. Ты сделал меня счастливой». Мысли о том, что испытает он, когда узнает о случившемся, рвала душу на части. Несколько лет назад муж потерял часть себя самого — Хашираму, и это чуть не свело его с ума. Но Тобирама был сильным, он не сломался под этим грузом и двинулся дальше. Он выдержит. Ему придётся. Она представляла того, кого любила столько лет, во всех подробностях, будто Тоби стоял сейчас прямо перед ней. Надёжный, крепкий, как дуб, суровый, но умеющий быть нежным. И как они любили своих детей! Да, Амаи всё детство не слезала у него с рук, а Райдэну он рассказывал на ночь истории про шиноби. Возможно, когда-нибудь её внуки услышат легенду об одной отчаянной куноичи. Они были счастливы все вместе, и если Шинигами не заберёт её сегодня, то будут ещё много лет. Вскоре радужка окончательно изменила цвет, превратившись из зелёной, в жёлтую, а зрачки полностью исчезли. Снаружи послышался скрежет, гул, и с потолка пещеры полились уже струи воды. Лёд плавился под яростным напором огня, эта отравленная чакра проникла уже и сюда. — Значит, вместе до конца? — Юри поднялась. Тело было тяжёлым, словно чужим, но боль отступила. Природная энергия перекатывалась под кожей, словно морская волна. Вопреки опасениям Катамари, сендзюцу не поглотила её. Кот кивнул и дёрнул пушистым хвостом. — До конца. Разорвём этих слабаков на клочки! В этот момент ледяная пещера треснула. Принцесса и её зверь были готовы встретить свой конец, каким бы он ни был.