Отя, тебе нравится?..

/Полгода спустя/ Виктор любил эту скамейку — в стороне от общего шума-гама и, одновременно, площадка хорошо просматривалась от края до края. Если предварительно озаботиться и надеть на Алешу с Сашей футболочки поярче, например, красные или оранжевые, легко отслеживать перемещения детей, не вставая. Сейчас сынишки были жутко заняты — Ваня и Вася учили их, впервые надевших ролики, кататься. Ну, как учили — скорее, возили за руки, пока Беня наворачивал вокруг круги на скейте. Мелкие боялись, визжали и каждые полминуты беспричинно грохались, заплетаясь в непривычно утяжеленных ботинками ногах. — Вася! — тонко пищал Алеша, цепляясь за «своего» поводыря Васю. — Вась! Слишком быстро! Ай! Ой! Папочка, моя попа! — и вот он уже опять на асфальте, в сотый, наверно, раз за час, размазывает по щечкам злые слезки. Саша вел себя куда сдержанней, мужичок же, хоть и семь всего. Гудел, лишь упав — не мог сам подняться, требовал у Вани поддержки, боль, если зашибался, героически терпел. Альфенок презрительно фыркал на изнывшегося Алешу из-под шлема — мол, фу, слабак-омежка. Алеша, ожидаемо, обижался и надувался. — Не научат они их так, — усмехнулся, впрочем, невесело, сидящий рядом с Виктором Николай, отхлебывая из термосного, металлического стаканчика парящий кофе. — Проверено опытом. Пока сами не почувствуют, как ноги правильно переставлять. А, — он отмахнулся кистью. — К нам не пристают, и ладно… Дом улыбался последние два месяца редко и криво — никак не мог прийти в сознание после самоубийства любимого супруга. Да, Костя умудрился в больнице покончить с жизнью, решил не дожидаться, пока его парализует полностью, воспользовался предоставившимся удачным случаем, когда медбратский пост оказался пуст, выгреб из холодильника инсулин, до которого сумел дотянуться с инвалидного кресла, вернулся в постель и вколол себе смертельную дозу. Спасти его не успели — обнаружили слишком поздно, думали — устал и прилег в обед подремать. Хотя, кто знает, возможно, дело было и не так вовсе, а кто-то из медбратьев передал больному мужчине флакончик и шприц, помог совершить эвтаназию, за деньги или по соображениям гуманности. Недоказуемо — кроме Костиных, других отпечатков пальцев при проведении следствия на орудиях преступления не нашлось. Костю похоронили, а Николай остался, сцепив зубы, дальше растить троих сыновей. Плакал ли он ночами? Наверное, плакал, если доминанты плачут. Тоже тайна за семью печатями. Мимо по дорожке промчался, развевая по теплому, осеннему ветру свободно распущенные, до плеч, светлые волосы — на роликах, и очень шустро — стройный, миловидный, изящно двигающийся омега средних лет с двумя смугловатыми, шатенистыми омежатами-подростками. Николай проводил группу долгим, задумчивым взглядом. Виктору показалось, или омега прицельно посмотрел на его друга? Вроде, не показалось — в зрачках светловолосого, встретившегося на короткий миг со зрачками дома, определенно, вспыхнуло нечто весьма жаркое. — Знакомый? — спросил Виктор небрежно, закидывая в рот кусочек яблочка из лежащего на коленях пластикового контейнера. Николай зыркнул на друга неодобрительно — тот поедал фрукты, захваченные для Алешки с Сашей, и кивнул. — Ага, — сказал, и просветлел лицом. — Но недавний совсем, в прошлую субботу в клубе неплохо просто время провели… Клуб, правильно понял Виктор — был тематическим, иных Николай не посещал. Опля. Выходило — блондинчик — саб? Симпатичный, даже красивый, обычный на вид человек. А уж глазками зажег, аж до печенок пробрало… Впрочем, и в Николае сейчас дома не распознаешь — серая футболка, джинсы, кроссовки. Ни черной, обтягивающей кожи, ни напульсников с заклепками, ни хлыста подмышкой. Приличный отец-семьянин, выгуливающий детей. — Он разведенка, — доминант вздохнул, предвкушающе облизнулся и хищно оскалился. — Муж не принял специфических вкусов в постели. Детей на выходные забирает иногда. «Ага. Просто недавний, клубный знакомый. — Виктор с трудом сдержал скептическую улыбочку. — Конечно. Врать научись, Ник, пожалуйста, у тебя на морде все написано большими, неоновыми буквами». Мысль, что у Николая появилась сердечная зазноба, да еще и по интересам, согревала. Хватит дому одному мучиться, хороший он мужик. Заслужил ломтик счастья. Виктор сцапал из контейнера виноградину, раскусил ее напополам, брызнув на подбородок соком, и поинтересовался, вытирая каплю и изображая безразличие, которого не испытывал: — В эту субботу встречаетесь? Николай дернул уголком рта, ответил довольно холодно: — Понятия не имею. Как он решит. — А если прикажешь? — ууу, болван, кто за язык тянул, нет!!! Доминант так поразился, что выронил стаканчик с кофе, воззрился чуть ли не с ужасом. — Ты идиот, Вик?! — мужчина хватанул ртом воздух, но справился с гневом и Виктору в зубы не двинул. — Ну, я прикажу, и он детей в себя обратно запихнет? Прирежет? Удавит? Отношения между домом и сабом отнюдь не на приказах строятся. — Ник стряхнул с бедра не успевшие впитаться в ткань джинсов кофейные капли и поморщился. — На уважении и доверии. Лодя, — ах, блондинчика зовут Владимиром, надо запомнить, — прекрасно знает, что я никогда не прикажу ему сделать подобного… Виктор потупился, смущенный. Брякнул чушь о том, в чем не понимает, осмелился судить. Поделом… Покаяние альфы прервало появление Васи с буксиром — Алешкой. Альфочка сдал хнычущего — устал, проголодался, хотел пить и натер ботиночками пятки — омежонка родителю и умчался. Пора распаковывать, теперь Алешка в сандаликах побегает, полазает по горкам. — Отя! — голосок малыша жалко дрожал и срывался. — Сними с меня шлем! Сними! Надоело! Жарко! А всего час назад требовал сфотографировать и приставал с любимым вопросом, дергая за футболку: — Отя, я тебе нравлюсь в шлеме? Мне идет? Правда, я в нем похож на гонщика? Разочаровался в своей шлемной, гоночной красоте. Эх, малявка омежья. Посмеиваясь, Виктор усадил сынишку на скамейку и поэтапно снял с него ролики и необходимую защиту — шлем, наколенники и налокотники. Напившийся воды из бутылочки Алеша жевал яблоко, довольно шевелил пальчиками ступней, наслаждаясь ощущением свободы и гладящим влажную от пота кожу ветерком. — Хорошо покатался, — сообщил ребенок. — Завтра снова сюда вечером приедем. Отя, ведь приедем же? Пообещай! Виктор выдал сыну сандалики, но Алеша заартачился, затряс растрепанной головенкой. — Босиком! — заявил. — Ножки должны отдыхать! Босиком так босиком — стекол на этой площадке не валялось, следили. Максимум, где пяткой на камешек наступит, тем более Ваня привез Сашу и нужно было заняться им. Ваня приехал в сопровождении кукольно-хорошенького подростка-омеги, одного из мальчиков Лоди. — Мой отец, Лекс, — вежливо представил Николая приятелю, велел Виктору. — Держите Сашу, пока! — И парочка укатила, взявшись за руки. От юного омежки ощутимо пахнУло на взрослых альф предвещающими скорую течку апельсинами. Еще миг, избавившийся от роликов Саша уволок следом Алешу, и отцы вновь остались одни. Здорово, что есть на свете детские площадки — и дети заняты, и родители отдыхают… Завтра, без сомнений — сюда. С роликами или без. «А Нику напомнить — купить Ване презервативы. Мальчик вот-вот в гон ухнет, с Лексом своим востроглазым, как бы ребенка не заделали»…