***
Алеша вошел в квартиру Ника уверенно, явно бывал здесь раньше много раз, за руку втянул следом засмущавшегося Сашу. Сдержанно кивнул отпершему дверь Николаю, муркнул приветствие и отстранился. — Разувайтесь, — велел Саше и отцу, указывая пальчиком на свободное место под вешалкой, — кроссы ставьте вот сюда, дядь Ник любит порядок. Альфенок послушался, Виктор тоже, и Алеша подал им тапочки. — Они большие, — сказал персонально Саше, извиняясь, — но ты же в них не бегать будешь. Но без тапок нельзя, полы холодные. А потом, вдруг, отбросил напускное равнодушие и с тонким писком ткнулся Николаю мордочкой в живот. — Я по тебе скучал, дядь Ника, — сообщил с предвещающим слезы придыханием, обхватывая альфача ручонками вокруг бедер, влажно глядя снизу. — Очень-очень. — И немедленно посыпал вопросами, оттаявший, затеребил: — Ты без меня здесь как жил? Дядь Костю навещал? Ему лучше? А где остальные? Неужели в школе? Разве не поздно уже? Или они на футболе? Дядь Ник! Не молчи, я же волнуюсь! Виктор машинально выделил истинно омежье «я же волнуюсь» и, невольно, тепло улыбнулся: так говорил его папа, и Женя тоже постоянно говорит. Солнышко Алешка, настоящее маленькое солнышко и со временем будет кому-то отличным мужем и папой… Николай быстро присел на корточки и крепко обнял льнущего омежонка, поцеловал коротко в предложенную мальчиком щечку. — Я в полном порядке, — уверил мужчина ребенка. — Клянусь. Но без тебя ужасно скучал. Понимаешь, — Алешка смотрел, не отрываясь, прямо в глаза альфачу. — Мне никто не сообщил, что тебя увезли к отцу. И я тебя искал, целых три недели… Омежонок округлил ротик буковкой «о» и заморгал. Пытался сообразить, сколько это — три недели, выставил веером пальчики, что-то засчитал в уме. — Двадцать один день получается, дядь Ник, — выдал вдруг ответ. — Если ровно три недели и я не напутал… — И без всякой связи с неделями, просто хвастаясь знанием, добавил: — А четыре на четыре — шестнадцать! Забытый Саша дернул жениха за рукав. — Леш, — альфенок недовольно поджимал губки, очевидно, приревновал Алешу к чужому альфе. — Я писать хочу! И руки помыть — в гостях принято мыть руки! Покажи, где туалет! Омежонок вздрогнул и очнулся от задумчивости. — Ой, — он, извиняясь, погладил Ника по скуле, над синяком, высвободился из объятий, звонко хлопнул себя ладошкой по лбу и возбужденно подпрыгнул на месте. — Дядь Ник, я такой глупый! — Воскликнул: — Я тебе забыл представить моего жениха! Знакомься, пожалуйста, с Сашей, только побыстрей, а то он описается, а запасных штанов у нас нет, мы их не взяли! А после туалета ты мне расскажешь, кто тебя ударил, чтобы я его побил! А еще тебе покажу свою метку, мне Саша поставил! Вот! Выпалив всю фразу без пауз, мальчик схватил альфенка за руку и уволок по коридору к туалету. А Николай и Виктор остались — ржать. «Умора с детьми, — смеялся про себя Виктор. — Женихи в мокрых штанишках. Зато младший будущий супруг немного умножает числа, значит, к семейной жизни вполне созрел. Кстати, еще он умеет мыть полы и посуду. Пора назначать дату свадьбы». …Буквально через десять минут Алеша продемонстрировал отцу — он умеет еще и немного готовить…***
— Это что, дядь Ник? — повязавший вокруг талии фартук — маленький, детский, украшенный по краю узором из клубничек — омежонок изучал содержимое стоящей на плите кастрюли, держал в руке эмалированную крышку: — Цветная капуста, да? Уже сваренная? Николай подтвердил — да, она, и Алеша расплылся в довольной, предвкушающей вкусный ужин улыбке. — Пожарю нам с яйцами, — объявил. — И салатик порежу, со сметанкой. Дядь Ник, у тебя есть сметанка в холодильнике? А помидорки? В салат надо помидорки! — И огурцы, — с серьезным видом поддержал заглядывающий в кастрюлю через его плечо Саша. — И лук с укропом. Тогда будет настоящий ням! Виктор и Николай, по молчаливому сговору, не мешали мальчикам хозяйствовать, сидели спокойно за столом, пили чай. Оба получали, наблюдая за детьми, огромное удовольствие. — Поищи в холодильнике, Алеш, — доброжелательно посоветовал омежонку Ник. — Все что есть, там. Алеша, сохраняя серьезный, взрослый вид, деловито спрыгнул со скамеечки — малый росточек не позволял ему дотягиваться до плиты без дополнительной ступеньки — отложил крышку от кастрюли на угол столешницы, закатал рукава и полез в недра холодильника, зашуршал там пакетиками, что-то задвигал. Спустя, примерно, минуту он вынырнул, держа в каждой ручонке по крупной, спело-красной помидорине. — Нашел, — сообщил. Найденные огурцы и лук малыш вывалил кучкой в раковину. Потом, из специальных ячеек полочки на дверке холодильника, аккуратно достал шесть яиц и сложил в снятую с сушилки глубокую пластиковую миску. — Помою с мылом, — объяснил, открывая воду. Вытащив из неработающей духовки большую сковородку, омежонок под взглядами сразу трех альф ловко зажег спичкой газ одной из комфорок и водрузил сковородку разогреваться. — Саша, — распорядился, — вон, видишь бутылку с маслом на столе? Бери и наливай, чего замер. Только медленно лей, я скажу, когда хватит. Нам сильно много не нужно. Совместными усилиями мальчиков масло было налито в сковородку, и Алеша вновь решительно отстранил жениха. — Отойди, — попросил. — Я капусту буду закидывать, может брызнуть! В вываленную жариться капусту ребенок разбил яйца, уменьшил под сковородкой огонь и принялся помешивать полученную красоту деревянной лопаточкой, высунув в старании язычок. Когда месиво пошло крупинками, малыш выключил газ и накрыл сковородку крышкой. — Сейчас салат, — поведал улыбающимся из-за стола взрослым, и протянул до этого мающемуся без дела Саше нож. Помыв огурцы и помидоры, мальчики вдвоем порубили их на доске — куски вышли крупноватые, ну, и ладно — ссыпали в миску — тоже помытую — в ней ранее лежали яйца, и Алеша почистил и нарезал луковку. — Уффф, — выдохнул, взмахнув ножом в опасной близости от Сашиного глаза и широким жестом вытер предплечьем со лба капельки трудового пота, явно копируя манеру Жени: — Я устааал… Дядь Ник, — омежонок кинул более не нужный нож в раковину. — Я пока мусор соберу, а ты салат заправляй. И посоли, не забудь, обязательно. Николай согласно потрепал мелочь по щечке и встал, полез в холодильник за сметаной. Виктор смотрел на обоих, и у него создалось четкое впечатление, что эти мужчина и ребенок отнюдь не впервые так готовили. — Отя, — отправивший яичную скорлупу и очистки овощей в мусорное ведро Алеша строго наставил на любующегося сыном — подлинным омегой — пальчик: — А ты что сидишь, не голодный? Тарелки где? Хлеб? Или мы со стола будем есть? Виктор икнул от неожиданности, подскочил и потянулся за тарелками. У Алеши получалось распоряжаться, факт. Пока альфа резал хлеб, утомленный готовкой омежонок сменил гнев на милость — подошел скромником, с полной ложкой капустно-яичной поджарки, сбоку набрано чуток салата, и робко предложил: — Попробуешь? — Вкусно? — спросил нетерпеливо у жующего отца, переступая с ножки на ножку. — Тебе нравится, отя? Я старался… Даже если бы оказалось невкусно или пересолено, Виктор никогда бы об этом сыну не сказал. Но врать мужчине не пришлось. — Очень вкусно, мой хороший, — искренне похвалил он, проглотив подношение, и Алешка счастливо засиял мордашкой, с пустой теперь ложкой наперевес. — Проба снята — садимся ужинать?