Отя, тебе нравится?..

Разомлевший в тепле омежонок не желал просыпаться, хныкал, тер веки кулачками и вообще показался мужчине подозрительно горячим. Градусника в квартире, естественно, не имелось — Виктор болел крайне редко. — Папа, — жалостно, на разные лады, всхлипывал упирающийся из кровати Алешка, цепляясь тоненькими пальчиками за предплечья. — Где мой папа? Папочка… Дядя, ты плохой, отвези меня домой… Я пить хочу… Папа… Глазки у малыша были припухшими и воспаленными, на щеках горел яркий румянец. А еще он чихал и пускал из носа, пузырями, зеленоватые сопли. Точно, температура! Простыл вчера без носочков, с мокрыми ножонками. — Ну, опека, ну, суки! Довели ребенка! — бушевал внутри Виктор, растерянно топчась вокруг подвывающего омежонка. — Накатаю на них жалобу, мало не покажется! Жалоба жалобой, но что делать с Алешкой? В офис в таком состоянии не возьмешь, лекарств никаких нет, меда с малиной нет, а мальчишка полуголый и босой. Класс просто. Нужно звонить на работу, сообщить — не придет, объяснять новые обстоятельства, потом заворачивать сына в одеяло и тащить к брату, через весь город — у брата, шестикратного, почетного папы, есть все необходимое плюс опыт по уходу за заболевшими детьми. А может, соседи помогут? Они же поближе? Ниже этажом, вроде, молодой омега живет, с ребятенком примерно Алешкиного возраста? Решено — к соседу. Сгребя отбивающегося, визжащего мальчика в охапку вместе с одеялом, Виктор прижал его к себе покрепче и пошел к соседу. Тот открыл после третьего звонка, стоял на пороге, заспаный и нечесаный, запахивая накинутый в спешке халат, из-за его спины с испугом попискивал сын, спрашивал: «кто там, папА?» Видимо, гости сюда забредали крайне редко. Вполне из себя, надо заметить, привлекательный, стройный омега, даже не накрашеный. С темными волосами дыбом, лет примерно тридцати — тридцати двух, возможно, чуть старше. Но Виктору сейчас было не до чужих красот — притихший, притиснутый Алешка покашливал и обиженно сопел в ухо текущим носом. Мальчик сосал сунутый в рот большой палец — плохой знак, не три ж ему года, шесть! Не знающий, что сказать незнакомцу, с которым ранее лишь иногда сталкивался в подъезде и едва здоровался, растерявшийся альфа помялся, наконец, собрался с духом и выпалил: — Вот. У меня сын, вчера вечером неожиданно подогнали. У него температура, кажется. Не поможете? Омега озадаченно поморгал, пытаясь сообразить, как возможно подогнать ребенка, дернул плечом, хрипловато буркнул нечто неразборчивое и посторонился, пропуская внутрь. Из-под ног колобочком шуганулся его спешащий убраться с дороги сын, коротко, под машинку стриженый, крепенький, загорелый, в одних трусиках, альфочка. «Детсадовец или первоклашка, — машинально отметил Виктор. — Хорошо, ровесники, Алешке играть будет с кем». — Сюда несите, — пришаркивающий сваливающимися тапочками омега жестом поманил мужчину за собой в глубину квартиры. Он привел альфу в небольшую, светлую гостиную и указал на стоящий у стены, застеленый пушистым пледом диван двойку. — Садитесь. — Велел тоном, не терпящим возражений. — Да вместе с ребенком садитесь, прямо так! Пять минут подождите, я мигом… И ушел, видимо, приводить себя в порядок, чтобы вернуться ровно через обещанные пять минут, аккуратно причесанным, в том же халатике, но уже плотно запахнутом и подвязанном пояском, с небольшим чемоданчиком в руках. — Обычная аптечка, — пояснил на удивленный взгляд Виктора. — Все нужное храню дома. Алешка протестующе запищал, когда омега сунул ему подмышку градусник, задрыгал в спутавшем ноги коконе одеяла ножонками. — Папа, — заныл уже становящееся Виктору привычным. — Папочка… Нет-Нет… Чужой омега посмотрел строго и одновременно довольно ласково. — Ты любишь болеть, малыш? — спросил. — Да? Алешка в ответ замотал всклокоченной головенкой и громко чихнул. Он вовсе не любил болеть, но хотел к папе. А быть с незнакомым дядей не хотел. Дядя отказывается везти к папе, удерживает у себя и заявляет, что он отя. Врет, у Алеши нет оти, он с папой живет… А папа, наверно, задержался у другого дяди, они там пьют бренди и шумят… У папы очень много разных дядей… Темноволосый омега, не дрогнув, принял вываленный мальчиком ворох путаных сведений, почесал в затылке, переваривая, кое-что, смутное, сообразил, но уточнение деталей решил оставить на потом. Вытащенный им из подмышки Алеши градусник показал 39.6. — Ого! — омега шевельнул бровями. — Нехило. — и снова полез в свой чемоданчик, на этот раз вынул бутылочку с жаропонижающим сиропом, известным Виктору по телевизионным рекламам, и мерную ложечку. Влить лекарство в упирающегося, плотно закупорившего ротик большим пальцем Алешу оказалось непросто, но в конце концов ласка и уговоры победили. — Замечательно, — сдержанно похвалил хнычущего ребенка омега. — Теперь еще попить чайку, немножко подождать, и температура обязательно спадет. Будешь пить чай, малыш? Тепленький, сладкий, с малиновым вареньем? Измученный борьбой с напавшими взрослыми, переживаниями и болезнью омежонок вяло согласился на чай, жадно выпил полстакана и расслабился, а после и задремал, довольно быстро, прижимаясь к так и не спустившему его с коленей Виктору. — Почему он у вас босиком? — поинтересовался омега, уже выпроводив незваного соседа, с мальчиком в объятиях, на лестничную клетку. — И почему утверждает, что вы не его отец? У вас на него есть какие-то документы? Если нет — я звоню в полицию. Виктор уверил, что документы есть, в квартире, пообещал принести их после того, как уложит сына, и пошел, вверх по ступенькам, к себе. Алешка спал, доверчиво откинув головенку ему на плечо, худенький, легкотелый и пылающий жаром сквозь плотную ткань одеяла. Мужчина понимал — передышка временная, лекарство не будет действовать вечно. Значит, пора звонить брату. Тот, доброе, всегда готовое помочь сердце, и в аптеке нужное купит, и продуктов привезет. А сам если не вырвется, пришлет старшего своего, Даньку. Замечательный сын-альфа у брата подрос, сильный, высокий, и редко отказывается навестить дядю Вику, когда-то старательно чинившего ему сломавшиеся игрушки. Тем более согласится, если узнает — речь идет о серьезно заболевшем, не имеющем папы малыше — сиротке и кузене.