***
…Итак. В тот вечер злой на весь мир, похмельный, качественно выпоротый и отыметый клиентом Валя решил купить розу. Обычную розу, кремовую, в обычном, расположенном возле его дома магазинчике. Просто увидел цветы через стекло витрины и захотел одну, поставить на кухне в вазу, любоваться и нюхать, пока готовит ужин. Имел право, верно? Ругаясь сквозь зубы на дурное самочувствие, шлюхер и саб толкнул незапертую дверь и вошел внутрь. Здесь сладко пахло, разумеется, разными цветами, не только розами. К сливающимся в единое цветочным ароматам примешивался еще запах — тоже приятный, земляничный, с ноткой мяты, текущего омеги. Обладатель этого, безусловно, привлекательного запаха стоял в углу, где распологались в ведрах лилии, разглядывал букет розовых хризантем, который держал в руке, и размышлял, покусывая накрашенный алым лаком, короткий ноготок. Молодой омега резко обернулся на звук шагов. Потасканного вида, одетый в непонятные, мешковатые, яркие шмотки, густые рыжие волосы связаны на макушке в неопрятный, закрепленный воткнутым карандашом, пышный узел, на миловидном, но помятом лице — следы плохо смытой косметики, возлияний и любовных безумств. Похоже, «гулял» всю ночь, как и Валя. Может, коллеги? — Привет, — спросил парень просто, будто Валя был ему хорошо знаком, и светло, белозубо улыбнулся, сразу из симпатичного превратившись в красавца. — Тебе что больше нравится — хризантемы или лилии? А, пожалуй, возьму три розы, и хватит. Не настроенный поболтать Валя в ответ промолчал, скривил рыжику противную мордочку и выдернул из общей кипы роз ту, которая привлекла внимание с улицы. Теперь расплатиться, заскочить в супермаркет за пивом — и домой, лечить похмелье. А, да, извините, еще в аптеку, обезболивающих купить. Хотя бы для жопы нужно, еле булками шевелит. Не дождавшийся ответной улыбки рыжик равнодушно пожал плечами, признавая право другого держать дистанцию, вытянул откуда-то из-под свитера изящный, бисерный кошелек и прошел к продавцу. Хризантемы он на место не вернул. Все-таки решил взять их? А чего тогда глумил мозги про розы? Чудак… Валя выкинул странного омегу из головы, сунул подоспевшему продавцу, не глядя, мятую купюру и покинул магазин. Ему было плоховато. Спустя десять минут парень повторно столкнулся с рыжиком — у стеллажа с пивом, и сбежал, схватив упаковку своего любимого «Гиннеса». И ради чего сбежал-то? Чтобы еще через пятнадцать минут встретить красавца в аптеке! Преследует его омега, что ли? Неа. Страдает теми же, как и Валя, последствиями ночных пьяных гулек. Взял себе упаковку ректальных свечей с анестетиком и общее обезболивающее в таблетках. Гыыы. Не смешно. Потому что у Вали не хватило денег на свечки. Всего жалкой тридцатки. Зря розу купил, блядь. Роза, конечно, красивая, но разъебанной в пещеру жопе от нее не холодно и не жарко. Задумавшийся о превратностях суки-судьбы, Валя вздрогнул, когда чужие прохладные пальцы вложили в его ладонь несколько монет. — Долго тут подыхать собираешься? — рыжик смотрел серьезно. — Плати и пошли уже? Я рядом живу, второй дом направо. Кстати, меня Максом зовут. А тебя? Омеги обменялись коротким рукопожатием, и Валя представился. «А почему, собственно, нет? — подумал он. — Кто меня в квартире ждет? Никто. Соответственно, и терять нечего». Кривовато, сквозь мутную головную боль, шлюхер улыбнулся Максу, перехватил поудобнее выскальзывающую упаковку пива, и парни пошли укреплять знакомство совместным лечением похмелья.***
У Макса оказалось удивительно прибрано и уютно. Две небольшие комнаты его расположенной на третьем этаже квартирки — лифта не имелось, пришлось тащиться пехом, ох, жопа — были обставлены со вкусом недорогой, но качественной мебелью, полы радовали глаз пестрыми, без соринки, ковриками, на распахнутых окнах колыхался белоснежный тюль. Кухня, куда провел, разувшись у порога, рыжик, тоже маленькая, сверкала чистотой. Не то что у Вали — вечный бардак, разбросанное белье, косметика, где попало и посуда в раковине грязная с горой навалена. — Садись, — Макс кивнул на приткнутый к стене диванчик, почесал кончик носа и полез сначала в шкаф, достал два высоких стеклянных бокала, после — закопался в холодильнике, вытащил упаковки с копченой рыбой и сырной нарезкой, буханку хлеба. — Ничего снаружи не оставишь, — посетовал печально, ножом вспарывая полиэтиленовую упаковку своего пива, удерживающую банки вместе и ловко, над раковиной, откупоривая одну: — Сразу тараканы набегают. Вот, даже хлеб прячу. Валя нахмурился и предпочел промолчать, устыдившись — у него на кухне тараканы были непуганые. «Вернусь домой — приберусь, — поклялся себе он. — А то совсем засрался». Макс, не заметивший смущения нового приятеля, продолжал непринужденно болтать. Парень разлил пиво в бокалы, пододвинул Вале пластиковый подносик с сыром и предложил: — Дриньк? — Дриньк, — согласился Валя. Пиво приятно защекотало язык горчащими пузырьками и покатилось в желудок усмиряющей похмелье волной. — Закусывай, — напомнил Макс. — А я сейчас нам картохи пожарю. Будешь картоху, Валь? Квашеная капуста еще есть, с перепоя, под пиво, вкуснота. И кури, если куришь, вот пепельница. Я тоже курю. Сигареты есть? Держи пачку. Кстати, — омега поднял вверх указательный палец и подал Вале забытый им, растерявшимся, осматривающимся, пакетик со свечами. — Туалет — первая дверь по коридору направо. Сначала ты — ты гость. А я — после тебя, потерплю малек, не сахарный. Так оригинально началась их дружба — с анестезирующих свечек и пива. Настоящая, искренняя и крепкая дружба двух одиноких, неприкаянных душ, в корне изменившая никчемную, напрочь запущенную, бардачную Валину жизнь. В лучшую сторону. Увы, ненадолго.