Незабудка ll Forget-Me-Not

Даже при том, что большую часть работы взял на себя незнакомец, удерживая его в вертикальном положении, всё равно необходимо было прилагать невероятные усилия, чтобы элементарно двигать обессиленными ногами. С трудом удалось сделать шагов пять, но и они тут же отозвались внезапным головокружением. А желудок, казалось, поднялся куда-то к горлу, и он остановился. Мир кружился. Это явно не норма. — Я идти не могу, — прошептал он, со страхом осознавая, что даже на слова уходит слишком много сил. Он бы при всем желании не смог бы и шагу сделать. Ноги подкосились, весом словно с несколько тонн. — Я не могу пошевелиться. — Не волнуйся, я тебя держу, — ответил незнакомец, и ткань толстовки внезапно выскользнула из слабых рук. Сердце тут же забилось быстрее, а в голове вспыхнул внезапный ужас, что человек сейчас уйдет. Может, он и правда так и собирается поступить? Он не может тут его бросить. Только не так. Пальцы сжались в кулак, отказываясь отпускать. Он не может его бросить. Он сказал, что они — друзья. — Не оставляй меня, — прошептал он, слепо цепляясь за ткань. Возникший из пустоты страх быстро заполнил всё его сознание, и к ней добавился отчаянное нежелание возвращаться на холодный, грязный асфальт в уголке у каменной стены. А если снова пойдет дождь? А если вернутся гром и молния, и ему останется лишь мешком лежать на земле, и с каждым грохочущим ударом всё сильнее начтет болеть рука, и испуганно и отчаянно будет стучать в груди сердце. Даже от одной мысли о подобном всё тело начала бить дрожь. — Пожалуйста. — Торд, я тебя не брошу. Обещаю. Честно говоря, это не слишком успокаивало. Особенно если учесть, что в следующую секунду он внезапно стал заваливаться вперёд. Однако вместо того, чтобы рухнуть на холодный, жесткий тротуар, он вообще практически не упал, уткнувшись во что-то мягкое. Начал было соскальзывать, но две руки подхватили его под колени, удерживая на спине незнакомца. Перед его взором, когда получилось открыть, наконец, глаза, оказался покрытый темно-каштановыми волосами затылок и, если чуть склониться вправо, каменные стены переулка, всё ещё кружащиеся, подобно карусели. Но теперь он уже не стоял и упасть не боялся, так что мириться с этим круговоротом было немного проще. — Вот так, видишь? — сказал незнакомец, звуча на удивление расслабленно, учитывая внезапную ношу. Либо этот парень невероятно силен, либо веса в этой «ноше» совсем немного. Тем не менее, теперь, когда не нужно было пытаться идти, стало полегче. Осторожно схватившись за капюшон незнакомца, он снова закрыл глаза. Падение ему уже не грозило, но голова всё ещё болезненно кружилась. — Спасибо, — пробормотал он, с неожиданной помощью впервые за несколько дней покидая ненавистный уже переулок. И, пусть это и осталось незамеченным, но незнакомец улыбнулся ему, идя вниз по улице и направляясь к жилому комплексу неподалеку. — — Следующее его пробуждение ни спокойным, ни приятным назвать было нельзя. Он распахнул глаза, судорожно втягивая воздух и ощущая то самое неповторимое чувство, зарождающееся в груди и означающее очередной приступ кашля. Сердце бешено забилось в груди, когда он резко сел, а голова отозвалась болью. Пора бы уже, пожалуй, прекратить так делать. Сначала неосознанно провалиться в сон, а потом просыпаться, абсолютно не понимая, что происходит. Он громко кашлянул один… два… три… четыре раза, и лишь тогда смог подавить приступ. Каждый такой раз его горло раздирало, а грудь неприятно сжимало, и, пусть после того, как его отпустило, стало полегче, но всё же боль никуда не ушла. Впрочем, сейчас вполне успешно удавалось её игнорировать; его волновали совсем иные вопросы. Он осмотрелся, всё больше и больше теряясь. В данный момент он лежал на диване, укрытый белым пледом. Толстовка куда-то делась, сломанного пистолета тоже нигде не было видно, да и вообще он не помнил наверняка, забрал ли устройство из переулка. Он был в полузабытьи, когда его нашли, поэтому нормально соображать не было возможным. Спящего на его коленях серого, уютно свернувшегося кота явно не волновало, что «кровать» пошевелилась. Что ж, в таком случае более он с места не сдвинется. На его коленях спал зверь, и любое движение могло бы его потревожить. Внезапно пришло ощущение невероятной ответственности, так что он постарался сесть идеально ровно и замереть, параллельно с этим продолжая осматривать помещение. Комната не особо большая, но и вещей в ней, за исключением дивана и телевизора у стены напротив, не было. — Ох, чудненько, ты очнулся! Он обернулся и встретился взглядом с хозяином квартиры. На нём всё ещё была та зеленая толстовка, а волосы были влажными, будто бы он только что прошелся под проливным дождем. Или принял душ. Что-то вроде этого. — Я отправил твою толстовку в стирку, — продолжил незнакомец. — И не стал трогать бинты, пока ты спишь. — Услышав это, он перевел взгляд на свою руку, чуть сжав пальцы. Бинты пропитались кровью лишь сильнее, а попытка снять их казалась равноценна желанию заглянуть в ящик Пандоры. Да и знать, насколько там всё плохо, не слишком хотелось… Но смена перевязок могла бы ускорить заживление. Или хотя бы предотвратить заражение. — Понимаю, для тебя это всё наверняка очень странно. Но у моего друга как-то была похожая ситуация, и он так ничего и не вспомнил. Но, если тебе что-нибудь надо, я всегда готов помочь. Спрашивай меня о чем угодно. Хотелось узнать о розыскном постере, увиденном на улице, а взгляд упал на руку. Вопросов было много. Слишком много, на самом деле. Наверное, начать будет лучше с самого простого. — Ты всё говоришь «Торд». Это… мое имя? Подняв глаза на друга, он моргнул в ответ на его кивок. — Ага. А я Эдд. — И мы… друзья? — Да! Вообще-то мы когда-то дом вместе снимали. Что ж, теперь у него было уже два имени. Его собственное и имя незнакомца. Торд и Эдд. Эдд и Торд. Надо бы постараться их не забыть. Наверное, теперь можно спросить о розыскном постере. Он открыл было рот, желая начать говорить, но тут его резко прервал незнаком… Эдд. — Так, когда ты в последний раз хоть что-нибудь ел? Застыв в задумчивости, он — Торд — слабо кашлянул, и Эдд взволнованно шагнул ближе. Началось всё вроде неплохо, но только оставался вопрос, на который ответа не было. Что ж, он точно помнил как минимум четыре дня, или даже пять. А может быть, и все шесть; он мог находиться в отключке слишком долго и не заметить, что прошел день. Пытаясь считать на пальцах, он пробормотал несколько цифр себе под нос, а затем поднял глаза на Эдда. — Думаю, прошло около пяти дней, как я очнулся, и с того момента я не ел. — Касательно того, что происходило до его пробуждения, он ничего утверждать не мог, потому что не помнил, но, по крайней мере, благодаря дождю он хоть что-то пил. Лужи подолгу не высыхали, и, как бы грязна ни была в них вода, это всё же лучше, чем обезвоживание. Впрочем, очевидно, такой ответ был не самый лучший; Эдд тут же нахмурился. — Пять дней? Та-ак, ладушки… Никуда не уходи, ладно? Я тебе сейчас сварю немного риса и сделаю тосты. А вечером, наверное, будет суп или что-то вроде, но… пять дней? — Он направился было к двери, из-за которой пришел, но остановился и резко повернулся. Его голос теперь звучал громче, и Эдд явно начал сильнее переживать, осознав, сколько Торд пробыл в том переулке. Хорошо хоть он не сказал ему, что не слишком уверен и что времени вполне могло пройти больше. — И ты всё это время был на улице? —Отчего-то боясь ответить вслух, Торд медленно кивнул. — И во время грозы? Кивок. — И всё время один? Кивок. В тишине он наблюдал, как Эдд подходит обратно к дивану, и как-то слишком внезапно он оказался заключенным в теплые, мягкие объятия. Застывший, твердый и прямой, как доска, Торд молча подождал, когда его отпустят, а Эдд с нежностью провел рукой по его плечу, чтобы… приободрить? Что это было? — Прости. Я сейчас приготовлю что-нибудь поесть, потом ты можешь принять душ, и мы попробуем сменить эти бинты. Спать можешь на диване или на моей кровати, если хочешь; тебе нужно отдыхать, чтобы избавиться от простуды и поправиться как следует. — Повисло молчание, когда Эдд ушел туда, где, вероятнее всего, находилась кухня, а затем его голова выглянула из-за двери. — Можешь жить здесь столько, сколько захочешь, лады? Мой дом — всегда твой дом. И с этими словами Эдд опять исчез. Вновь опустив взгляд на кота, Торд медленно потянулся к нему и почесал между ушей. Каким бы изможденным он себя ни чувствовать, заснуть сейчас навряд ли получилось бы. Или, может, просто не было желания. До вопроса Эдда он и не задумывался, сколько прошло времени. Погруженный в свои мысли, он отпустил кота, громко кашлянув в кулак. К тому же, как бы сильно ему не не хотелось это признавать, насчет всего этого как-то не было хорошего предчувствия. Основной причиной того, почему он застрял в переулке, было его недоверие к людям. Он о себе ничего не помнил, и лапшу ему на уши навешать было бы проще простого. Он бы просто счел это за правду, верно? А так как он, судя по всему, преступник, ему надо внимательнее относиться к тем, кому известно его местонахождение, в противном случае его тут же схватит полиция. А может быть, он просто слишком недоверчив? Слишком осторожен? Только это не отменяло застывшего в голове ощущение, что что-то тут не так. Возможно, это просто головная боль или какой-то из симптомов болезни, но ему всё равно необходимо получить больше информации. Когда Эдд вернется, он расспросит его о розыскном постере и пистолете. Если они знали друг друга и были друзьями, то Эдду должно было быть известно обо всех этих вещах. Верно?