Воля и Разум

      Время было уже за полночь. В королевском дворце, в личных покоях тэйрна Гварена, за столом сидели двое — Маркус и Йован. Два человека, два мага, два друга, два беглеца, два лжеца, два отравителя. Двое убийц.       Один совершил в жизни много ошибок и мечтал их исправить, желал помогать людям, в его сердце было место и свету и милосердию.       Другой был по горло в крови убиенных и знал, что будет и впредь убивать, но не каялся. Больше нет.       Каждый от чего-то бежал, каждый мечтал что-то забыть из своего прошлого. Каждый считал себя вправе учить других жизни, каждый считал, что прав он и только он, каждый был прав, по-своему… Ибо Правда у каждого своя… Каждый успел умереть в свои годы, не телом, но душою. Каждый успел предать других, каждый успел покаяться. Оба, несмотря на все старания, помнили много, слишком много из своего прошлого. Оба пили, оба не пьянели, оба молчали. Оба пытались убедить друг-друга измениться, оба спорили, долго спорили, а сейчас собирались с новыми силами, чтобы возобновить разговор.       — Маркус! Прошу тебя, расскажи мне всё!       — Нет.       — Почему?!       — Ты не поймёшь…       — Так объясни, я всё пойму!       — Нет, Йован, тебе застилают глаза твои детские и глупые представлении о «чудесном, добром мире»!       — Не говори так, я давно уже не ребёнок и прошёл с тобой весь путь!       — Не весь…       Я поднял голову и пристально посмотрел в глаза своему побратиму.       Тот, как и неделю назад, когда я приехал, не выдержал, вздрогнул и опустил взор. Мы оба были брюнетами. Были, ещё три месяца назад… Сейчас я был седой, абсолютно. Глаза и нос — вот что осталось от моего лица. Я похудел килограмм на пятнадцать, но это не главное. Я знал, какой у меня теперь был взгляд. Взгляд живого трупа. Несколько придворных уже упали в обморок, когда я слишком пристально посмотрел на них. Сделав над собой усилие, я продолжил:       — Ты думаешь, что в Амгарраке я сошёл с ума, или, как минимум, сломался.       — Я, это не…       — Не перебивай и не лги, Йован, тебе это не идёт. Так думает весь дворец, весь Денерим, а скоро и весь Ферелден зашепчет: «Он безумен! Маг, одержимый демонами! Они все такие, колдунам нельзя доверять!»       — Друг мой, прошу, не злись, я понимаю, поверь, я тебя понимаю! Вспомни, я рассказывал, как моя собственная мать отреклась от меня!       — Я помню, я всё помню…       Снова оба замолчали. Снова лица обоих окаменели. У одного на челе лежала глубокая задумчивость и грусть. У другого холодная, мрачная решимость, уверенность.       — Маркус, друг, да что там, брат мой! Люди не ведают, что говорят, они…       — Они неблагодарные твари, Йован! Сколько крови, я пролил за них? Сколько раз был на волосок от смерти?! А что в итоге? Ещё и двух лет не прошло с момента гибели Уртемиэля, а уже пошли слухи. Да, я убил, несколько сотен людей! И не одну тысячу порождений тьмы, правда их то точно никто оплакивать не будет. Я убивал чтобы выжить, чтобы отомстить, просто потому что мне не оставляли другого выбора. Мы оба убийцы!       Маг дёрнулся, будто я влепил ему пощёчину.       — Поверь, Йован, я не безумен, о нет, как раз наоборот! Я обрёл разум. А, точнее сказать, узрел Истину. Именно теперь я сдержан, разумен и адекватен, как никогда ранее.       — Какую истину?!       — Это сложно объяснить…       — Ничего, у нас ещё вся ночь впереди. Прошу, скажи, что у тебя на сердце, поверь, тебе сразу станет легче!       — Ну да… Раз уж ты смог разговорить сильвана, разумного демона в дереве… Который вдобавок разговаривает белым стихом… То уж меня и подавно!       — А, Великий Дуб, как же… помню, такое не забудешь!       — Вообще-то ты прав, мой друг. Нам давно следовало откровенно поговорить, расставить все точки над «и». Ненавижу полумеры, недомолвки, скрытность и прочее. С чего бы начать…       — Как обычно — с начала.       — Логично… Вспомни, как мы вместе росли, как изо всех сил защищали друг-друга от разных маленьких подлецов и негодяев, наших «собратьев». Помнишь, как меня дразнили «выродок из-за моря», а тебя…       — Просто «выродок», в лучшем случае «лунатик». Или просто «эй ты!»       — Вот-вот… А теперь скажи мне, друг Йован, за что?!       — Но Маркус, ведь далеко не все так говорили!       — Больше половины, чуть ли не все! Забыл, сколько нас били, обзывали, пытались сломать?! Забыл?! Так я напомню! И сколько раз я посылал их всех в ответ, и как мы дрались вдвоём против, как мне тогда казалось, всего мира, будь он проклят! Но не сломали! Я точно это знаю! Года за три до моих Истязаний от нас отстали, мы, наконец, вздохнули свободно.       — Да… Но у тебя всегда были друзья, приятели, те, кто тебя уважал, даже завидовал… Ты был учеником с самым большим магическим потенциалом. Я никогда не мог так управлять Стихиями и Духом, как ты.       — Ну, зато ты прекрасный целитель и с Воздухом у тебя намного лучше, чем у меня. Проклятье, Йован! Не думай, я не для того завёл этот разговор, чтобы поплакаться тебе в жилетку, вспоминая детские года. Я хочу, чтобы ты понял меня! Очень этого хочу, поверь! Я продолжу, а ты слушай и не перебивай, договорились?       — Да, конечно!       — Понимаешь, брат, нас травили по одной единственной причине. Одной! Мы были «не такие, как все», понимаешь?! В демона душу мать, только поэтому! Просто потому, что мы имели смелость, быть сами собой. Ты долгое время вообще был «внутри», сам в себе.       — Но ты же достучался…       — Я же просил! Не перебивай, видит Небо, я не смогу сказать это ещё раз!       — Прости…       — Никому кроме меня, Ирвинга и Винн вообще не пришло в голову, почему ты такой, что с тобой случилось и как тебе помочь! Просто маленькие крысята нашли себе жертву и давай травить. А старшим чародеям было плевать! Боюсь представить, каково тебе было в первый год в Башне. А ведь наш Круг, благодаря Ирвингу и, надо признать, Грегору, был далеко не самым худшим! Жуткие слухи ходят о Круге Киркволла. Чуть что, секут розгами, до полусмерти, а то и Усмиряют. Да и в Круге Вал-Руайо не лучше. Просто там всё тщательно скрывают.       Тут мой голос дрогнул.       — А сколько раз было такое, что красивых девушек насиловали храмовники, а иногда и смазливых, хрупких, женственных мальчиков! Ну, само собой, они же «святые воины Церкви», им можно! А мы — выродки! Мало того, что нас вот уже почти тысячу лет держат в тюрьмах, так ещё и насилуют! Нам с тобой ещё безумно повезло, худшего, к счастью, не случилось. Я бы этого не пережил. И вот в пять лет я попал в новую, «прекрасную» семью… Вначале меня неплохо приняли, даже хорошо! Я так хотел всем понравиться, каждому искренне помогал, поддерживал, так верил в дружбу, в добро… Вообще в людей. У меня был друг, Ивар, ты его знаешь. Он говорил, что мы лучшие друзья, почти братья, ага… Стоило мне только один раз заступиться за тебя, как он первый от меня отвернулся! А я не мог, просто не мог пройти мимо, когда увидел, как тебя обсыпали мукой и издеваются. Вот тогда-то всё и началось… Я совершил «ужасное преступление», пошёл против толпы. Ты понимаешь?! Всего-навсего! И всё было забыто, все повернулись ко мне спиной. А я… Я всегда был «не в толпе», пусть не такой замкнутый одиночка, как ты, но всё же… Я не понимал и сейчас не желаю понимать, зачем быть как все? Проклятье, может мне кто-нибудь объяснит?! Если все станут творить мерзости, мне тоже нужно начать, да? Лишь бы не отрываться от «коллектива», так?! Э, нет! Я всегда жил по своим принципам, лучше жить своим умом, чем идти за толпой. А когда я пригрозил поджечь тех, кто будет лапать мою подругу — Герду, меня и вовсе возненавидели! Помнишь, как мы спали по очереди, чтобы нас не застали врасплох?       — Помню…       — Самое обидное — я ни разу не пожалел, что тогда вступился за тебя. Ни разу! Ибо свято верил в «благородную мужскую дружбу». Да, верил, ровно до того момента, как ты меня предал…       — Маркус! Друг, брат мой, прости, ещё раз молю прости меня, за ту ложь! Поверь, не прошло и дня, чтобы я не пожалел о содеянном…       — Я простил. Не знаю, как я смог, но я простил тебя, Йован, правда. Воистину, не зарекайся… Ибо для меня нет, не было и не будет страшнее греха, чем предательство, измена, называй, как хочешь, не суть важно. Но тогда, после бойни в Круге, всех тех ужасов… Я видел трупы своих врагов и просто сокурсников. Ивара с разодранным до позвонков горлом, даже удовольствия особого не получил, увидев предателя. И Герду, точнее, её голову, тело было почти полностью сожжено демоном Гнева, я с трудом узнал её. Она была такая весёлая, добрая, полная жизни! Я взял её голову в руки и тихо выл, рядом плакала Лелиана и молилась Винн…       Ком встал в горле… Я рванул ворот рубахи, торопливо осушил кубок холодного вина. Заметил, как Йован прикусил губу, а в его глазах застыли слёзы. Я крепко сжал ему руку, мы оба левши.       — Ты не представляешь, нет, ты себя даже не можешь представить, как я мечтал отомстить тебе вначале! И это притом, что мы с тобой в детстве часто мечтали вступить в Серые Стражи — стать свободными, бороться со злом, нести людям Свет, Надежду, Мир! Как сказал легендарный Кослун: «Бойтесь своих желаний, ибо они могут исполниться!» Но ты солгал и этим предел меня, нашу дружбу, всё! Из-за тебя мне грозило Усмирение или Эонар. А это значит существование подобно голему, но из плоти и крови, или тюрьма для магов, где все сходят с ума!       — Я… мне нет оправдания…       — Есть.       — Что?!       — Придя в Остагар и видя, как все уважают и даже почитают Серых Стражей, как сам король приветлив к ним, ко мне, я опешил от изумления. Был просто счастлив и ненадолго даже забыл о твоём преда… О твоём поступке. В конце концов, я был на свободе! Понимаешь, что для меня это значило?! Разумеется, ты понимаешь, не можешь не понимать…       Я тяжело вздохнул и продолжил:       — Видишь как мало нужно для счастья, н-да… Ну, а потом была битва при Остагаре…       Тут уж я закусил губу и сжал кулаки. И только успокоившись смог, продолжить:       — Тебя не было там, Йован! И ты не видел тех ужасов… Это не передать словами. Нас с Алистером назвали врагами короны и предателями Ферелдена! Нас! Будущего короля и национального героя! Каково, а? Как тебе такая шутка Судьбы? Молчишь? Нечего сказать? Ну, тогда я продолжу. Ты знаешь, я всегда умел красиво говорить. А ты послушай, это важно. Считай это моей исповедью. Я скулил, как побитый пёс, проклиная тебя, Грегора, Ирвинга, Церковь, Логэйна, вообще весь этот паскудный и такой несправедливый мир! Ты же знаешь меня с пяти лет! Вспомни, каким я был раньше!       Я до боли сжал кулаки, но продолжил:       — Я так хотел жить по чести и совести. Эх, Йован-Йован… И вот на нас не охотится только ленивый, мы как загнанные звери, я навидался таких ужасов, что чуть с ума не сошёл, в общем, жизнь удалась… А ты, ну, как я тогда думал, гуляешь себя на свободе и в ус не дуешь. Боги, как же я тебя ненавидел тогда! Но знаешь, а ведь это то меня и спасло.       — Что?!       — Да, ненависть и жажда мщения, возмездия спасла меня тогда от сумасшествия. Я не сломался, хотя должен был. Но цена… Я заплатил за это огромную цену. Предательство Ивара, даже твоя ложь, это всё отошло на задний план, казалось таким несущественным по сравнению с тем, что случилось в Башне Ишала. В Остагар, с Дунканом, я прибыл уже озлобленным и недоверчивым. Но там, на самой вершине… Когда я обоссался от страха, видя, как огр рвёт на части солдат, после всего этого… После всех испытаний мы победили! Я сумел заморозить и расколоть огра, и сразу зажёг маяк… А в ответ в нас полетели стрелы. Видимо, маленький отряд порождений тьмы уцелел и поднялся следом за нами… Последнее, что я помню, прежде чем потерял сознание — чёрный силуэт дракона и всё, темнота. Мы с Алистером чуть не умерли там, ему ещё и повезло — кольчуга приняла на себя часть урона. Но вот как я выжил, сам не знаю. Даже у магии есть пределы. Судьба, чудо? Я не раз задавал себе этот вопрос, но ответа так и не узнал. Ну да ладно… Так, надо срочно освежить наши кубки!       — Пожалуй, мне хватит…       — Н-да, есть в мире вещи, которые не меняются — «шутки» Огрена, оптимизм Лелианы и твоё занудство! Пей и до дна! Сегодня особый день, точнее, ночь.       Подавая пример, я осушил в два глотка чеканный, золотой кубок. Йован глубоко вздохнул, словно собираюсь нырнуть в воду, и в три глотка осушил свой.       — Вот это по-нашему! И вообще, мы пьём «Шип Розы» — красное полусладкое из Антивы, пять золотых соверенов за бутылку! Так что не выделывайся. А самый смак в том, что ещё и бесплатно! Погреба во дворце всё же знатные… А на халяву, как известно, и уксус сладкий, не то что элитное, марочное вино! Ладно, вино вином, смех смехом, но… А, к демонам, раз начал, надо закончить! В общем, Флемет на пару с Морриган спасли наши жизни. Но когда я пришёл в себя, Морри рассказала, что тэйрн Логэйн Мак-Тир отвёл свои войска назад, а король и все Серые Стражи погибли… Да что там! Всё войско — мужчины, женщины, слуги-эльфы, всех разорвали на части или сожрали! И Дункан, мой спаситель, пал в тот день. Остались мы с Алистером, «враги народа». Моя душа и так была уже вся в шрамах, но тогда, в этой грязной хижине посреди болот, она впервые умерла… Это была последняя капля. Маркуса, того которого ты знал, не стало в тот день.       — Подожди… Впервые?! Ты хочешь сказать, что…       — Да, брат, судьба, видимо, решила проверить меня на прочность, а может, наказать за былые грехи. Вот только за какие? Но был и второй, и третий раз…       — О, Маркус… Я слепой дурак! Столько быть рядом с тобой и не узнать, что ты чувствуешь, не подумать, как тебе тяжело! Но ты всегда выглядел таким уверенным и сильным! Особенно если мы были не одни. Но я должен быть догадаться, узнать, понять почему ты так жутко кричишь по ночам! Алистер тоже Серый Страж, но он так не кричал, а ты всегда отнекивался, мол, это видения, после Посвящения.       — Ну, иногда это и правда были видения, Дракон, Орда, пламя, что охватывает Глубинные Тропы и прочее… Но чаще другое…       — Вот именно! Я должен был догадаться!       Он с силой ударил себя кулаком по лбу:       — Какой же я идиот! Моему другу, единственному другу, которой из-за меня пострадал и которого я же и предал, была нужна помощь! А я ничего не сделал… прости меня!       — Йован, да ты святой…       — Брат!       Мой друг резко встал из-за стола, подошёл ко мне; я тоже поднялся, и мы крепко обнялись, просто стиснули друг-друга в объятиях.       — Дружище, ты это, того, не надо, ну, видишь, как всё обернулось…       — Всё равно, эх, моя вина!       Подумав о том, что мы оба по уровню красноречия приблизились к Огрену, я невольно засмеялся в голос, только как-то истерично. Йован поддержал.       Если кто войдёт, чудное зрелище ему откроется, право слово! Два парня обнимают друг друга — просто не оторвать, рыдают и смеются. Особенно, если учесть, что оба они — малефикары, убийцы и отравители…