Отя, тебе нравится?..

Макс отличался от Вали многим, не только внешностью и манерами. Как и Валя, зарабатывающий на жизнь — и университет, учился на пятом курсе медицинского — проституцией, он не унижался до поиска клиентуры по клубам и имел постоянную, в количестве шести небедных альф и одного богатого, пожилого, предпочитавшего однополую любовь, омеги. Бдсм рыжик признавал лишь в виде шлепков по заднице и связываний, но вкусы нового приятеля парня не оттолкнули и отвращения не вызвали. — Главное — тебе нравится, — пожал плечами, — остальное не мое дело. Зато состояние квартиры Вали ввергло его в ступор. — Ну, и свинарник, — заявил Макс, пройдясь по комнатам и качая, с осуждением, головой. — Ты правда здесь живешь, Валь? Жуть! И это после того, как Валя относительно прибрался, убив на складывание вещей по шкафам и бегание с мокрой тряпкой полдня. — Еще давай, скажи — ты сюда клиентов приводишь, — рыжик, брезгливо скривив сочный рот, сколупнул с покрывающей кухонный стол клеенки прилипшую крошку и ребром ладони шуганул пробегающего мимо, по своим делам, таракана. — Неудивительно, что клиенты тебе нихрена, толком, не платят. Я бы на их месте тоже много не заплатил. — И развел руками, очеркивая засаленные дверцы кухонных шкафчиков и прочее. — У тебя сегодня выходной, Валя, — объявил изменившимся, похолодевшим тоном, тряхнув связанными в узел волосами. — Будем отдраивать твою берлогу до приемлемого. Приказ! О, приказы Валя понимал! Потому, не возникнув ни слова протеста, а внутри сладко передернувшись — саб есть саб — покорно прошептал, склонив голову: «да, конечно, Макс» и потрусил за моющими средствами и шваброй. Чтобы тут же быть остановленным за рукав. — Ты не понял, извини, — голос Макса прозвучал мягко и музыкально. — Это, скорее, дружеское предложение. Можешь, вполне, отказаться, если тебе так комфортно. Валя очнулся, похлопал ресницами и не стал отказываться, уже по доброй воле и без всяких подчинительных инстинктов. В результате омеги провозились до позднего вечера, вымели и выгребли кучу грязи, измазались от макушек до пяток и основательно пропотели, ну, и устали до мушек перед глазами. Зато какая теперь у Вали стала чистая квартира, закачаешься! Сверкала. Сидя вдвоем в гостиной, после душа, у телевизора и потягивая из бокалов пивко — выяснилось, что Макс прямо из банок не признавал — Валя оглядывался и тихо балдел. Ему было хорошо в преображенном жилище. — Мы — огромные молодцы, славно впахали, — похвалил себя и приятеля довольно улыбающийся рыжик: — Теперь — поддерживай, пожалуйста, и не засирайся. Так Валя узнал, что отношения бывают бескорыстными — ведь Максим ничего не потребовал за помощь взамен. Ночевали вместе, в одной постели. Захмелевший Валя, заплетаясь языком и роняя слезы, рассказывал не менее нетрезвому Максу о себе, жаловался на не балующую судьбу и слушал ответные, весьма горькие, откровения. Потом парни уснули, обнявшись. И Вале снова было хорошо, спокойно, тепло и уютно. Может, потому, что бок грело тело друга, и его же дыхание щекотало висок? Отоспавшиеся, омеги провели в квартире Вали день до вечера, болтали, готовили, ели, Макс привел в порядок Валину голову, вполне профессионально перекрасив ему волосы и наложив какую-то хитрую, забацанную из домашних, простых ингредиентов питательную маску. Он перетряс Валин гардероб, забраковав там добрую половину вещей, и основательно проредил в ванной ряды флакончиков, тюбиков и баночек с косметикой. — Покупаешь дешевую ерунду, — фыркнул. — Кожу портишь. При нашем образе жизни такое мазать на морду нельзя, через пять лет превратишься в сморчок. Дам пока свою, вернешь, когда разбогатеешь. Замороченный Валя отмалчивался, слушал и кивал. Макс ему безумно нравился, очаровал. Когда стемнело, рыжику позвонили на мобилку. Парень проговорил с кем-то минут пять, после вскочил с дивана и объявил: — Кончай грустить, Валь, работенка есть. Мой клиент спрашивает, есть ли у меня кто для его друга. Я бы сам взял, но у меня в график не вписывается. Обычный трах, без ваших бдсм придурей, платит… — и он назвал сумму, от которой у Вали глаза на лоб полезли. — Хочешь? Тогда — красимся, одеваемся, и вперед, с песней! Макс сам выбрал для Вали наряд, бурча под нос про клубных дешевых шлюх, помог наложить косметику и запретил перед «делом» пропустить привычную рюмку. — Совсем болван. — Обругал. — Куда?! Ты содержан или последняя, панельная воблядь? Если воблядь — вали по клубам, я немедленно перезваниваю и отменяю на тебя заказ. И запомни, чушка бестолковый, — Валя тупо хлопал удлиненными тушью ресницами. — Дорогие клиенты требуют уважения, их не принимают пьяными… — и он удалился к себе, ждать своего клиента. Альфач действительно оказался приличный — в летах, симпатичный, полуседой, одетый с иголочки. Он не был особо нежным с Валей, чему тот обрадовался, но синяков после себя не оставил и белья не порвал. А уходя, сунул старательно отработавшему обещанное бабло омеге в ладонь к оговоренным деньгам «на чай» целые три тысячи. Итого — получилось семнадцать полновесных, шуршащих кусков. …Обалдеть, раньше Вале больше шести никто не давал… Потрясенный, шлюхер наскоро ополоснулся в душе, натянул заново блядское тряпье и отправился в тематический клуб, искать дома и снимать стресс качественной поркой. О том, что, по идее, ему теперь полагается иметь, по статусу, гладкую шкурку, он, разумеется, не подумал… — Отя! Отя! — вернувшийся из детсада Алешка с разгона бухнулся сверху и обхватил ручонками вокруг торса. — Меня Саша обозвал соплей! Скажи ему, что я не сопля! «Не сопля, не сопля! Конечно, не сопля! Сопля у вас отец, насморком задушило напрочь. Апчхи!» Дневник Вали Виктор убрал под матрац — дети не дадут почитать, террористы. Купай их, корми, развлекай сказками. Тяжела родительская доля, факт.

***

Уставшие в садике Саша и Алеша капризничали и ковырялись в тарелках. Мальчики не хотели есть манную кашу, они хотели сладкий творожок с фруктами, но творог закончился, а новый не купили, забыли. А еще юные, будущие супруги продолжали начатую в машине, по дороге домой, ссору. Обычное дело для влюбленной, живущей вместе семейной пары, увы. Так как рты у обоих были заняты манкой, не позволявшей словесной перепалки, мальчики использовали локти — пихались, и ноги — попинывали друг друга, впрочем, не больно, скорее, обидно, под прикрытием скатерти. Ну, и зыркали гневно, Саша на Алешу, Алеша на Сашу. Родителям не жаловались, решили как взрослые разобраться сами. Разобрались — после очередного пинка, попавшего в косточку, Алеша разревелся в голос, швырнул в Сашу ложкой — метко, угодил жениху ровно посередине лба — соскочил с табурета и убежал в ванную, где заперся. В результате Женя час утешал плачущего навзрыд Сашу, а Виктор, хрипя и кашляя, уговаривал Алешу открыть. После детей помирили, помыли, сразу двоих, под душем и уложили спать без сказки на ночь — в наказание за учиненный скандал и испорченный вечер. Объединившиеся в обиде на наотрез отказавшихся почитать родителей мальчишки немного повыли и уснули, жалея друг друга и шмыгая носами, в обнимку. Умора. А раньше было нельзя, обязательно нужно для обнимашек подраться, развести соленые озера и довести отю и папу до крика. Малявки шестилетние, что с них возьмешь, кроме слез с соплями и анализов? Эээ, разрисованные фломастерами обои в коридоре? Так старались, так старались вчера… Еще — разбросанные по полам, везде, игрушки, пожалуй — очень приятно на них, твердых и имеющих острые углы, наступать в темноте, особенно — без тапок бредя, сонным, ночью в туалет…