Незабудка ll Forget-Me-Not

Что ж, оказалось, что это было вовсе не шоссе. На самом деле просто очень оживленная улица. Ну, не так уж и далеко от первоначального предположения. И даже лучше, что это была именно улица, потому что, прорвавшись сквозь живую изгородь, отделяющую поле от дороги, он тут же оказался на тротуаре возле зданий. Будь то шоссе, ему бы пришлось потратить куда больше усилий на поиски людей. Нет, безусловно, можно было бы идти вдоль дороги и даже поймать попутку. А вот очнись он где-нибудь в лесу, не слыша ничего, что могло бы указать на наличие поблизости людей, было бы куда сложнее добраться до безопасного места. Без воспоминаний же, без имени и лишь со сломанным пистолетом в руках он бы и наверняка потерялся бы в незнакомом, потенциально опасном месте. Опасном не наличием диких животных, а скорее тем, что он мог безнадежно заблудиться. Да и будь у него даже компас, он бы всё равно заблудился. Без единого шанса на спасение. Просто… заблудившийся, не имеющий даже проблеска надежды спастись, но строго держащий курс на север. Но всё же ему повезло, за что нельзя было не благодарить судьбу. Быстро оглянувшись по сторонам, он дождался, когда поток машин поредеет, и торопливо перебежал через дорогу, оказавшись на другой стороне. На улицах было полно народу, так что смешаться с толпой не составило никакого труда, и он просто позволил ногам вести себя вперед, вместе с потоком людей, тем временем пытаясь размышлять. Так, до цивилизации он добрался. Этот пункт теперь можно вычеркнуть. Сделано. Обо всем позаботились. Задача выполнена, дело идет неплохо. …Что теперь? Идея начать с малого работала только при условии наличия какой-то конечной цели. Или хотя бы примерного предположения, что делать после обнаружения людей. Только, честно говоря, находился он в полнейшей растерянности. Не знал, что делать. Не знал, куда идти. Как и не знал, кто он вообще такой. Даже имени собственного не знал. И какой же первый шаг ему предпринять, если идти было с самого начала некуда? Вообще ничего не было. То, что он добрался до цивилизации, не имело никакого значения если учесть, что дальнейшего плана действий у него не было. Вместо того, чтобы буквально потеряться в каком-нибудь лесу, он фигурально потерялся в собственном разуме. Не важно было, где он находился. В любом городе мира он всё равно не смог бы ничего предпринять. Он был чертовски беспомощен. Стиснув зубы, он сильнее прижал к себе сломанный пистолет, так, что костяшки пальцев побелели. В это время ноги привели его к небольшому стенду с объявлениями, стоявшему посреди тротуара. Мимо проходили люди, проносились обрывки разговоров, но сам он всё стоял неподвижно, пока кто-то с силой не задел его за плечо — так, что он чуть было не рухнул на асфальт. Догадавшись, наконец, уйти с дороги, ему кое-как удалось доковылять до края тротуара и прижаться спиной к стене в тщетной попытке хоть как-то выровнять дыхание. Дышать не получалось. Не получалось даже размышлять нормально, а теперь к этому добавилось то, что он захлебывался собственным чертовым дыханием. Зажмурившись, он повернулся спиной к толпе. Надо успокоиться. Надо сосредоточиться. Надо… надо просто… Дышать. Пальцы всё слабели и разжимались, пока сломанный пистолет не выскользнул и не упал на землю. Плечи расслабленно опустились, и он медленно открыл глаза, встретившись взглядом со своим отражением в зеркальной витрине здания, у которого он и стоял. Выглядело всё очень плохо. С момента пробуждения ему было как-то не до собственной внешности, так что мыслей об этом удавалось избегать. Теперь же то, что стояло перед ним, ему откровенно не нравилось. Скривившись, он осторожно поднял свою правую перебинтованную руку и с интересом прикоснулся к одному из страшных шрамов, покрывающих его правую сторону лица в опасной близости к глазу. Ранение было уже явно не свежее, однако к прикосновениям оно всё ещё было очень чувствительно, так что он быстро отдернул пальцы, не сдержав тихого шипения. И даже при том, что лицо относительно зажило, бинты на его руке — Как он умудрился их не заметить? — всё ещё были пропитаны кровью. Происшествие, в котором он пострадал, определенно случилось достаточно давно, чтобы успела прийти в относительную норму щека, но не скрытая повязками рука. Удивительно было, что ею вообще удавалось двигать, учитывая ужасный вид раны на лице. И как он вообще собственные раны проглядел? Это не какой-нибудь ерундовый порез. Почему он до сих пор не в больнице? Наконец, он отвел глаза от своего отражения, и взгляд зацепился за криво наклеенный на окно бумажный постер. Просмотрев содержимое, он торопливо поднял руку, схватив бумагу за уголок. Оу. Ну, в этом явно есть смысл. Резко сорвав листок с окна и оглянувшись на толпу, он устремился в небольшой переулок между двумя зданиями, ища укрытие среди мусора и грязи, и прошел ещё несколько метров, прежде чем, наконец, рвано вдохнув, осмелился вновь опустить глаза на бумагу. Там, прямо посередине, находилось его изображение. Ну, без всех этих увечий и совсем в другой одежде. И всё же лишь взгляд на левую, не пострадавшую сторону лица не оставлял никаких сомнений. Это он. На розыскном плакате. Губы искривились в виноватой улыбке, и он усмехнулся, сползая на мокрый асфальт, по-прежнему не отрывая глаз от изображения. Сломанный красный пистолет теперь лежал на коленях: так стало возможно держать лист двумя руками, что, в свою очередь, упрощало его изучение. Ну, он же хотел хоть какую-то подсказку насчет своего прошлого. А какая подсказка может быть лучше имени? На настоящее имя это, конечно, совсем не походило, но зато хоть псевдоним был внушительный. В конце концов, навряд ли можно получить имя Красного Лидера за просто так.