***
Когда свет остался гореть только в коридоре, Чонгук уже знал, что не будет набирать Чимина. Во-первых, он не знает его личный номер, а во-вторых, если звонить в его агентство, не факт, что тот еще работает там, и что все его слова, которые для любого постороннего будут звучать мягко говоря диковато, передадут. Так, что по всем показателям лидировал «укус королевской кобры в яйца»… «Сегодня в нашем негласном чемпионате «Помогите Чонгуку!», побеждают мужские причиндалы!» - Чонгук улыбнулся еще шире, устраиваясь на коленях перед сидящим на койке «Коффи» и прикрыл глаза, чтобы переварить увиденный фронт работ. – Я подмылся, если че. – Подбодрили Чонгука, сползая ближе к краю, для удобства. Ну, а для чего же иначе? «Лучше бы оскаплился…» - Эта колбаса действительно была огромной и, пожалуй, Чонгук порвет себе губы если возьмет хотя бы треть этой херовины. – Сколько в нем? – Чон прошел по всей длине, и его пальцы едва смыкались. - Практически тринадцать дюймов! – Заявление местного телефонного оператора, сделанное с гордостью. - Сознание не теряешь, когда он полностью встает? – Чонгук все еще надрачивал, настраиваясь прикоснуться губами. - Нет. – «А жаль…» И все… Сознание затухает уступая себя психологическому барьеру из глупых, абсурдных мыслей, вопросов и сравнений. Он тут и не тут одновременно. Чонгук думает о том, почему бы в Америке не использовать полы с подогревом, пока его коленные чашечки скребутся о холодный бетон их комнаты. Замечает то, что «Вау!», он таки смог заглотнуть грибок головки целиком и ничто в нем не треснуло. Хохочет от внезапной мысли, что «Коффи» вполне может незатейливо излечить сейчас его рак, как его талантливый близнец из фильма, ведь волшебная палочка целится прям в эпицентр членистногого зла. «Коффи» довольно стонет, зарываясь в его волосы и поднимает их, фиксируя в подобие ирокеза на верхушке. «Хорошо отросли», - подмечает Чонгук. - У тебя татушка тут? – Висков с двух сторон, ласково касаются и Чонгук выпускает член, роняя слюни себе на подбородок. - Да. Тигр и Кролик. – И он вновь «берет», смотря на то, как плоть которую он уже смочил, становится на пару тонов светлее, полируясь об его онемевшие губы. Чонгук так увлекается этим, что это воспринимается за старание и «Коффи» хвалит его, говоря, что и сосет он лучше чем его жена. «Прям золотой мальчик», - хмыкает в курчавый лобок Чонгук и пытается сглотнуть образовавшийся излишек жидкости у себя во рту, а здоровенный хер насильственно проталкивают дальше, перекрывая воздухоносные ходы. Чонгук инстинктивно защищается не придумав ничего лучше, чем схватиться за отвисшую мошонку и впиться в убегающее яичко. «Коффи» на боль не реагирует ровным счетом никак, зато давит на точки между верхней и нижней челюстью, добиваясь более широко распахнутой пасти, и начинает долбить в свое удовольствие. Коренные зубы впиваются в пальцы, не причиняя должного вреда их обладателю, только лишь хозяину тех самых зубов. Когда фрикции наконец закончились, сперма хлыстала у Чонгука даже из носа, свисая тягучими и жгучими каплями, но Чонгук и сквозь кашель заставил себя улыбаться. – На телефон. Заслужил. – Перед лицом пролетела древняя трубка-брусок и Чонгук чудом поймал ее, прижимая к неритмично вздымающейся груди добытое сокровище. Цифры, цифры… Экран расплывается перед глазами. «Рыдал, что-ли?», совсем отстранено, как может только тот, кто научился терять себя по органу и по клочку. Он хрипит слушая гудки и радуется, что отчего-то запомнил ее номер, который свысока обещал никогда больше не набирать. – Наен! – Голос исковеркан, из-за его над руганных связок. – Наен, это Чонгук! Мне нужна твоя помощь! - Гуки! Гуки! Я… - Чонгук опирается ладонью о кровать, поднимая себя и ему мерещится что пролетела целая вечность с их последнего разговора на свадьбе. - Я в тюрьме… Я не знаю в курсе ли ты… - Я… Да, Гуки… Да… - Они перебивают друг друга, но это не злит. - Мне… - Чонгук теряется, ища помощь с формулированием просьбы у стен. – Деньги, Наен! Мне нужны деньги, чтобы выйти отсюда раньше, чем… Чем Тэ… Мне нужно попытаться Наен… Я должен! Мой отец… Не слушай его! Я не сделаю себе хуже, чем… чем уже… - Он сидит и мороз от пола, растекается по его жилам словно вирус, заставляя мелко трястись. - Я поняла, Гуки! Я ничего не скажу! Я вылета… - Чонгук заторможено смотрит на экран, пока на нем не вылезает уведомление. Тут и читать не нужно уметь, чтобы понять, что баланс на нем сейчас отрицательный. Видимо кредит доверия у операторов к «Коффи», как личный бюджет Чонгука. Нулевой.***
Будничный фарш... Чонгука прожевывало, перемалывало и прокручивало, пока он с ужасом не отметил пятидесятый день своего пребывания за решеткой. Пятидесятый день своей эмоциональной каторги, в которой он уже четырежды сидел в карцере, по одному разу по окончании каждой недели своего вынужденного бездействия. – Чонгук вышел во дворик, присаживаясь на самую первую ступень-лавочку и бездумно уставился себе под ноги, разглядывая пожухлый газон между новенькими кедами. Повсюду мелькали такие же тупоголовые кретины, с одной лишь разницей… Им было чем здесь заняться, а Чонгуку оставалось только ждать. Ему уже сократили срок, так что «отрезанным ломтем» ему оставалось быть еще три карцера. Это как перечеркивание палочек на стенах или обведение дат в кружочек. Хуевый, но верный план. - Мэйсон, сука, тащи сюда свою тощую задницу, сейчас без тебя начнется! – Чонгук оглянулся назад, где чуть выше, на пару ступеней, начала собираться разномастная толпа. Человек десять, не больше, иначе их всех насильно разгонят, за нарушение правила «о размере групп». – Да, хуй с ним! Давай уже вещай, а то я ща сдохну от любопытства! Я, блядь, Закари, приход твоей сеструхи ждал больше чем ты сам! - Да, заткнись ты! Сам же ему и мешаешь! Они пособачились еще пару тройку минут, пока парень со сломанной переносицей, гнусаво не объявил. – С каждого по блоку сигарет, так как история будет жаркой. – Его поторапливают и горе-рассказчик, смачно харкает за спину, потирая ладони. На сидящего внизу Чонгука обращают внимание, как на тень в пасмурный день. Тут такое крайне удобно. – Считайте, что это ебанный сериал в реальном времени! Типа, бомба инфа! Ваще разнос башки! - Заебал! - Чонгук согласно кивает, смещая подбородок на миллиметр вниз, а потом вверх. Типа, все же в курсе, того что происходит? – Он игнорирует оскорбление, а Чонгук начинает загибать пальцы на каждое треклятое «типа». Их наверняка будет до жопы много... «типа» как ВИЧ инфицированных в Африке или ошибок в его с Божеством связи. Удивительно, но то и другое в конечном итоге приводит к смерти, передаваясь половым путем и бездумными выходками. – Этот псих, которого судят, начал говорить и это охуеть, какую зародило бучу! – Чонгук остекленел. «Это о Солнце!». Он ничего не знал про него, так как тут телевидение было под запретом, а единственное что вещали в обустроенном для этого зале, было одобренное для показа кино, эры Буша и Клинтона. – Ему еще и кликуху такую чумную подогнали! Загадочник, че! Как из этих, ну из комиксов про Бэтмена! Поначалу пытались привить Король Ребусов, но, типа, долго выговаривать и прочая поеботина, так что не прижилось... О каких мелочах вообще думают люди? Короче закончим на этом сиськи мять! - Пожалуй парень был в восторге от самого себя. - Ловите интригу! Одного из шишек в правительстве, Кевина Брэда сняли с поста и поместили под стражу! Рита говорит, что прям в прямом эфире сделали паузу, чтобы успеть перехватить его пока он не смысла. Там рейтинги, типа, огонь были! Бабка моя в подгузник ссала, чтоб ничего не пропустить! - Хули ты скачешь и про старуху свою бред несешь?! По порядку, осел! - Казалось, что глоток вязкой слюны вспорет ему изнутри горло, будто Закари уже присунул туда свой член и снует им без передышки на адаптацию. - В общем, психу этому в зале суда организовали ширму из пуленепробиваемого стекла. Он же, типа, имел дела с шишками Сальватруча, и те, могли нахуячить его свинцом прям там! Так что «стекло» это, полиции пиздос как много, журналюг, срань Господня. Полный айс! - Черт возьми, я должен был это видеть своими глазами! – Чонгук сжимает кулаки, но не может заставить себя встать и уйти отсюда. Слушает, как его Божеству перетирают косточки, сморкаясь и пердя, и ненавидит. Всех. А особенно себя. Ну так вот, этот кореец, Ким, сначала попросил поднять древнее дело какого-то маньяка - детоубийцы. Ща… Я записывал имена всех действующих лиц. – Возня. Паренек слюнявит листочки в зашарканном блокнотике, колупаясь на затворах чонгуковской памяти и гниющих внутренних ранах. – Вот, нашел… Виктора Винсента! Типа если вкратце, то его давно уже казнили за то, что он выкрадывал и насильно удерживал детей, а потом, бац, и рубанул им все бошки, а сам, типа, потом раскаялся и сознался, вызвав после этой резни копов. Так вот! – Пауза. – Среди тех детей был и наш Загадочник, и убил их совсем не этот Виктор, а телка по имени Моника, с которой Винсент, типа, тогда трахался. К тому же, она еще и приходилась родной теткой Киму! Бас гитаристы образовывались дымкой вокруг их компании, наигрывая Black Betty от Spiderbait. - Чонгук таращился на них, осознавая что только он способен их видеть. Вот тебе и побочка от успокоительных, что являлись его завтраком, обедом и ужином. - По одному мистическому певцу за каждой из спин заключенных. И за его тоже. - Он ежится, когда натыкается на жирный червивый провод, выходящий из его позвоночника. - Их использовали как колонки. Без волновое радио, где чья-то боль, это интересная программа, и ты не переключая ее, становишься распространителем хаоса, подпитывая его очередным своим вздохом, и распахнутым ртом с ушами. «Боже, прости меня...» Он начинал чувствовать, хотя никогда и не переставал. «Все как надо!» - Орали артисты, подрывая басами его мозговые клетки, и стиснутые резцы. - И где сейчас эта манда? Захари гадливо растягивает губы. – Она вышибла себе мозги, после того, как Виктора поджарили на стуле, и вообще числилась без вести пропавшей, так как ее труп, как выяснилось, спер с места преступления ее племянник, ну, то бись Техен. О том, что эта Моника близко терлась с Виктором никто не знал, так что дело о пропаже и об убийстве никто не связывал. Но суть не в этом! «Суть», - Чонгук не улыбается, спотыкаясь о второе значение английского слова «point». Точка. Не Моника поставила эту точку, это сделал Чонгук. Сам. Упорно и долго переписывая Божество, как увлекательную книгу. Как комикс... «Загадочник»... - Суть в том, что у Моники была близняшка и эту самую близняшку активно поебывали за деньги в психушке, где та содержалась, о чем Моника тогда, естественно, никак не знала. – «Естественно…» Чонгук запрокидывает голову пытаясь представить тот обмыленный кусок плоти, который видел в склепе, человеком, любящим кого-то кроме себя… И не может. - Сестра эта залетела. Потом родила. – У них все так просто. Четко и по делу, что становится «смешно» и Чонгук ощеривается, жалея, что имеет при себе только чудом сохранившийся кроличий набор. - Но там, типа, ребенка признали мертвым и сестра эта больная, - Снова шуршит блокнот. - Тесс, ага! Сводит счеты с жизнью, откусывая себе язык. Кстати тот ребенок и есть Техен Ким! – Чонгук бы похлопал, да его пальцы свело судорогой, а через провода за спиной выкачивают волю. Чонгуку до сих пор не верится, что вокруг происходит и что все кругом говорят. Он смеется, обдавая копотью купол под которым оказался. И протирать почерневшее стекло, до скулежа страшно. Тут он мечтатель, тут своя реальность, а там… там все что он себе выдумал сплошная неприкрытая фальшь. Дружба... Он никогда не считал Техена своим другом. Заносчивый, надоедливый, болтливый, харизматичный и удобный, потому... потому, что всепрощающий. Одна из причин почему Божество, стал Божеством. Любовь... Чонгук сомневается, что вправе говорить о любви, когда своими же руками вложил Техену лопату и «сказал» копай. Копай под себя, Техен. Копай яму, чтобы та стала тебе могилой и чтобы каждый незнакомец смог ее осквернить. - За телом близняшки приходит наша Моника, и там, одна из пациенток путает ее с дохлячкой Тесс, раскрывая ей реально обстоявшие дела. Типа, списки ей все сливает, имена там, фамилии насильников… - Мучитель Закари, беспрерывно ходит вдоль рядов, вызывая тошноту. - И Моника решает отомстить. Но, блядь, крипово. Типа, дождаться пока у каждого из них появится отпрыск, украсть его, а потом, ясен хер, убить. Ну, типа, она ебнулась, как и ее сеструха близняшка! «Она — крепкий орешек, бем-балем!» - А причем тут тот еблан из правительства? - Ты слушай! Не перебивай! Моника вышла на него, через его сестру педофиличку Мери Брэд, когда тот еще был совсем салагой в полиции. Она подложила под нее Техена, которому тогда девять лет было… - Глаза Чонгука выворачиваются наизнанку. Девять лет… Девять лет! Он останавливает сердце, осмысливая… сорвано запускает. Девять лет. «Я тоже делал это с Божеством» Чонгук тянет уголки губ «вверх», когда перед ним расцветает картина, как он насильно брал Техена на кухне, а потом на их нью-йорской квартире, и еще раз там же, после чего ушел, порвав с ним на неопределенное время. Ну как Чонгука можно не любить?! - … и записала это, чтобы потом им угрожать. Мол сдаст и Мери посадят, если он ей не поможет. Ясен хуй, Брэд не знал, что она мелких убивать собирается, она втирала ему другое, да и воровала сначала тех, что были в приютах, или в семьях торчащих на герыче. А Кевин Брэд подчищал записи с камер, ну или «терял» заявы, которые писали родные. Когда же она перешла на благополучных, он уже не мог заартачиться, так как завяз по уши в этом дерьме. Девять лет… Чонгука кружит около этой цифры, да так что образовалась бы рвота, если бы он сегодня съел что-то помимо голубого седативного драже. Девять.... Цифра растраивается, а его зрение переворачивает их вверх тормашками, воздвигая над пляшущими бесами с гитарами в руках, любимое дьявольское число. Смрад от дыма и сажи стоит такой, что не продохнуть не заразившись кашлем. - В день, когда она их прирезала, она позвонила этому Кевину и сказала, чтобы он дежурил недалеко около их дома. Типа, у нее для него прощальный сюрприз, и скоро в полицию поступит вызов о расчлененке, а он, типа, может за счет этого поменять цвет своего значка, так как поймает убийцу... Хладнокровно и расчетливо. Моника не подводила статус «мрази». - Так и произошло, только взамен Моники, самолично сдавался Виктор. Моника пропала, Кевин нервничал, что та потом расквитается с ним, ему же было невдомек, что та уже вышибла себе мозги. Также он не брал в расчет взрослеющего Техена, думая, что Моника либо убила его тоже, либо, тот живет сейчас вместе с ней. Этого Загадочника вообще никто не искал, ведь документов на него не было, он же типа был признан мертвым, когда родился, так что о нем были в курсах только единицы. То есть, это Моника, Виктор, Кевин и его педофиличка сестра. Гребанный целый мир следит, как его Божество уходит, только что узнав, как тот появился на свет. - И вот, спустя много лет, когда Брэд совсем расслабил свои булки, ему поступает звонок с просьбой о встрече. Угадайте кто приходит на эту встречу? - Ким? – Все предположения оказываются верными, сливаясь в колющие-режущую фамилию. - Правильно! Приходит Техен! Он требует у Брэда сделать ему реальное свидетельство личности и предлагает ему, как один из вариантов, провести его через систему «о защите свидетелей». Хуякс! – Оратор агрессивно докуривает сигарету, отшвыривая бычок щелчком покрасневших пальцев. – Теперь Ким Техен существует вполне официально! Он перекупает у самого себя свой бизнес, оформляя его как клуб развлекательных услуг, и стрижет бабло. - А на хуя ему потребовалось это? Он же мог и дальше пользоваться липовыми доками? Хы. – Закари хмыкает. – Он познакомился с одним пареньком и планировал, если что, завещать ему всю эту гобзу в наследство. Сейчас это паренек, кстати, его муж и скоро этот муж прилично так поднимется. Ким Техен подал несколько встречных исков. На саму психиатрическую клинику где родился и его объявили мертвым, но в основном это на полицию, и на Кевина Брэда, что, будучи при ксиве творил беспредел. Сумма за моральный ущерб набегает приличная. Рита говорит, что там в миллиардах. За каждый год, что Ким прожил в подвале с похищенными детьми, ожидая спасение от копов. Короче этот его муж, скоро жопу будет подтирать баксами! В жопу баксы! В жопу миллиарды! В жопу копов! В жопу Монику! Ему не нужны деньги! Если только «до», но никак не «после» и уж точно не взамен! Но, блядь, это еще не самый смак, братаны! Я сейчас расскажу вам, как этот психопат попал к Сальватруча! - Рассказчик хаотично захлопал по своим карманам, выуживая упаковку сырных крекеров. - Короче, его этого мужа сбил один хер на тачке и скрылся, типа, с места преступления. Под дурью был в общем. Мужа подобрали чисто по случайке, ну и определили в больничку. - Он слизал крошки с большого пальца. - Мозги там его хорошо так встряхнуло, типа кома-шмома, ага... Ну и Техен находит этого типочка раньше чем фараоны, выбивает у него имя и позывной его дилера, мол тоже хочет ширнуться гречей, а когда дилер приходит на встречу, прям на хату, типа, как к проверенному и постоянному клиенту, Техен заставляет его зыркать на передоз. Типа Загадочник качнул того сбившего «скопом», а это штука охуенно так туманит мозг, и внушил колоть себе дозу с небольшим лишком. Прошарил, короче, чтоб полиция не шибко интересовалась если че. - Еще один крекер крошится между зубов. - Дилер тот, типа, в ахуе, хочет ливнуть, да Техен обещает разделать его как индейку на день благодарения, и в доказательство устраивает ему пытку с пристрастием. Тип ясное дело разговорился, кто бы не разговорился, когда с него срезают кусочки кожи, а потом поджаривают на сковороде, схомячивая перед тобой, как вкуснейший бутерброд?! Рита сказала, что Техену идею насчет блюда подал некий Джин, типа «смотри говнюк, скоро из тебя получится реальное говно!». Вот! Но типца все равно кончают в оконцове. Ща! - На листках блокнота уже можно рассмотреть сальные пятна. - Дилеру он выбил все зубы, засунув в рот огромный булыжник, типа «заткнул» его, что своих сдавал, уяснили? - Закари злобно ржет, а у Чонгука нет «слов». - Потом херанул ему правую руку и прибил ее к груди тем же самым ножом для бутера. Это, типа, ну... означает, что он посягнул на то, что дорого его сердцу. Типа украл, ага! Труп потом он подбросил уже следующему барыге, который в свою очередь поставлял порошок гандону с камнем во рту, а когда не дождался ответки от их начальства, и того ебнул, предварительно допросив, как он это умеет. Распотрошил ему брюхо и обмотал кишками на подобие праздничного банта с запиской, что только начал тренироваться. На том, кто пришел на замену утром, псих, учился делать «орла». Типа ребра вытаскивают со спины и надевают на них легкие. Крылышки! - Он помахал руками. - Сестра сказала, что Техен назвал причину такой жесткой мясорубки. Знаете какую?! Бля... Чтоб послание быстрее «долетело», прикиньте?! Ебать психопат, нереально простебал муравьев! И вот, типа, его заметили, можно сказать снизошли лично, но, как вы, братки, догадываетесь, Техена никто не грохнул, он сумел расположить мексикашку к себе, умело указывая на провалы в его бизнесе. Загадочник разработал систему, ввел, типа, строгих правил, одним из которых был запрет на прием алкоголя и дури, ну... чтобы подчиненные не делали хуйни. - Он снова взволнованно закурил. - За проступок были показательные наказания, где свои же избивали провинившегося до смерти. Его этот босс, с которым он скорешился, отвечал как раз за ветку наркоты, и с подачи Техена смог наладить поставки в еще несколько стран, короче, «Level up” одним словом. И это все, кореец делал ради того, чтобы у того чела-босса корона на голове появилась, и чтобы тот захотел себе и другие ветки присвоить, а у них между прочим девять главарей... -Бунт? -Точняк, самый настоящий бунт-резню! -А нахуя ему это? -Сеструха сказала, что на эту мысль его натолкнул список, который он нашел. Скорее всего принадлежавший его тетке. Там были фамилии тех мужиков, что насиловали его мать. Список мести, кореец хотел воплотить в реальность нечто подобное, то есть наказать всех кто был причастен к тому, что его супруг чуть не склеил ласты. -А копы, то блядь куда смотрели? - О! Прикол в том, что практически никто из простых «муравьев» увидевших Техена в живую, после этого долго не жил. Псих всегда находил причину по которой свидетеля можно было убрать. Лично с ним общался только нарко-Босс, ну и изредка другие предводители, так что слива инфы практически не было, а остальное приписывалось местным разборкам, которые как известно копы обходят стороной. Техен признался, что хорошо спалился лишь тогда, когда узнал, что у его, на тот момент, еще не мужа обнаружили рак, и ему нужно было резко менять тактику. Он пошел на риск, подключил слишком много посторонних, чтобы выйти из заварушки живым и помочь пареньку, и наследил, так что в итоге власти заинтересовались им уже вплотную, но у них все равно не было реальных улик. А без них дело не начнешь, только спугнешь случайно, или спишешь на нет всю операцию по уничтожению Сальватруча. В общем, за паренька своего он пекся хлеще чем за себя самого. - Повезло пидорасу. – «Нет!» - Да не скажи. Рита говорит, что у его мужа рак мозга и, типа, лечение дорогостоящее, и если бы не оно и Ким не остался из-за этого на мели, то хер бы его смогли поймать. Говорит в газетах писали, что при проведении тестирования выяснилось, что у Кима IQ плавает от 208 до 225 и это чертовски много! К тому же, он буквально помнит имя и способ убийства каждого человека, которого он пришил. А их, мать вашу, только вдумайтесь, семьдесят три! И это только лично! Более двухсот, было убито по его приказу, когда он наводил порядки у «муравьев». Бас-гитаристы множились, и их стало столько, что казалось, что не сосчитать. Но Чонгук знал. Их ровно семьдесят три. Семьдесят три причины для выговора «Смертная казнь! Обжалованию не подлежит!». СТРАШНО. - Было кстати несколько теорий, что его муж тоже имеет принадлежность к мафии. Типа из-за тату, на голове, которые обычно присущи самим Сальватруча, но это достаточно быстро отмели, так как никаких связей у паренька с ними не было, да и алиби у того железное, так что предположили, что тот партак на черепе, в виде Тигра и Кролика, имеет только личное значение и не более. - Тигра и Кролика? - Где-то через весь этот невозможный шум, Чонгук улавливает знакомый голос «Коффи». - Ага. – Закари жестикулирует, изображая расположение рисунка на своем скальпе. – Ну там фото некачественное. Я особо не разглядел. Сестра говорит, они были сделаны кем-то из студентов медиков, когда тот был в больнице, а сейчас он уже другой, не такой скелет, да и сбритые волосы уже отросли, но сейчас он пока, как и мы в тюряге сидит, за какое-то непонятное нарушение закона… - А… А… А как его зовут? – «Коффи» - wigger. - Ща… Там имя и фамилия похожи весьма. Вот! Чон Чонгук! - Еба-а-ать… Блятская пиздоебина! Я буду жрать говно! – «Коффи» мечется, то садясь, то поднимаясь. - Да что, блядь, такое?!!! – Никто не понимает злой «шутки», а Чонгуку слишком хорошо знакомы превратности судьбы. - Я опустил его любимую сучку! О-о-о-о, блядство, нет! Мне рано умирать…. Я не знал!... - Воет, пританцовывая своими огромными ластами, а Чонгук автопилотом дорисовывает к этой суматохе бубен, и хотелось бы, чтобы заместо барабана использовали его, Чонгука, голову и размозжили бы череп, не оставив и мокрого места от «пустого». - Да о какой, мать твою, любимой суке ты скулишь?! - Мой сокамерник! Мой сокамерник, Чон Чонгук! И у него есть эта тату под волосами! Я увидел ее пока он отсасывал мне за мобилу! Внезапно его незаметное положение перестало быть таким уж незаметным. – Это же он, твой сокамерник? – Один из слушателей махнул в его сторону, и «Коффи» среагировал моментально, повернувшись на него. Музыка прекратилась. Исчадие-гитаристы исчезли. Высоко в небе пролетал самолет. Все что-то ждут от него. - Просто сучка Ким Техена. – Чонгук вымучено играет сильного. – Не любимая. Просто сучка. Дерьмо!!! - Хором. Да... Я еще то дерьмо...***
Его начинают сторониться, относясь чуть ли не с благоговением и это Чонгука не трогает. Он волочет свое существование, все еще находясь под впечатлением от услышанного и осознания, что семьдесят три человека это единственный итог всему. Но когда он слышит это от отца, пришедшего его навестить, то Чонгук все равно внутренне рассыпается. Он встает, не попрощавшись и аккуратно возвращается к себе в камеру, где ложится на кровать отвернувшись от всего мира, как и тот от него. Его потом разбудят люди в погонах и «Коффи»… Скажут, что у него был припадок во сне. Чонгук не помнит. Он спит сейчас и спал тогда. Все окружающее это уродливый муляж. Так же, как и слишком скорая казнь, которую назначили через тринадцать дней, необычна и дика. Не иначе, как государство не хочет тратить средства на лечение и охрану всемирно известного смертника.***
...Три карцера... ...Вот и свобода... Его везут в съемный дом на окраине, так как их родной полностью захвачен людьми с факелами. Бессонница... Голод... Тревога... банкноты в терминал в уплату светлой мысли. - Американское правительство навязывает всем своим приговоренным к высшей мере наказания, возможность исповедоваться. - Чонгук знает, как в последний раз пообщаться со своим Божеством. Выйти на его священника.***
Стоило Чонгуку только посмотреть на здание, как его глаза начинало нестерпимо резать, а челюсть сводить. Своего рода Бермудский треугольник для них с Божеством, попадая сюда ты никогда не выйдешь прежним… если вообще сможешь выбраться. – Чонгук наклонился, упираясь вспотевшими ладонями в колени и схаркнул вязкую, кровавую слюну. Просто прикусил кончик языка из-за судороги, с кем не бывает. Он держался вдалеке, не зная, как просочиться мимо временного палаточного лагеря, разбитого охотниками за горяченьким, прямо напротив тюрьмы Техена. – Блядство! – Чонгук углядел полицию, дежурившую так же по всему периметру, и выбрав крайнего, и наиболее «одинокого» пошагал в его сторону. – Извините, офицер… - Встаньте за черту! – Коренастый полицейский указал прикладом автомата на прокрашенную светло-желтым полосу прямо поверх высохшей травы. – Проход дальше запрещен и будет расцениваться, как… - Черт! – Чонгук стянул с лица маску и протянул карточку удостоверения личности. – Я… я хотел бы поговорить со священником приставленном к моему мужу. Ким Техену. – Явно бессмысленное уточнение, так как уже на фазе саморазоблачения, мужчина нажал на рацию пристегнутую к плечу. - Мистер Чон… - Посовещавшись с членами команды, он стал выглядеть дружелюбней. Чонгук слышал, как начальник сказал ему быть мягче со «звездочкой». - У нас тут не все спокойно, как вы можете заметить. Я не могу вас впустить из-за режима «тревоги», но я смогу передать святому отцу, что вы хотели с ним встретиться. Он выходит около семи вечера и вы можете подождать его в придорожном кафе неподалеку. Называется «Лошадь подо мной». Чонгук замечательно умел делать себе больно, поэтому хоть и склонился в поклоне, но на здание «последних их часов на земле» смотреть не перестал. Издалека оно выглядело крепким и неприступным. Белые каменные стены впитывали солнечные лучи, вперемешку с надеждой на жизнь. Хотелось затянуться, скурить страшный пейзаж до самого конца и выкинуть на эту чертову, уебищную ограничительную линию, растоптав их подошвой своих ботинок. В горле горчило. Вернувшись к машине, Чонгук похлопал по крыше, привлекая внимание задумчивого отца. Тот вообще был крайне недоволен тем, что они приехали сюда, к человеку, которого он сейчас иначе, чем «отродье» не называл. Чонгук помнил, как отец кричал на него, когда привез его «домой» из тюрьмы. -Ты никогда так не разочаровывал меня, Чонгук! Связаться с этим отродьем, которого и за человека воспринимать нельзя, и все это время нести мне чушь, про то, какой он бедный, обиженный и хороший! - Вздутые вены на его шее были похоже на ядовитых змей. - Изнасиловал он его, как же! Это этот выродок тебя насиловал! И я это видел своими собственными глазами на том видео! Он испортил тебя Чонгук! Рисковал тобой, втягивая в свои дела! Он устроил резню на твоей свадьбе накачав тебя, больного онкологией, наркотой до беспамятства! Я не удивлюсь если это он подстроил то, чтобы тебя сбила машина, чтобы потом тебя вернуть. Рыцарь, блядь! - Отец пнул ногой стул, отшвыривая его в другой конец комнаты. - Он лгал тебе, лгал нам, а ты сучонок, все никак этого не поймешь! Где твои мозги, Чонгук?!!! Ты связался с наголову помешанным уродом, который, ты вдумайся, Чонгук, свежевал людей на живую! Он бы и до тебя добрался, если бы его крыша окончательно не поехала!!! Это хуйло, чуть не угробило всю мою семью!!! - Мужчина зарычал, пробивая кулаком панельную стенку. - Если бы не Техен, то меня уже как несколько месяцев не было бы в живых. - В отличии от своего родителя, Чонгук был полностью опустошен, а посему не имел никаких сильных эмоций. - Если тебе нужна причина, по который ты согласен молчать о своем мнении о нем, то пусть будет эта. Больше в диалоги они не вступали, ни с отцом, ни с матерью, которая вообще не произнесла и слова, методично прибирая и так сверкающий стерильностью дом. «Я просто хочу, чтобы это поскорее закончилось» - красной строкой читалось в каждом ее взгляде и в том, как она игнорировала любое средство связи. Даже телефон и тот был разряжен в полный ноль. Ехали они в гробовой тишине, так что каждый камушек под колесами издавал питардный взрыв, ругаясь на новенькие протекторы и двухтонный минивен. Все будто сговорились и были им недовольны! «Да ну на хуй!» - Чонгук отвернуля к окну заткнув свои уши. Это давным давно стоило сделать. Кафе Чонгук не запомнил ни внутри, ни снаружи, и если бы сейчас его спросили, какого цвета столик за которым он сидит, он бы не смог ответить, предварительно не подсмотрев. Зато он с закрытыми глазами бы сказал, что его посадочное место ближе всего ко входу, и что любой, кто зайдет сюда попадет в его викторину «Священник он или нет?». Чонгук был уверен, что служитель церкви таскает колоратку везде и повсюду, также, как и в том, что тот должен быть минимум старше его лет на десять, но... бум! Копна рыжих волос, грязный загар земледельца и лет двадцать от момента изгнание из материнской утробы. - Чон Чонгук, верно? - Парень зашедший в придорожную забегаловку пятнадцать минут назад, поставил два черных кофе перед ним. - Мне сказали, что вы хотели встретиться со мной и поговорить насчет моего подопечного. -А? - Чонгук все еще находился в оцепенении, сжимая на коленях скетчбук-послание. «Как он понял, что это я?». Его маска и шапка все еще были при нем, как и все что могло бы утаить его пропиаренную личность. -Позволите? - Чонгук непонимающе отодвинулся, позволяя мистеру «Х» сесть рядом с собой, а не напротив, как это обычно происходило на встречах двух людей. - Давно в этих краях не было так холодно, так что я взял на себя смелость и заказал нам горячие напитки. -Вы священник? - Все таки он не выдержал, этот парень никак не вязался с образом выстроенным в голове. -Поверьте, я действительно тот кто вам нужен, и тот, с кем вы хотели встретиться, чтобы поговорить и... - Он скосил глаза на его колени. - Да, я имею прямое отношение к Богу. Чонгук завис перед прыжком, стоило ли доверять парню или же он был из тех, кто хотел нажиться на его горе, получив вкусный материал прямо с исцарапанных ладоней. - Я... Чонгук. - Он тяжко вздохнул, так как выбора все равно не было. - А... -Все здесь зовут меня отец Филипп Вифсейд, но можно просто Филипп для удобства беседы. -Филипп, - Чонгук запнулся, - Как... как там Техен? Он... - Слова не клеились, расползаясь в страхе по столешнице. Серой. - Ну, он... -Чонгук, - Священник невесомо коснулся его предплечья. – Техен очень мало со мной говорит. – Еще один выдох. – Вы знаете я прихожу не только для того чтобы исповедовать, я не настаиваю на этом, если мой подопечный против. Я предлагаю общение и не важно о чем, оно будет. Футбол, игра в крикет или политика. Все, чтобы сделать его дни нахождения там легче. Я могу отвечать на вопросы если им интересно, или слушать песни которые они выберут, но... - Тетрадь обжигала бедра. - Вы хорошо к нему относитесь? - Я не смотрю телевизор, господин Чон. Не читаю газет, не слушаю радио… Я не имею право осуждать, этим за меня занимаются другие. - Филипп потер свою шею оставляя на веснушчатой коже красные следы. Полосы были такими ровными и четкими, что на миг Чонгуку показалось, что это застарелые шрамы. - Я хорошо к нему отношусь. - Спасибо. – Странный мираж пропал и Чонгук наконец смог дышать. Он был благодарен, будь эти слова хоть ложью, хоть плодом слуховой галлюцинации. – Могли бы вы передать ему это, я… я… «Написал, нарисовал, не сплю, люблю, не могу...» - Ну… - Его ладонь сжали. – Можешь смело поплакать, уверен на нас никто не смотрит, а я никому ничего не расскажу. – Чонгук улыбнулся и маска напряжения на его лице дала трещину, ползущую от уголка губ вверх, огибая крыло носа и прячась в слезном канале, из которого спустя секунду беззвучно хлынуло ручьем. О, Боги, как же ему тяжело держаться целостным, будучи разбросанным по свету на множество неподходящих друг другу частей. - И не переживайте, посылка достигнет адресата, ведь я ко всему прочему, не являюсь сторонником одиночества. Хочешь еще что-то спросить? Священник был хорошим физиогномистом, а как иначе он смог догадаться о том, что Чонгук маялся не решаясь задать возможно глупый, но почему волнующий его на протяжении длительного времени вопрос «Что если?...», - Душа? Что будет с его душой? – «С моей? С нашими?» - Никто этого не знает, господин Чон, но мне кажется, что Бог тоже не читает новостную колонку. – Рука Филиппа легла на покрытый испариной лоб. – Доверьтесь Ему… - Прохладная из-за мороза она унимала жар. – Любому живому человеку нужна вера, и... - И? – Чонгук нравился и этот баритон, который был чем-то похож на голос его собственного отца. - И отдохните, вы вымотали себя. – Филипп бережно убрал тетрадь в сумку-папку перекинутую через плечо. – Мне пора идти, больше задерживаться тут я не могу, так что до встречи в воскресенье, Чонгук. «На казни?! На Казни в это воскресенье?!» Но его не желают там видеть... - Одиночество, помните? Книга Бытия, глава вторая, стих восемнадцатый «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному», так что не гневайте Бога, Чонгук, не обрекайте Техена на одиночество. Всего лишь одно оправдание для того, чтобы еще раз увидеть. - Большое спасибо, Филипп. - Голова перестала болеть.