***
Сейчас я поймал себя на настойчивой мысли, что не могу позволить себе ничего серьезнее простых поцелуев и таких вот угроз. Как бы тривиально это не звучало..ты для меня словно Бог для верующего.. Я не знаю, как точнее описать силу моих чувств к тебе. - Я ни о чем таком и не думал..- театрально надув губы, я вздрогнул от твоего шепота и поцелуя, на миг показавшихся мне просто-напросто издевательством. Ты же прекрасно понимаешь, почему я сдерживаю все пошлое где-то глубоко-глубоко внутри, прекрасно понимаешь, что, даже если бы ты был здоров, я бы все равно не перешел воображаемую грань, пока не расставил плюсики напротив каждого из тысячи пунктов. Я слишком дорожу тобой, чтобы дать волю лишнему. Уже попрощавшись с тобой недолгим, но наполненным всем моим негодованием и истинными ощущениями поцелуем и крепкими объятиями напоследок, я шёл по коридорам больницы со своим блокнотом, детально продумывая наши передвижения в день побега. Я специально оставил листочки со стихами, чтобы тебе было, что почитать. Да, я на самом деле был уверен, что ты прочтешь парочку из них, ибо знал твоё любопытство слишком хорошо. Ушел я не только из-за ужасного беспорядка дома, но и из-за поднятой темы ранее. Мне нужно было наедине с собой все переосмыслить и переписать. Твои действия вывели меня за пределы моих убеждений и взглядов на жизнь. Я терялся между понятиями "приятно" и "неправильно", почему-то до сих пор подобное было для меня сверхъестественным. Возможно, во мне говорит привычка сдерживать все в себе, для которой непонятно, как это, позволять себе все, что хочется.. Ты замечал, что если я услышу что-то не соответствующее своей реальности, то заберусь с головой в себя, достраивать или разламывать к чертям все свои моральные внутренности, а потом возводить их заново. Не смотря на всю междоусобицу в голове, я приметил коридор, ведущий к чёрному ходу, и нужность неизвестной карточки, чтобы выйти наружу. Мы обязаны её отыскать.***
Мне нужно придумать, чем занять себя на время твоего отсутствия. На сегодня у меня не было запланировано посещение каких-либо врачей, а перечитывать книгу почему-то вообще не хотелось. Ожидая прихода медсестры, я еле сдерживался, чтобы не начать рвать на себе волосы от скуки. В этот раз мои организм восстановился слишком быстро и теперь требовал активной жизни, которую я не мог ему предоставить. Только совсем отчаявшись, я заметил несколько листков на тумбочке. Ты, как всегда, предугадываешь мои действия наперёд. Скука и природное любопытство полностью затмили тихий голос глубоко в душе, что беспрерывно твердил о неправильности действий. Видимо слова мамы о том, что нельзя брать чужие вещи, а особенно записи, так и остались для меня пустым звуком. Но ты ведь сам оставил их мне, так ведь? Быстро пробежавшись глазами по аккуратным строчкам, я улыбнулся и склонил голову набок. У тебя всегда превосходно получалось писать стихи, помню, как удивился, впервые услышав их. Я тогда думал, что сочинять стихи удел только избранных и великих, а встреча с тобой просто перевернула моё представление об этом... Тихо усмехнувшись, я убрал листки, аккуратно вложив их между страниц книги и положив её под подушку. Когда медсестра наконец-то пришла, чтобы дать мне какие-то лекарства, я постарался побольше расспросить её о всех возможных выходах из больницы, а особенно о том, в который постоянно бегали стажёры. В конце концов мне удалось выяснить, что они стащили у кого-то из главных карту, и теперь она свободно ходит по рукам персонала. Уже уходя, девушка сказала, что попытается достать её для нас с тобой. Был ещё один вопрос, интересовавший меня, но я так и не рискнул заговорить о нём. Мне стало интересно, что же всё-таки будет с врачом, который выписал мне то лекарство. Медсестра лишь вскользь упомянула об этом, сказав, что ко мне приставили другого специалиста и теперь мне не о чём беспокоиться. Вот только легче от этого совсем не становилось.