Когда уходят герои.

Дорогие читатели, я хочу предупредить, что оставшиеся главы будут в разной степени грустными и печальными, стоит хотя бы вспомнить канон. Не читать, если не приемлете ангст, боль и стекло. Читайте сразу 13 часть)))) _________________________________ Тобирама спустился в цокольный этаж под Резиденцией, служивший лабораторией и хранилищем экспериментальных данных. Шаги гулко отдавались в кромешной тишине — каждый звук эхом отлетал от каменных стен, наполняя тяжёлую голову мыслями. Казалось, они ни на минуту не оставляют его, терзают, грызут, сводят с ума. Дойдя до развилки, он свернул в один из коридоров и остановился у совершенно неприметной двери, сунул руку в карман — но ключи выскользнули и со звоном упали на пол. Что за день!.. Тобирама болезненно поморщился, протянул руку — та еле заметно дрожала. Но уже через полминуты Второй Хокаге справился с замком и прошёл внутрь. Огляделся. Мраморный пол был натёрт ассистентами до блеска, как и светильники, и железный стол в центре, на котором, укрытый белой простынёй, лежал труп безымянного шпиона. Он — одна из сотен и тысяч жертв, безликий, серый, мёртвый. Первый год Мировой войны был самым тяжёлым для них. Тянулась череда безрадостных дней, наполненных кровопролитием и постоянной тревогой, не было семьи, которой бы не коснулось это горе. И Тобирама до сих пор не мог поверить, не мог смириться с мыслью и принять, что больше никогда не услышит голос брата и его заливистый смех. Смех, который в самом конце звучал всё реже и реже, пока не угас насовсем. Сенджу стиснул зубы и тяжело задышал. Больно. Как же больно стискивает грудь, стоит погрузиться в воспоминания. Хаширама… Он покинул их в самом начале войны. В тот день они бились с объединённой армией Кири и Кумо: шёл дождь, и земля побурела от грязи и крови. Три джинчуурики составляли основную ударную силу врага наряду с Райкаге и Мизукаге, но, к счастью, им удалось выстоять и разметать армию врагов, так, что те уползли зализывать раны. В тот злополучный день его старший брат истратил почти всю свою чакру, а потом до поздней ночи лечил раненых, щедро отдавая свою жизнь, свою силу, свой ослепительно яркий свет другим. Ему и самому пришлось несладко, но способность к регенерации спасла его от смерти. «Нам удалось, Тоби» — сказал он с какой-то обречённой улыбкой, сжимая ладонь брата. И Тобирама буквально кожей почувствовал, как рвётся на части сердце его брата при виде того, во что превратилась кромка леса. Трупы в реке, на деревьях, на земле, одинокие и сплетённые между собой, точно змеи. Лист, Молния, Туман — всё перемешалось. И он отчётливо помнил, как бледный Хаширама, обняв их с Акирой, которая сражалась здесь же, плечом к плечу, отправился спать. «Я слишком устал…»  — сказал на прощание и скрылся во тьме их с Мито палатки. Тобирама ещё долго смотрел ему в след, не в силах сдвинуться с места, будто ноги его утопли в жидкой грязи. Он смотрел до тех пор, пока глаза не начали слезиться. В ту ночь Хаширама уснул, чтобы больше не проснуться. Он был Богом Шиноби, заложником собственного могущества — это его и погубило. В ушах до сих пор звенел отчаянный крик Мито, когда та поняла, что сильное сердце её мужа перестало биться. Он ушёл без мучений и агонии, во сне, истративший все свои силы, отдавший свою душу на растерзание врагам и друзьям. Ослабленный организм Первого Хокаге отказался регенерировать дальше, клетки исчерпали свой резерв, хотя это казалось невозможным. В тот день вся Коноха осиротела — ушёл её отец и величайший из всех шиноби. Похороны брата прошли в полусне — полубреду, мозг отказывался верить в увиденное. А потом настал черёд страшной, дробящей кости, боли. Она подкрадывалась нежданно и оставалась до рассвета, настигала в минуты уединения, во время миссий и собраний, заставляя сжимать зубы до хруста, вызывая приступы тошноты. Шаги за дверью казались шагами Хаширамы, потому что, безумный, он ждал, что входящий вдруг окажется братом. Их судьбы были сплетены в один клубок, но сейчас он распутался, и Второй оказался дезориентирован. Если бы не Акира, которая всегда была рядом, он бы сошёл с ума от горя. Долгие годы Тобирама работал над Эдо Тэнсей, в глубине души страшась потерять свою жену, детей, Хашираму. Она должна стать его самой великой, самой запретной техникой. Дзюцу, которое расколет лагерь шиноби на две части: одна будет ненавидеть и осуждать Второго Хокаге, другая — превозносить. Он никогда не считал себя чистым и светлым человеком, и создание Нечестивого Воскрешения только подтверждает его склонность к такой опасной, притягательной, сулящей безграничные возможности, тьме. Сенджу прошёл к столу и сдёрнул покрывало. Когда он уже был готов сложить печати, дверь с лязгом распахнулась. — Тобирама!.. Она выглядела запыхавшейся, волосы растрепались, щёки порозовели, а глаза блестели от возбуждения.  — Неужели ты действительно решил это сделать? Тобирама медленно повернулся. — Акира… — Не отвечай, я уже знаю ответ. Акира прошла к нему и взяла ладони в свои руки. Взгляд родных глаз был встревоженным. Его милая жена… Она всегда переживала из-за него, хоть он этого у неё и не просил. — Представь, что можно будет воскресить любого, — поспешил он успокоить Акиру. — Наших родителей, Итаму с Каварамой, дядю Яцучи. Хашираму. Можно будет создать армию из шиноби, которые не боятся смерти. — Тобирама, я поддерживала тебя всегда и во всём, но ты знаешь, как я отношусь к Эдо Тэнсей. Она была так же прекрасна, как и пятнадцать лет назад. Лицо, тронутое нежным загаром, высокие скулы, тёмные дуги бровей, взгляд с искрой, только мелкие морщинки с уголках глаз могли рассказать об истинном возрасте, но это делало её такой близкой, родной. — Ты говоришь, прямо как Хаширама. О, Сенджу отлично помнил, как брат отговаривал его от разработки этой техники много лет назад, когда Акира была на краю гибели. — Я хочу, чтобы ты была рядом, когда это случится. На этот раз всё получится, я доработал технику. — Я твоя жена, Тоби. И я всегда буду рядом с тобой, — произнесла химе твёрдо, но взор спрятала. — Кого ты хочешь воскресить? — Хашираму. Она вздрогнула и сильнее сжала его руки. — Так я и думала. С гибелью брата ушла огромная часть самого Тобирамы. За эти полтора года боль от потери никуда не ушла, не притупилась, лишь отравила его кровь и разум. Жена ещё некоторое время сверлила Тобираму взглядом, а потом смирилась, отошла за его спину. Сенджу больше не медлил, решительно, даже торопливо, сложил череду печатей и произнёс название дзюцу. Тело мёртвого шиноби окутало сизое свечение, оно начало обрастать глиной и принимать совсем иные очертания. Он знал — успех близок, уже совсем скоро он увидит старшего брата, услышит его голос и сможет поговорить с ним. Тобирама во что бы то ни стало вырвет Хаши из оков смерти. Но на середине техники что-то пошло не так — глина вдруг иссохла, превратилась в пыль, и труп рухнул на пол бесформенной кучей. Внутри у Второго что-то оборвалось, лопнуло, будто туго натянутая струна. А потом его захлестнули гнев и отчаянье, и, если бы не вцепившаяся в его руки Акира, он бы разнёс всю лабораторию в щепки. Тобирама пришёл в себя только спустя несколько минут. Они стояли в кромешной темноте — лампы взорвались от всплеска его чакры. Ярость постепенно начала сходить на нет, и Хокаге сквозь зубы процедил: — Я не понимаю почему… Я всё сделал правильно, на этот раз должно было получиться! Последние испытания Эдо Тэнсей были гораздо успешнее предыдущих, конечно, недочёты ещё оставались, но он думал, что устранил их. «Так почему, Хаширама, почему?!» — Тобирама! — голос жены прозвучал умоляюще, — пожалуйста, не повторяй этого больше никогда. Разве ты не видишь, сама природа противится этому. Каким бы гениальным шиноби ты ни был, со смертью тебе не совладать. Она была права. Она всегда была права, но Сенджу не собирался опускать руки. Надо больше практики, надо больше усилий, надо больше всего! В темноте Тобирама нашёл её лицо и заключил его в ладони. Погладил пальцами скулы, пытаясь успокоиться, и вдруг почувствовал влагу. — Ты плачешь? Она мотнула головой. — Мне тоже больно, я… тоже любила Хашираму и отдала бы многое, чтобы он был с нами, но его не вернуть! — самообладание Акиры разлетелось в щепки, и она уткнулась лицом ему в грудь. Она говорила верно, но от этого было ещё больнее. Поглаживая спину любимой женщины, Сенджу думал о том, как много он ещё не сделал, и как много ему предстоит совершить. — Прости, — коротко молвил он, чувствуя себя виновником её слёз. — Ты не должна плакать. — Хорошо, — она вытерла глаза рукавом и севшим голосом продолжила: — Тобирама, пообещай мне, пожалуйста, одну вещь. — Какую? Сенджу жалел, что во тьме не видит лица Акиры. Наверняка на нём всё написано и так. — Если я умру, ты не станешь пытаться меня вернуть. Сердце ниндзя пропустило удар. То, что его может покинуть и жена, было самым ужасным кошмаром. Но Тобирама быстро взял себя в руки. — Не думай об этом. — Обещай, Тоби, и не уходи от темы, — упрямо потребовала она. — Обещаю, — шиноби подавил вздох и снова привлёк Акиру к себе. Так они и стояли, пропитываясь друг другом, слушая дыхание и биение сердец, пока обеспокоенный шумом ассистент не прервал их уединение. А на полу лежало мёртвое тело — свидетельство неудачи Второго Хокаге и его надежды на воскрешение любимого брата.