"Свет в вечной тьме"

      Мальчик замер и прислушался. В Большом зале, на огромной сцене, началась репетиция оркестра. Сначала раздался протяжный набор разных звуков, каждый старался подстроить свой инструмент, а кто-то пытался по-быстрому повторить сложные места. А потом всё стихло, никто не играл.       Мальчик не шевелился, даже не дышал, только слушал, что будет дальше?       Послышался громкий голос дирижёра, он объявил произведение, которое они будут репетировать. Зашуршали ноты, кто-то подвигал стулья, кто-то устраивал поудобнее инструмент, и снова все замолкли. А потом зазвучала тихая мелодия. Она звучала так тихо, что ты не сразу замечал, что оркестр уже начал играть, но потом она становилась всё громче, мощнее и прекраснее.       Мальчик, как завороженный, встал, оставив мытьё пола в коридоре, и направился на ощупь к приоткрытой двери, что вела за кулисы. Он шёл в кромешной тьме, не видя и не ощущая ничего под своей рукой. Он шёл на музыку, что так влекла его. Наконец, его рука коснулась края деревянной двери прежде, чем он столкнулся с ней. Мальчик приоткрыл её шире и, найдя ногой порог, переступил его. Дальше идти было страшнее, так как он никогда там не был, но это не волновало его. Он просто шёл к музыке. Вот он наткнулся на что-то и чуть не упал, он опустил руку, нащупал это что-то и обошёл, идя дальше.       А музыка продолжалась. Она словно лилась из ниоткуда и уходила в никуда. Нежная, мелодичная и чарующая. Мальчик шёл к ней, только она была его светом. Наконец, его рука коснулась какой-то ткани из бахромы. Дальше начиналась сцена. Мальчик понял, что ближе он подойти не сможет — его заметят. И он так и остался стоять, держась за занавес и слушая. Он прислушивался к каждой мелодии, к каждому отдельному звуку и наслаждался ими. Он совсем забыл о том, где он, и зачем он здесь. Эта музыка поглотила его, и он дал себе раствориться в ней.       На его лице впервые за долгое время появилась счастливая улыбка. Музыка всё нарастала и нарастала, становясь громче, словно призывая к чему-то. Она достигла своего пика и теперь звучала радостно и торжественно. Она была прекрасна, но…       Улыбка мальчика, что до этого становилась всё шире и шире, вдруг исчезла. Его тонкие брови сдвинулись к переносице, и всё лицо нахмурилось. Что-то было не так. Что-то в этой музыке ему не понравилось, и это что-то не давало ему возможности наслаждаться.       Неожиданно кто-то схватил его за плечо и одним резким, грубым рывком развернул к себе. Мальчик испуганно ахнул, но даже не успел сообразить, чтобы попытаться вырваться. Вскоре его плечи сжимали две сильные и мозолистые руки.       — Какого чёрта ты здесь делаешь?! — прокричал ему прямо в лицо мужской голос, а руки сильно тряхнули всё его маленькое и худощавое тело. — Я, кажется, тебе чётко сказал, что ты должен делать, а ты отлыниваешь от работы!       — Я слушал музыку, — постарался оправдать себя мальчик, но, кажется, мужчина не считал это особо веской причиной, чтобы оставить свою работу на полпути.       — Слушал музыку?! — взревел мужчина, и он ещё сильнее затряс мальчика. — Слушал музыку?! Ты что, совсем идиот?!       У него не нашлось слов, чтобы выразить весь свой гнев и возмущение, поэтому он занёс руку и со всей силы ударил мальчика по лицу. Этого удара хватило для того, чтобы отбросить слабое тело мальчишки в сторону. Он упал на пол, вскрикнув и схватившись за щёку, которая сейчас словно горела огнём.       Музыка прервалась, кажется, музыканты услышали ругань и остановились, с изумлением стараясь увидеть, что там происходит. Мальчик сел на том месте, где упал. Его рука нащупала совсем другой пол, нежели за кулисами. Здесь были доски, аккуратно покрытые лаком и довольно чистые, хотя здесь успело пройти немало людей. Мальчик понял, что он упал на сцену.       — Иди сюда, живо! — зашипел на него мужчина, но мальчик не поднялся, он не хотел к нему идти. — Я сказал: живо! — повторил мужчина чуть громче, а потом его терпение лопнуло, и он сам схватил мальчика за локоть, одним рывком поднял с пола и потащил за собой.       — Нет! — воспротивился мальчик. — Нет! Отпустите! Отпустите меня!       Он пытался вырваться, извивался, как мог, но мужчина был крепче и значительно крупнее его, а рука сжимала, словно тиски. Но неожиданно он остановился, мальчика больше никто не тащил. Он не мог понять, что произошло, почему вдруг всё затихло, даже перешёптывания музыкантов умолкли.       — Отпустите его, — раздался совсем рядом спокойный, незнакомый мальчику голос. — Он ведь просил, чтобы вы его отпустили.       Мозолистая рука не отпускала мальчика, но потом, словно с неохотой, разжалась, и он тут же прижал её к себе.       — Зачем вы его ударили? — спросил всё тот же ровный голос.       — Он бросил свою работу, чтобы прийти «послушать музыку», — передразнил он мальчика. — Не беспокойтесь, я его сейчас же заберу и хорошенько отчитаю, чтобы он даже и не думал больше отлынивать от работы.       В воздухе произошло какое-то движение, и мальчик испугался, что мужчина снова занёс руку, чтобы ударить его или схватить. Он тут же поднял руки над головой, чтобы защитить себя.       — Что же плохого в том, что мальчик хотел послушать музыку? — спросил, немного удивившись, спокойный голос.       — Господин дирижёр, я мало что смыслю в музыке, но не мешаю вам выполнять свою работу, так и вы не мешайте мне, — мужчина старался сдерживать себя и свою злость. Мальчик чувствовал, как тот был напряжён.       — Он ваш сын? — задал вопрос дирижёр.       — Нет, если бы он был моим сыном, я бы уже давно так отлупил его, что он долго ещё не смог бы сидеть, — мужчина, кажется, возбуждённо взмахнул рукой, показывая, как бы он это сделал. Мальчик вздрогнул и отшатнулся, боясь, что его могут задеть. — Этот мальчишка сирота: отца, говорит, не знает, а мать бросила его. Да и неудивительно, он ведь бестолковый, да ещё и слепой, — и он засмеялся грудным голосом.       Мальчик не любил, когда его называли слепым, он хотел бы ударить этого мужчину, но слишком боялся его. Он знал, насколько тяжёлая у него рука.       — Пойдём, — мальчик вздрогнул, на его плечо снова легла рука и подтолкнула вперёд, — хватит бездельничать. Сегодня я тебя не буду бить, но запомни: это в последний раз.       Мальчик испуганно кивнул и, выставив руки перед собой, пошёл вперёд.       — Мальчик, — остановил его спокойный голос дирижёра, — раз ты так внимательно слушал, тебе понравилось?       Мальчик неуверенно кивнул, боясь, что за ответ его могут снова наругать.       — Только у вас кто-то не строит на 1/5 тона, — ответил он. — Кажется, это трубы.       — Иди, не умничай, — грубая рука пихнула его в спину, и мальчику пришлось уйти, оставив дирижёра и оркестрантов в полном изумлении.

***

      Хелен, постучав, бодро вошла в комнату.       — Мистер Фламенг, а вот ваш завтра… — она зависла на пороге. Комната была пуста. Даже постель была аккуратно застелена.       В душе Хелен было множество противоречивых друг другу чувств. Она была раздражена, ей даже хотелось убить этого слепого, но в тоже время она переживала за него и боялась, вдруг что произойдёт.       Она, сдерживая свой гнев, аккуратно поставила поднос с едой на журнальный столик и вышла из комнаты, так же аккуратно закрыв за собой дверь.       — Чтоб его! — она замахнулась изо всех сил и бросила связку ключей на ковёр под ногами. Это было уже не в первый раз. Не в первый раз она приходит с завтраком, и не в первый раз подопечного нет. Она начала раньше вставать, чтобы успеть прийти прежде, чем он сбежит, но каждый раз он всё равно успевает исчезнуть.       Хелен зло зарычала, ударив кулаком воздух, а потом, опустив глаза на ключи, с неохотой подняла их и положила в карман халата. Что ж, ей снова придётся отправиться на его поиски.       — Мистер Фламенг, что вы делаете в бассейне?! — вскричала Хелен, наконец, найдя своего пациента, плавающим в бассейне санатория.       — И вас с добрым утром, мисс Сноу. Вы сегодня очень рано, — с дружелюбной улыбкой поприветствовал её мужчина и, перевернувшись на спину, поплыл так к другому берегу бассейна.       — Стойте, вы же так в стену врежетесь! — воскликнула девушка и подошла к самому краю.       — Может, я ещё и утону по вашему мнению? — с недовольством спросил тот. Его лицо скривилось в презрении. Когда, наконец, люди перестанут думать, что он совсем беспомощный? — Мисс Сноу, не могли бы вы уйти, я без вас тут отлично наслаждался отдыхом.       — Нет, я не могу, я ваша медсестра, а значит, должна за вами ухаживать, — собственно, Хелен понимала, что пациенты имеют полное право на отдых без неё, а вернее от неё, но не собиралась уходить из принципа.       — Ухаживать? — Джаспер усмехнулся. — Делая ваш, так называемый, «расслабляющий массаж» позавчера, вы мне чуть шею не свернули.       — Я просто немного переусердствовала, — оправдывалась Хелен, хотя была бы рада в действительности свернуть эту шею, что носила на себе наглую рожу.       — Переусердствовали? Тогда идите и усердствуйте так на кухне. Вы там неплохо будете сворачивать шеи уткам, — Джаспер откинул голову назад и распластался на воде в форме звезды. — Кто вам вообще диплом дал?       — Не ваше дело, — фыркнув, ответила Хелен. Мужчина нырнул под воду, и она решила, что разговор окончен. Оглянулась вокруг и, найдя совсем рядом пляжный стул, она села на него так, чтобы видеть весь бассейн. Она сонно уставилась на то место, где только что был мужчина, но он долго не всплывал. Хелен сначала ничего не предприняла, хотя в душе зародилось какое-то смутное сомнение.       Прошло ещё несколько секунд, а мужчина всё не всплывал. Хелен медленно поднялась со стула, её охватил быстро нарастающий страх.       — Мистер Фламенг? — неуверенно позвала она, но никто не ответил.— Мистер Фламенг!       Она бросила к краю бассейна, всматриваясь в лазурную воду и зовя мужчину. Но, как только она упала на колени на холодную плитку, из воды появились две руки и, схватив её за одежду, утащили с собой под воду. Хелен не успела даже вскрикнуть.       «Убью», — была её последняя мысль прежде, чем её поглотила вода.       — Откуда мне было знать, что вы не умеете плавать? — без капли сожаления о содеянном, спросил Джаспер, когда они вместе с Хелен после того, как он её сначала чуть не утопил, а потом благополучно достал из воды, сидели в его комнате.       — А зачем вы это вообще сделали?! — вся дрожа, зло спросила Хелен и ещё плотнее укуталась в плед.       — Просто так, — после недолгого раздумья ответил Джаспер и, допив из своего стакана бренди, подошёл к буфету, на котором стоял поднос с кувшином и стаканами, и, взяв ещё один, наполнил его спиртным. — Вот, — сказал он, протягивая стакан туда, где предположительно находилась медсестра.       Девушка, недоверчиво взглянув в ничего не выражающее лицо мужчины, приняла стакан.       — Вообще-то, у нас запрещено спиртное все дни, кроме праздников, когда у нас разрешают выпить по бокалу шампанского, — сообщила она, отпивая немного крепкой жидкости и морщась: слишком крепко.       — Правда? И что? — без всякого интереса, спросил Джаспер и сел в кресло напротив.       — Думаю, вам всё равно, — заключила Хелен, допивая всё содержимое стакана. За эти четыре дня знакомства она уже успела понять, что этому мужчине всё равно на большинство правил. Кажется, ему вообще на всё было всё равно.       — Интересно… — вдруг задумчиво протянул он и умолк.       — Что интересно? — спросила Хелен, подталкивая мужчину на завершение уже начатой мысли.       — Как вы собирались меня спасать, если плавать не умеете?       Хелен раздражённо поставила стакан на рядом стоящий столик так, что, судя по звуку, тот чуть не треснул.       — Никак, — недовольно ответила она, закутавшись в плед обратно, — позвала бы на помощь.       — Да, кричать вы умеете, вас весь санаторий услышал бы, — мужчина усмехнулся и тоже поставила свой стакан, но уже более аккуратно. — К слову, если бы вы так не кричали, я бы не смог вас утащить под воду.       — Не надо было мне о вас беспокоиться, — пробубнила Хелен себе под нос.       — Так чего ж тогда сразу к бассейну бросились? — спросил мужчина с издёвкой в голосе.       — Я переживала за вас, — честно ответила Хелен, чувствуя лёгкое смущение от этих слов.       Лицо Джаспера вдруг стало каменным, а глаза, скрытые за солнечными очками, приобрели холодный оттенок.       — Из-за того, что я слепой? — спросил он сдавленным голосом, словно сдерживал своё негодование.       — Что? — переспросила Хелен, не расслышав.       — Беспокоились, потому что я слепой? — повторил Джаспер погромче, его пальцы сжались в кулак.       — Нет-нет, — этот ответ был не столь честным. — Нет, просто… Конечно, я волнуюсь за вас больше, чем за других постояльцев, но… Если бы, например, ваш друг начал тонуть, я бы тоже очень волновалась.       Хелен робко подняла на мужчину глаза, надеясь, что он больше не злится. Он усмехнулся.       — В отличии от вас, он занимался спортом, — сообщил Джаспер и, найдя рукой стакан, налил себе ещё немного коньяка.       — В моей школе не было бассейна, — стала оправдываться девушка.       — Меня он учил плавать в реке, — с улыбкой ответил мужчина.       У Хелен отпала челюсть.       — В реке? — переспросила она. — Но ведь это опасно!       — Да, но он привязал меня к перилам деревянного моста и заставлял плыть вперёд, против течения, — Джаспер улыбнулся, ему приятны эти воспоминания, хотя он помнил, как был зол на друга, когда тот заставлял плавать в холодной реке. — Он всегда был инициатором всех затей. Заставлял меня что-то делать, а потом переживал за каждую мою царапину.       Глаза мужчины радостно горели, что заставило радоваться и Хелен. Всё-таки, он не такой уж и плохой человек.       — А как вы познакомились? — решила спросить девушка, под давлением такого хорошего момента.       — Познакомились?.. — повторил задумчиво Джаспер и откинулся на спинку кресла. Эти воспоминания были такими далёкими, но, казалось, что это было вчера…

***

      Гарри чувствовал себя, как не в своей тарелке. Его же друзья, напротив, — были расслаблены. Они веселились, пили и танцевали. Они ещё о чём-то говорили, но Гарри не слышал что, так как музыка в клубе была очень громкая. Несколько раз он и сам поднимался с удобного кресла, чтобы потанцевать, но это не заводило его так, как его друзей. А вот она танцевать любила.       Гарри отпил из своего стакана. Что он пил? Он давно уже не понимал, что это было, но он пил, хотя на вкус это было противно. Пить хотелось, потому что заняться больше было нечем, потому что другие пили, потому что просто так.       Голова уже совсем не соображала. Мысли как-то путались, хотелось что-то говорить и говорить много, но непонятно что. Гарри глупо улыбнулся и пьяным взглядом уставился на танцующую Мэги. Она танцевала с Джейсоном и, кажется, ей было очень весело. Внутри Гарри вдруг возникло желание встать, подойти к ним и пригласить Мэги потанцевать с ним. Наплевать на Джейсона, который, возможно, врежет ему, наплевать на своё стеснение, вообще на всё наплевать. Ему так хотелось, но он так не сделал. Струсил? Возможно.       Гарри чувствовал, что просто растворяется в этом диване. Если бы он мог, он бы с радостью дал себе провалиться в него. Но этого не происходило.       — Фух, я так устала! — воскликнула Мэги, закончив танцевать, и приземлилась рядом с Гарри, который специально немного подвинулся, хотя тело и не желало двигаться. — А ты, Гарри, почему не танцуешь?       Гарри что-то невнятно ответил, язык еле шевелился, а потом, поняв, что его не расслышали, сказал уже более громче:       — Я не так хорош, как ты! — и снова глупо улыбнулся. Он совсем опьянел. Но что же это за дрянь, что они пьют?       — Ха-ха-ха! — она задорно засмеялась, откинувшись назад. Ей вторили и другие, хотя, многие из них даже и не знали, почему она смеётся. — Тогда пойдём, я потанцую с тобой, — она схватила его за руку и тут же, вскочив, потянула за собой.       Гарри был счастлив, он был рад, что она пригласила его, но всё же поднялся он с неохотой.       Музыка была такой громкой, что, казалось, будто ты вот-вот оглохнешь. Она резала уши, а ритм отдавался в груди. Гарри не любил такую громкую музыку, тогда что он здесь делает? Он и сам не знал. Но был рад, что, терпя эту музыку и шум, он может вот так стоять рядом с Мэги и танцевать, видеть её счастливую улыбку, даже изредка соприкасаться с ней руками.       Алкоголь ударил в голову. Неожиданно Гарри захотелось сказать ей всё. Прокричать о том, как он уже не первый год смотрит только на неё, как он старался быть везде, где была она, ходить туда, куда ходит она, слушать музыку, какую слушает она. Сказать ей, как он сильно любит её!       Сердце бешено забилось, даже быстрее, чем играла музыка. Что-то могучее и необузданное поднялось из глубин его души и было готово вот-вот вырваться наружу. Гарри был готов. Он открыл рот и набрался смелости, чтобы прокричать это ей прямо здесь и сейчас, но…       Она вдруг засмеялась и, откинув голову, прокричала ему:       — Знаешь, Гарри, ты сначала мне казался очень нудным! — её глаза смотрели прямо в его. Они горели радостью то ли от часто меняющегося света, то ли от алкоголя, а, может, и от счастья.       Гарри закрыл рот и, сам не зная зачем, кивнул.       — Ты всё время ходил с нами, но так мало говорил! — продолжила Мэги. — Ты такой незаметный, но, знаешь, — она замолчала на минуту, так как музыка стала совсем громкой и перекричать её было невозможно, — знаешь, ты теперь кажешься мне очень добрым человеком и хорошим другом!       Она дружелюбно улыбнулась ему, а потом резко подскочила и поцеловала его в щёку. Гарри этот шаг не придал никакой радости. Его сердце больно сжалось. Дурак он, дурак. На что он надеялся?       Наверно, его лицо приобрело болезненное выражение, даже страдальческое, из-за чего Мэги обеспокоенно взглянула в его глаза.       — С тобой всё в порядке? — спросила она, даже перестав танцевать. — Может, мне не стоило этого делать? Прости, если тебе было неприятно.       Гарри хотел было ответить, что всё нормально, что ему вовсе не было неприятно, но тут к ним подошла подруга Мэги и сказала, что они уже собираются уходить. Мэги взглянула на Гарри, тот ответил, что ему тоже уже пора, и они вернулись к их столику, пробравшись сквозь толпу танцующих людей, которая, кажется, и не думала уменьшаться.       Пока они собирались и шли к выходу, Гарри чувствовал себя паршиво. Очень паршиво. Его даже начинало мутить несколько раз, а ещё он однажды чуть не упал, но вовремя успел схватиться за спинку дивана. Какой же он был дурак! Дурак! Дурак! Добрый человек и хороший друг?! Смешно! Вот, значит, кем его считают. Хорошим и добрым мальчиком, к которому можно прийти поплакаться.       — Эй, с тобой всё в порядке?       Гарри обернулся. Несколько человек из его компании, в том числе и Мэги, стояли возле какого-то парня, который, держась за стенку, чуть не падал. Кажется, его вот-вот вырвет.       — Кто это? — спросил безразлично Гарри, подойдя ближе.       — Не знаю, просто он чуть не упал перед нами, — ответила ему Мэги. — Может, кто-нибудь отведёт его домой?       Вопрос был, конечно, хороший, но ни у кого от него не проснулось благородное чувство. Все тут же стали вспоминать, что им пора домой, и они готовы отвезти этого парня, только если им по пути. Тогда стали пытаться выведать у того, где он живёт, но, кажется, он был не в состоянии ответить.       Всё это начало раздражать Гарри. Зачем вообще тогда трогали этого парня, если не были готовы помочь ему?       — Я отвезу его, — вдруг произнёс он. Все удивлённо посмотрели на него. Даже она. Мельком взглянув на её лицо, Гарри вдруг вспомнил слова: «…ты мне кажешься очень добрым человеком и хорошим другом». Это взбесило его, ему даже захотелось показать ей, что не такой уж он и добрый, но он уже сказал, что повезёт этого парня, так что делать было нечего.       Гарри подошёл к нему и, перекинув его руку себе через плечи, потащил к выходу под изумлёнными и немного восторженными взглядами друзей. Они так восторгались только потому, что были пьяны, вскоре они совсем забудут о нём, даже она. «Зачем я это вообще делаю?».