*~*~*
— От начала работы до запуска шесть недель. Неплохо, по-моему, — хмыкает Тони, когда ракета со спутником «Вероника» на борту исчезает из виду, и отнимает от глаз бинокль со специальным поляризационным фильтром. — Спасибо, — с нескрываемым облегчением благодарит Брюс, переставая наконец сжимать металлическую балконную решетку, тянущуюся вокруг персональной смотровой площадки на стартовой платформе Куваху. — Кэпа благодари, а не меня, — кивает в его сторону Тони. — Я по-прежнему считаю, что идея чудовищная. Повезло, что не умею отказывать людям с наивно-восторженным щенячьим взглядом. — У меня не наивно-восторженный взгляд, — хмуро отвечает Стив. — Ну, вообще-то он как раз такой, капитан, — неловко поводит плечами Брюс. — Тони прав. — Что я говорил! — победно вскидывается Тони. — Будь вы под моим командованием, я бы давно разжаловал вас обратно в рядовые за грубое нарушение субординации, — нехорошо прищурившись, угрюмо сообщает Стив. — Как жаль, что мы не под твоим командованием, правда? — с сочувственной усмешкой отзывается Тони. — Постой, — вдруг спохватывается он, — это что, твоя фишка? Серьезно? Вот это и есть твоя самая фишечная фишка? — У меня нет фишки. — Что в свою очередь объясняет полное отсутствие свиданий, — резюмирует Тони. — Неужели? Ты ничего не знаешь о том, каким я бываю на свиданиях. — Делюсь соображениями. Это ведь не запрещено? — Как я вообще могу ходить на свидания, если мне постоянно приходится присматривать за болванами вроде вас? — Брюс, мне послышалось, или Кэп только что назвал нас болванами? — недоверчиво уточняет Тони. — Кажется, я тоже это слышал, — с притворным изумлением и глуповатой ухмылкой выдыхает тот. Покачав головой, Стив медленно проводит ладонями вдоль линии бровей к вискам. Столько лет прошло, а люди по-прежнему стараются высмеять собственные страхи и отшутиться от напряжения. На войне тоже смеялись — кто-то, насмотревшись на кровь и смерть, делал это, чтобы не сломаться, а кто-то — чтобы не показать другим, что держится из последних сил. По-своему «Вероника» оказалась важна для каждого. Для Брюса она стала кульминацией его страхов и надеждой на спокойное будущее, для Тони — возможностью успешно воплотить в жизнь один из самых грандиозных и дорогих проектов в истории «Старк Индастриз». Он редко говорит о деньгах, но однажды, увидев предварительный план, Стив был поражен числом привлеченных к разработке научно-исследовательских групп, списком необходимых материалов - и итоговой суммой денег, на все это потраченных. Каким бы огромным бюджетом ни обладала «Старк Индастриз», Тони наверняка пришлось инвестировать в проект часть личного состояния. Вклад самого Стива в создание «Вероники» оказался не таким весомым, и единственное, что ему пришлось сделать, — заставить себя спокойно выслушать обвинения Тони в недоверии и настораживающем желании «благородного, доблестного Капитана Америки поскорее нацепить на Беннера поводок». Даже уговорив его начать работу, Стив еще долго вспоминал эти брошенные в гневе слова — и не мог не признать, что отчасти Тони был прав. Всю жизнь Беннеру приходится жить с оглядкой и прятаться в глуши, пытаясь защитить людей. Угрозу, по его мнению, представляет не тот, другой парень, а он сам, и вряд ли осознание, что на орбиту выведен спутник, цель которого — помочь справиться с Халком, способно с ходу убедить его в обратном. Как командир группы Стив не имеет права игнорировать потенциальную опасность и, невзирая на личные симпатии, обязан вовремя принять меры по ее предотвращению. Кроме того, ни один хороший друг не станет слепо смотреть на чьи-то внушающие тревогу... особенности. Тем более если они огромные, зеленые и чертовски пугающие. — Сэр, — спокойный, ровный голос ДЖАРВИСа выдергивает его из задумчивости и заставляет Тони и Брюса моментально собраться, полностью сосредоточившись на деле, — ракета достигла оптимальной высоты. Спутник успешно выведен на орбиту, и сейчас я калибрую датчики и синхронизирую свое программное обеспечение с бортовыми устройствами. — Ну и как она выглядит, ДЖАРВИС? — спрашивает Брюс. — Очень хорошо, доктор Беннер, — отзывается тот. — Я бы сказал, умиротворяюще. — Занятно, — задумчиво бормочет Брюс. — Может, мне тоже стоит перебраться в космос. При этих словах Тони едва заметно вздрагивает, и Стив, стараясь действовать максимально естественно, встает между двумя учеными, обняв обоих за плечи. — А мне сейчас просто хочется побыть рядом со своими друзьями, — с умеренной дозой бодрости в голосе произносит он. — К слову, о друзьях, — усмехается Тони и несколько раз постукивает кончиком пальца по наушнику, возобновляя связь с квинджетом. Сначала слышится спокойный рассудительный голос Клинта, а потом нескончаемый поток русских слов, среди которых несколько раз отчетливо проскальзывает «Вероника». Судя по взвинченным интонациям, Наташа приняла ее запуск слишком близко к сердцу. — Агент Романова, — любезно предупреждает Тони, — вы в прямом эфире, так что постарайтесь не выражаться. — Mudak, — моментально доносится в ответ, и даже без словаря Стив прекрасно понимает, что просьба Тони только что была полностью проигнорирована. — Эй, народ, — вмешивается Клинт. — У нас тут очень странные показатели на радарах. — Что там, сынок? — спрашивает Стив, прежде чем успевает поймать себя на оговорке, но Клинт, к счастью, оказывается достаточно вежливым, чтобы пропустить ее мимо ушей. — Датчики «Вероники» засекли большой всплеск гамма-излучения, — докладывает он. — Вспышка на Солнце? — выдвигает версию Тони. — Сомневаюсь, — недоверчиво качает головой Брюс. — Проектируя «Веронику», мы позаботились о фильтрации фонового излучения. Есть еще что-то? Какие-нибудь отличительные детали или особенности? — Есть, — отвечает Клинт. — Энергетическая сигнатура показалась мне смутно знакомой, поэтому я прогнал ее через компьютер. По результатам она на шестьдесят семь процентов совпадает с энергетической сигнатурой, излучаемой скипетром Локи. — Место? — отрывисто произносит Тони. — Соковия. — Соковия? — хмурится Стив. — Где я мог слышать о ней раньше? — У них общая граница с Латверией. Протяженностью где-то около полумили, — поясняет Наташа, и Стив непроизвольно сжимает кулаки. Это название он будет помнить всю оставшуюся жизнь. — Принято, — быстро говорит он. — Вернемся на квинджет через несколько минут. Всем готовиться к взлету. — Есть готовиться к взлету, капитан, — чеканит Клинт.*~*~*
Не зажигая свет, чтобы избежать лишнего внимания, Стив заходит на кухню и, приблизившись к столу, тяжело опирается на него руками. Ему нужно заставить себя отвлечься от мыслей о Соковии, иначе желание схватить щит и, бросив все, немедленно отправиться туда пересилит логику, помешав Беннеру закончить лабораторные исследования. Есть вопросы, которые опасно оставлять без ответов, даже если на сто процентов уверен, что результаты, полученные Клинтом при сравнении энергетических сигнатур, не требуют дополнительной проверки. Стив нутром чувствует, что Штрукер в Соковии, — нет лучшего места, чтобы спрятаться, чем крепость в скальной породе на вершине горы, у подножия которой находится глубокое ледниковое озеро. К тому же, согласно спутниковым разведданным, рядом расположено гражданское поселение, что автоматически затрудняет атаку, не оставляя права на промахи и ошибки. Внутри вместе со Штрукером наверняка окажется несколько сотен, а то и тысяч вооруженных до зубов фанатиков, и это еще одна веская причина держать эмоции под контролем. Мстители — отличная команда, возможно, лучшая из всех, с которыми Стиву приходилось иметь дело, однако они не всесильны, хоть и удачливы. Обязанность любого командира — разработать такую стратегию, которая поможет не только проникнуть на территорию противника и успешно выполнить задание, но и выбраться оттуда живыми, по возможности сведя к минимуму количество погибших и раненых среди мирного населения. — Привет. Услышав голос, Стив испуганно вздрагивает, рывком поднимает голову, пристально вглядываясь в замерший в проеме темный силуэт, и не сразу распознает в размытых очертаниях Тони. — Здравствуй, Тони, — негромко приветствует он. — Ты, кажется, хотел отдохнуть, разве нет? Оттолкнувшись плечом от дверного косяка, Тони делает шаг вперед и, дважды хлопнув в ладоши, включает верхний свет. — Я в норме, — с усмешкой заверяет он, хотя даже в неярком освещении отчетливо видны глубокие морщины, прорезавшие лоб. — А ты? Стив прерывисто вздыхает, готовясь произнести дежурное «я тоже», но, перехватив внимательный взгляд Тони, не издает ни звука — задумавшись, он не заметил, как разорвал принесенную с собой фотографию на клочки, превратив спутниковое изображение военной базы в Соковии в горстку разноцветных конфетти. — Вообще-то у нас есть измельчитель, Роджерс, — напоминает Тони, и Стив не находит ничего лучше, чем продолжить свое занятие уже более осознанно. — Я знаю, — с нарочитой небрежностью пожимает плечами он. В ответ Тони молча садится напротив, указательным пальцем подвигает к себе пару ближайших обрывков и, покрутив их, словно кусочки паззла, сводит вместе. — Вот и вышел человечек, — чуть склонив голову к плечу, задумчиво бормочет он, изучая улыбающееся лицо незнакомца со снимка, а потом вдруг резко, безо всякого перехода спрашивает: — Что случилось, Стив? В этот момент Стив всерьез задумывается о том, что глаза — действительно зеркало души, потому что настоящего Тони можно увидеть только по глазам. В элегантном деловом костюме или броне Железного Человека, заключая сделки или спасая мир, он неизменно выстраивает вокруг себя защиту из дерзких слов, непредсказуемых поступков и красно-золотого металла. Другого, уязвимого и чуткого себя Тони прячет глубоко внутри, изящно держа остальной мир на почтительном расстоянии. — Я беспокоюсь, Тони, — с трудом признается Стив, чувствуя, как голос срывается на хрип. — Почему? Думаешь, мы не справимся с заданием? — Дело не в этом, — качает головой он. — Скажи, ты когда-нибудь читал Чехова? — Сомневаюсь, — после паузы отвечает Тони. — Я не большой поклонник таких книг. А что? — В сороковых я вместе... с приятелем попал на постановку одной из его пьес... — инстинктивно сжав ладони в кулаки, шепчет Стив и вдруг резко замолкает, не закончив. Тони смотрит сосредоточенно, не отрываясь, словно безуспешно пытается решить одну из сложнейших научных головоломок в мире, после чего медленно наклоняется вперед и накрывает его руку своей. — Ты устал, — вполголоса произносит он и, черт возьми, даже не подозревает, насколько прав. За свою жизнь Стив прошел через многое: войну, предательство, смерть, — сумел остаться молодым и сильным, победив само время, но с момента его падения в океан мир слишком сильно изменился, и сейчас Стив, возможно, впервые отчетливо осознает, что не справляется. — Устал, — просто соглашается он. — Тогда нужно расслабиться. В спортзале полным-полно боксерских груш, если помнишь, — уголком губ усмехается Тони и неторопливо убирает руку, откровенно наслаждаясь неловкостью ситуации. — Обещаю не взрывать планету, пока ты будешь занят. Слово скаута. — Ты никогда не был бойскаутом, Старк, — слабо улыбается Стив и поднимается на ноги. — Не начинай. — Никогда не говори «никогда», Кэп, — резонно замечают ему в спину. Подойдя к двери, Стив останавливается, опирается плечом о дверной косяк, как Тони несколько минут назад, и, сглотнув, оборачивается. — Я... — неуверенно начинает он, но Тони не реагирует, полностью поглощенный обрывками фотографии перед собой, — плавно передвигает их по гладкой столешнице и складывает в какой-то одному ему известной последовательности. Присмотревшись, Стив угадывает в очертаниях собаку и, покачав головой, выходит в коридор.*~*~*
— Баки, — толкнув его в спину, шепчет Стив. — Баки, стой. Из-за тебя мы снова попадем в передрягу. Слышишь меня? — Это же пожарный выход, Стиви, — сквозь лязг металла хмыкает тот, разматывая тяжелую железную цепь и с грохотом опуская ее на пол. — Разве он должен быть заперт? Фактически, мы не хулиганим, а оказываем большую услугу обществу. Баки рывком распахивает дверь на чердак, оглядывается через плечо и, дерзко улыбнувшись, жестом приглашает Стива следовать за собой. В такие минуты ему почти невозможно противостоять — Баки всегда был заводилой, частенько нарывался на неприятности или ввязывался в драки, но стоило ему улыбнуться, причины конфликтов моментально забывались, и даже взрослые начинали меньше сердиться. Стив тоже не умеет долго стоять в стороне, поэтому, подавив тяжелый вздох, поднимается на крышу. Поздний августовский вечер встречает его неожиданной прохладой, свежим ветерком и абсолютной безмятежностью — город шумит где-то далеко-далеко внизу, не мешая наслаждаться тишиной. Солнце еще не опустилось за горизонт, но на небе уже начали появляться первые звезды, а облака окрасились в изумительный розово-синий цвет. Глубоко вдохнув влажный, пахнущий заливом воздух, Стив неторопливо осматривается и наконец замечает Баки — закрыв глаза, он стоит на самом краю тянущегося вдоль крыши парапета и чему-то радостно улыбается. — Чувствуешь, Стив? — спрашивает Баки. — Чувствуешь город? Обожаю его. Где бы мы с тобой ни очутились, он навсегда останется нашим домом. — Небогатым, но зато самым настоящим, — пнув подвернувшийся под ногу камень, соглашается Стив и засовывает озябшие руки в карманы летнего пальто. Здесь не то чтобы холодно, но из-за открытого пространства и сквозняков кажется, будто внизу намного теплее. Баки круто поворачивается на узком парапете, и внутри у Стива все буквально сжимается от страха — на таком крохотном пятачке легко оступиться, потерять равновесие и упасть, — но уже через секунду он снова может дышать спокойно. Баки из тех людей, которые даже из помойки вылезут с букетом роз. — Давай, иди сюда, ко мне, — протянув ладонь, зовет он, потому что прекрасно знает: Стив до смерти боится высоты. Они оба это знают, но Баки всегда так делает: подначивает, провоцирует, толкает на необдуманные поступки. Вспомнить хотя бы тот случай зимой тридцать первого, когда он уговорил Стива сбежать с уроков и пойти кататься на коньках. Или когда во время их первого путешествия на Кони Айленд на спор заставил его прокатиться на «Циклоне», а потом купил упаковку жвачки в качестве извинений и утешительного приза. Там, где остальные видели в Стиве маленького, щуплого, впечатлительного мальчика, Баки от души хлопал его по костлявому плечу со словами «не сахарный — не растаешь». Разумеется, у него снова получилось, и Стив, невзирая на страх, взбирается на парапет и встает рядом. — Как ощущения? — спрашивает Баки. — Скажи, здорово? Крепко зажмурившись, Стив сосредоточенно считает вдохи и выдохи, стараясь не думать о том, что от асфальта его отделяет только воздух и несколько метров свободного падения. — Да уж... здорово, — с трудом выдавливает он из себя и стоит там до тех пор, пока ноги не начинают подгибаться, а дрожь в коленях не становится настолько сильной, что ее уже невозможно скрыть. Только тогда он открывает глаза и, покачнувшись, осторожно шагает обратно на крышу. — Придурок, — буркает он, заметив, что Баки все это время, ухмыляясь, наблюдал за ним, удобно прислонившись к вентиляционному окну. — Рыбак рыбака видит издалека, — с широкой улыбкой заявляет тот, расстилает пальто и садится, кивком приглашая присоединиться к себе. Стив опускается рядом, достает из кармана яблоко вместе с парой леденцов и один из них протягивает Баки, который тут же нетерпеливо срывает обертку зубами, словно не ел всю последнюю неделю. Стиву нравится сидеть вместе с ним на крыше и, поедая леденцы, слушать, как шумит город внизу. Еще ни с одним человеком ему не было так хорошо и спокойно, когда не приходится напряженно подыскивать слова, надеясь, что другой заговорит первым. Иногда ему кажется, что в такие минуты окружающий мир исчезает и он остается совсем один, но при этом совершенно не чувствует себя одиноким. Расправившись с конфетой, Баки удовлетворенно вздыхает и вытягивается на импровизированном одеяле. Уже совсем стемнело, и в домах постепенно начинают гаснуть окна, напоминая о том, что порядочным людям пора укладываться спать. Стиву очень хочется верить, что они с Баки не становятся хуже от того, что слегка нарушают правила. Просто в двадцать один год сил и энергии внутри столько, что ее не успеваешь расходовать за день. Впрочем, он с радостью забрался бы сейчас под теплое одеяло и немного почитал перед сном, но тогда пришлось бы сказать об этом Баки и пойти домой, а Стив, несмотря на усталость, не готов отказаться от возможности побыть с ним подольше. Сначала Баки долго вертится, пытаясь удобнее устроиться на жесткой поверхности, вынуждая Стива постоянно подстраиваться и осторожно, чтобы не напороться на острый камень или не угодить рукой в птичий помет, менять положение тела, но потом успокаивается и переворачивается на спину, положив скрещенные ладони под затылок. Благодарно улыбнувшись, Стив придвигается чуть ближе и опускает голову ему на локоть, вспоминая, как в детстве они по очереди оставались друг у друга на ночевку, строили неприступные крепости из подушек и сооружали шалаши в парке. С тех пор многое изменилось — они выросли и стали старше, но сумели сохранить дружбу, и Стив искренне надеется, что вопреки всем трудностям, которые ждут их во взрослой жизни, так будет всегда. «Мы справимся», — мысленно говорит он себе, любуясь чистым, почти безоблачным небом и ослепительно яркой луной, такой огромной, что при желании можно коснуться ее кончиками пальцев. Понемногу становится холоднее, и в поисках тепла Стив неосознанно прижимается к Баки всем телом, но в ответ не раздается ни возражений, ни упреков — наедине они часто игнорируют дистанции, продиктованные правилами приличия. Широко распахнутыми глазами Баки пристально смотрит в небо, и даже в неярком рассеянном свете отчетливо видны волевой подбородок и жесткая линия скул. — Как думаешь, что нас ждет там, в большом мире? — тихо спрашивает он. — Не знаю, — с заминкой произносит Стив. — Прекрасное будущее, наверное, а что? Высвободив руку, Баки молча обнимает его за плечи, небрежно перебирая волосы на виске, и останавливается, только когда Стив предпринимает неуклюжую попытку подтянуться повыше, чтобы ему было удобнее. — Все хорошо? — слегка повернув голову, шепчет Баки, и единственное, на что способен Стив, — едва заметно кивнуть. В эту минуту он забывает обо всем на свете: о недавней усталости, бесконечных сквозняках и жесткой, усыпанной мелким гравием крыше, — не остается ничего, кроме потрясающей легкости во всем теле и внимательного взгляда, от которого невозможно оторваться. Набравшись смелости, Стив подтягивается выше, оказавшись с Баки лицом к лицу, и крепко прижимается к его бедрам своими. Странное, незнакомое, немного пугающее, но удивительно приятное ощущение, когда находишься так близко, что даже через одежду отчетливо чувствуешь чье-то тепло. Ласково дотронувшись до щеки тыльной стороной ладони, Баки закрывает глаза, подается вперед, плавно сокращая и без того ничтожное расстояние, и касается губ Стива своими. Сквозь бешеное биение сердца и шум крови в ушах Стив сначала слышит собственный полный удовольствия стон, а потом внутри вдруг появляется острое желание продолжить, словно ему мало того, что происходит, словно хочется чего-то намного... Тяжело дыша, Стив садится на постели и несколько раз с силой проводит ладонями по лицу. В комнате нестерпимо душно, хотя, судя по солнечным лучам, слабо пробивающимся сквозь светочувствительные жалюзи, сейчас только раннее утро. «Всего лишь сон, — с облегчением думает Стив, и тут же поправляет себя, потому что прекрасно знает — все было по-настоящему. Все, кроме... — поцелуя, — теряет терпение он. — Черт возьми, пора бы уже научиться называть вещи своими именами!» Они с Баки ни разу не целовались — возможно, потому, что никогда не придавали этому большого значения, наслаждаясь чувствами и не нуждаясь в их физическом проявлении. Но сейчас их разделяет целая жизнь. Десятки лет, полные горьких сожалений, нечеловеческой жестокости и невосполнимых потерь, о которых они вряд ли когда-нибудь захотят поговорить откровенно. Что, если сон — это знак, попытка подсознания заставить отказаться от поисков, дав понять, что между ними не осталось ничего, кроме воспоминаний о прошлом? Стив машинально касается рукой подбородка, чувствуя, как кожу неприятно царапает утренняя щетина, и уже собирается подняться, когда вместо механического дребезжания интеркома, оповещающего о внезапных посетителях, раздается самый обыкновенный стук в дверь. — Не заперто, — громко говорит он, пересаживаясь на край кровати и свешивая плотно укутанные одеялом ноги. — Доброе утро, соня, — приоткрыв дверь, приветствует Тони и входит. Поскольку Мстители фактически живут в Башне Старка, Стив решает не заострять внимания на том факте, что сделано это было без приглашения. В конце концов, Тони у себя дома и, похоже, еще не ложился — на нем те же рубашка и джинсы, что и пару часов назад во время их последнего разговора на кухне. — Который час? — хрипло спрашивает он, и собственный голос внезапно кажется слишком резким и неприятным. — Пять часов тридцать минут, солдат, — сообщает Тони. — Я спал, — доводит до его сведения Стив. — Ты спал, — легко соглашается с очевидным Тони. — И наверняка видел во сне, как переводишь беспомощных старушек через дорогу, я прав? — Что-то вроде того, — демонстративно зевнув, уклончиво отвечает Стив. Будет лучше, если никто не узнает о том, что он в действительности видел во сне. Тони не спеша прохаживается по комнате, и Стив автоматически отмечает не только природную плавность и изящество движений, но и чересчур очевидное желание казаться спокойным и безразличным. — Мне нравится, как ты здесь устроился, — закончив осмотр, говорит Тони. — Книжный шкаф, настольная лампа, старенький проигрыватель, обитые тканью стулья... Напоминает дом моих бабушки с дедушкой. Часто ездил туда на день Благодарения в детстве. Правда, стол у них был побольше. — Ты заглянул, только чтобы декор оценить? — чуть резче, чем следовало, спрашивает Стив, но Тони даже не думает реагировать. — Очень в твоем духе, я бы сказал, — пожав плечами, ровным тоном заканчивает он и небрежно бросает на стол четыре маленькие металлические пластинки. — Я тут принес тебе кое-что. — Да? Ну... спасибо, — облизнув пересохшие губы, растерянно отзывается Стив. — Не хочешь рассказать, что это такое? — Магниты, — поясняет Тони. — Для твоего щита. Чтобы в следующий раз, если ты вдруг снова надумаешь рухнуть в Потомак, мне не пришлось обшаривать дно в поисках места, где ты его потерял. — А сработают? — На самом деле перед тобой не совсем магниты, — поджимает губы Тони. — Скорее комбинация моих представлений о встроенном в молот Тора магическом бумеранге и технологии магнитного браслета, при помощи которого я вызываю «Марк 43». Проще говоря, — зажав пластинку между средним и указательным пальцами, продолжает он, — эти штуки реагируют на твою биоэлектрическую сигнатуру. Первую пару крепишь к внутренней стороне щита, вторую — к костюму. Нейросенсорный интерфейс запустит процесс обратной связи, и они начнут работать как... — Магниты, — заканчивает Стив. — Бинго, приятель, — иронично усмехается Тони, протянув ему небольшой металлический прямоугольник. Не вставая с кровати, Стив ловко подвигается ближе, берет его в руки и осторожно касается гладкой полированной поверхности, чувствуя, как кожу начинает слегка покалывать. Буквально через секунду одна из трех оставшихся пластинок срывается с места и со щелчком плотно присоединяется к той, что он держит. — Ух ты, — удивленно выдыхает Стив. — Прикольно, да? — Очень... прикольно, — соглашается Стив, возвращая пластинки обратно. Едва они оказываются на столе, связь моментально нарушается, вновь превращая их в заурядные кусочки металла. — Спасибо. — Пользуйся, — с мальчишеской улыбкой произносит Тони и привычно вытягивает руку, собираясь взъерошить ему волосы. Стив знает этот жест, только, откидывая одеяло и поднимаясь на ноги, слишком поздно замечает его. Резко отпрянув, он надеется избежать прикосновения, но все происходит слишком быстро — из-за небольшой разницы в росте и расстояния, на котором они находятся друг от друга, Тони не успевает дотянуться, и ладонь, лишь слегка коснувшись кромки волос, медленно скользит вниз по щеке, от виска к подбородку. Стив вздрагивает всем телом и, прерывисто вздохнув, неосознанно подается навстречу, чувствуя себя так, будто снова оказался на той самой крыше, и кровь бешено несется по венам, мешая соображать и не оставляя ничего, кроме потребности быть ближе. В голове мелькает безумная мысль, что достаточно сделать шаг вперед, к Тони, и он наконец сумеет получить то, чего хочет. Стив мешкает всего секунду, но ее оказывается достаточно для того, чтобы Тони шагнул первым. Назад к двери. — Кэп, — до боли прикусив нижнюю губу, говорит он. — В смысле, Стив. Я... — Мне очень жаль, Тони, — с головокружительной смесью разочарования и облегчения перебивает Стив. — Прости, я не хотел, чтобы так получилось. —Ничего. Все нормально, не принимай близко к сердцу. Я понимаю, — отрывисто кивает Тони и, развернувшись, быстро выходит из комнаты. — Хорошо, если так, — шепчет ему вслед Стив, совершенно не уверенный в том, что способен похвастаться тем же. Тони всегда был умнее.