Строптивость — самый ценный черт у жэнщина. Кому нужэн скучный и покорный женщин? Никому. (Подслушано в палатке караванщика Дорсета).
Рандар. Некоторое время драконар стоял, вдыхая сырой утренний воздух, который в горах можно было пить, вместо сжимающей горло ледяной воды из ручьев. Потом, словно прислушиваясь к шорохам леса, всё-таки заставил себя сделать шаг в сторону лагеря. Свежий ветер стряхнул с лица каменную пыль, последние звёзды, лукаво мигая, исчезали в светлеющем небе, в лагере догорало несколько костров. Для наследника из рода Властителей хватило бы и одного огонька в тишине ночи, поэтому картина, развернувшаяся сейчас перед ним, выглядела скорее яркой и режущей глаза вспышкой, а не сумраком предрассветной мари. Вот караванщик, с раскрытым от удивления ртом, шепчущий очередную глупость и дрожащим пальцем, показывающий ему на грудь. А это толстая человеческая усатая самка, трясет своими боками. И девка, схваченная ею за запястье. Девка! Девка? Альрис?! Откуда в горах могла появиться его… Зараза! Вспышка, благодаря которой Рандар смог бы завершить обряд и обрести возможность жить ещё хоть какое-то время! И… драконар, смотря прямо перед собой, прошёл мимо, не оставляя возможности выдать хоть какую-то фразу открывшей, было, рот девице. Наконец, странный пыльный наёмник прошёл к своему костру, а главная наложница караванщика, углядев интерес в глазах рыжей бестии, буквально толкнула её в кусты! Раздался треск сучьев и ёмкое: — Ну, я вам, ещё покажу задницу лихохвоста!***
Когда солнце почти доползло до зенита, караван нехотя собрался и построился. Дорога спускалась в огромную котловину между гор, заросшую сосновым лесом. Об этой чаще внизу, ходили дикие истории. Хотя, на взгляд Рандара, лес не представлял собой ничего необычного. А дорога — всегда дорога, тем более, выложенная булыжником ещё в незапамятные времена. Частично камень ушёл в землю, и через него, разрушая древнюю кладку, проросла дикая трава, часть булыжников смыло весенними паводками, но, в целом, путь через лесной горный массив был хорошо виден и хорошо проходим. Кони шли размеренной рысью, настолько привыкнув к переходам, что этот аллюр напоминал только путешествие в лодке по тихой воде. Драконар, тихо покачиваясь в седле, неторопливо размышлял. Что случилось с ним в старом храме, он помнил смутно, будто кто-то сознательно попытался стереть из его памяти нужную информацию. На шее болтался треугольный кулон из серого серебра, необычайно ломкого при ковке и непробиваемого в виде готового изделия. Редкий металл, изготовление которого было забыто ещё до Великого Катаклизма. Рандар обдумал и отложил в памяти эту информацию, как несущественную в данный момент. Однако, всё, что случилось с ним со времени побега, требовало осмысления. А встреча с Альрис вообще казалась насмешкой богов. Непонятной и злой насмешкой. В какой-то момент он подумал, что отец или, вероятнее, дед решили заполучить необученного красного дракона Смерти, неконтролируемого и опасного для окружающих. А смысл? Нет! Что-то здесь пошло не так…***
Путешествие по старому тракту угнетало. Почти весь путь до ночной стоянки огромный караван провёл в напряжённом молчании. Лишь к вечеру, почти дотянувшись до отмеченной на карте относительно безопасной поляны, люди стали расправлять плечи. Послышался вначале робкий шёпот, а затем и более смелые голоса. Рандар, охранявший середину каравана справа от тракта, почти ступая на густой подшёрсток старого леса, стоящий мохнатой серой стеной, наконец, пришпорил коня и приблизился к караванщику. — Дорсет, — преувеличенно хмуро поинтересовался он. — Откуда у тебя рыжая девка? — Какая разница? — недовольно скривился тот. Но, посмотрев на чёрного наёмника в капюшоне, и не сомневаясь, что внешность всегда обманчива, тем более такая! Лениво ответил. — Сами прибились. Четверо их. Три девки и парень с ними. Продам. — Дорого? — безэмоциональным ровным голосом поинтересовался Рандар. — Ну, за образованных, да языкастых много не выручу. Если только опоить. Да народ-то видит. Но по шесть-восемь золотых дадут. Девственницы. — Тогда, считай, уже купили. Дашь мне на них собственность по правилам, бумагу, подпись, печать. По десять золотых с каждой головы. Дорсет открыл рот, пытаясь сказать, что откуда у наёмника такие деньжищи, но замолчал, заметив горящие глаза с вертикальным зрачком! «Змей!» — понял он. Сожрет девок-то! Да и ладно! Лишь бы груз довести. — Завтра передашь, — услышал караванщик шипение, только подтверждающее его мысли…***
Горная дорога всё-таки показала своё коварство. И за три мили до стоянки пришлось спешиться и вести коней в поводу, поминая, на ночь глядя, всех несвятых. Подкованные копыта, несмотря на стёртое железо, скользили по каменной, натёртой веками дороге, уходящей стремительно вниз. Усталые животные злились и кусали удила, а люди желали им долгой жизни на скотобойне. Караван ввалился на поляну отдыха, как огромный неорганизованный шумный табор. Ужин люди провели в полнейшей тишине, наоравшись за последние часы и будучи вымотанными до предела. Дорсет, расставив стражу и повелев зажечь костры по периметру, достал огромную бабину красной ленты и, распорядившись окружить ею становище, пошёл спать. В неверном свете костров лента выглядела как кровь, повисшая на ельнике вокруг. Люди боялись волколаков. Сидевший у своего костра Рандар, наконец, передал вахту и, на ощупь расстелив прямо на сухой земле плащ, вытянулся, проваливаясь в сон, как в стылую воду. Костёр рядом с ним затрещал и ярко вспыхнул, от подброшенного сменщиком полена, а драконар неожиданно вздрогнул. Что-то было не так. Он заставил себя опять сесть и, словно стряхивая сонное оцепенение, огляделся по сторонам. В воздухе отчётливо пахло сырой шерстью. Но тут же, прежде чем он успел встать и принюхаться, ветер переменился и, рванувшись с пеплом горелых веток, вымел прочь палёную шерсть. Глаза в ельнике проследили за сидящей фигурой со знаком пути на груди и решили подождать… Утром Рандар выкинул ночное предчувствие из головы и, ловя на себе косые взгляды, пошёл становиться рабовладельцем! Ох, и натерпится он ещё с такими выхвостами!***
Альрис Трамирани. Старшая надзирательница в это утро сидела напротив девушек, не давая даже переглядываться. Телега заметно накренилась, грозя перевернуться на какой-нибудь особо выступающей кочке, из-за особо объёмных форм этой тётки. Её глупая поучительная речь на ломанном имперском не впечатляла, хотя… Так ли она была не права? — Ты — товар хозяин. За товар оплата золото. Ты не иметь своя голова и тело! Не глядеть и не сговариваться с охрана, глупая девка! Ни одна мужчина не глядеть на товар Дорсета! Ослушание — смерть! Все это знать, кроме такая дурная башка. — В который раз внушала девице главная наложница. А Трамирани смотрела мимо неё, скользя взглядом по унылым серым камням, обросшим лишайником, по мелким, помятым колесами, ёлочкам, высокому холодному небу, и думала о чём угодно, кроме её слов. Кроме того, она обдумывала утреннюю встречу… Узнал ли её наследник? Определённо да. Обрадовался ли он этой встрече — определённо нет! Пролетел мимо, чуть не задев плечом, будто она пустое место, или того хуже! Интересненько. «Товар Дорсет» — всего лишь продажная женщина, не имеющая ни мнения, ни голоса. И скоро её продадут. Будет ли наследник им помогать? Определённо нет. У него в этом походе свои цели и свои интересы, поэтому он инкогнито, а значит, и «узнавать» её Рандар не станет, а вот избавить караван от такой, возможно, болтливой знакомой во время тайной миссии — да запросто. Пусть только попробует! Злобные горячие слёзы стояли мутной завесой в неподвижных обиженных глазах Альрис, затем обжигающими дорожками по щекам скатывались на руки, механически теребившие край оранжевой длинной юбки. Старшая наложница самодовольно ухмыльнулась, решив, что её речь, наконец, подействовала. Одной головной болью должно быть меньше. Бессонная ночь в хозяйских объятиях требовала за себя скорейшей расплаты, телега тихо поскрипывала, сложенное валиком одеяло манило. Пленницы, конечно, не были закованы — Дорсет против израненных запястий и лодыжек, но, всё равно, никуда не денутся под присмотром наёмников — а значит, здоровому крепкому сну ничего не мешает. Трамирани, мнущая и наглаживающая кусок своей юбки, вдруг осознала, что ткань мягкая. Это осознание будто вернуло её в реальность из неясных дум. Она погладила оранжевый комок ещё раз, затем ещё. Что-то тёплое и успокаивающее, назло всем невзгодам, растекалось от её живота по всему телу. Всё будет хорошо. Всё обязательно наладится, потому что невозможно так, чтобы не наладилось… Дракон едет инкогнито, а значит, ни убить, ни прав заявить, ни навредить теоретически не сможет. А оно ему надо? Наверное, нет. Ему нужна помощь в поиске этого злодраного храма. А значит, они ему нужны. Ощерительно! Зная свою неоспоримую ценность, можно торговаться и не переживать за свою же сохранность. Жизнь налаживалась.***
Убедившись, что надзирательница спит, Вайри Радонта ткнула задумчивую подругу в бок: — Ну, что? Это действительно он? — требовательным шёпотом поинтересовалась она. — Он. И мы ему точно нужны, Вай. — бодреньким голосом ответила рыжая. — Плохо дело. Надеюсь, когда мы достигнем торжищ, силы к нам вернутся. Не хотелось бы, быть нужными и беззащитными одновременно. Воста вон совсем расклеилась! — На эту фразу еле заметно качающаяся на месте брюнетка даже не ответила. — Эй! Хватит на меня сегодня депрессивных! Всем плохо! Подумаешь, пару дней без огня посидеть! — Рассердилась земельная. Альрис только махнула Вайри рукой и молча обняла младшую подругу. Дорога действительно была сложной, тишина, какая-то особо непривычная и несвойственная большому каравану угнетала. Когда было объявлено об остановке на широкой, пушистой, заросшей сине-зелёным хвощом, поляне, надзирательница спустилась с телеги и отправилась к своему хозяину.***
Вечером всю троицу неожиданно вызвали в хозяйский шатёр. Дорсет стоял, пощипывая свою густую кудрявую бороду, и явно о чём-то задумался. При виде девушек, его взгляд оживился, караванщик хотел было что-то сказать, но, передумав, махнул рукой. — А может, всё-таки танцы и по домам? — неуверенно бодрым голосом предложила Вайри, явно понимая, что их вряд ли позвали для чего-то хорошего. — Ну, вот и станцуете! — будто найдя нужные слова, оживился хозяин, отвлекаясь от своих тревожных мыслей. — Вас четверых купили… — Твою ж герань! — выругалась Альрис, получив в ответ всеобщее согласное с её мнением молчание.***
Истерика была короткой — на длинную не было времени. Караванщик вышел на пару минут, видимо, забыл заранее вызвать охрану для собственной защиты. Вайри ёмко поминала всех земельных кольчатых червей, корнежорок и землероек, которых знала, схватив сзади за локти брюнетку и пытаясь её перекричать. Воста рвалась из шатра, чтобы испепелить наглого чешуйчатого, совсем позабыв о временном отсутствии способностей и превосходящей мощи противника. Альрис некоторое время стояла, задумчиво и дрожа всем телом. Говорить ничего не хотелось. Мысли метались, пытаясь осознать, что теперь будет. Эмоции менялись с бешеной скоростью от злости и страха до надежды и даже эйфории. Ну не убьёт же он их сразу, если так демонстративно купил! Но почему сейчас? Почему не по окончании пути? От каравана отбиться и отдельно идти — опасно! Или, может, драконам как раз нет? А если всё-таки спасает, то почему? Они нужны ему, чтобы найти храм; или, может быть… — Да помоги же, чего стоишь, белокочанная?! — Вайри одной рукой хлестнула рыжую по щеке, — натворит же дел сейчас наша неуравновешенная — никакой дракон не расхлебает! Держи её, сейчас травок дадим. — Воста, успокойся! Никто не хочет оскорбить твою высокородную задницу! — уверенно сказала Трамирани. — Откуда ты… Вот, огнец! — красная запыхавшаяся брюнетка, наконец, позволила разуму взять верх над эмоциями, и, явно вредничая, повисла на руках у подруг, полагая, что они не позволят ей упасть на землю. — А говорят… — заговорщицки начала Воста, — что драконары весьма любвеобильны и в этом деле неутомимы… Вот я и подумала, что поэтому… Нас троих… — Вот тупое коренье! Ему же выгодно нам помочь! Хоття… Наверное, одно другому не мешает… — проговорила задумчиво Вайри, прерванная внимательным взглядом любопытного охранника, сунувшего шлем в хозяйский шатёр. Наёмник ухмыльнулся. — Спокойно, подружки! Всё по плану! — подмигнул голубой глаз в прорези. А белые кудряшки на шее мгновенно были узнаны всеми тремя девицами, видимо, очередной «добрый друг» не пожалел своего шлема для столь приятого собеседника. Возможно, притопленный «добрый друг»…***
В шатре пахло сандалом, пылью и свежей примятой травой. Дорсет ушёл подписывать бумаги, передав на время свое походное жилище в распоряжение наложницы. Довольно красивая пухлая тетка, с небольшим заживающим шрамом у правого века, не стесняясь шмыгала, причитая то на корявом имперском, то на своём родном языке: —Женщина с хороший мужчина — счастье! И неволя счастье, сыта, одета, печаль не знать! А вы-то! Вот угораздить! Горе вы, горе! Прихвостню чешуйному на застолье еда. Сожрать и не подавиться! Доиграться глазками, глупая голова! Всем троим теперь погибель! — её руки, меж тем, сноровисто подшивали слишком длинные шаровары. Ещё две рабыни молча и без сочувствия заплетали проданным девушкам косицы вокруг головы. — Эта ночь здесь спать, а на завтра нам ничего о вас не сказать! — продолжала болтать, поправляя длинные цветастые рубахи с вышитым воротом, наложница, — точно вас сожрать завтра. Да то уже не моя дела. Попричитав ещё пару лемс, и, не увидев бурного отклика на свои слова, наложница подошла к Вайри, взглянула серьёзно и молча в её глаза, и сказала: — У меня дочь твой возраст. Дурёха. — затем обняла как родную и ушла, громко шмыгая носом.