Hardcore

POV Шэ Ли Чэн нажал на кнопку «стоп» и лифт остановился, отзываясь длинными звонками от мнимой «неполадки». Началось… — Щекотки, значит, боишься… Очень мило. В голове то и дело вспыхивают вопросы, ответы на которые я не могу дать. Вся эта ситуация претит. Я словно на обрыве стою, где ещё один шаг и пропасть. Взгляд мечется от пистолета в его руке, до глаз, полуулыбки, и снова на пистолет. — Не бойся, щекотать не буду. Разве что, чуть-чуть. Чэн шагает ко мне и нависает, загораживая собой всё пространство вокруг. От него пахнет ветром, сигаретами и чем-то ещё… Мне это всё не нравится. Я хочу отступить, но за спиной стена. Вдобавок этот давящий звук, раздающийся каждую минуту, режет мозг раскаленным скальпелем. Замкнутое пространство заполнено мной и им. Всё давит: стены, потолок, воздух, его аура, взгляд. От былой весёлости не осталось и следа. Мне надо вырваться! — Отойди, — почти что кашлем, сорвалось сквозь зубы. Чэн наоборот наклоняется ближе и упирается рукой в стенку возле моего лица. Хочу отвернуться, но держусь. Спина взмокла, покрываясь неприветливыми мурашками. Я схватился рукой за хромированный поручень. Совсем недавно я позволил себе расслабиться, но теперь нервы снова начали скручиваться в тугой комок. Возможно, если бы я имел возможность отойти от Хэ хотя бы на метр, то смог бы успокоиться. Но Чэн напирает и очень красноречиво смотрит мне в глаза. Прохладным дулом пистолета ведёт от моего живота к груди. Я чувствую твердый металл, который чертит смертельную дорожку по напряженному телу. Я не знаю, стоит ли курок на предохранителе, поэтому задерживаю дыхание и замираю в ожидании. Ствол достиг шеи, потом подбородка… — Хочешь вставить в рот? — сказал я прежде, чем подумал. — Очень хочу, — усмехнулся Хэ. Я вник в двойственный смысл фразы и ощутил совершенно непривычную реакцию. Щеки начали наливаться жаром. Я растерянно закусил губу, и не выдержав, всё же отвернулся. — Я хочу видеть твои руки. — Что? — я шагнул в сторону, но наткнулся на капкан второй руки с «Береттой». — Подними их над головой. — Зачем? — нахмурился я, теряя рациональность его слов. — Ты всё время вытворяешь всякую херню. А я помню, что в моём кармане твой нож, как и ты, естественно. Не хочу, чтоб в самый интересный момент во мне появилась новая дырка… И это не просьба, Змей. Поднимай. Дуло пистолета уперлось мне в бедро, а затем щёлкнул затвор предохранителя. Выбора у меня нет. И это даже лучше. Когда обстоятельства сильнее, потом легче оправдаться перед собой. Я медленно поднял руки. — Выше и прижми их к стене. Выполняю приказ. — Хороший мальчик… — Я не х… — давлюсь невысказанными словами, так как лицо Чэна оказывается в сантиметре от моего. Инстинктивно хватаю его за плечи, чтобы отодвинуть от себя, убрать угрозу. — Руки, — больно давит дулом. Я шумно выдохнул, плотно сжал губы и вернул руки на прежнее место. Ярость. Чёрная. Запальчивая. Сжирающая. Распоряжается мной, как вещью. Приказывает… Не верю, что такое может происходить со мной. Со мной, твою мать! Непроизвольно качаю головой, чёлка упала на глаза. Его пальцы скользнули мне на затылок и зарылись в волосах. Второй рукой с оружием обнимает за талию и прижимает к себе. Я всеми силами упираюсь, стараюсь как можно меньше соприкасаться с ним. А ещё чертовски мешает, что я не могу задействовать свои руки, которые начали затекать от неудобного положения. — Тише, ты… Говоришь, что не маленький, но ведёшь себя прямо противоположно. — А что, быть взрослым, это значит, позволить тебе делать с моим телом все что пожелаешь?! — Дай мне пять минут, не сопротивляйся. И если ты не захочешь продолжения, я тебя отпущу. И информацию про напавшую банду достану совершенно бесплатно. У него пистолет, а он всё равно меня спрашивает о чем-то, просит… Я со смехом выдыхаю. Значит, я все-таки в его глазах не обычный сопляк и чего-то стою. Это открытие меня порадовало. И сильно. Не знаю, почему. Вроде бы и клал я на его мнение, а вроде бы и нет… Пять минут. На пять минут отдаться в его власть. Это совершенно не вяжется ни с моим характером, ни, тем более, принципами. Но цена — свобода и информация. В его словах мне не приходится сомневаться. Чэн кто угодно — только не лжец. Он выжидающе смотрит на меня. Ждёт. Блять. Пять минут. Это же не много. Или чересчур дохера, смотря, что он собирается делать. Я не хочу. НЕ ХОЧУ. И дело даже не в принципах. Это просто неправильно и где-то даже страшно… В тот раз, в туалете, я потерял контроль над своим телом и больше не могу себе этого позволить. — Ли? — Что ты хочешь делать? — нужно хотя бы почву прощупать, но я уже знаю, что отвечу отказом. Да, должно быть я ещё не дорос… Или кишка тонка. Ронг сейчас в больнице, а я не в состоянии ему помочь, только потому, что не позволю Чэну… Черт!!! — Скажу одно, то, за что ты особенно переживаешь, не произойдет. Не сейчас, не в лифте. К тому же пять минут? — его брови поднимаются вверх, — неужели ты такого плохого мнения обо мне? — его голос, едкий, саркастичный, вызывает странное смущение… Какого хуя?! Он меня уговаривает. Почему? Зачем ему это? Унизить? Да, наверное, так. Я запутался… В своем лабиринте разума, уперся лбом в тупик. Что же делать? Что?.. Блять… — Засекай… — вымолвил я. Ебись оно всё конем. Чэн не сразу понял, что я имел в виду, а я и сам, нихуя не соображаю. Чёртов тесный лифт, гулкие звонки системы оповещения, бьющие по барабанным перепонкам, сраный Хэ, давящий своими «вескими» доводами и авторитетом. Меня вышибло из привычной колеи странными обстоятельствами. Я теперь играю против себя. Чэн возвращает меня в реальность, когда откидывает «Беретту» в дальний угол лифта и она с громким, тяжелым звяканьем находит там покой. А потом туда же последовал и мой нож, выуженный из кармана. Я не смог сдержать нервную улыбку. Чэн учится… Опускаю руки, держать их в поле его видимости, наверно, уже нет необходимости. Через секунду я грохнулся головой о стену, так как Чэн неожиданно набросился на меня. Так резко и стремительно, что я закашлялся. — Блять… — Поцелуй. Пять минут. Лишь пять минут вытерпеть. А потом вечность сожалеть… Я пытаюсь отключить мысли, эмоции, абстрагироваться от этого дерьма, и не врезать с кулака в наглую физиономию. ПОЦЕЛУЙ. Кровь бурлит, как будто в «Колу» бросили мятную конфету. Весь организм протестует против этого. Я словно насмерть приклеился к стене, даже лопатки сводит. — Время идёт, — укоряет меня за нерешительность. А я и правда, веду себя как целка. Ну, конечно, ему-то что? Горы по плечу и хуй до колена… А я выхожу на подобную тропу впервые. И она меня совсем не радует, более того, ощутимо парализует. Собираю всю силу воли и задерживаю дыхание; этот момент похож на то, словно я решился на какую-нибудь мерзость, ну типа жабу облизнуть или таракана в руки взять… Все внутри ужами шевелится, буквально передергивает, но раз уж ввязался… Поднимаю голову и тянусь к нему. Чэн неподвижен. Блять, ты издеваешься?! Встаю на цыпочки, для опоры обхватываю шею Хэ ладонями и накрываю своими губами его рот. Обвожу языком чужие губы, чтобы они стали влажными и зажмурившись проникаю языком. Чэн отзывается лениво, будто нехотя. Меня это жутко бесит, я ведь согласился на такую неведомую хуйню, а он делает вид, словно это мне надо. Углубляю поцелуй, втягивая его нижнюю губу, немного прикусываю, а в голове кручу отстраненный мотивчик, лишь бы не думать, что сейчас происходит. Но никакие левые мысли не перебивают его вкус во рту. Горько-никотиновый. Навряд ли такой вкус у жабы… Чэн становится более активным. Забирает главенствующую роль и уже сам запускает свой горячий язык мне в рот, который проходится по ряду зубов, достает нёба и закручивается с моим языком. Мне становится трудно дышать, не хватает воздуха, и я пытаюсь прервать поцелуй, становящийся каким-то голодным, ненасытно-обескураживающим. Его руки обвили мою талию, а после переместились на поясницу. Пальцы вжимаются в тело до синяков, до боли, которая заставляет меня ёжиться. Я откидываю голову назад, почти кашляя, хватая губами воздух, и слепо уставляюсь в потолок. В ушах шумит пульс, легкие раскалены, как после дюжины сигарет, и такая ломота в теле, словно под температурой в сорок. Язык проходится по ушной раковине, прикусывает, и жаркий, пошлый поцелуй в шею. Я вздрагиваю всем телом. Он хватает мой подбородок, и не давая вдохнуть желанный глоток кислорода, вновь властно завладевает губами. Жадно, нестерпимо насилует мой рот, кусая губы, как зверь. Я откликаюсь, возвращаю поцелуй, хватаясь за его плечи, впиваясь в них ногтями. Этот жест рассчитан на то, чтобы он ослабил напор, дал дышать, соображать, в конце концов. Но Чэн непоколебим. Его руки перекочевали с поясницы на бедра, а потом умело и быстро расправились с ремнем и ширинкой. Он снова заставил меня дёрнуться, когда его грубая ладонь сжала мой член. Хриплый гортанный стон сорвался прежде, чем я успел опомниться. Чувствую, как растягиваются его губы в победной улыбке. Резко отворачиваю голову и втягиваю воздух, ощущая, как выступили рефлекторные слезы. Кашляю, но кашель неожиданно переходит в стон, когда рука Чэна ожила на моем члене и очень туго, из-за белья и джинс, проделала движение вверх-вниз. Он вжимается в меня всем телом, опаляя горячим дыханием лоб, висок, ведёт губами по скуле к щеке и мягко прикусывает верхнюю губу. Легко облизывает нижнюю, дразня. Я открываю зажмуренные глаза и встречаюсь с ним взглядом. Его глаза тёмные от желания, в них светится неутолимый голод. И если бы я мог, то сию секунду дал бы такого грандиозного дёру, что ни один сомалийский бегун не догнал. — Чэн… — предостерегающе выжимаю из пересохшей глотки. — Ли, — со смешком выдыхает мне в губы. У меня в голове шторм, горячие волны плавят рассудок, я закусываю и без того припухшие, отчаянно саднившие губы, пытаясь болью вернуться в адекватность. Чэн свободной рукой, осторожно оттягивает большим пальцем за подбородок, чтоб моя губа вырвалась из плена зубов. — Не нужно… Видел бы ты себя сейчас, Змей. Ты не представляешь, чего мне стоит не оттрахать тебя, — его жаркий, развратный шепот направлен прямо мне в ухо. Я передёрнул плечами, но не из-за того, что мне стало неприятно, скорее наоборот, слишком чувствительно, до дрожи проникновенно. Я ведь тоже ещё тот изврат. Я дышу громко, часто, сбивчиво, словно от многочасового бега. Уже сам подаюсь вперед, находя губы, позволяя его языку проникнуть настолько глубоко, насколько возможно. Провожу руками по крепкому животу Хэ, даже через ткань футболки, ощущая косые мышцы и напряженные кубики пресса. Чэн наклонился, возобновляя движение у меня в штанах, а затем осторожно высвобождает моё естество, немного спуская штаны, чтобы ширинка не касалась оголенного органа. Мягко, но по-хозяйски проходится пальцами по поджавшимся от возбуждения яйцам, вызывая у меня очередной стон. Заглушает его развязным, похотливо мокрым поцелуем, не глубоким, а скорее больше похожим на смазанный чмок с характерным звуком. Его ладонь, щедро покрытая моей смазкой, помогает ему совершать размашистые, выверенные движения, которые отдаются томящей, почти болезненной судорогой. При приближении самого яркого оргазма за всю жизнь, меня начинает бить мелкой дрожью. В теле словно вспыхивают мини ядерные взрывы, перед глазами цветные пятна и всему этому вторит непрекращающийся требовательный поцелуй. Хэ отнимает руку от члена и подталкивает мою ладонь. — Сам, — велит он. Ничего не соображая, я обхватываю член, и продолжаю надрачивать, уже не сдерживая блядские стоны. Чэн упивается мной, терзает пальцами поясницу, переходит ниже на ягодицы, приспуская джинсы ещё ниже, чтобы я уперся горячим задом в холод металлической стенки. От резкого перепада температуры, я выгибаю спину, рука срывается с члена, и я упираюсь лбом в его плечо. На что Хэ, убирая волосы с моей шеи, впивается болезненным засосом. Он сильно втягивает кожу в горячий рот и вдобавок прикусывает. — Чээээн, — хрипло тяну я, стискивая его футболку. Он вылизывает мою шею, легко прикусывая, а затем возвращает ладонь на член, и его имя вновь звучит в моём стоне. Я забываю себя, не чувствую ни тела, ни Чэна, только голые, острые ощущения предстоящего экстаза. Иногда боль, иногда кипящий жар. Я даже не понимаю, где он меня касается, все перемешалось в один нескончаемый исступленный водоворот… Но вдруг всё прекращается. Я отчаянно вздрагиваю, в шоке распахивая глаза. — Пять минут прошло, — совершенно спокойно докладывает Чэн, и нагибается за своим пистолетом, отпинывая лежавший рядом нож в мою сторону. Я даже не заметил, что лифт перестал «верещать», вернувшись в рабочий режим. Двери раскрываются на этаже Хэ, он тыкает на кнопку «down» и выходит в коридор. Последнее, что слышу, это небрежно кинутая фраза: «оправься». На циферблате стремительно мелькают этажи, а я так до сих пор не пришёл в себя. Меня трясет, как осиновый лист. Дрожащей рукой, заправил в джинсы всё что нужно и застегнул ремень. Звучный сигнал оповестил, что я в холле. Болью сводит весь низ живота. Меня мотает в разные стороны, ноги подрагивают. Остановился где-то посередине холла, пялясь на выход. Я задыхаюсь, меня колотит. Сука! Сука!! Сука!!! Срываюсь обратно в лифт и со всего маха ударяю по кнопке восемьдесят седьмого этажа. Ломота во всем теле едва не заставляет меня согнуться пополам, я облокачиваюсь на поручни, молясь, чтоб лифт ехал быстрее… быстрее… быстрее…