Когда уходят герои.

Акира неслась быстрее ветра и страстно жалела о том, что так и не сумела освоить Хирайшин. Тот был подвластен лишь её мужу, который, к слову, отбыл к Страну Железа решать политические вопросы. Драгоценное время утекало, и каждая минута промедления казалась роковой. Тело ломило от усталости и напряжения, пейзаж вокруг сливался в однообразную полосу, и куноичи позволила себе отдохнуть лишь на подходе к деревне Облака. «Дождись меня. Пожалуйста». На пороге дома Акира едва не столкнулась с бывшим Райкаге. Тот вышел из дверей, постаревший, угрюмый. Казалось, он стал ниже ростом. Или это груз прожитых лет давит на него, словно ярмо. — Акира-тян? — мужчина оглядел её внимательным взглядом и отступил в сторону, пропуская. — Здравствуйте, Эй-сама, — Юри торопливо поклонилась шиноби. Он приходил примириться с другом юности и отдать тому последнюю дань. — Мне жаль, Акира-тян, — до сих пор он обращался к ней, словно та была юной девочкой. Акира лишь судорожно вздохнула и, когда тот ушёл с пути, ловко проскользнула в дом и понеслась по коридору. До боли знакомая обстановка, почти ничего не изменилось. Те же запахи, атмосфера — сердце её сжалось от тоски. А вот и спальня. Она мчалась сюда так быстро, так страстно желала успеть, но сейчас ноги примёрзли к полу, словно там, за расписной перегородкой, точка невозврата. Страшно, безумно страшно переступить, но она обязана. Куноичи из клана Юри не должна бояться, а тем более демонстрировать страх. Зашелестели фусума — Акира миновала порог. Внутри на коленях сидели Ичиро и Митсуо с Кэтсеру, бледные и хмурые, а на футоне лежал сам Яцучи-сан. Они виделись в последний раз около двух лет назад, и с тех пор дядя заметно постарел — болезнь истощила сильное тело, выбелила волосы. — Девочка моя, ты всё-таки успела, — сипло проговорил он и протянул к ней руку. Юри испытала острый прилив нежности и со всего размаху рухнула подле него, схватилась за сухую ладонь и прижалась к ней губами. — Дядюшка!.. — сложно было удержать подкатившие слёзы. — Ты ждал, я не могла не явиться. — Оставьте нас, пожалуйста, — попросил тот сыновей, и мужчины послушно удалились. Акира почувствовала, как Ичиро, уходя, коснулся её плеча. — Я буду снаружи, — тихо произнёс он. Здесь было прохладно и свежо, ветер проникал сквозь полураскрытые сёдзи, перекатывал по столу свитки и заставлял колокольчики под потолком тонко позвякивать. Вечерело. — Жизнь покидает меня, моя дорогая, — без грусти и сожалений произнёс старик, и морщинистое лицо осветилось улыбкой, — но мне ни капли не страшно. Меня уже ждут. Сын, жена, старший брат… Они все стоят у двери. Нет-нет, не оборачивайся, Акира. — Я так спешила к тебе, дядя. Слова сейчас казались лишними. Ну что она может ему сказать? Не хочется показывать свою печаль и слёзы, ведь тогда ему будет тяжело уйти. Как жестоки и правдивы законы жизни, всё должно идти своим чередом — жизнь сменяет смерть, и никогда не будет иначе. — Я знаю, — он погладил большим пальцем тыл её ладони. — Я бы не смог помереть, не увидев тебя в последний раз. Старая развалина ещё держится. Химе ободряюще улыбнулась. Он сильный, даже сейчас умудряется смеяться над собой. Но слова давались с большим трудом. Последние годы сильный и крепкий шиноби начал резко слабеть, это было участью всех пользователей чакры — тело изнашивалось быстрее, чем у обычного человека, и никакая регенерация уже не помогала. — Теперь я буду здесь, с тобой. Как и раньше, когда была совсем маленькой. Не размыкая рук, они молчали некоторое время. Наконец, Яцучи-сан поглядел на неё пристально, и взгляд его был ясен. — Я чувствую, как наш мир меняется. Опять, как и встарь, пахнет войной и кровью. Даже звери это чуют. Дрожь пробежала по спине от этих слов, сказанных с поразительной обречённостью, словно перед смертью на него снизошло озарение. — Моя последняя просьба к тебе — береги себя, Акира. Ты должна прожить долгую и счастливую жизнь. — Я и так счастлива. И это было чистой правдой. Её семья, Тобирама, дети, наполняли каждый день тихой радостью. — Я горжусь тобой. Всегда гордился, — дядя закашлялся, но сделал над собой усилие. — Как же плохо быть немощным стариком. Акира ласково коснулась его щеки. — Ты самый очаровательный из всех стариков, дядюшка. Тот благодарно улыбнулся, и потухающие глаза в последний раз сверкнули искорками. — Передавай привет внучатам. И… Акира, девочка… я тебя очень люблю… Шиноби закрыл глаза и медленно, спокойно задышал. — Я тоже люблю тебя, дядя Яцучи, — прошептала она, чувствуя, как по щеке ползёт солёная дорожка. А потом Акира села в изголовье футона и, приподняв голову старика, бережно уложила к себе на колени. Погладила седые волосы. — Засыпай, родной мой. Она не заметила, как в комнату снова вошли братья и сели вокруг ложа своего отца. Молча, как каменные статуи. Ичиро, низко наклонив голову, до побеления пальцев сжимал кулаки. Казалось, сидели так много долгих часов, и Юри будто впала в транс, пальцы механически поглаживали седые пряди. Она бы ни за что на свете не покинула бы дядю сейчас, она хотела, чтобы тот ушёл, чувствуя её тепло и любовь. Едва в комнату прокрались первые рассветные лучи, голос Ичиро вывел их из забытья. — Прощай, отец, — он коснулся губами ещё не остывшей руки, в глазах его блестели непролитые слёзы. Он просто уснул. Он ушёл за грань во сне, чтобы встретиться там со всеми близкими. Ушёл в тот большой и приветливый дом, который видела в своём анабиозе Акира. Там встретит его любимая жена, безвременно погибший Акено, брат Изаму. Там дяде будет хорошо. Яцучи Юри пожелал быть погребённым не в Кумо, «в этом зловонном тесном местечке», а высоко в горах, где на протяжении сотен лет находили приют его предки и соклановцы. Один из пиков, окутанных белыми облаками, стал последней гаванью старому ниндзя. Ичиро по праву сына провёл старинную погребальную технику, которая отдала тело отца молнии. И, когда всё было кончено, Акира отделилась от толпы шиноби, пришедшей отдать дань одному из величайших воинов своей страны. Она подошла к краю ущелья и подставила лицо влажному ветру. Она не будет плакать, нет. Он бы этого не хотел. Дядя был тем, кто всегда верил в неё, любил без оглядки на то, что она совершала, как любят своих, даже самых безнадёжных, детей. В детстве Яцучи казался ей таким большим, сильным и совершенным, и она даже думать не могла, что когда-нибудь настанет этот день. За все эти спокойные годы она отвыкла терять, отвыкла от этого удушающего чувства безнадёжности, отчаянья и боли. Оборвалась последняя нить, связующая Акиру взрослую с Акирой-ребёнком, оставив после себя новую рану. — Посмотри, совсем озябла. Хоть бы чакрой согрелась, — послышался хорошо знакомый голос. — Нобу… — Акира печально улыбнулась, оборачиваясь и глядя в глаза старому другу. Он почти не изменился, только взгляд стал серьёзнее, да несколько морщин прорезали лоб. Шиноби набросил ей на плечи свой плащ и сгрёб в объятия. В этом жесте не было никакого подтекста, лишь желание утешить и поделиться частичкой своего тепла. Бесконечно дорогой жест, жест верной дружбы. — Мне очень жаль. Принцесса рассеянно кивнула и положила голову ему на плечо. Нобу больше ничего не говорил, да и не нужно это было — всё ясно без слов. Настоящая печаль проявляется в молчании. — Все мы были его детьми, — Акира мягко отстранилась, придерживая края плаща. — И он прожил хорошую длинную жизнь. Как твои дети? — переключая внимание с грустной темы, участливо поинтересовался товарищ. Лицо Юри озарилось мягкой улыбкой. Она всегда улыбалась, думая о них. — Амаи уже совсем взрослая, у неё много друзей, она усердно занимается и, кажется, техники даются ей лучше, чем мне в её возрасте. Райдэн* ещё малыш, но тоже смышлёный, — Юри сделала паузу. — И он типичный Сенджу. Куроки прыснул в кулак. — Я его пока не видел, но просто обязан с ним познакомиться! И надеюсь, в будущем они с моими мальчишками станут друзьями. Нобу тоже обзавёлся семьёй, и Акира была искренне рада, что жена хорошо влияет на него, даря старому товарищу ощущение важности и нужности, а появление детей окончательно превратило его в примерного семьянина. — Конечно. Такими же, как и мы. Несмотря на то, что живём в разных деревнях, — согласилась она. Так и должно случиться. И задача родителей в том, чтобы их детей не поглотило пламя ненависти и войны, как случилось когда-то с ними. _____________________________ *Райдэн — «Гром и Молния». Одно из имён бога Грома в синтоистской мифологии.