Не могу убить, но могу любить.

Эррор вновь приволок извивающегося в нитях художника в свой дом. —Ты плохо вёл себя, Инк, — наделано строгим тоном заговорил Оши. — И во что ты одет? Глючный развязал хранителя и удивлённо посмотрел на одеяло, обмотанное вокруг его тела. В одно движение он сдёрнул импровезированную одежду, оголив пленника по пояс. — Что нашёл, то и накинул, —пробормотал Инк. — Некогда было думать о внешнем виде... Эррор, давай начнём всё заново, — хранитель АУ с надеждой посмотрел на Ошибку. — Ты отпустишь меня и мы вновь станем соперниками? Я забуду всё, что ты сделал со и... Эррор заткнул говорящего поцелуем. Инк сдавленно промычал и оттолкнул навязчивого принудителя. —Прости, Инки. Но, как я уже говорил, ты плохо себя повёл. А значит, не имеешь права на голос. Но, если ты хочешь поболтать, — Оши приспустил свои шорты, — приступай к извинениям. Инк вздрогнул. Холодок пробежал по позвоночнику. Хранитель замотал головой и попытался бежать. Резким толчком Эррор заставил художника сесть на колени и нитями связал его кисти за спиной. —Покажи-ка язычок, — Оши провёл членом по зубам Инка. Тот лишь сильнее сжал их и зажмурился. — Боишься повторения прошлого раза?— глючный погладил костяшками пальцев мокрую щёку. — А теперь, будь хорошей чернильницей и разожми зубы, — чёрный скелет, казалось, начинал нервничать. — Ты сам этого захотел, — рыкнул Ошибка и куда-то отошёл. Инк боязливо приоткрыл один глаз и вскрикнул, когда увидел, что тот возвращается с маленьким молотком. — Не бойся, твои зубки вырастут быстро. Максимум неделя, две и будешь как новенький, — Эррор с издёвкой ухмыльнулся и приставил железный инструмент ко рту художника. — Тогда мне придётся выбить их снова, — он тихонько стукнул по зубам. — Эррор, не надо, — всхлипнул художник. — П-пожалуйста... —Я что-то не расслышал. Ты отсосёшь мне?— Ошибка поднял голову художника, заставляя того смотреть прямо ему в глаза. Инк молчал. Глючный пожал плечами и взмахнул железным инструментом. —Да!— громко крикнул хранитель. Молоточек застыл в нескольких сантиметрах от челюсти Инка. — Я сделаю это... — Что сделаешь? — издевался Оши, водя молотком по зубам, как по металлафону. —Я... я...—вместо ответа художник высунул длинный разноцветный язык. На щеках играл радужный румянец, а в глазницах блестели слёзы. Тело подрагивало. — Какой же ты милый, когда боишься, — Эррор дал хранителю облизать свой член. Глючный хотел было медленно проталкиваться, чтобы художник привык и не подавился. Но, как только влажный язычок неуверенно прошёлся по неону, как будто приглашая того, Эррор не сдержался и резко вошёл во всю длину. Хранитель неодобрительно замычал и задёргался, но Оши, сжав череп Инка двумя руками, не позволил тому отстраниться. Посмотрев на прыснувшие из глаз художника разноцветные капельки, Эррор усмехнулся и начал двигаться. К горлу Инка подступала тошнота, но он почти сразу понял, что это не так больно как в глазницу, хотя и не менее противно. Из забвения его вывел шлепок по лицу и голос Ошибки: — Чернильница, ты почему перестал работать языком? Практически задыхаясь, Инк принялся выполнять приказ глючного. — Вот видишь, Инки, можешь же, когда захочешь, — Эррор погладил хранителя по макушке и увеличил темп. Инк зажмурился и попытался расслабиться, горло ужасно болело. Мучитель запрокинув голову и, сделав ещё несколько грубых и резких толчков, кончил. Художник захлёбывался. Он яростно мотал головой и мычал. Вытащив неон, Эррор зажал хранителю АУ нос и рот. И жалкие попытки художника освободиться его не остановили. — Глотай, — приказал глючный. Инк, не имея доступа к кислороду, с вязким семенем во рту, ничего не соображал. Он брыкался и пинался, а слёзы ручьём хлестали из округлившихся от страха и боли глазниц. Ошибка уже хотел отпустить Инка, но кислородное голодание сделало своё дело и тот сам обмяк у него в руках. — Опять? — рыкнул Эррор. — Знаешь, кисточка, — глючный попытался стереть жидкость, вытекающую изо рта художника, — это может стать традицией. Но, когда проснёшься в следующий раз, — Оши оскалился, — я сделаю это, и ты не убежишь в свой сон. Эррор хотел уложить скелета на диван, но вдруг раздался телефонный звонок. — Да? — глючный взял трубку. — Да. Сейчас? Нах? Важно? У меня вообще-то свои дела были, — Оши покосился на спящего пленник. — Обо мне? Дерьмо... Ладно. Буду... через час. Глючный бросил трубку и подошёл к телу Инка. Он дал ему несколько слабых пощёчин, и хранитель АУ начал приходить в себя. — Знаешь, кисточка, у меня появилось одно важное дельце. — Эррор почесал затылок. — Так что времени на твой обморок у нас нет, — Ошибка порвал нити на запястьях радужного.— Но это лишь с условием, что ты не будешь толкаться. «Нет времени на обморок, — думал Инк, потирая болевшие запястья. — Чего он хочет?» Ответом служил толчок в грудную клетку. Упав на спину, художник почувствовал, как с него снимают штаны. —Нет... — пролепетал Инк. —Да, — с фальшивым сочувствием вздохнул Ошибка, осматривая неон художника. — Но я смилуюсь над тобой, — прошептал глючный, лизнув шею радужного. Эррор резко отвернулся и нитями притянул несколько странных предметов, ранее видимых Инком лишь во вселенной... Андерласт? — Инки, если честно, когда я слышу твои крики, — глючный замялся. — Это конечно безумно возбуждает, но вместе с тем... в душе становится больно. В глазах Инка вспыхнули огоньки. Надежда есть? —Так что, — по глючному лицу расползлась пошлая улыбка, — закуси-ка этот шарик. Эррор вставил в рот художника кляп. Тот протестующе замычал и потянулся руками к лицу. — Без рук! — Оши прижал руки художника к полу, после чего наступил на них. — За каждое неверное действие я буду увеличивать давление на твои кости, — Эррор сильнее придавил белые руки, от чего те захрустели. Инк хотел закричать, но странная штука во рту пропустила лишь сдавленный стон. —Так лучше, — проворковал Оши и начал ласкать рёбра художника. Эррор облизывал и покусывал шейные позвонки Инка, от чего тот томно мычал и извивался. — Тебе нравится? — усмехнулся Эррор поглаживая кости с внутренней стороны. Маленькое разноцветное сердечко под рёбрами вспыхивало ярким цветом, когда Ошибка «нечайно» дотрагивался до него. «Такой жалкий и... милый» — думал Эррор не без удовольствия понимая, что художник возбудился. Опустившись ниже и пройдясь язычками по тазобедренных костям, он дотронулся до светящегося, радужного неона, вырвав тем самым сладкий стон из заткнутого рта пленника. — Сколько же стыда на твоём лице, Инки — глюючный взял магический член в свою руку. — А как насчёт такого? Тонкая синяя нить, неожиданно, проникла в неон художника. Резкая и незнакомая боль заставила Инка вскрикнуть, но кляп заглушил звуки протеста. Сильнее сжав шарик в зубах, он начал трястись и попытался дотянуться до этого места руками, но Эррор вновь присёк попытку помешать ему, наступив хранителю на шею. —Убери свои шаловливые ручки, Инки, — приказал Оши сильнее придавливая шейные позвонки. Крепко зажмурив глаза, тот подчинился. — Мне интересно посмотреть, сколько ты продержится в таком состоянии, — Ошибка сел возле ног художника и продолжил усиленно двигать нитью внутри него. Инк дрожал всем телом, пытаясь сдержать громкие стоны. Синяя нить то проталкивалась, то резко выходила и извивалась. Эррор взглянул на заплаканное лицо художника. В глючной душе опять будто что-то замкнуло. Выругавшись, он дёрнул рукой и нить выскочила, сопровождаясь фонтанчиком радужного семени. —Ты... кончил? — усмехаясь спросил Оши, глядя в пёстрое от стыда и новых ощущений лицо Инка. Закатив огоньки глаз, он тяжело дышал через нос. — Дай тебе помочь, — во все зубы улыбался Ошибка, снимая кляп. Художник, вытирая слюну и слёзы с щёк, уставился на глючного. Тело его всё ещё дрожало. Художник попытался отползти в дальний угол, явно не желая продолжения. — Куда это мы собрались, — Эррор наступил на рёбра хранителя, вдавливая несчастного в пол. Вдруг телефон Оши завибрировал. — Да, — рявкнул он в трубку. — Да какого... Что? Настолько важно, — бросив взгляд на хранителя под ногой, он вздохнул. — Всё, уже иду. Кинув злосчастный телефон на диван, Эррор связал пленника и поволок в подвал. — В целях твоей сохранности я оставлю тебя здесь. Поспи, наверное... Пока меня не будет, — сунув в рот хранителя кусок шоколада, глючный запер дверь. Мало ли, как художник сможет сбежать на этот раз. *** Сколько грязных способов унизить хранителя найдёт Ошибка? Сколько несчастному предстоит вытерпеть и пережить? Эти вопросы навязчиво вдалбливались в голову Инка, заставляя мурашки беспрестанно бегать по телу. А самое главное: за что?! за что это происходит с ним?! — Эррор, где ты сейчас, — прошептал художник. Поджав колени, он упёрся спиной в холодную стену, чтоб создать хоть какое-то ощущение защищённости. — Я просто хочу умереть...