Неправильное Небо

Киоко открыла глаза, обвела взглядом незнакомую комнату. Из приоткрытого окна дул лёгкий ветерок, но под одеялом было тепло и уютно. Пальцы девочки потеребили ближайший уголок. Одеялом её накрыл Тсуна. Перед глазами встала картинка, где Савада, не обращая внимания на заляпавшую всё вокруг кровь, открывает шкафчики и вытаскивает белое полотенце. Киоко отстранённо принялась размышлять, как бы она отреагировала, доведись ей увидеть такое раньше? Там, в этой несчастной раздевалке, куда её затащил Мочида, а Казуко-чан, с которой они договорились в этот вечер вместе делать доклад, просто сделала вид, что так и надо, пожелала приятного вечера и ушла, что-то изменилось в Киоко. Она не помнила, что конкретно произошло. Догадывалась, что ничего хорошего, но это не вызывало абсолютно никаких эмоций. Помнила, что в какой-то миг в ней словно что-то перевернулось и что-то обжигающее и могущественное распирало её изнутри, и, глядя в масляно поблескивающие глаза Мочиды, Киоко просто отпустила это что-то наружу. Она не стала сдерживаться, чувствуя, как жар охватывает руки и голову. И Мочиду, силой удерживающего её руки, разорвало изнутри. Как шарик. Его дружков тоже. Стены, пол, потолок – всё в крови, она сама в ошмётках того, что недавно было человеком, ближайшая голова одного из её поклонников – с навечно застывшим изумлением и ужасом – валяется рядом. Больше девочка не приглядывалась. Она упала на залитый кровью пол и истерично смеялась, пока ещё хватало сил, а непонятное нечто, казалось, заполняло собой всю комнату и её саму. Киоко думала, что её тоже вот-вот разорвёт как воздушный шарик, но каким-то образом она всё-таки справилась. Потом она сидела и боялась пошевелиться, потому что казалось, что один лишний вдох, и она всё-таки не удержится и не удержит, и это нечто доберётся до всех в школе. А оно обжигающим жаром наполняло её, оно изменяло её по своему вкусу, уничтожало то, что считало ненужным, но взамен не давало ничего, кроме себя, ужасающей силы и пустоты. Когда в комнату вошёл Тсунаёши, весь словно светящийся изнутри, с золотыми искрами в глазах, от Сасагавы Киоко остались разве что оболочка да воспоминания о прошлой жизни. Ей казалось, что стоит только совладать с этим нечто, и она встанет и пойдёт домой, как ни в чём не бывало. Потому что всё равно. Потому что у неё было право убить их, а у них не было права существовать. И ничего не скажет родителям и брату не из страха, не из нежелания их тревожить – те, кто раньше казался родными, любимыми, словно обесценились. Просто люди. Киоко сидела и ничего не делала не потому, что была испугана, а потому что чувствовала, что не до конца освоилась с пришедшей силой, и потому, что, в общем-то, ей перестало быть важным, что о ней подумают и скажут, когда найдут в таком виде. Но пришёл Тсуна (свет, тепло и принятие), и пугающее её нечто вдруг заурчало ласковым котёночком. Мальчик что-то спросил – Киоко подняла голову – мир второй раз за день разлетелся на осколки и собрался заново. Тсунаёши, Тсунаёши… Словно их сшили на живую, словно они стали одним организмом, так, по крайней мере, казалось Киоко, они дышали в такт, её сердце билось в такт с его сердцем, и появилась уверенность, что если на одном конце невидимого, но прочного каната их связи станет больно, на втором это почувствуют. Всё время с того мига, как он зашёл в раздевалку, ошеломлённая Киоко пыталась осознать произошедшее. Казалось: вот только что пришедшая сила обрубила все её связи с окружающим миром, она не успела даже проникнуться этой пустотой и вечным одиночеством, оказавшимися не такими уж плохими и даже желанными, как пришёл Савада и заполнил вакуум собой. Киоко чувствовала себя оглушённой. А Тсуна, казалось, ничего не замечал. Но он принёс её в свой дом. Он попросил кого-то позаботиться о том, чтобы Мочида не доставил ей проблем снова. Он остался с ней, успокаивая, пока она не заснула. Киоко успела заметить, что не единственная, кто с таким трепетом относится к Тсуне. Это одновременно вызывало ревность и страх, что её оставят, и понимание, что если эти люди живут в доме Тсуны, с ними придётся смириться. Хотя бы до поры до времени. Киоко понимала, что, кажется, не совсем нормальна. Подозревала, что скоро её может настигнуть осознание ситуации, сейчас казавшейся сценой из полузабытого фильма. Но пока окружающий мир перестал её волновать. Школа, друзья-подружки, родители, милые вещички – всё было забыто. Отныне центром её вселенной стал Савада Тсунаёши. Снова погрузившись в транс, девочка стала ждать, когда придёт единственный человек, ради которого стоит жить.

***

Пока Тсуна был в школе, Реборн периодически заглядывал к по-прежнему безучастной ко всему Сасагаве и исчезал в неизвестном направлении, а Нана, приготовив обед, отправилась попить чаю с какими-то знакомыми, чтобы «обсудить последние новости», иначе говоря, собрать слухи и узнать официальные версии произошедшего, Верде устроился в коридорчике возле комнаты Киоко. – Не Небо с Хранителями, а сборище аномалий, – проворчал учёный, что-то отмечая в толстенном журнале и следя за мигающими лампочками того прибора, которым когда-то измерял Пламя Тсуны. – Можно подумать, тебя это действительно расстраивает, – хмыкнул Фонг, выполняя данное Тсуне слово и следя за тем, чтобы увлекающийся Аркобалено Грозы не надоедал девочке. – Нет, конечно, но я не успеваю систематизировать данные, как появляется новый фактор! – Хм? – У меня есть теория, что неправильное Пламя Тсуны притягивает к нему таких же Хранителей. – И в чём же оно неправильное? – Пф, как будто ты не понимаешь, – Верде переместился к ноутбуку. – Прорыв точки нуля, легендарная техника Примо Вонголы, которая не у каждого получится, в исполнении Тсуны выходит, стоит ему только разозлиться. При этом выходит она у него как-то странно. Его Пламя явно приобретает характеристики, появляющиеся при использовании Техники, но при этом остаётся Пламенем, а не льдом. – Приспособилось за эти несколько лет после Печати? – Ага, – Верде усмехнулся. – А теперь объясни мне, почему у него так много общего с Пламенем Вендиче? Специально проверял: если Тсуну хорошенько разозлить, их показатели сходятся на семьдесят восемь процентов. Это очень много. Фонг задумался. – Но нам до сих пор ничего не известно о Пламени Стражей, кроме того, что, подобно сильному Туману, оно может перемещать владельцев в пространстве. И оно явно появилось позже остальных, потому что о самих Вендиче стало известно не так уж давно. – Но они старательно делают всё, чтобы мафия забыла об этом факте, – хмыкнул Верде. – И раз оно появилось позже, значит, скорее всего, выведено искусственно. Но о подобных исследованиях я ничего не знаю. – Я бы на их месте тоже позаботился бы об уничтожении «лишней» информации. А в остальном с Пламенем Тсуны всё в порядке? – Чистейшее небесное Пламя, – довольно улыбнулся Верде, будто это была его заслуга. – Такое ещё не везде найдёшь. – А что не так с Хранителями? – поинтересовался заинтригованный Фонг. – Ну, про нас, думаю, говорить не стоит – и так всё понятно. А вот Фран… Мальчик, который тесно контактировал с живущей и развивающейся иллюзией, поддерживающей саму себя. Я расспросил его, сравнил описания его учителя с описаниями Тсуны, остатки их связи – Рокудо Мукуро ведь приходил к нему во сне – с теми образцами Пламени, что смог достать из Эстранео, так что версия подтвердилась. Кстати, это причина, по которой он переместился сначала к Вендиче – там ведь долгое время пребывала большая часть Пламени Тумана погибшего иллюзиониста. Похоже, мальчишку готовили как медиума. А может быть Рокудо собирался каким-то образом поменять их местами, оставив Франа в камере вместо себя, теперь уже не угадаешь. Но Рокудо Мукуро очень старался привязать его к себе всеми возможными способами. Не побрезговал и на психику повлиять. Поэтому то, что при повторной попытке переместиться Франа вынесло к Тсуне – последнему человеку, который контактировал с бывшим заключённым, стало его шансом на нормальную жизнь. Пламя Тсуны очистило его разум от большинства ментальных закладок и уничтожило остатки связи с Рокудо. Ну, и мы с Реборном немного помогли этому процессу, – скромно добавил учёный. Фонг кивнул, вспоминая, как тормошили неожиданно появившегося Хранителя Тумана. – Интересно, – пробормотал Верде, наблюдая за аппаратурой. – Как вообще мог поменяться Атрибут? Мне нужно поговорить с ней… – Ты же помнишь, о чём нас просил Тсуна? – Да-да, не лезть к девчонке без него. Но, Фонг, ты же знаешь, что я взрослый, разумный человек, и я прекрасно понимаю, когда стоит остановиться. Тсуну ждать долго, а я даю тебе слово, что не причиню ей вреда. Но я не способен понять, что с ней происходит, сидя за дверью! – Можешь спросить у Реборна, когда он появится, – пожал плечами Аркобалено Урагана, не поддаваясь уговорам. – Да Реборн никогда ничего не понимал в науке! А у девчонки уровень Пламени Облака просто зашкаливает, и она явно его не контролирует. Мы же не хотим, чтобы с ней что-нибудь случилось? Фонг явно задумался, и Верде решил «дожать». – Я умею быть благоразумным, особенно, если мне попался интересный образец. – Я верю в твоё благоразумие, – легко согласился Ураган, – зато ни капли не верю в твою тактичность. Ты запросто спровоцируешь её на нападение, а этому наше Небо не порадуется. Момент колебаний прошёл. Учёный поморщился. – Моралист и зануда. Фонг улыбнулся и погладил Ричи по голове.