Отя, тебе нравится?..

— Ты зачем это сделал, а? — Женя недовольно хмурил темные, вразлет, подщипанные — омега же — брови, потирал у основания шеи, там, где загривок, свежую, зудящую метку. — С ума сбрендил совсем? Я разве тебе что-то обещал? Виктор чмокнул напрасно дующегося любовника в висок и виновато развел руками. — Не сдержался, прости, ты очень вкусно пах. — Мужчина почесал кожу под своей, тоже свежей, но расположенной на плече, меткой и ответно спросил, — А ты зачем? Женя хмыкнул и ловко перевернул на сковородке деревянной лопаточкой поджарившиеся с одной стороны оладьи. —  И я не сдержался, по той же причине, — омега передумал сердиться, улыбался светло и счастливо. — Ты за детьми пойдешь или я? — он наставил на Виктора лопаточку. — Давай ты, — предложил. — Мне одеваться лень, а в халате по этажам неприлично. Его течка закончилась вчера, и оба уже успели отоспаться, вымыться, привести в порядок разгромленную спальню и даже наскоро перехватить кое-что из еды, слегка прибив терзающий голод. У Виктора остались о проведенном вместе гоне более чем приятные воспоминания, хотя Женя и удивил странными для его возраста неуклюжестью и неумелостью, правда, вполне восполненными энтузиазмом и неподдельным желанием угодить партнеру. Вроде не мальчик, за тридцать, ребенка имеет, замужем был, правда, недолго. Чудеса. И хрен с ним, научится, если продолжат интимно встречаться. Проблема-то. А они продолжат, альфа не сомневался. Раз метками обменялись… — Жень, — мужчина смотрел серьезно. — А ты знаешь, как зовутся в миру любовники, вот так, спонтанно, пометившие друг друга из-за запаха? Женя фыркнул и, игнорируя непрозрачный намек на истинных, с готовностью подставил распухшие после безумств течки пунцовые губы: — Знаю, идиотами. Вид у омеги был довольный-предовольный, ласканный-переласканный, чуть ли не лоснящийся и откровенно влюбленный. Наверно, Виктор выглядел похоже… — Имей совесть — дети! — напомнил Женя, решительно прервав как-то нечаянно затянувшийся и углубившийся, грозящий перерасти в бурный секс на столе, поцелуй. Целоваться с Виктором ему явно нравилось, он буквально пил дыхание альфы, но родительской ответственности пока никто не отменял. И так единственный сын без папы четверо суток, с едва знакомым, пусть и очень хорошим парнишкой. Что Сашка ел все это время, как спал, плакал ли, чувствуя себя заброшенным? По телефону Женя и Виктор с час назад, еще из постели, немного поболтали с Сашей и Алешей и выяснили — плохого ничего не случилось, мальчики не заболели и не поранились, не поломали ручонок-ножонок, не обварились кипятком. А что соскучились и обиделись… Вырастут — поймут. Сами вот так же точно будут выпадать из жизни на период течки. Это естественно для родившихся альфами и омегами, физиология полов. Виктор сцапал с тарелки успевший немного остыть оладушек, махом откусил от него треть, благодарно потрепал Женю по подбородку, мол — вкусно, жуя, с набитым ртом, натянул на влажное после душа тело джинсы и майку и отправился за детьми. Алешка с порога запрыгнул на шею и повис было, болтая в воздухе ножонками, но сразу же отпрянул, трепеща ноздрями — учуял изменившийся отин запах. Заглянул мужчине в лицо, изучая, снова понюхал… И, быстро отвернувшись, спросил, тихо, покорно, погаснув мордашкой: — Ты меня теперь отправишь в детдом, да? Я пойму… Глаза у мальчика оставались сухими, но в их глубине плескалось огромное, невыплаканное, совершенно не детское отчаяние. Виктор присел напротив на корточки, осторожно поймал Алешин подбородок в ковшик ладони и почти силой заставил ребенка на себя посмотреть. — Почему ты решил, что я отправлю тебя в детдом, сыночек? — мужчина постарался, чтобы голос прозвучал максимально мягко. — Это полная ерунда. Ты — мой законный сын, я по-настоящему тебя люблю, сильно-сильно, и не собираюсь никому отдавать. Алеша поджал губы и куснул нижнюю. — А делить? — из его зрачков навстречу Виктору метнулось жаркое, опаляющее душу и сердце пламя. — Делить собираешься? Пальчики омежонка скользнули, едва коснувшись, по украшающей обнаженное плечо мужчины метке. Миг, и мальчик, обеими ладошками толкнув потянувшегося обнять отца в грудь, стремительно развернулся на пятках и убежал на кухню. Только косичка заплетенная мелькнула. Вот и поговорили. Класс. Что делать с обнаружившейся Алешкиной ревностью, неопытный в воспитании детей Виктор не имел ни малейшего понятия и растерялся. Нужно позвонить брату, посоветоваться, тот наверняка подскажет, как быть дальше. Ну, и у Жени тоже спросить, разумеется — Женя с некоторых пор родной. «Родной»? — мысль понравилась. А ведь родной, верно. Не только родной — близкий и, чего врать самому себе  — любимый. — Дядь Вика… — Даня подошел неслышно, тронул за плечо, вырывая из задумчивости. — А ты Жене цветы хоть подарить догадался, ну, после… — скромный, хорошо воспитанный альфочка смутился и запнулся, неопределенно помахал в воздухе рукой. — Отя папе всегда большой букетище дарит, как закончится. И я — своему Тосе… У Дани есть пара? Сюрприз, Виктор не знал. Интересно, сколько ребята встречаются? — Полгода и две течки, папа в курсе, — видимо, мужчина, в смятении чувств, задал последний вопрос вслух. — Но мы пока друг друга не пометили, еще разбираемся. Могу познакомить, если хочешь. Он замечательный! — Я пойду, — Даня переступил с ноги на ногу, — к Лешке. Попробую с ним перетереть малек про отношения в семье между родителями и детьми. Ты же не против? Уже перескочивший мыслями на Женю и цветы Виктор рассеяно кивнул, разрешая. Надо же, семнадцатилетний подросток дельно советует ему, почти сорокалетнему взрослому! Впрочем, ничего удивительного — семья у альфочки — дружная, спаяная крепко искренними любовью и уважением, и Дане, определенно, есть, чему научить как вообще не ведавшего семьи Алешу, так и дядю, бывшего упорного холостяка. Бывшего, бывшего. Точно, бывшего, не сомневайтесь. Пусть и не осознав, альфа уже выбрал. Лучшего мужа себе не найдет. А что омега с ребенком, даже хорошо — ведь и у Виктора ребенок. Будет у Алешки сразу готовый братишка-ровесник, вместе играть, делать уроки и поверять сердечные тайны. Здорово! А там, со временем, другие братишки появятся, младшие, один или два. Или три… Напрочь замечтавшийся о счастливом возможном будущем, Виктор взял с полки у зеркала кошелек и пошел, не замечая закрытых дверей и «неожиданно» вырастающих на пути фонарных столбов, вышибая лбом первые и натыкаясь на вторые — то есть с реальным риском покалечиться и вообще никуда не дойти — покупать своему омеге букет. Желательно бы розы, крупные, ароматные, красные, общепризнанный символ страсти, штук двадцать пять. А вообще — на сколько денег из кошелька хватит.