***
В субботу, пока Женя убирал дом и готовил, Виктор, пользуясь солнечной погодой, сводил Сашу и Алешу в парк аттракционов и укатал обоих до полуобморока и рвоты. На следующий день, соответственно, в воскресенье, полы и кафель драил Виктор, а Женя забрал детей в океанариум, а после — в кино, на мультфильм. Альфа закончил наведение чистоты довольно быстро — в течении недели не запускали с Алешкой, молодцы — сполоснул трудовой пот и завалился отдыхать перед телевизором. И тут вспомнил про «наследство» Алешиного папы. Самое время полистать, когда сына нет! Достав папку, мужчина вновь прилег на диван. Открыл, и принялся раскладывать по покрывалу содержимое. Здесь обнаружилось много чего — непонятная медицинская документация, фотоснимки разной давности, письма в пожелтевших конвертах и газетные вырезки. На фотографиях был, в основном, Валя. Маленький, славный, хорошенький и хрупкий омежонок-школьник в каштановых кудряшках. Серьезный подросток. Глазастый, улыбчивый, скромный юноша. Уже вполне зрелый, периодами подпитый, шлюховатый, отвязный парень. Один, в окружении неизвестных Виктору людей, то ли родителей, то ли родственников. Юный и свежий, лучезарно счастливый и по уши влюбленный, в обнимку с молоденьким, смазливым альфочкой. После, спустя период времени — резко повзрослевший, кривовато улыбающийся, высветленный до неестественного блонда и без вьющихся локонов, со скрытой тоской в зрачках, целующийся с другим, темноволосым, симпатичным, дорого одетым, крепким альфачом средних лет — у бассейна, на яхте, на пляже под пальмой. Связанный, чувственно изогнувшийся, явно изрядно выпивший, обнаженный, на черном шелке простыней, загорелые спина и бедра в сети багровых, припухших рубцов, а в зубах зажата плеть… …Извивающийся у шеста стриптизера, пьянющий вдрабаданище, вероятно, течный, в вызывающем наряде шлюхи и с соответствующим макияжем — накладные, угольные веера ресниц, пунцовый, похабно округленный, припухший рот, короткий красный топ, открывающие упругий зад красные же шортики, сетчатые черные чулки с кружевными алыми подвязками, черные, под колено, лаковые сапоги на высокой платформе и снова плеть, небрежно засунутая подмышку… …Абсолютно трезвый и посвежевший, беременный, без следа косметики, сияющий тихим, обращенным внутрь светом, оглаживающий, через ткань простенькой, трикотажной, голубенькой кофточки-разлетайки, округлый, выпирающий животик… …И, конечно, с Алешкой, младенцем и постарше. Совсем-совсем погасший, как мертвый. Затасканный, отчаявшийся, со следами бурных пьянок на ярко накрашенном, осунувшемся лице. Медсправки Виктор убрал на опосля, не было терпения сейчас разбираться, а вот газетные вырезки заинтриговали. Заметок шести-семилетней, примерно, давности было десятка полтора. К некоторым из них прилагались фото. Мужчина вгляделся в заголовки, в снимки, и волосы у него на загривке зашевелились, а под футболкой пробрало полчищем диких, холодных мурашек размером с домашнего, откормленного кота. «Страшная авария на главном городском сухопутном мосту, десятки пострадавших, более восьми погибших.» «Виновник цепного, кровавого столкновения на мосту трассы Б-21 сбежал с места аварии.» «Владелец автомобиля, врезавшегося в школьный автобус на мосту трассы Б-21, В. А. Варшин, признанный виновником страшной автокатастрофы, пока не найден.» «Разыскивается В.А.Варшин, 1979 года рождения, признанный виновным…» «Сорок шесть человек получили травмы от легких до угрожающих жизни. Девять умерли на месте. Кто виноват? Пьяные за рулем…» И — покореженый в груду рваного металла, до боли знакомый Виктору серебристый фольдсваген-гольф. Блядь-вашего-папу-за ногу-въеб!!! Почему нет ни единой заметки о том, что машина, как вскоре выяснило следствие, на момент происшествия уже трое суток официально числилась в угоне? Нет, только истеричные, орущие статьи первых двух дней. А по датам получалось, если подсчитать— Валя как раз ходил на четвертом месяце беременности. Неужели известие — отец его нерожденного ребенка — преступник, и доломало молодого, похоже, травмированного первой, неудачной любовью и последующей жизнью на содержании у доминанта омегу, свернув на безнадежный путь алкоголизма и беспорядочных половых связей? Вряд ли, судя по фотографиям. Валя хотел и ждал ребенка Виктора, несомненный факт! Вон как улыбался в объектив, с ладошкой на пузике. Нечто жуткое, стершее личность, стряслось с бедным омегой или на последних месяцах его беременности, или вскоре после родов. А ответ нужно было искать не в газетных вырезках, на страницах дневника. Альфа раскрыл дневник Вали дрожащими от нетерпения руками. О каких тайнах покойного поведает простенькая, старая, истрепанная тетрадка в клеточку? И написал ли омега о нем самом? Если написал, то что? Плохое, хорошее? Мужчине предстояло выяснить. И — да, было страшновато, но жутко, до судорог, любопытно.Часть 9
27 сентября 2017 г. в 01:25
Последующие трое суток Виктор, несмотря на данное себе обещание, Валину папку не смотрел — был слишком занят устройством Алеши. И пробегал бы, обивая пороги детских садиков, напрасно, не подмогни Женя — «бывший» омеги, отец его сына Сашки, работал замдиректора сада. Ну, и попросил взять «хорошего мальчика, сиротку и сына друга» по знакомству, хотя группа Алешиного возраста и была уже укомплектована под завязку.
Заведение оказалось приличное, не чисто бюджетное, с доплатой и четырехразовым питанием, детей в нем можно было оставлять аж до семи вечера, что Виктора обрадовало — обычно мужчина покидал офис около шести. И находилось как раз на середине пути между конторой и домом. Удобно, с полчаса езды всего. А рядом — супермаркет, забрал Алешку и вместе с ним заскочил купить продуктов.
Кашу сварить — десять минут, и ужин готов, потом — поиграть вместе, поболтать и почитать сынишке на ночь книжку. Со школой, по идее, проблем тоже не ожидалось — администрация детсада записывала детей в первый класс сама.
Жизнь определенно налаживалась!
Еще два дня Виктор разбирался на работе с накопившимися за его отсутствие делами. Разгреб кучу отчетов, переругавшись с третью коллектива, отпинался от грядущего корпоратива и с честью удалился на наступившие выходные, субботу с воскресеньем.
Альфа ощущал необыкновенный прилив энергии, казалось, он готов свернуть горы — Алешка поправился, садик есть, с работой порядок, к тому же Женя… Да, он и омега начали встречаться, пока — весьма робко, поужинали дважды в ресторанчиках, много говорили по телефону.
Женя более чем нравился Виктору, смазляяявый, хих, гибкий, стройный, в меру широкоплечий и подкачаный, изящный, замечательно ароматный, следящий за своей внешностью, обладающий тактом и юморной.
С омегой было легко и весело, тепло. Его хотелось обнять, припасть ему за ухом, где кожа самая нежная, губами и нюхать, нюхать… Вот только Женя пока не позволял вольностей, держал дистанцию, с расстояния потягивал тонко вырезанными ноздрями идущий от Виктора запах. Разбирался, похоже, в собственных чувствах к альфе.
Насколько молодой, красивый папа-одиночка, по профессии оперирующий хирург, симпатизировал бумажному червю, отцу-одиночке соседу? Почему разошелся с отцом Саши и имел ли постоянного любовника? С кем коротает течки? Даже настоящего возраста Жени Виктор пока не знал. Вопросы, сплошные вопросы, на которые на данный момент у альфы не имелось ответов.
Намеки Женя игнорировал или отшучивался, а спрашивать в лоб было неудобно. Вот и кружили, принюхивались, приценивались, общались.
Зато Саша и Алеша быстро нашли общий язык, дети есть дети, у них все проще — альфенок постучался в гости, омежка впустил и угостил конфеткой из бара, показал новую железную дорогу, Саша глянул и впечатлился. И — полетела дружба.
Вдвоем гулять. Вдвоем играть. Вдвоем переворачивать вверх дном кладовку в поисках интересного. Вдвоем кормить кукол и ужинать. Вдвоем реветь, подравшись и оторвав нечаянно лапу Киру, и вдвоем же умолять, в слезах, папу Женю спасти покалеченного дракончика и пришить лапу обратно. Вдвоем объесться привезенными Даней сливами — четыре кило слопали, и не подавились — и мучиться животиками под общим одеялом. Вдвоем напустить полную ванну мыльных пузырей и залить Сашину квартиру не выключенной водой.
Здорово вдвоем. Поодиночке гораздо скучнее…