Мы в ответе за тех...

Бывает, что, привыкнув, не замечаешь, насколько мрачно и блекло вокруг, пока хотя бы на пару мгновений не выглянет солнце. Оно придает краскам яркость, а окружающему — живость, поднимает настроение и рассеивает сумрак. Стоит же ему скрыться, становится еще тоскливей и неприятнее. Артем утонул в серости обыденных будней и перестал ощущать их пресный привкус. Отец остался доволен, надеясь, что отпрыск взялся за ум, но на самом деле это была лишь затянувшаяся депрессия. Повеса предпочитал проводить дни на работе, так как строгие четыре стены его кабинета как нельзя лучше соответствовали нынешнему душевному состоянию. Одинаковые дни тянулись друг за другом, проходя в одной и той же череде дел. Проработав первую половину дня, как большинство сотрудников, заместитель по кадровым вопросам выходил на обед в ближайшее кафе, а потом возвращался, чтобы просидеть до конца рабочего времени. В этот день в качестве развлечения считал при спуске ступени: — Один, два, три, четыре… десять… — взгляд скользнул по спирали лестничных пролетов вниз, и сердце дернулось. Встрепенулось раньше, чем он осознал, что видит слишком знакомый образ. — Влад? — вырвалось само собой, и повеса перегнулся через перила. Окликнутый поднял голову. К этому моменту он уже почти спустился до первого этажа, но остановился за несколько ступенек до конца лестницы. Подхваченный некой радостной волной, Артем поспешил вниз. — Ты уже здесь? Так быстро? Тебя выписали? Или из больницы сбежал? Не рано ли? Как ты себя чувствуешь? Ты на обед? — тараторил он на ходу, забрасывая извечного оппонента бессмысленными вопросами, потому что сумбур волнения не давал озвучить самое главное. Едва ли не прыжками преодолев разделяющее их расстояние, Артем примчался веселым вихрем, сверкая глазами и пыша жаром восторга. Он и сам не совсем понимал, что происходит и откуда этот огненный порыв, но радость из него так и хлестала. Виновник аварии не встречался со своей жертвой с той самой трагической ночи, а вспоминая, мысленно видел только ужасающее своей безжизненностью тело. Страх потери, сожаление, раскаяние, отчаяние и невозможность что-либо изменить терзали все это время душу, казалось, полностью истощив эмоциональные силы, и вдруг обычное пламя вернулось с новой силой лишь от одного вида того, о ком так хотелось забыть. Артем даже стиснул бы в объятьях вернувшегося к жизни, не будь они на работе. — Здравствуй, — в противовес ему сухо ответил Владлен. — Пока еще на больничном. Бумаги из санатория занес, — кратко пояснил он. — На следующей неделе, во вторник, на работу выйду. — И посчитав, что этих сведений достаточно, продолжил путь, направившись к проходной. Время в санатории он провел с пользой, восстанавливая не только тело, но и душевную гармонию, так что был готов невозмутимостью встретить новые вызовы судьбы. Артем замер, неприятно пораженный столь холодной встречей. Ему самым безжалостным образом показали, что он не прощен и теперь безразличен. Последнее для повесы оказалось наиболее невыносимым. Он сделал несколько шагов вслед уходящему в горячем порыве объяснить, извиниться, высказать недовольство, но остановился, поняв, что, совершив это прилюдно, только сильнее все испортит. Если, конечно, еще оставалось, что портить. Бушующие чувства, из радости превратившись в горечь, начали душить и жечь изнутри, вынуждая сделать хоть что-то, чтобы дать им вырваться. Артем бросился в свой кабинет, пометался там из стороны в сторону несколько минут, а потом, наплевав на запреты, умчался развлекаться. Буйному разгулу он предавался так полно и безоглядно, что в дурмане и угаре потерял два дня. Не ночевал дома, не появлялся на работе, не осознавал где он и с кем, пока организму не стало совсем плохо. Немного очнувшись, гуляка на такси вернулся к родным пенатам. Игнорируя справедливый гнев отца, забылся сном. Проспал весь день, вечер и часть ночи. Пришел в себя от ощущения острой жажды. Только вдоволь напившись, частично начал обретать связь с реальностью. Спать больше не хотелось, но на душе было все так же гадко, поэтому намереваясь продолжить веселье, он взялся за телефон с целью обзвонить пару друзей, но отвлекся на просмотр непринятых за время загула звонков и сообщений. Среди обычных посланий: «Куда пропал?» и «Пошел ты!», попалось одно, заслужившее пристальное внимание. СМС гласило: «Здравствуйте. Это мама Влада. Его отцу в пятницу в 9 утра сделают операцию на сердце. Врачи говорят, может не очнуться. Передайте Владушке, пусть приедет. Хоть простится». Артем нахмурился, с трудом сопоставляя, когда пришло сообщение и какой сегодня день. Получалось, что пришло во вторник, а сегодня четверг. — Даже пятница, — поправил сам себя повеса. — Почти два часа ночи. Несколько минут он перечитывал послание, но решаться на единственно верный поступок все же пришлось. Позвонил Владлену, а тот взял и ответил. — Извини, что так… посреди ночи, — пробормотал Артем, чувствуя себя неловко и в целом прескверно. — Что-то важное? — терпеливо уточнили на том конце. — Да, иначе бы не звонил… — тут же Артем вспомнил, что точно так же звонил и без всяких серьезных поводов, просто потому, что плохо или скучно, и ему стало еще более не по себе. — В общем, мама твоя сообщение прислала, что отцу сегодня утром в девять операцию будут делать. Приехать просила. Повисло напряженное молчание. — Я сразу сообщение не увидел, а теперь вот… — попытался оправдаться повеса. — Моя мама? А почему она тебе написала? — недоверчиво поинтересовался Владлен, для которого такое известие оказалось неожиданным до неправдоподобности. — Я ей номер своего телефона оставил, когда приезжал. Твоего, так понимаю, у них нет. — Ты ездил… к моим родителям? — еще более недоверчиво спросил Влад. — Да. Должен же был кто-то сообщить им о случившемся. В личном деле их телефонов не оказалось. Пришлось самому. Постепенно разрозненные кусочки сложились в одну картину, и Влад смог ответить для себя на вопрос: кто стал посланником, передавшим ему в больницу икону и записку от матери. Пока он осознавал услышанное и то, что из этого следует, Артем вдруг решительно заявил: — Я с тобой поеду. Это не обсуждается. — Зачем? — удивился его собеседник. — Ты же недавно из больницы, а тут несколько часов за рулем, да еще и ночью. Одного я тебя не отпущу. Не спорь. Встречаемся через сорок минут на выезде из города. Ты же на своей? А я туда на такси. Подберешь меня. Пропала и тягостная тоскливость, и пресыщенное безразличие, пришло время действовать. Владлен по столь деликатному семейному делу предпочел бы ехать без посторонних, но Артем справедливо упомянул о травме. Самочувствие могло ухудшиться в любой момент от простого переутомления. Влад решил не рисковать, хоть кандидатура попутчика ему и не нравилась. За то короткое время до отъезда, которое повеса сам же и отмерил, он попытался хоть немного привести себя порядок: заскочил в душ, выпил две чашки крепкого кофе и, разумеется, опоздал. Владлену пришлось ждать его появления в условленном месте, что сделало отношения между ними еще более натянутыми. Артем попытался извиняться за задержку, но Влад просто отмахнулся. Несколько часов вместе, наедине, запертые обстоятельствами в салоне автомобиля — напряжение так и витало в воздухе. Вопреки своей обычной разговорчивости повеса молчал, и не потому, что ему нечего было сказать. Напротив, сказать хотелось очень многое: от расспросов о причинах плохих отношений с родителями до банальных выяснений подробностей выздоровления. Однако Артем понимал, что всем этим только усугубит ситуацию. Сейчас злить своего извечного оппонента ему совершенно не хотелось, потому что душа жаждала иной отдачи. А вот произнести самое главное у повесы никак не хватало духа, да и нужные слова не желали подбираться. Решился он только к середине пути. — Я извиниться хотел, — осторожно произнес Артем, буквально заставляя себя смотреть на собеседника, а не прятать глаза от неловкости. — За что? — бесстрастно поинтересовался Владлен, не отрывая взгляда от дороги. — За то, что задел тебя машиной и сбил, — забормотал жаждущий прощения. — Я не хотел. Это случайно вышло. Не рассчитал. Дурной был. Под алкоголем и еще черт знает чем. Думал, припугну и выверну, а не вышло. Конечно, словами не поможешь и ничего не исправишь, но… Я думал, сам сдохну, когда тебя без сознания увидел. Перетрясло всего. До печенок. Так что… прости меня, пожалуйста. — Я сам виноват, — неожиданно спокойно отозвался пострадавший. — Не стоило лезть, куда не надо. — Но ты же меня уберечь хотел, а я как последний ослина… И в больницу к тебе прийти не смог. Испугался, если честно. Увидеть тебя еле живого, всего в трубках, как тогда отца, испугался. Жалко звучит, конечно… — Хватит об этом, — прервал покаянную речь Влад. — Случилось и случилось. Уже ничего не изменишь. Они снова замолчали. Напряжение не пропало, и это оказалось даже к лучшему: не давало уснуть, несмотря на ночное время. О недавнем ДТП Владлен предпочитал не думать, и так его последствия слишком повлияли на привычный ход жизни. Сейчас больше беспокойства вызывало то, что Артем, оказывается, в курсе его непростых отношений с родителями. Хотя именно повеса и мог бы понять это лучше, чем кто-либо, но свои проблемы Влад предпочитал скрывать. В этот раз не удалось. До места молодые люди добрались, когда уже рассвело. Так рано в больницу их не пустили, и пришлось дожидаться восьми часов. Время скоротали сном. Вторая попытка прорваться к пациенту увенчалась успехом только после напряженных переговоров с медицинским персоналом и объяснением ситуации. Когда Влад, наконец, добрался до нужной палаты и заглянул внутрь, застал там обоих родителей, врача, видимо, анестезиолога, и медсестер с каталкой. Пришедшего заметили не сразу, и он несколько минут наблюдал за происходящим, не выдавая своего присутствия. Мать и отца он не видел очень давно, со дня последней попытки наладить отношения, отчаянно предпринятой им после окончания университета. Они заметно постарели за это время, совершенно поседели, а отец еще и растерял заметную часть своей шевелюры. Выглядел строгий родитель болезненно бледным, но еще вполне бодрым. Именно отец первым и заметил сына. Тут же изменился в лице, скривился, а потом воскликнул: — А это что еще за призрак по мою душу явился?! Рано еще! Жив я! И жив буду! Прочь пошел! Прочь! Прочь! Все находящиеся в палате обернулись к тому, кому адресовалась эта гневная реплика. — Владушка, — всплеснула руками мать, а потом кинулась успокаивать мужа. — Не надо так, Сереженька. Не надо. Тебе же нельзя волноваться. Тем более перед операцией. — Пусть он убирается! Видеть его не хочу! Не помер я еще, чтоб призраки ко мне являлись! И помирать не собираюсь! Медицинский персонал, не совсем понимая, что происходит, посчитал нужным выдворить из палаты незваного визитера, нервирующего пациента. — Нельзя сюда. Нельзя, — забубнила медсестра, оказавшаяся ближе всех к двери. — Выйдите. Не положено. Владу пришлось отступить. Настроение катастрофически испортилось, а пойманный понимающий взгляд Артема еще и все ухудшил, но сбегать примчавшийся за сотни километров не собирался. Отошел к окну, дожидаясь, когда отца повезут на операцию. Через несколько минут из палаты вытолкали каталку. Мать Влада проводила супруга до лифта, но дальше ее уже не пустили. Оставшись в одиночестве, она сгорбилась и закрыла лицо руками. Быстрым и решительным шагом Владлен направился к ней. — Мама… От накала эмоций и переживаний, выраженных всего в одном произнесенном слове, даже у наблюдавшего со стороны Артема комок подступил к горлу. Женщина отняла руки от лица и тихо проговорила: — Владушка… Подойдя, Влад обнял ее, и она разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Артем, присутствуя при трогательном воссоединении семьи, с каждой секундой все больше чувствовал себя не в своей тарелке. Здесь он был лишним, ненужным и посторонним. — Пойду-ка… кофе поищу. Стаканчик, другой нам не помешает, — пробормотал повеса и оставил мать с сыном наедине. Отсутствовал он довольно долго, а вернувшись, застал их беседующими на одной из банкеток. — Какой же ты стал, Владушка, — говорила женщина, поглаживая сына по щеке. — Совсем взрослый. Серьезный. Настоящий мужчина. Красивый такой. Весь в отца. «Да уж, красивый», — почему-то недовольно подумал Артем и решил, что разговор находится на той стадии, в которую уже можно вмешиваться. — Кофе так и не нашел, — заявил он, подходя. — Автоматы есть. Даже два. Но оба не работают. Зато у медсестер на посту раздобыл чай. Это вам, — и он протянул беседующим по чашке. — Спасибо, Артем Васильевич, — благодарно улыбнулась женщина, принимая горячий напиток. — И спасибо вам за то, что Владушке все передали. — Ну что вы, — отмахнулся повеса, — и меня можно просто Артем называть. — Да как же? Вы же его начальник, — покачала головой родительница и снова обратилась к сыну. — Я так рада, что ты приехал. Отец тоже рад. Я уверена. Только он ни за что не признается. Упрямый такой. Дальше беседа все больше теплела. Мать и сын начали вспоминать былые времена, детские шалости и прочие трогательные моменты. Артем охотно подключился, расспрашивал подробности и шутливо удивлялся, как из такого проказника смог вырасти столь суровый дядька. Прошло несколько томительных часов, прежде чем ожидающим объявили, что операция прошла успешно, и опасности для жизни больного нет. Мать облегченно вздохнула и снова залилась слезами. Спустя несколько минут, когда эмоции поутихли, она вытерла платком глаза и произнесла: — Пойду к отцу, посижу с ним, пока от наркоза отходит. Но тебе, Владушка, лучше не ходить. А то разволнуется, может и хуже стать. Я ему потом осторожно все расскажу: как ты и что ты. Постепенно с ним надо. — Мы еще часа два в городе будем, если что-то понадобится, — предупредил Влад. За время тягостной неопределенности, поддерживая и ободряя друг друга, они втроем успели сблизиться. Теперь уже обменявшись номерами телефонов, мать и сын простились крепкими объятьями. Досталось теплое излияние чувств и повесе, благодаря инициативности которого состоялась эта встреча. Расставание оставило чувство смягченной горечи и чего-то щемящего в сердце. Все произошло неожиданно трогательно и по-семейному душевно, пробудив в Артеме легкую зависть. У него таких особых моментов не было очень давно. Некоторое время Владлен покружил по городу, имея надежду, что отец все же захочет с ним увидеться. Однако ожидания оказались тщетными. Звонок не прозвучал. Все это время в машине царило весьма мрачное настроение, донимая повесу, и он решил его развеять: заговаривал об очаровании маленьких городков, рассуждал о преимуществах детства в провинциальной глубинке, восхищался редкими архитектурными изысками прошлого, попадающимися на улицах, по которым они проносились. Влад беседу не поддерживал и даже не слушал, потому что его захватили воспоминания: приятные и не очень. Они проехали школу, в которой он учился, спорткомплекс, в котором выступал на соревнованиях по волейболу, парк с еще советскими аттракционами, где допоздна гулял с Лешей, захлебываясь в эйфории первой любви… Неожиданно для попутчика Влад остановил машину и вышел. — Ты куда? — удивился тот, но проследив взглядом за направлением движения, вычислил место назначения: цветочный магазин. Как и ожидалось от такого посещения, вернулся Владлен с букетом, который заставил повесу рассмеяться. — Серьезно? — веселился тот. — Сразу видно, что ты ничего не понимаешь в женщинах. Собрался с визитом к старой знакомой? Прелестно. Но не с гвоздиками же. Такие цветочки только усопшим подносят. Им-то все равно. Здравствующим лучше дарить что-нибудь повеселее. Советую розы. Беспроигрышный вариант. Влад мрачно посмотрел на него, но ничего не ответил и менять приобретенный букет не стал. Тронулись с места. — Если она неадекватно (то есть как раз адекватно) воспримет твое подношение, не говори потом, что я тебя не предупреждал, — усмехнулся Артем, а затем попытался выведать, к кому же они направляются. Не к старой же зазнобе. Такой у Влада быть не могло. Городские улицы закончились, автомобиль выскочил на трассу, а цветы так и продолжали лежать на передней консоли. — Неужели передумал? — пытался шутками поднять общее настроение повеса. — Или меня постеснялся? Напрасно. Я бы знакомиться не полез. Смирненько посидел бы в машине. Владлен продолжал хранить молчание, не реагируя на реплики попутчика, тому же ситуация с сорвавшимся таинственным свиданием казалась все более забавной, и он продолжал строить легкомысленные версии. Однако новую остановку машина сделала у кладбища, и тут повесе пришлось прикусить язык. — Я тут подожду, — произнес он, хотя идти вместе ему никто и не предлагал. Забрав цветы, Влад отправился один. Первым делом он пошел к щиту с планом захоронений. Вынул из кармана переданную в больницу записку, нашел по схеме нужный ряд и место, а потом отправился на поиски. Ожидая его возвращения, Артем выкурил одну сигарету, вторую… а любопытство не ослабевало. В поведении извечного оппонента чувствовалась некая тайна, и ее хотелось раскрыть. Крадучись, повеса отправился за ним. Старался держаться подальше и как можно меньше высовываться из-за деревьев. Облегчало преследование то, что объект наблюдения не смотрел по сторонам больше, чем требовали его поиски, происходящим вокруг не интересовался и был полностью погружен в себя. Обнаружив нужную могилу, Влад остановился. Несколько минут стоял, молча, потупив взгляд, словно признающий свою вину. Запущенное захоронение. Давно выцветший венок. Облупившаяся краска на оградке. Сорная трава, растущая повсюду. Прошлогодний сухостой. Лаконичная блеклая надпись на памятнике. Тоска и разрушение. А Влад видел милую улыбку, немного испуганные голубые глаза, в которых затаилось желание верить, отросшие и от этого беспорядочно торчащие во все стороны светлые завитки. Воспоминания резали сердце словно нож. Сожаления, раскаяние и осознание того, что не уберег, беспощадно терзали душу. Букет лег на выступ у памятника. Поставить цветы оказалось некуда. Пришедший так ничего и не произнес вслух. Жаркие покаянные речи изливались лишь мысленно. Постояв еще немного, Влад двинулся в обратный путь. Пропустив его вперед, преследующий сам подошел к могиле, надеясь там понять суть происходящего. Место захоронения мало о чем ему сказало. Фамилия, имя, отчество — самые обычные. Ничего сходного с Владом. Дата рождения на памятнике подсказывала, что похороненный примерно одного с Владленом возраста. Дата смерти выдала довольно раннюю кончину. Портрета не было. Вопросов не убавилось, а пространство для догадок образовалось обширное. На обратном пути, потеряв преследуемого из виду, Артем сам немного заплутал и вышел к машине позже попутчика. — В туалет отошел, — соврал повеса в ответ на вопросительный взгляд. Признаваться, что, поддавшись порыву любопытства, устроил слежку, было неловко. После посещения кладбища Владлен стал еще более мрачным и отстраненным. При таком положении вещей расспросы только ухудшили бы ситуацию. Пришлось Артему сдерживать природную разговорчивость, чтобы дать попутчику разобраться со своими мыслями и чувствами. От особого усердия в собственном усмирении он даже уснул. В реальность вернулся от ощущения, что автомобиль остановился. Покрутил головой. С одной стороны расстилалось поле, с другой — на параллельной полосе стояла неподвижная вереница машин. Так же автомобили находились впереди них и позади. Не было похоже, что они уже вернулись в свой город. К тому же и времени в пути пробыли еще недостаточно. — Что случилось? — удивился пробудившийся. — Почему стоим? — Пробка. В районе моста что-то произошло, — пояснил Влад. — Давно застряли? — Уже минут десять. — Вот это я уснул, — недовольно пробормотал повеса. — Пойду тогда ноги разомну и заодно узнаю, в чем дело. Покинув машину, он отправился в сторону моста. Влад проводил его долгим взглядом. Сам он пребывал сейчас в таком состоянии, что его не раздражала даже вынужденная остановка, напротив, появлялась удобная возможность все спокойно обдумать и осознать. Призрак ушедшего продолжал витать в его мыслях и теребить душу, и тут же вспомнился Родион. Снова всплыли очевидные сравнения и теплая затаенная грусть. Разуму и сердцу так хотелось обмануться и решить, что вину можно искупить, попробовав еще раз что-то создать. — Ничего хорошего, — прервал его мысли вернувшийся попутчик. — Мы тут, видимо, надолго. На мосту авария. Фура опрокинулась. Перегородила дорогу. Еще несколько машин в нее въехало. Так что там полный хаос и мешанина, а полиции еще нет. — Может, там помощь нужна? — встрепенулся Влад. — Как я понял, особо пострадавших нет, а народу и без нас полно собралось. А как-нибудь объехать можно? Не хочется здесь просто так торчать столько времени. — До ближайшего моста километров двести. — Засада, — протянул Артем. — Тогда пройдусь еще. На месте ему больше не сиделось, вынужденное бездействие стало невыносимым. На этот раз он отправился в обратную от моста сторону, чтобы оценить протяженность пробки. К этому времени уже образовалась внушительная очередь, собрав в себя и легковые автомобили, и грузовые, и несколько автобусов. Такими же непоседами, как и сам Артем, оказалась целая группа детишек младшего школьного возраста. Высыпав на обочину дороги из душного салона, детвора затеяла догонялки. Однако игра быстро переросла в баловство, в результате чего вспыхнули ссоры, потасовки, слезы. Единственная девушка-педагог пыталась утихомирить голосящую ораву, но у нее не слишком получалось. На шумную, носящуюся ватагу с завистью смотрели старушки из автобуса, стоящего на две машины дальше. Они-то по-стариковски не спешили покидать удобные места. — Целый детский сад на прогулке, — усмехнулся Артем, проходя мимо пытающейся справиться с детьми учительницы. — Не растеряете? Та вздохнула и всплеснула руками, прервав погоню за очередным проказником. — На экскурсию везете? — поинтересовался повеса из совершенно праздного любопытства, ибо заняться ему сейчас все равно было нечем. — С выступления. Мы хоровой коллектив. Устали они, а тут еще и застряли, вот и шалят. — Что поете? Русское народное? — Разное, — охотно ответила молодой педагог, казалось, обрадовавшись возможности немного отвлечься. — Русские народные в том числе, но в основном авторская песня для детей. У нас разнообразный репертуар. — А можете что-нибудь изобразить? Просто так. Сходу. Без аккомпанемента. Для поднятия общего настроения. — Попробуем… Артему пришлось самому непосредственно участвовать в сборе маленьких артистов. Сначала дети не горели желанием снова собираться в организованное построение и петь, но в процессе исполнения втянулись по привычке. Завершилась одна песня, а Артем попросил еще одну и более веселую. Не остановился он и на третьей. — Только давайте такую, чтобы все знали, — предложил затейник. Дети старались, подпевали своему руководителю, хотя и без попутных шалостей в строю не обходилось. Утомленные ожиданием водители и пассажиры высовывались из окон и даже покидали автотранспорт, чтобы подойти ближе и послушать импровизированный концерт. Наконец, оставила автобус и дисциплинированная группа старушек. Тоже подошли послушать песни. — Молодцы какие, — одобрила стихийное выступление сопровождавшая бабуль женщина. — Мы как раз с концерта едем, на котором они выступали, а тут еще лучше. Умнички. — А вы сами случайно не хор? — весело поинтересовался повеса у старушек. — Старшее поколение, я знаю, голосистое. — Ну что вы, куда нам до молодых-то, — засмущались те. — Мы так… для себя разве что…  — Предлагаю устроить батл! — еще больше оживился Артем. — Пионеры против пенсионеров. Ну, или вроде того. Как на это смотрите? — обратился он к руководителю детского хора. — Ребята подустали уже… — нерешительно проговорила та. — А от них многого и не потребуется. Достаточно одного куплета. Например, кто больше вспомнит песен, в которых упоминаются названия деревьев? Старое поколение или новое? Ну-ка, давайте, малыши, с вас. Какие песни о деревьях знаете? — В лесу родилась елочка, — сразу выкрикнул кто-то из детей. — Прекрасно. Но надо пропеть хотя бы несколько предложений. — В лесу родилась елочка, — затянули детские голоса под управлением педагога, — в лесу она росла… — Чем ответит старшее поколение? — обернулся к старушкам самозваный организатор. — Клен ты мой опавший, клен заледенелый, — несмело откликнулась одна из бабуль. — Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? — подхватили остальные. — Замечательно! — не дал им израсходовать пыл в первой же песне Артем. — Что скажут наши юные артисты? Дети замялись, и учительница начала первой: — Во поле береза стояла, во поле кудрявая стояла. — Люли, люли стояла, — узнав песню, подхватили дети, — люли, люли стояла. — Молодцы! — похлопал повеса и повернулся к их соперникам. — Ваша очередь, дамы. — Мы танцуем, а сзади нас пальмы! — вдруг задорно продекламировала одна из старушек. — Неожиданно, — рассмеялся Артем. — Свеженький у вас репертуарчик, однако. Но давайте все же петь хотя бы по куплету. Примерно так и продолжалось, а когда у обеих участвующих сторон закончились варианты, стали подключаться зрители, и тут разброс песен по жанрам оказался поистине велик. Воспользовавшись тем, что мероприятие пошло само собой, повеса отлучился на поиски того, чем можно было бы наградить участников забавы. Артем отсутствовал так долго, что Владлен озадачился. Вышел из машины, осмотрелся. Движение пока не возобновилось. Все больше людей покидало автомобили и прохаживалось по обочинам и свободной полосе дороги. В той части трассы, что вела к мосту, ничего особенного не происходило, а вот в обратном направлении Влад заметил оживление. Именно оттуда доносилось разноголосое пение и смех, туда тянулись люди. Предчувствуя, что найдет своего попутчика там, где бурлят события, Владлен тоже направился в ту сторону. Еще подходя, в самой гуще людского скопления он заметил Артема, который не просто принимал активное участие в происходящем, а управлял процессом. Повеса был явно увлечен и доволен, а совершенно незнакомые люди вокруг него улыбались, несмотря на то, что долгое ожидание освобождения дороги всех утомило. Тут вспомнилось Владу, как легко и непринужденно Артем собрал под своим началом сотоварищей по тренингу, и то, как охотно его принимали в любую команду по волейболу, а он придавал ей сплоченность и некую душевность. Здесь затейник тоже оказался весьма кстати и на своем месте, помогая окружающим отвлечься от мыслей о неприятной ситуации. Артем вряд ли знал, но в такие моменты он словно наполнялся внутренним светом и щедро раздаривал его всем вокруг, становясь особенно привлекательным. Влад грустно усмехнулся и вернулся к машине. Снова потянулось время томительного ожидания. Мрачные мысли и воспоминания продолжали теребить Владлена. Пока Артем сидел рядом, он еще держал себя в руках, старался не поддаваться и не тонуть в трясине сожалений, однако опустевшее кресло, будто зияющая брешь в защите, сейчас напрягало и беспокоило. Потерпев отсутствие попутчика еще немного, Влад не выдержал и позвонил. — Куда пропал? Ничего не случилось? — голос он попытался сделать максимально холодным, чтобы Артем не заподозрил, что о нем беспокоятся и в нем нуждаются. — Детей угостить надо, — совершенно неожиданно сообщил повеса. — Вот и ищу что-нибудь соответствующее. — Каких еще детей? — не понял Влад. Артем был серьезно озабочен поисками. Найти что-то, что можно использовать в качестве подарков, оказалось непросто. Магазинов поблизости не наблюдалось, других торговых точек тоже. Имелась надежда, что в застрявших грузовиках перевозят что-то подходящее, но она себя не оправдала. Во всяком случае, никто из дальнобойщиков не признался и даже за вознаграждение ничем не поделился. Чем дальше повеса удалялся от места музыкального соревнования, тем более нетерпимые люди ему попадались. — Поют. Чего петь? — бросил один из водителей проходящему мимо Артему. — Нашли чем заняться. Лучше бы всем миром собрались и дорогу расчистили. Все больше пользы было бы. У меня клубника пропадает. Сок на жаре выпускает. Еще немного и ее никто не купит. А они поют. К тому же, фальшиво. Реплика про клубнику Артема остановила. — Много у вас товара? — поинтересовался он у недовольного торговца. — Полный багажник. На рынок я ехал. Вечером в городе самый спрос. А тут авария! — Я вас выручу, — солнечно улыбнулся повеса, довольный своей идеей, — заберу все. — После чего позвонил попутчику. — Влад, мне нужна твоя помощь. Раздача клубники сама по себе превратилась в целое событие. Сначала Артем выдавал ее юным артистам в качестве поощрения за выступление и участие в соревновании, потом награждал их соперниц, но так как ягод оставалось еще достаточно, принялся угощать все желающих. Люди подставляли ладони, пакеты, даже подолы одежды. Сопровождалось это шутками и смехом, словами благодарности и несомненным общим поднятием настроения. Артем был искренен, доволен и искрометно обаятелен. Помогая носить ящики и раздавать соблазнительные ягоды, Влад исподволь наблюдал за своим попутчиком, и улыбка периодически незаметно касалась губ. Оптимизм Артема, его жажда жизни и тяга к полному открытому восприятию мира не могли не заражать. Избавься он от тех крайностей и перегибов, которые допускал, несомненно стал бы тем, за кого стоило бороться изо всех сил. В результате удачных импровизаций повесы период ожидания оказался не таким тягостным, но времени все равно потеряли много. Стемнело раньше, чем возвращающиеся достигли места назначения. Утомление постепенно стало сказываться все отчетливее. После затеи с клубникой атмосфера немного потеплела, но Влад по-прежнему был мрачен и неразговорчив, и Артем развлекал его и себя монологом на разные темы, не касаясь ничего щекотливого. Заметив же в один из моментов, что попутчик потирает лоб, серьезно всполошился: — Голова болит? Давай я поведу, а ты поспишь. После некоторых раздумий Владлен согласился. Они поменялись креслами, теперь Артем гордо восседал на водительском месте, а его попутчик забылся сном — на пассажирском. Повеса был рад, что хоть чем-то пригодился в этом насыщенном событиями путешествии. Небольшая загруженность трассы не требовала от него слишком напряженного наблюдения за дорогой, поэтому он то и дело соскальзывал взглядом к Владу. Тот предавался сну так умиротворенно, что вызывал затаенную улыбку. Черты лица спящего на время утратили напряженность и мрачность, что еще сильнее обозначило их природную привлекательность. От приятного мужественного лица веяло спокойствием и уверенностью. На него хотелось смотреть и смотреть, самому наполняясь этим гармоничным умиротворением. — Хорош, однако, — пробормотал Артем и тут же тряхнул головой, пытаясь избавиться от лишних мыслей. До города оставалось еще около часа пути, а их постигла новая неприятность. — Ремень генератора порвался, — сообщил Владлен, осмотрев недра под капотом. — Опять застряли, — пробормотал повеса и вдруг подумал, что это совсем неплохо. Так время совместного пребывания продлевается под благовидным предлогом, а находиться рядом с даже глубоко погруженным в свои мысли Владом ему было приятно. Еще Артему нравилось, что сейчас между ними не маячат рабочие условности и не окружают чужие глаза, значит, можно ничего не придумывать и не изображать, а просто расслабиться и побыть собой. — До города еще далеко. Эвакуатор придется долго ждать, — пряча улыбку, добавил он. — Сегодня как раз планировал отогнать машину на СТО, — с досадой проговорил Влад, — если бы не внезапность поездки… — У меня есть номер надежной фирмы, — заявил Артем, доставая телефон. — Не надо. Новый ремень у меня с собой. Заменю. Смотрю, еще и колесо немного спустило, — он потрогал ногой ближайшую шину. — Тогда говори, чем помочь, — с готовностью отозвался попутчик. — Ничем. Я сам. Влад полез в багажник за инструментами, а повеса задумался о том, чем заняться. Прохлаждаться без дела не хотелось. Поломка застала их среди полей. Дорога почти опустела, лишь изредка то в одну, то в другую сторону проносились автомобили. Так что взгляду не за что было зацепиться, кроме как за самого Влада. Тот же, серьезный и сосредоточенный, нагнувшись, копался в недрах машины, легкомысленно выставляя себя на обозрение. Осознав, что банально засматривается, Артем раздраженно фыркнул и отвернулся. Потом поднял глаза в небо. Они остановились далеко от крупных населенных пунктов, на темной дороге, и здесь небосвод не выглядел таким плоским и бледным, как его привыкли видеть горожане. Артем уже и забыл, какими затейливыми могут быть звездные россыпи. Неожиданно потянуло на что-то такое… — Мы, кажется, заправку недавно проезжали? — произнес он, заметив быстро приближающийся свет фар. — Да, тут недалеко, — не отрываясь от замены ремня, подтвердил Влад. — Смотаюсь-ка туда-обратно, — заявил повеса, голосуя проезжающему мимо автомобилю. — Я быстро. Его попутчик даже не успел спросить: «Зачем?», подобравшая машина уже увозила Артема прочь. Вернулся внезапно сбежавший, когда Влад заканчивал подкачивать колесо. Доехал точно так же на попутной машине. — Кофе нам привез, — не без гордости заявил он, демонстрируя два стаканчика. — Дорога еще дальняя. Взбодриться не помешает, — а потом поспешно добавил. — Тебе точно помощь не нужна? — Нет. Уже все, — отозвался Владлен, вытирая руки о специально возимое для таких целей полотенце. — Завтра обязательно на СТО отгоню. «С таким не пропадешь», — мелькнуло у Артема в голове, и он вдруг смутился и замялся. — За кофе спасибо, — проговорил Влад, сам забирая так и не отданное. Запираться в салоне не хотелось. Ночь дышала покоем и прохладой, а поэтому короткий привал устроили на свежем воздухе. Опираясь о капот автомобиля, они стояли рядом и, потягивая кофе, не сговариваясь, любовались звездным небом. Раскинувшийся над ними купол небосвода был огромным и величественным. Он казался вогнутой полусферой, на темных бортах которой блистали миллиарды звезд, разбросанные в неком таинственном порядке. Глядя на все это великолепие, разум силился представить, что каждый из этих маленьких огоньков, на самом деле, пылающий шар, колоссальных размеров, который на огромной скорости мчится по бескрайним просторам вселенной. Вокруг этого пламенного шара вращаются сферы поменьше — планеты. Мимо них проносятся астероиды и кометы, перелетая из одной звездной системы в другую. И таких мирков бесчисленное множество. В свободной же пустоте необъятного космоса пульсируют черные дыры, поглощая все, до чего могут дотянуться. Та огромная твердь, на которой сейчас стоят двое наблюдателей, только крохотный шарик. Он тоже мчится по своей орбите вокруг жаркого желтого карлика, а тот тянет его за собой по огромной галактической спирали Млечного пути, размеры которой так колоссальны, что в нем даже солнечная система — песчинка. Глаза же говорили о другом: о торжественности и величии мироздания, которое склонилось над землей перевернутой чашей, увлекающей взоры людей чудными узорами. Казалось, и создано оно лишь за тем, чтобы услаждать натур поэтических и будить романтические чувства. В такой странной, противоречивой смеси чувств и барахтался Артем, то устремляя глаза на звезды, то поглядывая на попутчика. Не слишком комфортно сознавать себя пылинкой во Вселенной, но, находясь вдвоем в иллюзорном центре мира, так легко становилось поверить в предназначенность и взаимность. Защемило в сердце, и к горлу подступил комок, где-то глубоко внутри тоскливо заныло — это душевная пустота старалась, наконец, заполниться теплом. Тянулась и беззвучно стонала. Артему захотелось сдаться. Отбросить глупые предрассудки, наплевать на всех и быть с тем, кто ему так дорог, важен и нужен. Горькие и в тоже время трепетные, пугливые чувства переполнили все его существо, стремясь вырваться наружу, но он держался. И все, что позволил себе, в приступе самого сильного порыва, — это склониться и прижаться пылающим лбом к плечу Влада. Тот тоже смотрел на небо, но и его мысли не умчались в просторы космоса, они бродили по лабиринтам болезненных воспоминаний. Поведение попутчика он расценил, как тягу к человеческому соучастию с тактильным контактом взамен. Провел рукой по мастерски подстриженным локонам и положил ладонь на плечо, немного сжал, давая понять, что понимает его чувства. И больше ничего. Большего и не требовалось. Артем зажмурился от новой волны странных для него пронзительных чувств. Этот необычный всполох и принесенные им грусть, тепло и нежность оказались гораздо ценнее, чем пожар вожделения и безумие плотских страстей. Только из-за такого глубокого, режущего откровенностью чувства стоило идти за человеком на край света, переживать вместе взлеты и падения, терпеть ссоры и недопонимание, беречь связь изо всех сил, прощать и подстраиваться, учиться радовать и радоваться. «Какого хрена со мной творится?» — пораженно думал повеса, сильнее вжимаясь в дорогое плечо.