Песни серых ветров

      – Король мертв, – и гул голосов Великого Чертога смолк разом, уступая место свисту в ушах Сансы. Король мертв… мертв… Колотилась в висках лихорадочная мысль, а ее пальцы до боли впивались ногтями в дерево столешницы. Скорбь и ужас поселились на лицах лордов, теряющих свои очертания… сплывающихся в одно пятно с бликами горящих свечей и факелов.       «Мертв…» – прошептал гаденький голос. Санса Старк не сразу поняла, что плачет. Безмолвно и неконтролируемо слезы бегут по щекам солеными ручейками.       «Джон…» – выдыхает она неслышно, – «Нет, быть не может!».       И тут отчаянный крик ее неверящего разума затмевает другой, за которым следует звон стали, поспешно вынутой из ножен:       – Да здравствует королева!       Ее глаза непонимающе смотрят на лорда Сервина, преклонившего колено в центре зала, и видят торжество в лице Мизинца, сидящего у самой стены. Бейлиш смотрит на нее с мрачным удовлетворением, будто говоря:       «Север твой. Ты заслуживаешь править домом своих предков, и теперь он в твоих руках. Разве не этого ты хотела, Санса? Разве не этого…?» – вопросы льются изнутри нескончаемым потоком, и Леди хочется зажать руками уши.       Ее манила власть… манила сладкими речами Петира, перетекающими в собственный внутренний голос. Но не такой ценой! Не так… Она чувствовала, что разбивается на осколки, смотря на склоняющихся лордов, слыша их слова.       «Королева Севера… королева».       Сансе хочется встать и закричать, что это неправильно. Что тело ее брата еще не успело остыть, как его люди присягнули другому правителю. Тело ее брата…       Она вдруг поняла, что желает немедленно подняться из–за стола и пойти к нему… Пойти и упасть на колени перед ним, лежащим на носилках неподвижно, в окровавленном нагруднике и с бледным лицом, на котором поразительным контрастом выделяются его темные ресницы, усы и борода. Черное на мертвенно–белом.       «Король мертв… мертв… мертв!» – стучится мысль, и слезы снова капают из глаз, и у нее хватает сил стереть их ладонью. Вопли собравшихся знаменосцев замолкают, словно пристыженные. Их новая королева в безмолвии поднимается с места и идет в совершенной напряженной тишине, провожаемая тяжелыми взглядами.       Джон… ее брат. Мальчишка–бастард, которого Санса всеми силами старалась не замечать в детстве. Сколько же воды утекло с тех пор… Сколько же понадобилось горя и потерь, чтобы снова ей обрести семью в его лице. А теперь… что теперь?       Она снова осталась одна в окружении стервятников, главным из которых является Мизинец.       Короля Севера отнесли в его покои, где стюардам предстояло омыть его тело, подготавливая к похоронам.       Похороны… Слово, кольнувшее лезвием в грудь. Ей казалось, что место Джона в крипте… в одной из пустых гробниц, тянущихся вдоль темного каменного коридора... но нет. Крипта Винтерфелла для Старков, а он – Сноу, не Старк…       «В пекло» – выдохнула Санса со всхлипом, и юные стюарды подняли головы от тела короля, разом взглянув на нее.       – Миледи?       – Пошли все в пекло, я сказала! – надрывно прошипела девушка, и мальчишки, склонив головы, выбежали из холодных нетопленных покоев. Дверь за ее спиной закрылась с резким хлопком, и леди Винтерфелла вздрогнула.       Ее брат. Ее спаситель лежал на столе, прикрытый окровавленной простыней. Бледен, будто снег, растаявший на его волосах.       – Джон? – тихо позвала она, будто все еще надеясь на ответ, и это было самым страшным: когда крохотный, едва уловимый лучик надежды, что все это какая–то ошибка, дурной сон, вдруг исчезает. Растворяется в жуткой плотоядной тьме осознания, из которой к тебе уже тянутся мерзкие склизкие лапы, норовящие вырвать сердце из груди.       – Джон… – вздыхает Санса, больше не в силах бороться со слезами. Каждый шаг от двери до тела брата сопровождается надсадным всхлипом. Его лицо спокойно… застыло в вечном умиротворении, так похожее на каменную статую отца в крипте.       Кожа холодная, словно застывший воск… холоднее льда. И раны на его обнаженной груди жуткого лилового оттенка.       – Прости меня… – шепчет леди Винтерфелла, касаясь дрожащими пальцами щек короля. – Прости…прости.       Она падает на стоящий рядом стул и прячет лицо на его груди, прижимаясь горящим от озноба лбом к ледяной коже Джона. И перед глазами вновь пробегают картины их далекого и счастливого детства, и Санса вспоминает каждый миг, каждый надменный взгляд, каждую неприятную фразу, брошенную в его адрес. Вспоминает и ненавидит себя за это. Она ведь хотела, чтобы его не было, чтобы он просто исчез и не мешал счастью матушки. Она тогда не знала, что этот мальчик останется единственным, кто сможет вернуть ей дом и отстоять ее честь.       А теперь его нет. Нет в тот самый миг, когда Сансе только начало казаться, что все может наладиться. Что они смогут поднять дом Старков и весь Север с колен… пустые мечты.       – Прости, – в последний раз выдыхает она, взяв его неподвижную руку в свои теплые ладони, и подносит ее к губам, будто уповая, что легкие рваные поцелуи согреют его.       – Как ты мог меня оставить? Как?! – на смену боли приходит гнев, и ей хочется вцепиться в его грязные волнистые волосы, но вместо этого Санса лишь приглаживает их осторожным, бережным движением. Робб всегда смеялся, говоря, что свои волосы Джон любит больше девушек. Робб смеялся куда чаще…       Она снова глядит в его лицо – такое родное и чужое, одновременно, и слезы текут по щекам с новой силой, когда леди Старк наклоняется ниже, касаясь губами его сомкнутого рта. Она целует его так пылко и так нежно, вкладывая в этот поцелуй всю свою боль и всю любовь, которую столько лет хранила в своем сердце. И пусть большая часть этой любви была отпущена матушке и отцу, Роббу, Брану, Рикону и Арье, в сердце леди Винтерфелла оставалось место и для него – бастарда, который всегда был не на своем месте, и все же… тоже являлся братом.       Лишь утром сир Давос отнял так и уснувшую на стуле Сансу от тела короля, и, помня это, девушка вздрогнула в собственной постели и огляделась по сторонам. Ее покои все еще были темны, и за окнами только–только брезжил поздний зимний рассвет. Слезы все еще жгли глаза, и тревожный сон отступал неохотно.       «Король мертв, да здравствует королева!» – созвучье голосов лордов наполнило ее разум, а вместе с ним по коже пробежали мурашки ужаса. Натянув сапоги и накинув на плечи плащ, Санса побежала к покоям брата, молясь всем богам, чтобы это жуткое видение его бездыханного тела на столе оказалось лишь сном – лишь кошмаром – одним из тех, что часто мешали ей спать. Она не вынесет, если все окажется правдой, и в суровой реальности ей предстоит сегодня же провожать его в крипту.       Леди Винтерфелла рывком распахнула прочную дверь, что оказалась не заперта и с жалобным скрипом поддалась ей. Джон, стоящий у стола, склонившись над картами, поднял на сестру удивленный взгляд, и в его темных глазах тут же мелькнул немой вопрос.       – Санса? – спросил король Севера, приподнимая брови, и девушка забыла, как дышать от радости и облегчения. Она забыла почти обо всем, в том числе и о приличиях, в несколько шагов преодолев расстояние между ними, и бросилась в объятия брата, обхватив руками его шею и с упоением слыша, как бьется его сердце. И кожа Джона была теплой…       – Ты… ты плакала? – все еще в недоумении произнес Сноу, сдержанно обнимая ее в ответ.       – Не оставляй меня одну в этом мире, – горячо прошептала она, целуя его в щеку. – Обещай, что не оставишь! Обещай!       Санса чуть отстранилась, чтобы взглянуть в его глаза, и ее требовательный тон вызвал в нем искреннюю улыбку.       – Обещаю, Санса. Обещаю.