Мы в ответе за тех...

Как Родион ни старался, выполнить все необходимое до начала сессии не успел. Готовое сдал, в остальном надеялся на русский авось или на студенческую халяву. Не помогло ни то, ни другое. Его нашли прямо на зачете и вызвали в кабинет декана. — Что ж, Котик, вижу, предупреждения на вас не подействовали, — заявил Павел Аркадиевич, когда жертва оказалась с ним один на один. — Вы начали сдавать сессию, хотя допуска еще не получили. Это для остальных, тех, кто действительно учился, данная ступень лишь формальность, а для вас — серьезный рубеж. Вы уверяли, что успеете подтянуть все хвосты. Так как? Где результат? Непутевый студент принялся перечислять, что уже успел сдать, но его перебили. — А мне вы не сдали ничего. Ни чертежи, ни контрольную. Уже за одно это имею право поставить вам не допуск. Или вы принесли все с собой, но постеснялись зайти и передать? Так давайте сейчас. Давайте. Я жду. — Они еще не готовы, — пробормотал Родион, опустив голову и не представляя, как выпутаться из этой ситуации. — Не слышу, — издевательски заявил декан. — Громче. В прошлый раз слово «нет» вы произносили весьма уверенно, отвергая мои попытки помочь. И не менее уверенно заявляли, что все успеете. Где же результат? — Они еще не готовы, — громче повторил Родик, стараясь не смотреть на того, кто теперь вызывал рой нехороших мыслей и приступы тошноты. — В таком случае не пора ли одуматься? Мои предложения пока в силе. Все. Слышите, Котик? А вот времени их принять, у вас крайне мало. Зачет идет без вас. Рискуете не успеть и заполучить еще один хвост. — Я все сдам. Обещаю. Все сдам, — бубнил нерадивый студент. — Продолжаете упираться. Я и так слишком снисходительно к вам отношусь, а вы этим злоупотребляете. — Не злоупотребляю, просто не успел. Я же остальное сделал. Осталось немного. — Вы должны были сделать это давно! Еще до сессии! — разозлился декан от несговорчивости объекта домогательств. — Я все сдам, обещаю. — Ничего более убедительного вы сказать не можете, — издевательски усмехнулся Павел Аркадиевич. — Даю вам последнюю отсрочку, Котик. Вам ясно? Последнюю. Первый экзамен у вас послезавтра. До его начала чертежи и контрольная должна быть у меня на столе! — хлопнул он рукой по столешнице, а потом тише добавил. — Либо, если вы одумаетесь, примете мое предложение… лучше захватите реквизит. Ваше упрямство существенно портит мое к вам отношение. Или же, в ином случае, крупными купюрами, чтобы не пришлось долго пересчитывать, проверяя вашу честность. — Я понял, — буркнул Родион и выскользнул из опасного кабинета, пока у декана снова не разыгралась фантазия и желание получить плату немедленно. Он твердо намеревался не сдаваться, вот только задачи коварный декан ему явно подсунул посложнее, а чертежи вообще всегда у нерадивого студента были слабым местом. Впопыхах сдав зачет, Родик засел в библиотеке, но смог одолеть только четыре задачи из пятнадцати. Просидев до закрытия, он поплелся домой, с ужасом осознавая, что в отведенное время не уложиться, а значит, придется прощаться с учебой. Обуреваемый невеселыми мыслями, он брел по аллее, ведущей через университетский сквер. Уже стемнело, и в праздничные дни здесь рано становилось безлюдно. Глубоко задумавшегося Родиона даже возглас «Куда спешишь, придурок?» не сразу заставил вернуться в реальность, а она оказалась настораживающей. Из смежной аллеи вынырнула группа парней и перегородила ему дорогу. — Ты чё? Он, напротив, никуда не спешит, — включился в разговор другой член компании. — Точно! Что-то ты не спешил, придурок. Мы уже заждались. Околели даже. Распивать пришлось для сугреву, — заявил первый заговоривший. Явно недружелюбно настроенная компания состояла из четырех человек. Оценив соотношение сил, Родион понял, что, заткнув гордость, разумнее ретироваться. Он стал отступать, но слишком медленно. Разгадав маневр, злоумышленники быстро окружили его, а когда Родик уже собрался дать стрекоча, схватили за шиворот. Кто-то сорвал с плеча рюкзак, кто-то ударил под дых. Юноша согнулся, но его выпрямили рывком и дополнили мучения ударом в лицо. Из разбитого носа потекла кровь, окрашивая снег алыми каплями, а уже через пару мгновение в его обжигающий холод окунулось и само лицо. Родион даже не успел оказаться сопротивление нападающим, и вообще почему-то больше думал о рюкзаке с незаконченной контрольной внутри. Приподняв голову, он как раз увидел его валяющимся невдалеке и потянулся, чтобы достать. — Куда ручонки тянешь? — прогромыхало над юношей, и чей-то тяжелый ботинок вдавил хрупкую кисть в снег. От переломов кости спасло то, что снежный покров был достаточно глубоким, что смягчило воздействие, однако тело отозвалось сильнейшей болью на радость мучителям. Затем последовало еще несколько ударов по бокам, проверивших ребра на прочность. Родион скорчился, пытаясь хоть как-то защититься. — Хватит с него, — прозвучал спасительный сигнал. — Хлюпик же, много ему не надо. — Это тебе привет, сам знаешь от кого, — насмешливо сообщил другой голос. — В следующий раз лучше учиться будешь! Компания дружно засмеялась, а четвертый участник усилил впечатление на жертву, подхватив рюкзак и высыпав все содержимое на снег. — Студент! — бросил он презрительно. Закончив свое грязное дело, компания двинулась прочь к более освещенным улицам, совершенно не интересуясь состоянием избитого. Родион, конечно, понял, чей горячий привет настиг его столь сокрушительно. От осознания низости и подлости стало еще противнее, но и боль желания сопротивляться не убавила, даже наоборот. Холод стал пробирать поверженное тело. Пришлось собирать последние силы и подниматься, сгребать непослушными руками рассыпанные вещи. Тут телефон ожил, привлекая загоревшимся экраном к себе первоочередное внимание. Оказалось, педантичный работодатель прислал сообщение с предложением провести генеральную уборку, так как уезжает до шестого января. Пострадавшие бока отзывались болью при каждом вздохе, голова гудела, нос ныл и еще кровоточил, пальцы правой руки почти не слушались, а юноше еще нужно было разобраться с учебой, в таком положении становилось не до уборки. Мучить поврежденные конечности набором сообщения Родион не стал, просто позвонил. — Извините, Владлен… Сергеевич, — прохрипел он, с трудом выталкивая из себя каждый звук, — я не смогу… несколько дней ничего не смогу. — Что случилось? — поспешно спросили на том конце, в голосе явно прозвучала озабоченность. — Встретился сейчас… с не очень хорошими людьми, так сказать, — проговорил Родион, не желавший прямо признаваться, что его банально избили. Однако обеспокоенности работодателя это не уменьшило, слышалось в хрипящем голосе звонившего нечто отчаянно-надрывное. — Ты где? — в вопросе зазвучало напряжение. — В сквере около университета… но это ничего, отсижусь на лавочке и потащусь к себе. — Иди в ближайшее кафе, нечего на улице мерзнуть, — приказным тоном заявил Владлен. — Сейчас приеду. — Зачем? — Родион настолько удивился, что даже перестал подбирать вещи, но в ответ услышал только гудки. Влад и сам вряд ли смог бы ответить на этот вопрос. Его подняло и бросило в бой, то есть на помощь. Когда-то он этого не сделал, а теперь словно получал второй шанс. Пока ехал к месту назначения, попал в плен горько-сладких воспоминаний. Ему, мальчику из патриархальной семьи со строгими устоями, поверить в свою неправильную ориентацию оказалось очень тяжело. В четырнадцать он стал подозревать, что что-то не так, заглядываясь на физкультуре и в волейбольной секции на старшеклассников. В пятнадцать — эротические фантазии, сопровождавшие самоудовлетворение, оказались наполнены исключительно мужскими образами. В шестнадцать он решил взять себя в руки и в целях исправления ориентации прекратил заниматься мастурбацией. Тогда извращенные устремления пробрались во сны, и обнаруживать по утрам следы поллюции Владу было вдвойне стыдно. Он боролся, сопротивлялся, закалял дух и тело, но все равно проиграл. И подумать только, чему?! Мягкой улыбке и голубым глазкам. В выпускном классе все мальчишки вздыхали по фигуристой старосте, а он вдруг стал заглядываться на троечника-мечтателя с соседнего ряда. Тот постоянно смотрел в окно вместо того, чтобы следить за объяснениями учителей, а Влад любовался полуотвернутым профилем и удивлялся, как красиво солнце золотит обычно растрепанные волосы. Одноклассника звали Лешей. Он казался активисту и уверенному хорошисту Владлену чудаковатым, рассеянным и слабовольным, что заставляло считать ранимым и нуждающимся в защите. Одними наблюдениями дело все же не ограничилось, слишком велико было притяжение, слишком очевидной беззащитность. Влад практически навязался ему со своей опекой и помощью в учебе. Быстро и безапелляционно стал другом, а на праздновании Нового года хорошо напоил и утянул за черту, сковав крепкими и совсем не товарищескими объятьями. Страсть и привязанность разрослись и окрепли. Юноши встречались как можно чаще после школы, ибо горячие порывы молодости не желали ждать. Бурные свидания происходили, разумеется, не у Влада, его родители не поняли бы даже дружбы сына со столь странным существом. А вот мать Леши радовалась, что у отпрыска появился серьезный друг, которые еще и так усердно помогает тому осваивать школьную программу перед выпускными экзаменами. Это время можно было считать самым счастливым и относительно беззаботным. Влад строил планы, стискивая обожаемого одноклассника в объятьях, мечтая, как сдаст экзамены и отправится поступать в областной вуз, а может быть, и столичный. Леша же просто плыл по течению и грелся в теплом дурмане взаимных чувств. Идиллию разрушила всплывшая наружу правда. Сильно выпившие на выпускном вечере юноши потеряли осторожность и были обнаружены одноклассниками в кустах у школы за страстными ласками. Грязные сплетни быстро разлетелись по маленькому городку. Дошли пикантные вести и до родителей обоих участников. Слишком принципиальный отец Влада, посчитав, что у уважаемого в городе работника правоохранительных органов не может быть сына – морального урода, предпочел выгнать его из дома и считать умершим. Родительница Алеши пришла в ужас и принялась винить в растлении сына злобного извращенца, маскировавшегося под товарища. В результате Влад только сильнее стиснул зубы, а вот Алеша совсем пал духом. Им не разрешали общаться, родственники и знакомые при встрече предпочитали делать вид, что не замечают их, на улице же обязательно находился тот, кто тыкал пальцем и бросал вслед что-нибудь оскорбительное. Влад кое-как насобирал денег и уехал в областной город поступать, попутно занимаясь там поисками работы и жилья. Ночевал на вокзале и даже просто в парке на лавочках, питался как придется, но помнить об оставленном во враждебно настроенном городке возлюбленном не переставал. Вот только созвониться никак не получалось. Владу почти каждую ночь снилось, что разговаривает с Алешей по телефону, и тот просит поскорее приехать, но когда он звонил, всегда отвечала рассерженная родительница. Упорство вознаградила судьба. Влад поступил туда, куда так стремился, к этому времени и работа подвернулась, и угол снять удалось. Он помчался в родной город, забрать Лешу. Не успел. Тот покончил с собой, не выдержав общего отторжения и поверив, что предан Владом, как и убеждала мать. Женщина раскаивалась, что не помешало ей высказать явившемуся за сыном растлителю массу оскорблений и проклятий. После чего, желая сделать еще больнее, швырнула ему в лицо прощальную записку с четырьмя стихотворными строчками. Влад навсегда покинул родной город. Намного позже от почти посторонних людей он узнал, что Лешу неоднократно избивали и даже грозились убить. Влада не оказалось рядом в столь тяжелый момент, некому было защитить и поддержать несчастного, запуганного юношу. Осознание вины тяжелым бременем повисло на душе Влада, и сейчас, когда другой, такой похожий на первого, вдруг попал в беду, он бросился на помощь раньше, чем объяснил себе столь странную реакцию. Пришлось сделать несколько кругов, прежде чем Владу удалось разглядеть захудалую забегаловку под невзрачной вывеской. Родион ожидал его за ближайшим к выходу столиком. До появления работодателя он успел вытереть снегом лицо и одежду, убрав кровавые следы, но все равно выглядел жалким и потрепанным. Больше всего выдавала безвольно висящая кисть правой руки. Явившийся на помощь окинул юношу оценивающим взглядом, и Родион сжался еще сильнее, осознавая свою ничтожность. — Заплатил? — кивнул прибывший на одноразовый стаканчик чая, явно заказанный только для того, чтобы пострадавшего не выставили на улицу. — Да, — промямлил Родион, не зная чего ожидать. — Поехали, — властно распорядился Владлен и направился к выходу. — Куда? – удивился юноша, с трудом заставляя ноющее тело подниматься. — В травмпункт. Возразить было нечего. В медучреждении обнаружилось, что из всего необходимого перечня документов юноша имеет при себе только паспорт. Ехать домой, а потом возвращаться казалось немыслимо трудным предприятием. Родион понимал, что если доберется до своей берлоги, больше заставить себя двигаться не сможет. Улаживать формальности взялся Владлен, отсчитывая купюры. После беглого осмотра дежурный врач направил пострадавшего делать снимки. — Подрался, что ли? — усмехнулась опытная женщина-рентгенолог. – А на забияку не похож. — Шел не там, напевал не то, — вздохнул юноша, считая, что, скрывая правду, лучше придумать банальное объяснение, чем отмалчиваться. — Понятно. Хулиганья сейчас много. Обследование переломов не выявило. Били Родиона все же достаточно аккуратно, только с целью припугнуть, вот только самочувствие от этого не улучшилось. Самой пострадавшей оказалась рука. Врач обработал ее чем-то с едким запахом и наложил некую хитрую фиксирующую повязку. Пальцы растопырились, кисть практически лишилась возможности функционировать. Для остальных побаливающих частей организма выписали мазь, покой и витамины. Ознакомившись с рецептом, Владлен коротко изрек: «В аптеку». Уставший Родион сопротивляться не стал. Влад остановился у первого же попавшегося заведения под красным крестом. Уточнять платежеспособность юноши не стал, оставив пострадавшего в машине, сам приобрел все, что требовалось в тройном размере, а витаминов – еще больше. — Куда столько? — смутился Родик, получив пакет с медикаментами. – Мне и… учтете из моей зарплаты? — Мелочи, — отмахнулся Влад. — Товарищеская помощь. Куда везти? — Честно говоря, не отказался бы от хорошего крепкого кофе, потому что вообще не представляю, как теперь успеть до послезавтра сделать контрольные и чертежи, — проговорил Родион, со вздохом рассматривая забинтованную руку. — Так надо было листок нетрудоспособности просить или… что там? Направление к врачу. Тогда надо в травмпункт возвращаться. — Бесполезны тут любые больничные, — покачал головой юноша. — Не спасут. Мне и так недопуск к сессии грозит, если все не сдам, а там и до отчисления недалеко. — Но причина-то официально уважительная. — Не для нашего декана. Я вообще должен был хвосты давным-давно сдать. Так и скажет: сам виноват, что теперь не можешь. Значит, хоть зубами карандаш держи, а начерти. — Строго у вас, — проговорил Влад, вспоминая свои студенческие годы. Это было переломное время. Его жизнь круто изменилась: место жительства, род занятий, круг общения, интересы и приоритеты. Он открыл для себя целый мир новых, нетрадиционных отношений, но и об учебе не забывал, даже дополнительный заработок имел, делая на заказ курсовые, контрольные, чертежи и дипломы. — Нет, это просто я такой везучий, — горько усмехнулся Родик, скрываемая правда о причинах нападения жгла душу, но признаваться было стыдно. Он решил рассказать только половину, ведь косвенно его работодатель тоже причастен к произошедшему. – Помните, говорил, что в ресторане знакомого встретил? Так это мой декан. Не знаю, что он себе вообразил, но я для него теперь существо, снисхождения не достойное. Сплошные придирки и предвзятость. Стоит не сдать хвосты вовремя, и вопрос о моем отчислении можно считать решенным. Не объяснишь же ему, что приходится подрабатывать, просиживать у матери в больнице, там помогать, чтобы уход за ней был более-менее сносный, потом еще эти соседи по коммуналке… — дальше продолжать он не стал, только махнул в сердцах рукой. — Много заданий? — поинтересовался Влад, выслушав жалобы и уловив толику своей вины в сложившейся ситуации. — Еще прилично. Контрольная из пятнадцати задач. Четыре, правда, уже решил. Декан, видать, нарочно мне самые сложные подсунул. Сделал только вид, что навстречу идет и вместо трех контрольных разрешает сделать одну. А задачки такие, что голову сломаешь. — Предмет какой? — Сопромат, — обреченно выдохнул горе-студент. — Серьезный гранитный камушек, — усмехнулся Влад, понимая, что профессиональные направления у них с Родионом проходят где-то рядом. — Все? — Пять чертежей еще. Два на компьютере, три в ручную. А как я с такой рукой?!.. Ладно, когда программа чертит, а я только параметры забиваю, но как буду циркуль и линейку держать — вообще не ясно, — горячо заявил юноша, а потом спохватился. – Извините, вам это все ни к чему. Спасибо за помощь. Из зарплаты моей вычтите, пожалуйста… но кофе мне, честно, не помешал бы. Ночь бессонная предстоит. Влад молча размышлял с полминуты, глядя на расстроенного юношу, а потом завел мотор. Конечно, Родик чувствовал неловкость, напрашиваясь на угощение, но все имеющиеся средства были наперечет, а вернуть организму хоть какую-то работоспособность требовалось. Вот только место, в которое его доставили, оказалось для юноши совершенной неожиданностью. Влад остановил машину у хорошо известного Родиону супермаркета, располагающегося как раз напротив полюбившихся тому апартаментов. — А куда мы?.. А зачем?.. Это же… — юноша озабоченно крутился на сидении, осматриваясь по сторонам, чтобы убедиться, не ошибается ли. — Кофе у меня есть, а вот холодильник пустой, — заявил Влад, открывая дверь, — но ночь-то предстоит бессонная. Пока Родион удивленно хлопал глазами, Владлен ушел закупаться. По дороге он вспомнил, что его ждет Март. — Езжай пока без меня, — сообщил он танцору по телефону. — Я администратора предупрежу. Двухместный номер забронирован и оплачен на мое имя, так что называешь и вселяешься. Мне пока в городе придется задержаться. Неожиданно всплыли важные дела. Если разрешится быстро, приеду ночью, если нет – появлюсь завтра. В любом случае наслаждайся. Влад не отличался особым альтруизмом, но, если моральные принципы говорили ему о необходимости помочь, он следовал этому призыву, даже в ущерб своим интересам и потребностям. Зазванный в гости удивлялся столь активному участию строгого работодателя в его проблемах, но отказываться не стал, понимая, что сам не справится. Расположившись в кабинете, начали с задач. — Три – еще куда не шло, а четвертую решил неправильно, — заявил Влад, изучив неровные каракули юноши в тетради. – И спрашивали не то, и пошел ты не тем путем. – Он уже собрался объяснять нерадивому студенту, в чем именно заключается ошибка, но наткнулся на замученный умоляющий взгляд. — Разбираетесь в этом? Тоже изучали? — с надеждой спросил Родион. — Изучал, конечно, в свое время. Давай так: делим задачи поровну и помогаем друг другу в процессе, а для того, чтобы веселее шло, приготовлю нам кофе и бутерброды. — Может, я помогу? — нерешительно предложил юноша, чувствуя себя неловко от такой заботы работодателя. — Задачи штурмуй. Быстрее закончим. Штурм давался юноше нелегко. Тело еще ныло от побоев, голова ясно мыслить не желала, а записывать варианты решений левой рукой было весьма неудобно. К тому же и в более рабочем состоянии Родион считал предмет сложным, а задачи практически непосильными. У Владлена дела обстояли лучше. В сопромате он разбирался, хорошо усвоил в институте и постоянно сталкивался на работе, но даже он понял, что задачи попались не из простых. Так, помогая заместителю домработницы, он неожиданно для себя вернулся на много лет назад, в годы учебы в вузе или еще раньше, в период выпускного класса, когда почти так же они вместе корпели с Лешей над домашними заданиями. Тот тоже с трудом разбирался в физике и алгебре, а Влад пытался не просто решить все за него, но и доходчиво объяснить. Даже с сильным привкусом горечи воспоминания оказались теплыми и щемящими душу. Владлен никак не мог отделаться от постоянного сравнения Родика с Лешей. Оба юные, по-детски наивные, скромные, нуждающиеся в помощи, хрупкие и светлые. И пусть чисто внешнего сходства не имелось, кроме субтильного телосложения, от слияния образов уйти не удавалось. Помощь нерадивому студенту для Владлена стала интересным развлечением, как кто-то любит поломать голову над кроссвордом, так он занялся решением задач. Большая часть прошла достаточно легко и только одна вызвала у него серьезные затруднения. Настолько серьезные, что Владлен решил позвонить старому институтскому товарищу. — С наступившим Новым годом и предстоящим Рождеством! Как дела? Как семья? Веселье в разгаре? Это хорошо, но основы основ, надеюсь, не забыл даже под мухой? Помнится, в институте ты слыл большим любителем каверзных задач. Как по чему? По сопромату, конечно. Не забыл еще? Тогда нужна помощь твоей светлой головы. Неважно, что уже давно хмельной, все равно же соображающей. Вот тебе вводные, — Влад бросил взгляд в сторону юноши, усердно решающего другую задачу, и, чтобы не мешать, направился в гостиную, попутно зачитывая условие. — Чему равны максимальные касательные напряжения на поверхности и мощность, передаваемая валом, если известны относительное удлинение тензометра… Однако до гостиной Владлен так и не дошел, принялся курсировать по коридору, так что до Родиона долетали обрывки разговора: — Я вот что думаю: если диаметры вала и модуль сдвига нам известны… Нет, нет, а первый вариант?.. Конечно, справишься, я уверен… А к кому, как ни к тебе, мыслитель? …так, это мы учли, это мы рассчитали, но с другой стороны… Нет, на домашний компьютер себе не ставил. На работе есть…. Считаешь, она лучше, чем «Nastran»?.. Было бы время… я думал, ты ее в два счета… квалификацию потерял? Профессор Чернов тебе бы не простил! Ни за что не простил! Подключенный к делу решения товарищ взял перерыв для раздумий, а Влад вернулся в кабинет. Родион к этому времени благополучно уснул, сложив руки на стол и устроив голову сверху. Работодатель аккуратно вытащил из-под его локтя второй лист с задачами и взялся за них. Через полчаса позвонил его товарищ по учебе. — Я знаю, в чем там дело! — радостно заявил он. — Записывай! А лучше зарисовывай! — Не сомневался, что ты справишься, — усмехнулся инициатор затеи. — Один я бы еще долго кумекал! Мы тут целый консилиум устроили. Благо, все технари, и кто-то еще что-то помнит. Как бы все ясно и просто, но сложно к азам возвращаться, перенастраиваться. Давно же в работе перешагнули черту теории, теперь все практика, а тут… В общем, записывай. Решение оказалось весьма элегантным, особенно в графическом выражении. — В ответе могу не сомневаться? — шутливо поинтересовался Влад. — Обижаешь. Через систему прогнали! Все точно. — Тогда благодарю. Извини, что загрузил во время веселья. — Брось! Наоборот, интересно было! Институтские времена вспомнились! Мы же когда-то так же всем миром собирались и кучами задачи разбирали: и себе, и другу, и параллельному потоку… — Да, да, и ошибки потом всплывали у всех одни и те же, — засмеялся Владлен, тоже вспомнив веселые годы. — Так, может, у тебе еще что-нибудь каверзное есть? Пока настрой имеется? — Если вас так разобрало… есть еще одна. Слушай: рассчитайте, при каком соотношении двух сил вертикальное перемещение крайнего правого сечения балки… — и для того, чтобы не мешать спящему, Влад снова ушел в коридор. Загрузив добровольных помощников новым заданием, сам он вернулся в кабинет и засел на чертежи, начав с тех, что необходимо было выполнить с помощью компьютера. Спустя сорок минут задействованный в решении задач товарищ объявил получившийся ответ. — У нас были некоторые разногласия, — предупредил он, — но данный вариант представляется самым достоверным. — Огромное спасибо за ваши усилия. — Пустяки, лучшее скажи: много у тебя еще? — Нерешенных больше нет. — А что это вообще было? Снова взялся за старую подработку? Делаешь за лентяев контрольные? — Нет, — Влад покосился на спящего и понизил голос, — сыну знакомых помощь потребовалась. Преподаватель за что-то невзлюбил и валит парнишку особо сложными заданиями. — Может, на мзду надеется? — Возможно, но жадности противопоставим интеллект! – шутливо-воодушевленно заявил Влад. — Скинь мне на почту, что еще у тебя там есть. Посмотрю на досуге. Самому интересно тряхнуть стариной. Кстати, какие у тебя планы на завтра? Мы с ребятами после твоих озадачивающих задач задумали встретиться, посидеть где-нибудь вместе. Еще нескольких наших институтских пригласим. Давай с нами. Владлен задумчиво посмотрел на перечень требуемых чертежей. — С удовольствием бы, но пока не знаю, как завтра день сложится, — честно ответил он. — Неужели дела? Или заботы иного толка? — Как всегда полный набор. — Ясно. Надумаешь, звони. К семи вечера собираемся. Правда, куда — еще не решили, но это и не самое главное. Закончив разговор, Влад вернулся к чертежам и компьютеру. Виртуальные построения заняли больше времени, чем он предполагал. С удивлением обнаружив, что уже за полночь, а работы еще много, решил отложить все на утро. Аккуратно растолкал гостя и потянул из кабинета. — Владлен… Сергеевич, извините, я заснул… устал что-то… — пробормотал юноша, пытаясь разогнать неуместную дрему. – Спасибо за все, я домой пойду… — Поздно идти, да и задания твои еще не закончили. С задачами разобрались, чертежи – на завтра. — Мне… как бы… неудобно… извините, — замялся Родик, — я… отработаю, обещаю. — Спать иди. Диван готов, ждет тебя, — приказным тоном заявил работодатель. Устроившись в гостиной, вжавшись в подушку, юноша улыбался: его мечта начала сбываться, пусть и маленькими шажками, но он продвигался к своему счастью. Проснулся Родион легкомысленно поздно. Сладко потянулся и вздохнул. Приятно было ненадолго стать частью жизни заветного обиталища. Хотелось продолжать нежиться на мягком диване и обнимать подушку, но из кабинета доносился веселый голос хозяина, а увидеть того гостю хотелось еще больше. Считая себя виноватым за болезненное бездействие, кое-как умывшись одной рукой, юноша проскользнул на кухню. Пусть и с некоторыми неудобствами, но с давно знакомой кофемашиной Родион справился, поэтому явился к гостеприимному работодателю с чашкой ароматного напитка. Влад как раз закончил ободряющую беседу с Мартом, жалующимся на одиночество, когда в дверях кабинета появился гость. — Доброе утро, — несколько смущаясь, проговорил юноша и, подойдя к столу, в нерешительности замер, не зная, куда поставить принесенное. Практически вся столешница была занята листом ватмана, на котором что-то мастерски вычерчивал хозяин квартиры. Оставшееся место занимал стакан с карандашами, транспортир, горка ластика, различные линейки и готовальня. — В нишу серванта, — на немой вопрос ответил Владлен. — Спасибо. В указанном месте уже белели две чашки, правда, пустые. — Извините, что я все это на вас… — пробормотал Родик, безусловно, обрадованный обретению крепкого дружеского плеча с явно хорошими навыками в черчении, однако показывать это ему казалось неучтивым. – Может, я за компьютерные возьмусь? Есть у вас какая-нибудь подходящая программа, а то у моего памяти для такого маловато. — Они уже готовы. Осталось распечатать. Только в принтере подходящей бумаги нет. Даже не знаю, удастся ли в праздники где-то купить. — У меня есть. Дома, — успокоил добровольного помощника горе-студент. — Привезешь, распечатаем, — кивнул Влад, возвращаясь к черчению. — Подождите… — пробормотал юноша, пораженный внезапной мыслью, — а этот лист ватмана вы где взяли? — Из древних запасов, — усмехнулся Владлен и кивнул на тубус, примостившийся у ножки стола. — Давно думал выкинуть за ненадобностью, но руки не доходили, и вот вдруг пригодился. Родион подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть, что получается. Красивые линии, идеальные окружности, четкие буквы и цифры на белоснежном листе радовали глаз и дарили надежду на благополучный исход. — У вас классно получается, — восхитился юноша. — Мне даже со здоровой рукой такой сложный чертеж не осилить. — Нет, квалификация уже не та, — покачал головой работодатель. — Скорость подрастерял. Раньше бы раз, два и готово, а теперь несколько часов над ним бьюсь, даже свою старую студенческую готовальню разыскал. Помню, влетела она мне тогда в копеечку. Родион внимательнее присмотрелся к набору инструментов. Он, как нерадивый студент и, в общем-то, вынужденный технарь, никогда не имел серьезных чертежных приспособлений, используя приобретенное наспех, по случаю и по острой необходимости, а готовальня Влада своей серьезностью внушала уважение. В черном футляре на бархатистой подложке, каждый в своем углублении, поблескивая стальным отливом, лежали инструменты. Назначение некоторых из них юноша даже не знал, но тонкость ножек, острота игл и холод металла навевали мысль о хирургических инструментах, чем подкрепляли благоговейное отношение. — Все равно здорово, — выдохнул Родик, продолжая осматривать остальные извлеченные неизвестно из каких глубин чертежные приспособления. Собрание карандашей вызвало у безалаберного студента определенную зависть. Мало того, что здесь нашлись представители всех степеней твердости и мягкости, так они еще и были идеально заострены. — Чем вы их точите? — не удержался от вопроса гость. – Какой-то машинкой? У меня обычной точилкой так никогда не получается. — Скальпелем, — заявил Влад, вытащил из верхнего ящика стола продолговатый футляр и положил перед гостем. — Прекрасный инструмент. В умелых руках. Родион приоткрыл коробочку и тут же закрыл. Инструмент хирурга вызывал у него подсознательный трепет. — За такое даже не возьмусь, — проговорил он, возвращая инструмент хозяину, — а то обстроганными окажутся пальцы, а не карандаши. Он еще раз внимательно осмотрел чертеж. — Эх, не поверят, что это я сам… — сокрушенно покачал он головой. — Бей на то, что на данном деле руку и повредил, — с усмешкой посоветовал Влад. – Перетрудился. А вот по излечению сможешь продемонстрировать все приобретенные умения. — Затем он стал серьезен. — Если же без шуток, то советую просмотреть и разобрать задачи. Возможно, тебя захотят проверить и попросят объяснить решения. Поизучай, а будут вопросы — спрашивай. Родион внял совету и устроился в кресле, напротив рабочего стола. Он усердно пытался вникнуть в суть заковыристых задач, но присутствие Влада слишком отвлекало. Юноша то и дело отрывался от скучнейшего текста, чтобы тайком понаблюдать за тем, как строгий работодатель увлеченно вычерчивает за него сложнейшую деталь. Серьезный и крайне сосредоточенный Владлен казался ему катастрофически привлекательным. Не ноющая рука, не помятые бока не сдержали жарких юношеских фантазий. Изголодавшемуся по телесным радостям очень живо представилось, как он сам оказался на рабочем столе, разложенный, как белоснежный лист, а строгий работодатель с той же серьезностью и тщательностью изучает и исследует его руками и губами. В следующей воображаемой картине стол жалостливо заскрипел, когда мощные фрикции принялись терзать вжатое в деревянную поверхность податливое тело. Все это так распалило бедного юношу, что сидеть сначала стало неудобно, а потом и невозможно. Он завозился в кресле, чем привлек внимание Влада. Однако сейчас юноша хотел этого меньше всего, ибо неуместные желания слишком явственно выгибали ширинку джинсов. — Пойду на кухню, — заявил Родион, вскакивая с кресла, чтобы найти спасение в бегстве, — организую нам что-нибудь поесть. Строгий работодатель кивнул и снова занялся чертежом. Сейчас он был слишком далек от каких-либо игривых помыслов в отношении гостя, пребывая в предвкушении новой встречи с Мартом. Настойчивость последнего в требованиях, скорее, служила верной порукой жарких совместных дней и ночей. Вот только черчение не терпело спешки, и Владу пришлось на время заморозить любое нетерпение. Закончив одну деталь, практически не отдыхая, он переходил к следующей. Родику, томимому страстными желаниями и терзаемому страхом разоблачения, до подобного спокойствия было очень далеко. Он так и не смог более усидеть на месте. Сначала приготовил незамысловатый завтрак на две персоны, потом помыл всю посуду, то есть составил в посудомоечную машину, а затем вынул; загрузил накопившееся белье в стиральный агрегат, кое-где протер пыль левой рукой. Переделав самое необременительное, ушел в гостиную продолжать изучение задач. От усиленной работы мозг быстро переутомился. Непутевый студент решил немного расслабиться, закрыв глаза, да так и уснул. Вернул гостя в реальность хозяин квартиры. — Принимай работу, — заявил Влад, указывая на лист ватмана. — Все сделали? — обрадовался тот, а потом спохватился. — Спасибо… прямо и не знаю, как за помощь отблагодарить… Родик кривил душой, один способ он точно знал, но снова предлагать себя, один раз уже получив отказ, казалось неудобным. Оставалось сообщать о согласии расплатиться лишь намеками. — Теперь до завтрашнего дня свободен, — с улыбкой проговорил юноша. — Может, хоть пивом вас угостить? С рыбой любите или с орешками? Я сбегаю, магазин же недалеко. — Мне уезжать нужно. Уже ждут, — разрушил его надежды Влад. — Кстати, не вписал тебя в чертежи. Фамилия, имя, отчество? — Котик Родион Евгеньевич. — Котик? — с улыбкой переспросил Влад. — Что поделаешь, такая фамилия досталась, — развел руками юноша, привыкший к насмешливой реакции впервые узнающих. Владу почему-то представилось, как он будет разыскивать своего домработника среди толпы студентов, призывая: «Котик! Котик!» Выходило весьма двусмысленно.