Джош
Не помню, как и когда, но дышать стало легче. Не то, чтобы я перестал страдать или боль исчезла - нет. Все оставалось на месте, и по ночам я все так же обнимал подушку, которую так и не решился постирать после того, как Тайлер сделал все это. Я не смог. И пусть я потворствовал своим слабостям, пусть это разрывало меня все больше и больше - плевать. Я просто не мог заснуть без его запаха рядом. Словно этакая видимость того, что он все еще рядом. Знаете, что занимало меня больше всего? Я жалел. Жалел о том, что ушел. Жалел, что перечеркнул все. Жалел, что не смог вовремя улыбнуться ему или прикоснуться к его щеке. Это было... Чертовски ужасно. Но я пытался научиться жить дальше. Частично в этом мне помогал Найнес, к которому я потихоньку начал испытывать благодарность. Кажется, если бы не он, я бы сдох... Часто вспоминал о том, как обнаружил на своем счете недостающую треть денежных средств, которые дал мне отец. Кто это сделал - не оставалось сомнений. И я лишь злился от этого. Словно отказ того, что я для него сделал. Словно Тайлер решил вычеркнуть меня из своей жизни... Да и поделом мне. Ведь я обещал, что этого не случится, что мы будем вместе, что я его не брошу, и мы сможем, сумеем все решить. Да. Проблема была лишь в том, что Таю это оказалось ненужно. Я не стал строить из себя благородного рыцаря и возвращать ему деньги, но собирался поступить честно. В тот же день позвонил старику в Паддингтон и узнал, что он не успел продать мастерскую. Совсем скоро я стал обладателем недвижимости со всеми инструментами, которые там были. Честно, пришлось обращаться к своим многочисленным знакомым и выходить на юриста, который помог разобраться с бумагами. И теперь меня можно было назвать этаким бизнесменом с собственным делом, работающим совместно с совладельцем. Не сложно догадаться, что совладельцем автомастерской стал Тайлер Джозеф. И да, я понимал, что тем самым подписывал себе разве что не смертный приговор, но все равно считал, что поступаю правильно. Как бы ни расстались, что бы ни произошло между нами — я продолжал беспокоиться о нем и хотел, чтобы после наркотиков ему было, чем заработать на жизнь. И Элла. Сложно представить, но мы с ней продолжали общаться. Помнится, в первый момент она пыталась что-то сказать про Тайлера, но я довольно резко закрыл ей рот и сказал, что с меня хватит. Что я больше просто не могу этого выносить. И… Она смирилась. Или ей просто было меня жалко. Или жалко было брата. Я не знаю. Но факт оставался фактом: мы не говорили о том, что было между мной и Тайлером. Я предложил ей работу, узнав, что она умудрилась почти закончить университет по финансам. И пусть это сложно было назвать бухгалтерией — все равно она разбиралась в этом лучше меня. Поэтому стала экономистом и бухгалтером в одном лице, стараясь объяснить мне тонкости планирования и расчета денежных средств. Зря старалась, надо сказать. Казалось, мои мозги были под это просто не заточены. Я мог на пальцах рассказать, что нужно сделать с тачкой и как подобрать персонал, который был готов работать, а не прохлаждаться, но ни черта не был в состоянии понять, чем отличается дебит от кредита и на кой хер подразделять движения средств по разным статьям. Для меня это были просто слова. А она крутила, вертела, помогла выделить деньги на ремонт и зарплату помощников. И… Неожиданно для меня самого я не обанкротился в первую же неделю работы. Однажды я заметил, что уж слишком часто ходит она в туалет. Забеспокоился, помня о том, что было с ней раньше, и с подозрением смотрел на ее бледное лицо после таких посещений. Не выдержал и в один очень глупый момент подошел к ней, чтобы поговорить откровенно. - Элла, ты опять принимаешь наркотики? И получил очень своеобразный ответ, надо сказать. Она просто рассмеялась, а потом чуть хрипловатым голосом ответила, что не будет больше принимать наркотики. Она… беременна. - Вау… Сказать, что я чувствовал себя придурком — ничего не сказать. Мне было стыдно, но я тут же улыбнулся и прикоснулся к ее животу, словно там можно было что-то почувствовать. - Круто, Элла. Давно? А отец? А… Я засыпал ее вопросами, словно сам собирался стать мамочкой. Нет, не поймите меня неправильно. Я вовсе не… Ну… Просто рождение ребенка мне всегда казалось этаким чудом. И эти маленькие личики… Кажется, в старости, я планировал стать сентиментальным стариком, хотя и сам не был уверен, что когда-нибудь стану отцом. Не сейчас. Не тогда, когда даже не мог ответить на самые простые вопросы, если вы понимаете, про какие вопросы я говорю... Известие, впрочем, стало лишь новым поводом для печали, будто постоянно разрывающей мою грудную клетку боли было маловато… Я заставил ее выписать самой же себе премию и отправил домой на ближайшее время, чтобы ее перестало выворачивать, и она могла работать дальше. А сам… Сам пытался разобраться со своими баранами, понимая, что сил для тоски в конце рабочих дней просто не оставалось. И это мне нравилось. И я… старался вымотать себя по полной программе, лишь бы не возвращаться потом в пустые стены собственной квартиры и не выть от этого чувства всепоглощающей боли… Я старался, чтобы нельзя было потом сказать, что я даже не пытался от этого избавиться. Что я просто свалился в депрессию и пафосно жалел себя, наслаждаясь тем, что можно кому-то чем-то пожаловаться. И даже Элла не видела, как мне на самом деле хреново. Особенно Элла. Я не мог позволить себе это показывать при ней. И я продолжал шутить, беспокоиться о ее ребенке, улыбаться клиентам. А худобу и бледность можно было списать на усталость. И… На самом деле, если бы не Найнес, мне бы не удавалось закрываться ширмой и выглядеть почти нормально. В тот момент, когда он меня встретил, я вообще был похож на бомжа или конченого наркомана. Чертовски сложно было понять, почему он вообще заговорил со мной тогда… Но даже несмотря на это, я почти не ел, а еще не мог сидеть на балконе, потому что каждый херов раз вспоминал, как тогда Тай уронил меня на пол между балконом и кухней, как целовал меня, как стягивал с бедер мое полотенце… От этого хотелось выть и рыдать. Правда. Я не знаю, как сдерживался. Мне казалось, в моей грудной клетке готова взорваться атомная электростанция. Я старательно закрывал свою боль ото всех, но иногда мне казалось, что эта боль скоро полезет из глаз, из ушей… из жопы, мать вашу! Меня переполняло. С каждым новым днем все больше, и я понимал, что с этим нужно было что-то делать. Перезагрузить систему, не знаю. Выместить эту боль куда-то из собственной души… Но продолжал искусно прикрывать прорехи в защите окружающих от самого себя толстыми свинцовыми щитами. Так протекали мои дни. Дерьмово они протекали, но я старался не думать. Работал так, что ближе к вечеру мой комбинезон можно было выжимать. Работал так, что возвращался домой ближе к ночи. Работал так, что пара парней, нанятых мне в помощь качали головами и говорили, что они не могут так же.***
Однажды Элла пришла на работу и загадочно мне улыбнулась. Я уже тогда заподозрил неладное, но это ее очарование во время беременности усиливалось с каждым днем, и я… просто таял, не в силах ей отказать почти во всем. Кроме ее брата, разумеется. - Джош… а Джош… - она кокетливо приподняла брови и повернулась боком, чтобы я мог увидеть ее ладони на животе. Черт… Кажется, умение манипулировать у женщин впитывается с молоком матери… Я устало вытер тыльной стороной запястья пот со лба и посмотрел на нее довольно укоризненно. - Что? Если бы ее хоть как-то это усовестило… - Джош… А скажи «Да». Ну пожалуйста. Я хочу, чтобы ты пришел на вечеринку в честь моей беременности. Ответ был однозначным и очень коротким: - Нет. Я не хотел встречаться с Тайлером. Не хотел видеть его и не мог даже представить, как случайная встреча скажется на мне. Я… Кажется, я просто не мог. Мне казалось, что меня разорвет от боли в тот же момент, когда наши взгляды встретятся. Но Элла заплакала и опустила от живота руки. И я… Даже зная, что она мной манипулирует этими слезами, я не смог сказать «нет» повторно.***
В таком до боли знакомом доме играла спокойная музыка, стремились вверх воздушные шары, и не было даже выпивки. Ну… То есть она была, но пили немногие. И мне определенно следовало сделать то же самое... Я уже тогда чуть не развернулся и не покинул это место. Потому что сразу же почувствовал боль от того, что мог быть частью этой хорошей доброй атмосферы. Мог бы считаться не просто другом Эллы, а почти дядей ее ребенку. Мог бы надувать разноцветные шары сегодня, мог бы подобрать бенгальские огни, мог бы с улыбкой до ушей помогать разрезать ей черешневый пирог моей мамы, который обязательно бы попросил приготовить. Мог бы обнимать ее брата и предвкушать, как ночью мы будем спать в обнимку двумя счастливыми идиотами. Мог бы. Но уже никогда не буду. Вручил Элле в руки большую коробку с подарком и неловко шепотом спросил, можно ли мне уйти. Хрена с два мне было можно… Она тут же горько приподняла брови и надула губы. Блядь. Я знал, что это притворство. Знал! Но все равно шел у нее на поводу, стараясь не думать о том, что мне предстоит увидеть Тайлера. Элла дурочка. Зачем ей все это было нужно? Я был уверен, что как только мы друг друга увидим, цветочная атмосфера праздника тут же превратится в атмосферу войны. Он сидел за столом и с кем-то разговаривал. Такой родной, такой любимый, такой далекий и не сбывшийся… Нет. Меня не разорвало от боли… Зря надеялся. Лишь поплыли серые круги перед глазами, и запнулось сердце, стараясь стучать сильнее, чтобы не заглохнуть в этом орущем хаосе внутри меня. Я сжал руки, впиваясь в собственную кожу ногтями, словно желая очнуться. По правде, мне иногда хотелось завести резинку на запястье, как бывшим суицидникам, чтобы вовремя щелкать ею по коже при каждой мысли о том, что я не могу справиться с собственной болью. Я должен был. Должен был, черт подери… Когда он поднял взгляд, я сделал свое лицо полностью непроницаемым и налил себе из бутылки неразбавленный виски, залпом опустошая стакан. Он не увидит, как чертовски мне больно...Тайлер
- Ты снова в этой футболке? - Элла отставила стакан с соком и иронично вздернула бровь, глядя на меня. Я окинул себя взглядом и пожал плечами. Все мои вещи были в квартире Джоша, а я больше не хотел там появляться. Никогда. Меня и так преследовали картинки с того вечера, когда он, блядь, лапал свою Риту. И слал меня на хер. - Снова, - кивнул я, потянувшись к чашке. - Как ты? - Хорошо. Но... Ты ничего не хочешь мне сказать? Элла посмотрела на меня так, что меня передернуло. Быстро налив в чашку кофе, я развернулся к лестнице. - Нет. Ничего. Я заперся в спальне, выпил кофе и похлопал себя по карманам. Последнюю неделю я существовал на кофе, сигаретах и... Оксикодоне. Теперь я был умнее и не принимал больше, чем следовало. Одна утром, когда просыпался, а Джоша рядом не было. Вторая вечером, когда некого было поцеловать перед сном. Так и проходили мои дни, а за ними тянулись следующие... И знаете, что? Легче не становилось. Ни капли. Вернее... Окси, конечно, немного притуплял боль, но она все равно прорывалась и душила, душила, душила... И конца этому не предвиделось. Проглотив таблетку, я рухнул на кровать и закрыл глаза, с нетерпением ожидая момента, когда боль притупится. Когда перестанет разрывать изнутри. Когда я смогу думать о чем-то другом, ни капли не связанным с Джошем, но с последним пунктом мне еще ни разу не везло. Он заполонил все мои мысли. Он был везде. Каждый, блядь, вдох напоминал мне о нем, и я не знал как сбежать из этого порочного круга. Наверное, это было невозможно... Еще немного повтыкав в потолок, я принял сидячее положение и, опустив голову, обхватил ее руками, массируя виски. Потом осмотрел пустую комнату... Все мои шмотки были у Джоша и, наверное, нужно было их забрать. Да, нужно было... Единственная футболка, оставшаяся у меня, была далеко не вечной, да еще и пахла Джошем, потому что я имел привычку обнимать его каждый раз, когда он выходил из душа. Она была пропитана запахом геля для душа, шампуня и дезодоранта, хотя... За все это время, он наверняка выветрился. А значит, это уже какой-то фантомный запах... Блядь. Я думал, что Джош сводит меня с ума, а оказалось, что меня заряжает безумием его отсутствие... Так продолжаться не могло. Он начал жить без меня, и мне нужно было сделать то же самое, а начать следовало с возвращения своих вещей. Только вот это означало, что нужно заехать в его квартиру, а я даже представить боялся, что будет со мной, когда я туда войду. Когда увижу его. Сразу вспомнилось выражение его лица, когда мы виделись в последний раз... "Вали на хер"... Я снова согнулся пополам, пытаясь подавить приступ боли. - Я прогуляюсь, - оповестил я Эллу, снимая с вешалки свою пайту. Та пожелала удачи и вернулась к своим делам. Я же вышел на улицу и, запихнув в карман руки, нащупал связку ключей, которую, как я думал, запустил тогда в Джоша. Но потом, приехав домой, оказалось, что я выбросил ключи Эллы, так что нужно было произвести обмен. Но... Черт, мне было так страшно. Я уже сам не понимал своих чувств, честно. Я любил Джоша. Любил, однозначно. Скучал по нему просто невероятно. Но каждый раз, когда я думал о том, как было бы здорово снова его обнять, во мне закипала злость. Потому что ему было лучше обнимать блядскую Риту, несмотря на то, что он говорил мне о своей любви... Чудесно получилось: Джош стал первым человеком, которому я доверился. Не полностью, но... Я доверял ему настолько, насколько мог. Верил, что он любит. Верил, что не оставит меня. Выходит, что мои проблемы с доверием были вовсе не проблемами, а самым настоящим защитным механизмом. Не доверься бы я ему, когда Элла попала в беду, когда он вызвался починить машину... Кто знает? Может, сейчас, направляясь к дому, где он жил, я бы не вонзал ногти в собственные ладони, пытаясь перевести душевную боль в физическую. Я остановился у подъезда. Немного подумав, зашел за угол. Черт... Нет, не могу. Не могу! Не могу просто, блядь, подняться по лестнице, постучать и встретиться с ним лицом к лицу. Увидеть в его глаза презрение... Блядь, не могу... Да только подумав об этом, я ощутил, как на меня накатывает какой-то приступ паники: дышать стало сложнее, перед глазами потемнело. Твою же мать... Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Когда все вокруг перестало вращаться, я достал сигарету и закурил, поднося фильтр к губам дрожащими пальцами. Выдохнул дым и закрыл глаза, пытаясь понять, как действовать дальше... А открыв, понял, что ответ нашелся сам по себе. Эти ебануто-розовые волосы я заметил сразу, когда Джош вышел из подъезда. Сразу захотелось запустить в них пальцы... И с силой оттянуть назад. И ударить, пожалуй. Да, мне ужасно захотелось его ударить, бить по лицу, пока эта пустота внутри не заполнится. Или целовать... Черт... Я сам не знал, чего хотел. Злился, хотел ненавидеть, но любил. Так себе сочетание... Засунув руки в карманы джинсов, соблазнительно висящих на бедрах, Джош пошел вдоль улицы. По всей видимости, направлялся к крытой парковке... Да, точно. Через несколько минут оттуда выехала старушка Чеви, и я проводил ее взглядом, пока машина не скрылась вдали. Сигарета истлела. Я выбросил окурок и, сжимая в кармане связку с ключами, поплелся к подъезду. В квартире пахло Джошем. Я запер дверь и прислонился к ней спиной, вдыхая этот запах. Потом прошел в гостиную и поморщился, при виде дивана, потому что перед глазами моментально появились картинки одного из вечеров, проведенных вместе. - Блядь, - выругался я вслух и вошел в спальню. Тут-то меня и накрыло. Я просто... Просто сполз на пол. Хватило одного взгляда на кровать, чтобы потерять всякий самоконтроль. Кажется, до меня только сейчас дошло, что теперь Джош засыпает не со мной. Не на мне лежит его нога, не меня щекотят его волосы, не меня он целует, проснувшись. Блядь... Интересно, когда я с этим смирюсь? И смирюсь ли вообще? Я не знал, потому что никогда никого не любил настолько сильно, так что был без понятия, какие мне грозили последствия за эти чувства. Я сидел на полу и не хотел вставать. Накатила какая-то апатия, а злость на время отошла назад. Сейчас я подумал, что если Джош придет, то... Да, черт возьми, я буду ползать перед ним на коленях и молить о прощении, потому что жизнь без него мне не нравилась. Это даже жизнью нельзя было назвать... Пытка, которая не заканчивалась, а становилась лишь хуже. Даже не знаю, сколько я так просидел, тупо втыкая в футболку Джоша, оставленную на кровати. Когда это состояние сошло на нет, я встал, быстро собрал свои вещи в сумку и, закинув ее на плечо, оставил ключи от квартиры на тумбочке. Хорошо, что дверь просто захлопывалась... И, хлопнув ею, я понял, что это конец. Конец.***
Несколько дней спустя я сопровождал Эллу в больницу. Пока она была в кабинете у врача, я вышел на улицу покурить, свернул сквер, а оттуда случайно вышел на улицу, на которой продавалась мастерская. Встретил там того же мужика, с которым разговаривал в первый раз, поздоровался и спросил, как идут дела. Тот ответил, что будут лучше, когда парень с розовыми волосами наконец купит мастерскую... Сердце екнуло. - Ему что-то мешает? - как можно спокойней поинтересовался я, осматривая стены. - Не хватает денег... Я и так скинул цену, насколько мог, но он пока не может потянуть... А что, интересует мастерская? Я поблагодарил за ответ и покачал головой. Нет, меня интересовал только Джош. Я был зол на него и... Да, правда, я хотел бы его ненавидеть. Честно. Но... Не знаю... Не получалось. Слишком много всего хорошего я с ним испытал, чтобы в действительности возненавидеть. Да и он... Мудак, блядь. Вместо того, чтобы просто бросить меня в неприятностях, он оплатил долг Грегу и сам остался ни с чем. Я не мог оставить этого так. Поэтому, забрав Эллу из больницы, спросил, не против ли она, если я отдам оставшиеся деньги Джошу. К счастью, сестра окончательно слезла с наркоты, поэтому фонд "на всякий случай" автоматически перешел на нужды ребенка, и я... Я чувствовал себя скверно, спрашивая об этом, однако Элла кивнула и одобрила эту затею, сказав, что так будет правильно. Поэтому следующей остановкой стал банк, где я перевел на счет Джоша всю сумму, которая была у меня в распоряжении. Меньше, чем он отдал Грегу, но... Я собирался устроиться на работу, заработать остаток и вернуть все до последнего пенса. Со временем. Только вот работа нашла меня сама. Еще пару дней спустя, когда мы с Эллой смотрели какой-то глупый фильм, мне позвонил адвокат и сказал, что нужна моя подпись на каких-то документах... Я не сразу понял, в чем дело, а когда понял... Блядь. Первой мыслью было отказаться. Какого черта он делал?! Какого?! Сука. Это разозлило меня с новой силой, потому что... потому что я вернул ему долг. Вернул. Ему. Долг. А он снова превратился в благородного, мать его, рыцаря... Что, подумал, что я не протяну без этой подачки? Я сбросил вызов и пошел на кухню, чтобы закинуться окси... Снова захотелось ударить Джоша. Сильно ударить. Успокоила меня появившаяся на кухне Элла. Я рассказал ей, в чем дело, а та пожала плечами: - Соглашайся. Слушай, Тай... Во-первых, Джош делает это из лучших побуждений. Во-вторых, это хорошая возможность перестать бегать с подносом. И... Если ты не хочешь с ним видеться, я могу помочь. Поработаю, пока меня не разнесет до таких размеров, что я не смогу проходить в двери. Но ты должен согласиться, ладно? Еще немного поколебавшись, я согласился. Перезвонил адвокату, встретился с ним в тот же день и поставил подпись на бумагах. Охуеть. Мы перестали существовать как пара, но стали партнерами... Заебись. Началась новая глава нашей жизни. Первые несколько дней я держался. Элла приходила домой, я делал ей сок и держался, держался, держался... Но вечно это не могло длиться. - Как он? - тихо спросил я, вручив сестре тарелку с хлопьями, когда она пришла с работы. Я пытался сделать вид, будто ответ меня не очень беспокоит, но... Черт, у меня все было написано на лице. Конечно, беспокоит. И сестра об этом знала. - Ты точно хочешь знать? Я покачал головой, понимая, что любой ответ сделает мне больно. Если ему плохо, то мне тоже будет плохо. Если же ему хорошо... Во мне не было благородства, и я вряд ли смог бы искренне этому обрадоваться. Я был эгоистичной скотиной и не хотел знать, что Джошу без меня хорошо. Поэтому... Поэтому остановил Эллу. - Нет. Но... Он спрашивал обо мне? Элла вздохнула и с сочувствием посмотрела на меня, повторяя: - Ты точно хочешь знать, Тай? Впрочем... Этот ее вопрос послужил ответом. Нет, он не спрашивал. Сука. - Пойду к себе... И все по новой: лестница, спальня, таблетка, стена. Сон.***
Неделю спустя меня заставили привести себя в порядок. Элла, решившая устроить вечеринку в честь ребенка, заставила меня надеть светлую рубашку и даже побриться. Я не мог ей отказать, видя, что она чуть ли не светится от счастья. Ее живот заметно округлился, да и она сама набрала вес. Болезненная худоба от наркоты осталась в прошлом и иногда мне даже хотелось щупать ее щеки, за что я получал по рукам. Сам я выглядел... Паршиво. Похудел, несколько недель не виделся с бритвой, но главным украшением моего лица была не щетина, а темные круги под глазами. Оксикодон превращал меня во что-то ужасное, но было насрать, откровенно говоря. Элла знала, что я принимал. Она знала эти симптомы, знала, что со мной происходит, но каждый раз, когда она пыталась заговорить на эту тему, я противился. Ей приходилось сдаваться... Кажется, однажды она сказала, что если я не перестану себя уродовать, то она расскажет Джошу, но... Плохая затея, сестренка. Джошу было на меня наплевать. Так что... Угроза не дошла до цели. Под вечер в нашем доме собрались люди. Несколько человек, с которыми Элла познакомилась в клинике, пара ее старых друзей, соседи... Все были счастливы, улыбались, попивали лимонад и вино, а я стоял в углу и хмурился, глядя на все это. Шарики, свечи, все такое мило-розовое... И я. В белой рубашке, да. Пиздец. Я чувствовал себя лишним на этом празднике жизни, но не мог просто бросить сестру. Она была счастлива. Честно, я даже не помнил, когда видел в последний раз такую улыбку на ее лице. Поэтому держался. Даже заговорил с какой-то девушкой, которая пару месяцев назад тоже прошла курс реабилитации... Немного лицемерно было хвалить ее за это, учитывая, что пару часов назад я сам закинулся таблетками, но без них я вряд ли выдержал бы все это. А так... Я даже улыбался. Или мне так казалось, не знаю... А потом улыбка в один момент погасла, потому что среди мило-розового цвета вдруг возник ебануто-розовый оттенок фуксии. Дышать стало сложно. Я не знал, что Элла его позвала. Бросил на нее растерянный взгляд, но она лишь подмигнула... Не теряла надежды нас помирить, даже когда ее утратил я. Черт... Пожелав девушке, имени которой я не знал, хорошего вечера, я снова вернулся в свой угол. Мрачный угол тлена, да, откуда искоса наблюдал за Джошем. Черт... Все происходящее вокруг стало неважным. Как будто перешло на второй план, а в главной роли остался только он. Он, с розовыми волосами и пирсингом в носу. Он, с татуировками, заметными из-под футболки. Он, улыбнувшийся Элле так, что я задрожал от вида этой улыбки. Он. Улыбался. Не. Мне. Хуевое чувство, когда не можешь разобраться с эмоциями... Я был зол, так сильно зол на него, но при этом я скучал. Тосковал. Был готов выть на луну, блядь! И мне сносило крышу от его присутствия здесь... Твою мать... Кто-то из нас должен был сделать первый шаг, потому что... Потому что даже ебаные шарики зарядились статическим электричеством от всех искр, которые пролетали между нами. Даже на таком расстоянии. Я не мог перестать на него смотреть и дергался каждый раз, когда наши глаза встречались. Мое тело перестало мне подчиняться, руки сжались в кулаки... И я сделал шаг вперед. Второй. Третий. Четвёртый... Девять шагов. Я считал их, да... Девять шагов, и он оказался слишком близко. И я не знаю, что хотел сделать... Ударить его? Да, наверное, я хотел ебануть его по лицу изо всех сил, которые у меня были, но вместо этого лишь схватил за руку и потащил наверх. Затолкнул в свою спальню и, закрыв дверь, прижал его к стене, несколько мгновений тупо глядя в его глаза. Внутри все переворачивалось. Мне хотелось плакать, смеяться, драться... И все это одновременно. Вот так он на меня влиял - заставлял терять контроль над собой. Пидор... Я прижался к нему своим телом и уткнулся носом в его шею, жадно вдыхая его запах. Запах, которого мне ужасно не хватало. Первый вдох, второй, третий... Он кружил мне голову. Если у меня еще и оставались какие-то силы, то теперь их не стало. Я сдался и пробрался ладонями под футболку Джоша, простонав в его шею от того, как классно было чувствовать тепло его кожи под своими пальцами. Сколько мы здесь находились? Минуту? Две? Может, три? Блядь, мой член встал, кажется, сразу, как только я его увидел. И сейчас, когда я прижимался к Джошу и терся об его бедро, я сходил с ума. Яростно дыша, я отстранился и, схватив Джоша за плечи, развернул его к себе спиной. Тут же припал губами к его шее и подался бедрами вперед, простонав, когда член потерся об его зад. И все... Не смог устоять. Дрожащими пальцами расстегнул его джинсы, приспустил их вместе с трусами и обхватил пальцами его член, лаская его, чувствуя, как он напрягается в моей руке. Провел языком по пульсирующей жилке на шее, еле сдержался, чтобы не сказать, что люблю его... Люблю. Люблю. Люблю. Хотелось повторять это с каждым выдохом, но я пиздец, как боялся, что он просто снова пошлет меня... Ну хоть промолчал, когда я размазал каплю смазки по его члену, начиная ласкать его с таким рвением, будто... Блядь, я даже не знал, с чем это можно было сравнить. Будто я был несчастным школьником-девственником, добравшимся до предмета своих мечтаний. - Бля... Второй рукой я коснулся его лица. Надавил пальцами на губы, заставляя открыть рот, почувствовал его горячий язык на подушечках и, ощутив, какими влажными стали пальцы от слюны, перенес ладонь вниз, раздвигая его ягодицы. Смазал тугое кольцо мышц и, недолго думая, вошел в него пальцем, оставляя в это время на его шее самые бесстыдные засосы. Да, дамы и господа, я окончательно тронулся умом. - Тебе хорошо? М? - прошептал рядом с его ухом и коснулся мочки языком, осторожно добавляя к первому пальцу второй. - Какого хера ты пришел... И снова переместил губы на его шею, оставляя на коже влажные следы от языка. Мне было не очень удобно в такой позе, но обе мои руки двигались, вырывая из легких Джоша хрипловатые стоны. О, боже... Да. Да. Мне нужна была последняя доза. Мне нужно было слышать эти стоны. Чувствовать, как он выгибается в спине. Чувствовать, как двигает бедрами вперед, когда его член в моей руке. Блядь... Не мог больше терпеть и, отняв одну руку, приставил к его заду свой член, медленно надавливая головкой на вход. В глазах заплясали мелкие черные точки, уши заложило, во рту пересохло... Моргнув, я облизнул губы и поцеловал Джоша в шею со всей нежностью, на которую был способен. Как будто... Как будто, блядь, похороны нашей любви. После этого вошел в него на всю длину, выругался и, схватив парня за бедра, переместил к кровати, заставляя упереться в нее локтями. Я любил его. И хотел бы, чтобы это происходило по-другому... Так, как мы умели - отдавая друг другу себя целиком. Полностью. Но сейчас... Темная пелена злости закрыла мне глаза, и все, что я мог делать - трахать его. Со всей злостью, со всей обидой, со всей горечью, которая меня обуревала. Трахать, иметь его так, будто это в последний раз. Хотя... Наверное, это и был последний раз.Джош
Этот праздник меня убивал. Выпивал все соки, которых, черт подери, и так было слишком мало. Или стоп... Это не праздник делал, а ощущение того, что Тайлер ко мне близко. Боже... Так близко, что я снова могу уловить в толпе его запах, стоило встать туда, где он только что прошел. Или мне казалось... Я не знаю. Но понимать, что мне ничего не стоит подойти и прикоснуться к его руке - это было слишком больно, потому что я не мог этого сделать. Мы были не вместе. И улыбки наши предназначались теперь другим. И я не мог просто закрыть глаза, вслушиваясь в его сонное после занятия любовью дыхание. Я бы отдал сейчас очень многое, чтобы просто прикоснуться к нему, уткнуться лбом в его лоб, соприкасаясь носами... Я бы отдал многое, чтобы просто оказаться с ним рядом хотя бы на минуту и не придумывать объяснений или извинений... Но ему ведь было плевать... Вот только почему тогда между нами сквозило электричество? Почему я смотрел на него и не мог сдержаться, да так, что приходилось впиваться ногтями в ладони, чтобы протрезветь от этого ебучего пидора и не кинуться к нему, чтобы... Я не знаю, что бы я сделал. Въебал бы ему? Определенно. В моей душе было столько боли, что душа плавилась в агонии, раздирая грудную клетку. Эта боль требовала реванша. Жаждала сделать ему так же больно, как было мне... Поцеловал бы я его? Да. Не смог бы сдержаться. Не тогда, когда его лицо, такое дорогое мне, снова будет близко... Но я держался. Держался за осколки собственного сердца, чтобы окончательно не взорваться кровавыми фонтанами, когда в остатки, живучие, болючие, воткнутся тысячи мечей от одного его только равнодушного взгляда... Мне не пришлось сдерживаться. Потому что Тайлер сам сделал первые шаги в мою сторону. И я бы соврал, если бы сказал, что не захотел сбежать. Это было безотчетное желание трусливой попытки остаться хоть в подобии порядка. Не знаю, что замечала Элла. Не знаю, говорила ли она ему. Не знаю, слушал ли он ее, но... Черт. По мне было невооруженным взглядом видно, что мое лицо осунулось и стало каким-то заостренным, каким бывает у стариков перед самой смертью. Ужасное сравнение, но именно так я и чувствовал себя. Каждый день без Тая напоминал мне судорожные попытки вдохнуть в ваккууме. Мои легкие горели от горечи без него. Мое горло сжималось, а в груди все болело... И я чертовски боялся ему это показать. Во мне еще натужно сохранялись остатки гордости, иначе я бы уже ползал перед ним на коленях, лишь бы он просто позволил находиться мне рядом с ним. Я так ужасно жалел о том, что родители привили мне эту чертову гордость: не унижаться перед тем, кому ты не важен... И вот он шел ко мне с трудно читаемым выражением лица, а я смог лишь залпом осушить еще один стакан из толстого стекла... Мои ноги не двигались. Мои колени подрагивали, потому что я знал, что сейчас будет. На самом деле было два варианта. Либо случится скандал, либо... Либо мы просто уйдем наверх и будем отдаваться друг другу так, как в последний раз. Потому что это и будет именно последний. И я хотел сбежать от этого и не мог, потому что одно только представление того, что я смогу его коснуться - оно выкачивало силу воли, которой и в помине не было. Когда он схватил меня за руку, меня прошибло дрожью. Пусть это хватание и отражало злость. И я... Блин, секунду спустя я и вправду почувствовал вину за то, что явился в его дом без его приглашения. Пусть меня Элла заставляла, но в конечном итоге, я же мог отказаться, да? Ну обиделась бы она... Все равно же манипулировала. Но нет, я знал, что не смог бы ей отказать. Тайлер нехило приложил меня к двери, а я тут же был готов растечься лужей возле его ног, потому что просто его близость - она обезоруживала напрочь. Внутри защемило. Так горячо, сладко и в то же время так безобразно больно, что дышать стало трудно, пока он смотрел в мои глаза, а мне просто хотелось рыдать и просить его быть со мной рядом. И вот его тело вжалось в мое. И я задыхался, с силой вжимая его еще ближе в себя. Судорожно вдыхал его запах, его дыхание, был готов стонать просто от того, что он был так близко. Его запах... Он одурял. Правда, одурманивал, склеивал легкие... Потому что внезапно я понял, что его подушка уже давно им не пахла, и это был фантом. Его подушка... Черт. Оговорился. Моя подушка, на которой он спал. Вот так было правильно... и неправильно одновременно. Эти мысли были фактами. Голыми, ничего не значащими и убивающими меня фактами. Но они не были правильными. Потому что быть так далеко от него было остервенело неверно! Неправильно! Неподобающе! Я должен, должен был быть рядом с ним. Только это утверждение было верным. Я уткнулся носом в его шею и громко простонал, когда его руки проникли под мою футболку, сжимая кожу. Стон вылетел сам собой. Смешанный с огнем той лавы, что сжигала меня изнутри, смешанный с той болью, что разрывала мои внутренности. Вымученный, хриплый, полный желания и тоски стон, смешанный с тихим матом, когда Тайлер впечатался своим членом в мое бедро. Господи... Мой член и так уже давил на ширинку джинсов, а так я вообще поехал... С силой оторвал его лицо от себя, вцепившись в волосы на макушке, вгляделся в его глаза и накрыл его рот жадным поцелуем. Словно не целовал, а припадал к источнику воды в пустыне... Даже глаза закрыть не смог, все так же и вглядывался в его лицо... Чертов дебил. Будто ему это интересно! Но когда он развернул меня лицом к стенке, я был готов стонать еще громче, особенно в тот момент, когда почувствовал его стоящий колом член, упирающийся в мою задницу. Одежды было чертовски много. Чертовски. Мать. Ее. Много! И в следующее мгновение Тайлер прижался ко мне еще теснее, начиная яростно сдергивать с меня штаны с трусами. Я выгнул шею, упираясь в стену подбородком, закрыл глаза, потому что, казалось, из них сейчас искры посыпятся... А он просто взял и прикоснулся к моему члену. И внутри все перевернулось, черт подери. Прикиньте, мне просто жизненно необходимо стал ощущать его руку на своем члене. И он размазывал смазку, которая так бесстыже выделялась... И проводил пальцами по вздувшимся, дрожащим венам... И... А черт! Я хрипло простонал и двинулся бедрам вперед, когда он дополнил это влажным поцелуем в шею. Тай надавил на мои губы, проникая в рот пальцами, и я с готовностью облизал их, проводя шершавым, пересохшим от горячечного дыхания языком, смачивая их слюной, сколько бы там ее, во рту у меня, ни было. Почти сразу ощутил его пальцы на себе, почувствовал, как его палец проникает в меня, и чуть заметно вздрогнул от короткого неприятного ощущения, но тут же двинулся назад на его палец, а потом вперед, членом в его руку. Закусил губы, ощущая, как он ведет языком по моей шее, как оставляет засосы... Он что-то сказал, а я даже не был в силах понять, не то, чтобы ответить... Кажется, какого хрена я тут забыл... забыл тебя, любимый пиздюк, но не могу забрать у толстой противной тетки по имени Судьба... Люблю тебя. До одури. До умопомрачения, до унижения. Люблю тебя... Люблю так, что дышать больно... Я сжал зубы, надеясь, что это не позволит даже одному слову вырваться изо рта. Тем временем он обхватил мочку моего уха, осторожно, не неотвратимо добавляя второй палец к первому... Я не мог сказать, что мне было больно. Эта боль ничего, ни черта не значила, когда в душе все кипело и варилось заживо. Коротко и болезненно я простонал лишь тогда, когда он проник в меня членом. Почти сразу дернулся назад, словно... Словно это был мой старый Тайлер. Тот Тай, который не хотел мне делать больно. Ой, да ладно... Ему же было плевать... Но эту боль я хотел испытывать сам, поэтому лишь сильнее дернулся назад, громко выдыхая стон наполовину с ругательством. Довольно скоро оказался у кровати, вжимаясь локтями в матрас, на котором еще недавно спал, когда мы приходили с Таем навестить Эллу... Слава богу. Мои колени дрожали, а голова уже мало что соображала. Мои губы что-то шептали, но я не помню что. Может быть, признания в любви, может быть, мат и ругань... Честно, мой мозг просто отключился от всего этого, оставляя мне лишь близость любимого человека. Любимого до кровавых порезов на сердце. Он не любил меня. Он просто брал, трахал, имел. И, блядь, я был готов даже не это. И мой член вздрагивал от каждого его толчка, приподнимаясь еще выше. Пусть я буду шлюхой для него после этого... Он и сам не лучше. Пусть я буду кем угодно, лишь бы он оставался так же близко ко мне, как и сейчас. Я сдавленно ахнул, когда он с силой уперся во что-то у меня внутри, и... мир чуть не взорвался. А он, будто издеваясь, добавил руку на член снова. И... И все. Руки подкосились и я рухнул на кровать почти лицом вниз, потому что меня чуть не разорвало от волны оргазма, который отступил на короткое мгновение, но стоило Таю поцеловать меня в шею - все. Вернулся. Накрыл с башкой, и я чуть... Блядь... Чуть сознание не потерял, серьезно... Может быть, потому что вместе с этим оргазмом проснулась и боль, которую я старательно усыплял рабочими колыбельными, ковыряясь в тачках. Отдышался я лишь спустя непозволительно долгие мгновения, уткнулся лбом в кровать, искоса посмотрел на Тайлера, встал и, подтянув штаны, вышел из его комнаты, почти сразу попадая на глаза Эллы вот с такими зацелованными губами, взъерошенными волосами и дико расширенными зрачками. Я не успел прийти в себя. Просто сбежал, чтобы... Чтобы потом не сдохнуть от боли, когда придет черед отвечать за свои слабости. Кажется, на пути домой я чуть не врезался в дерево. Я не помню. Вообще ни черта не помню. Перед глазами стояло лицо Тайлера. Его глаза, наполненные злостью. Его пальцы, заставляющие приоткрывать рот... Я остановился и двинул что есть дури кулаком по рулю. Черта с два мне это помогло... Сновидения в ту ночь меня не беспокоили, потому что я просто рухнул в кровать и отключился.***
Утром я стоял перед очередной тачкой, поправляя ворот рабочей футболки, который словно нарочно выставлял мои засосы на обозрение всем желающим. Парни-помощники переглядывались и улыбались, а Элла... Элла старалась на меня не смотреть. Я же был хмур. Не смог придти в норму после вчерашнего. Это раскатало меня по асфальту почти буквально. Так, что я почти чувствовал, как мои кости перемалывают огромные колеса... Воспаленный мозг с новым усилием выдавал мне картинки прошлого вечера. И я... Стыдился, но хотел вернуться в прошлое, чтобы вновь почувствовать Тайлера рядом... Мои руки вскоре уже были в масле. На щеке явно ощущался след от него же, а футболка с широкими прорезями почти однозначно пропиталась потом между лопаток... Вечером в магнитоле играл тяжелый рок, а парни-помощники уже ушли. Я же... Я же не собирался домой, не желал окунаться в эту одинокую безысходность бетонной коробки... Я не хотел испытывать это снова. Поэтому старательно вдалбливал себя в работу, чтобы вновь отвлечься от видений Тайлера. Чтобы не думать о том, как его пальцы вжимаются в мою кожу, как язык проводит по моей шее, как губы обхватывают мочку уха.... Если бы я мог остановить время, я бы точно остановил его так, чтобы Тайлер ничего не заметил. А сам бы прожил жизнь рядом с ним, замершим в паутине без времени... Кажется, я медленно, но верно сходил с ума. "Люблю тебя, Тай", - прошептал я почти беззвучно, и вытер тыльной стороной руки глаза. Кажется, они начали слезиться. Но я не был уверен. Чертов сучий слабак...Тайлер
Голова шла кругом. Правда. Я закрывал глаза, пытаясь избавиться от этого наваждения, но перед взглядом все плыло, словно в пьяном дурмане каком-то, когда мир вокруг тебя начинает вращаться. Это со мной делал Джош. Его тяжелое дыхание, его нечаянные стоны и ощущение теплой кожи под губами. И этот его запах... Черт. Я был как будто на американских горках, потому что не был в состоянии справиться со своими эмоциями. Сначала злился, потом вдыхал аромат его туалетной воды, и меня пробивала нежность. В такие моменты я замедлялся, а то и вовсе замирал внутри Джоша, больше всего на свете желая его обнять. Повалить на кровать, лечь рядом, или просто рухнуть на него и обнять. Обнять так крепко, что нам точно было бы неудобно лежать в таком положении, но я бы не позволил этому закончиться. Хотелось чувствовать его рядом. Постоянно. Всегда. Сейчас впервые за несколько недель я снова смог почувствовать себя цельным, но это ощущение испарилось в одно мгновение, когда до меня дошло, что даже несмотря на то, что ему со мной было хорошо, он все равно променял меня на Риту. Да, ему было со мной хорошо. Я чувствовал, как он выгибается ко мне на встречу, видел его пальцы, судорожно цеплявшиеся за простыню, ощущал, как его зад двигается назад в заданном мной темпе... Ему было так же охуительно, как и мне. Часто задышав, я потянулся рукой к его волосам. Не сдержался, зарыл в них пальцы и с силой потянул на себя, с удовлетворением услышав, как он шумно выдохнул. Как это работало, черт побери?! Почему мне хотелось окружить его нежностью и любовью, но вместе с тем я до безобразия желал сделать ему больно? Что это, блядь, за херня такая? Это сводило меня с ума. Это непонимание, блядь, сводило меня с ума! Прорычав, я потянул его волосы сильнее, а рукой вцепился в его бедро, прекрасно зная, что делаю ему больно. Не мог устоять, блядь. Начал двигаться так быстро, что из глаз чуть искры не полетели. И сразу же чувствовал вину... Безотходное, блядь, производство какое-то. Впрочем... Это возымело успех. Я скорее почувствовал, нежели увидел, что мышцы Джоша напряглись. Ослабил хватку, потом и вовсе убрал руку от его головы, почти что ласково проводя пальцами по изогнутому позвоночнику... Простонал, когда в конце пути, добравшись до копчика, грубо сжал кожу пальцами и вонзил в нее обрубки ногтей. Один толчок, второй, третий... На руку, сжимавшую все это время член Джоша, излилась сперма и... Все. В голове все взорвалось к чертовой матери. Я просто рухнул сверху на Джоша, даже не удосужившись вытащить из его задницы свой член. Просто рухнул, мать вашу. Обхватил его руками, уткнулся носом в шею, почти что плача, потому что это был конец... Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Не хотел его отпускать и был готов обнимать его вечно, лишь бы он остался. Провел губами по шее, цепляясь ими за жесткие волоски щетины, поцеловал, выдохнул... Скатился на кровать, подумав, что моя туша мешает ему дышать. А сам... С ним я дышал. Когда он был рядом, дыхание переставало быть такой сложной штукой. Лег рядом с Джошем, уставившись в его затылок. В другое время мы бы лежали в обнимку, точно два идиота. Сейчас же, несмотря на то, что между нашими телами оставалось совсем немного места, я чувствовал, что мы словно на двух разных берегах. И нет, блядь, никакого средства, нет никакого ебучего транспорта, чтобы просто взять и встретиться. Со временем дыхание Джоша пришло в норму, и я болезненно дернулся, когда он встал с кровати, натягивая на себя одежду. Черт... Я даже руку протянул, намереваясь схватить его. Остановить. Оставить, блядь, здесь. Запереть, привязать к кровати, приклеить к себе... Не знаю. Что угодно, лишь бы он не уходил. Лишь бы не бросал. Не снова. Но дверь за ним закрылась и... Все. Злость вернулась. Ему было хорошо. Он тянулся ко мне так же, как и я к нему. Я чувствовал это раньше, чувствовал это и теперь. Но он, засранец такой, все равно ушел, наказывая меня за проступок... Продолжал наказывать, хотя эпизода с Ритой мне хватило по гроб жизни. Но... Черт возьми, ее он целовал не так, как меня. Или это самообман? Блядь... Совсем запутался. Поправив помятую рубашку, я натянул брюки и спустился вниз как раз тогда, когда за Джошем закрылась дверь. Встретился с недоумевающим взглядом Эллы, пожал плечами и вернулся в свою спальню. Эта встреча выбила меня из колеи... Я рухнул на кровать лицом вниз, тупо нюхая простыни, на которых только что лежал Джош. Разве это не сумасшествие? Цепляться за него даже таким образом? Вдохнул, по коже пронеслись мурашки... Выдохнул. Блядь. Еще пару часов назад я был твердо уверен в том, что не хотел иметь с ним ничего общего. Вернее... Хотел, конечно, но не после того, как он трахал Риту практически на моих глазах. Не хотел больше видеть восторг в его глазах, когда он ковырялся в тачках, не хотел видеть пятна машинного масла на его шее... Ничего не хотел, потому что видя это, я заново в него влюблялся. Как будто моя любовь к нему была чем-то накопительным, и такие мелочи лишь увеличивали ее мощь. Не хотел любить его больше, потому что это было больно. Но куда больнее оказалось смотреть на закрытые им двери. Особенно после того, как он кончил, блядь, мне в руку. После того, как он стонал, когда я его трахал. Он не хотел меня видеть? Замечательно. Вернее, нет, не замечательно, потому что я больше не хотел давать ему такую возможность. Возможность прятаться, закрываться в себе и скрывать те чувства, которые он по-прежнему ко мне испытывал. Да, будет больно смотреть на него и... И не видеть блеска в глазах, когда его взгляд встретится с моим. Будет больно видеть, что он живет без меня как раньше. Занимается любимым делом, встречается с той блядью... Но, как известно, из двух зол выбирают меньшее. В моем случае меньшим злом было видеть все это, но находиться рядом. Быть вдали от Джоша было большим злом...***
Я сидел как на иголках, дожидаясь Эллу от врача. Потом, когда она вышла, мы зашли в кафе, перекусили и я проводил ее до мастерской Джоша, собираясь тоже туда зайти, но... Не смог. - Иди, - кивнул я сестре, пряча руки в карманах. - Я... Мне нужно... Я не договорил, но Элла меня поняла. Пожала плечами и скрылась за дверьми, а я перешел на противоположную улицу, сел на скамейку и оттуда наблюдал за гаражом, в котором виднелась ярко-розовая макушка. Когда стемнело, рядом со мной была пустая пачка от сигарет, но я так и не смог найти в себе силы войти в эту проклятую мастерскую. Только когда увидел, что Элла уже уходит, бросился к ней, решив, что добредем до дома вместе. Но она меня не заметила и села в такси, а я к тому моменту был уже возле гаража. Повернул голову и увидел его. Грязного, вспотевшего и... Вроде как увлеченного работой. Блядь. Отступать было поздно... Прокашлявшись, я вошел внутрь и... И растерялся. У меня была подготовленная речь, но я тут же забыл ее, увидев его лицо. Потупив и потоптавшись на месте, я почесал затылок и сипло выдал: - Дела идут хорошо? В гараже стояло три машины... Так что ответ был очевиден. Ему удалось сделать что-то свое и... Черт, я хотел за него порадоваться, но почему-то не мог. А еще вспомнил, что не принял таблетку... Вот почему внутри все переворачивается... - Элла сказала, что у вас проблемы с рекламой... Я... Эм, я договорюсь. Снова почесав затылок, я свернул к небольшой комнатке, которая служила офисом. Закрылся там и первым делом проглотил колесо, прижимаясь головой к двери и тяжело дыша. Сколько слов я ему сказал? Сколько? Черт возьми, эти слова дались мне с трудом, да и вообще вывели из какого-либо равновесия. Но окси быстро начал действовать, и я смог успокоить дыхание. Опять, в который уже раз, почесал затылок и сел за компьютер, пытаясь отыскать в записях Эллы номер агентства. Что ж... Убеждать, кажется, я не разучился. Договорился о рекламе, пускай она и обошлась немного дороже, чем рассчитывала Элла. Но не критично дороже. Потом я замер перед дверью, не представляя, что делать. Я пришел сюда, ведомый злостью, но она куда-то испарилась... Черт возьми, я умирал, да, я умирал, когда увидел, что Джош с Ритой... Я сказал, что ненавижу его, но куда делось то чувство? Сейчас я был готов забыть обо всем, лишь бы снова иметь возможность подходить к нему сзади, обнимать и утыкаться носом в его спину. Обожал это делать... На сам Джош не собирался спускать все на тормозах. Он закрыл двери. Он закрыл дорогу назад. Вздохнув, я повернул ручку и вышел в гараж, надеясь, что сейчас удастся поговорить. Я остыл и... Может, Джош тоже? Я надеялся на это. Хотел просто обсудить с ним все, хотел спросить, есть ли хоть малейший шанс на то, что у нас получится все вернуть. Но то, что я увидел, перечеркнуло всю мою решимость. Рита. Рита, которая стояла с Джошем и протягивала ему стакан с кофе. А он ей улыбался... - Да ты, блядь, издеваешься! - не выдержал я, с брезгливостью глядя на этих, мать их, голубков. - Тут натянуть эту собрался? Я мешаю, может? Презрительно усмехнувшись, я покачал головой. Я сказал, что злость куда-то испарилась? Хуй там. Просто, кажется, я забыл, каково это - видеть их вместе. Это убивало. А единственным выходом, чтобы не чувствовать на себе агонию, была злость. - В следующий раз не забуду резинкой воспользоваться, мало ли, где эта шлялась, - процедив это, я просто скрылся в кабинете, хлопнув дверью. Мне было наплевать, если эти двое действительно встречались, а я только что разрушил то, что у них было. Насрать. Эта сука ж раздвинула ноги перед Джошем? Всегда раздвигала... А этот только был рад воспользоваться. Сука. Блядь... Мудак конченый. И он говорил, что любит? Блядь. Блядь. Блядь! Я скинул со стола телефон. Мне нужно было на что-то выплеснуть свою боль. Просто... Просто нужно было, потому что если бы не пострадал сраный телефон, я бы выдернул этой шлюхе все ее блядские волосы. А потом бы надавал по лицу Джошу... И похер, если бы мне досталось сильнее... Черт, я был согласен на то, чтобы он убил меня. Да... Неплохой, кстати, вариант. Просто сдохнуть и забыть о том, что делали со мной эти чувства. Телефона оказалось мало и я сделал то, что делал всегда, когда боль меня душила. Перенес все душевные страдания на физические, изо всех сил ебанув кулаком по стене. Потом еще раз, и еще, пока на светлой краске не появились красные кровяные вкрапления. Было больно, пиздец, как больно, но это странным образом успокаивало. Я тяжело вдохнул очередную порцию воздуха и просто осел на пол, глядя перед собой. И какого хера я вернулся в кабинет?! Как, блядь, теперь отсюда свалить, чтобы не увидеть Джоша? Черт... Не хотел видеть его. И слышать его. И вообще знать его. Кажется, я впервые пожалел о том, что познакомился с ним.Джош
У вас когда-нибудь было ощущение, что перед вами стоит призрак? Фантом, который появляется, когда в душе слишком больно от потери. Или вы когда-нибудь ощущали боли в отрезанных конечностях? Нет? Тогда вы не сможете меня понять сейчас. Потому что... Потому что когда я вытер глаза, в мастерской появился Тай собственной персоной. Когда я подписывал документы о совладельце, я думал, что его участие в моей работе ограничится только именем на бумаге. Честно. Я даже представить не мог, что он будет приходить сюда, когда ему вздумается. Без звонка. Потому что я, блядь, не был готов его видеть! У меня возникло такое чувство, что я был лилипутом, а мне на грудь наступил ботинок Гулливера. Из меня воздух вышибло. Мою грудную клетку расплющило. А я стоял, смотрел на него и не мог насмотреться. И даже с трудом понимал, что он говорит. Его слова доходили до меня с большим опозданием, как будто велся репортаж с места событий в прямом эфире, а ведущий в студии задает вопросы журналисту. Этот звук продирался сквозь вакуум, который просто напросто окружил меня. Этакое безвоздушное пространство, где не летают самолеты и глушатся любые звуковые волны. - А... нормально, - хрипло и с опозданием ответил я, тупо глядя на то, как двигаются его губы и желая прикоснуться к ним пальцами, а потом губами... Что-то он там про рекламу сказал, да? Я тряхнул головой, когда он поднялся в рабочий кабинет, пытаясь собраться с мыслями. По идее, мне надо было собрать манатки и валить домой. И я, наверно, так бы и сделал, если бы мои вещи не лежали бы в той комнатке, куда он направился. Черт... Я не мог, не мог, не мог заставить себя зайти туда и взять свои вещи, а потому начал снова ковыряться в тачке, с трудом соображая, куда и что к чему прикручивать. Я думал вовсе не о том, как починить машину. Я думал о том, что он так близко и в то же время так далеко, что я не могу сесть на самолет или поезд и просто въехать в его Вселенную, чтобы снова, снова утащить его в свою... Не идут туда, блядь, сегодня поезда и даже самолеты не летят. Никогда. Билетов не купишь... И даже, блядь, пешком не дойдешь. Вот и говорите потом, что люди - не деревья и могу уйти туда, куда им вздумается! Ни хуя вы в этом не понимаете, ясно?! Меня порядком самого бесили все эти пиздострадания. И я терпеть не мог нытиков, которые портят жизнь себе и окружающим, но... Но блядь! Я не мог, не мог, вашу мать, просто выключить эту боль тумблером на электрическом щитке! И она продолжала гулять по моему телу. Сука! Ненавижу! Выть хотелось от этой безысходности, от этого понимания полного и конечного краха. Запятых больше не было. Не было тире. Не было многоточий. Была просто точка. И все. И больше ничего не было в конце романа. Никаких сносок о том, что жили они дальше долго и счастливо. Кончилась книжка, перевернули страницу и поставили на полку! Забыли, как вчерашний день! А я, блядь, БЛЯДЬ, я жил в этом! Барахтался, стараясь перебраться через эту точку, написать продолжение... И ни хуя, ни хуя ровным счетом не получалось! Дышать было сложно. Больно. Убийственно! По щекам текли слезы, но я даже не замечал этого, упорно продолжая прикручивать сучью гайку к гайке ебучей, даже не соображая, что делать это бессмысленно! Мои слезы и все эти мысли были похожи на романтическую хуйню. Я знал. Но... Да вашу ж мать! Пока сам в этом дерьме не окажешься, никогда не поймешь, что эмоции могут сжигать тебя, убивать, душить! Только мысли об одном конкретном человеке, к которому, блядь, канатами тянуло, потому что он казался якорем для тебя. К которому привязали резиной, а потом растянули в разные углы комнаты, и резина эта вдавливается в тело, калечит его, потому что хочет схлопнуться! И ты буквально чувствуешь, как тебя сдавливает эта сила, но ничего не можешь сделать. Меня адово тянуло к нему. Хотелось просто взять и плюнуть на все. И пойти туда к нему, целовать, посадить на стол, обнять так крепко, как только получится... Хотелось быть рядом... Но я сам сделал этот чертов выбор. Так что мне и нести за него ответственность. Гордый, сука, мрачный и одинокий орел, блядь! Но... Наверно, так было лучше, чем ждать поцелуев от того, для кого ты лишь цифра в числе достижений. Джейк, я, потом тот парень из клуба в Манчестере... И я был лишь продолжением цепочки, не более того.***
Мои мысли прервал шум, и я вылез из-под капота, замечая Риту у ворот. - Привет, - участливо улыбнулась она мне и подошла ближе. - Хотела тебе тут.. кофе принести. Но на самом деле хотела спросить у тебя, как дела? Мы не виделись давно. Ты... Она запнулась, опустив голову. - Выглядишь ты хреново... Вы... Вы с ним не... Она подняла глаза, в которых плескался океан жалости, а я... Я смог лишь улыбнуться и покачать головой. - Нет. Все так же. Только хуже. Она протянула мне стакан с кофе, и мне пришлось улыбнуться довольно спокойной улыбкой, а не оскалом, чтобы не испугать ее, но тут... Да блядь... Тут вниз спустился Тайлер. И... Какого хера он нес вообще? Я положил руку на плечо Риты, которая дрожала от этих его слов. - Черт... Рита, прости, он, наверно, того... Но она уже взяла себя в руки и даже улыбнулась, хотя глаза покраснели... - Мне, наверно, лучше уйти. Не переживай, Джош, я знаю, это не со зла. Он просто ревнует... Хера с два он ревнует. Ему было плевать на меня. Это просто попытка сделать еще больнее, посмеяться, поржать, походя обидеть человека... - Тебя проводить? Но Рита лишь тепло улыбнулась и покачала головой. - Когда ты уже перестанешь думать о других и просто подумаешь о себе, Джош Дан?***
Я поднимался в комнату с твердым желанием вынести дверь, если потребуется. Я был зол. Чертовски, сильно, бесконечно зол. Но... Вся эта злость испарилась, стоило только увидеть его на полу, а на стене кровавый след. Придурок, блин... Я подхватил его за подмышки и посадил на стол, хотя он чуть мне по лицу не съездил. Он замахнулся на меня, говоря что-то о том, чтобы я от него отъебался, а я.... А я лишь перехватил его руки и оттолкнул, прижимая к себе. Потом это сожрет меня в пучине адовой боли, но по-другому я не мог. - Заткнись... Просто заткнись, придурок... Я обхватил его руками, не позволяя себя колотить, и просто накрыл его губы своими, хотя он, сучоныш, и попытался меня укусить. И снова... И снова... А потом мой язык проник в его рот, а из его горла вырвался стон. И... Полетело все куда-то... Его злые слова, Рита... Меблировка комнаты просто закружилась так, словно я был слишком пьяным. Да я и был. Был пьяным от этого пиздюка, который разрушал меня до основания и ничего не позволял оставить живого... Я понял, что он больше не будет сопротивляться, отпустил его руки и обхватил ладонями его лицо, целуя его так, что у меня круги темные полетели перед глазами... На его щеках тут же осталось машинное масло, а я... Я проводил языком по его губам, скользил по его языку своим, ощущая, как в паху все ноет от острой необходимости. Потребности чувствовать его ближе. Чертовой потребности похлеще воздуха... Я стянул с него футболку и провел своим грязными от машинного масла пальцами по его шее, груди, проводя языком над сонной артерией, которая билась в его кожу, чуть не зашкаливая... Я... Я ведь чувствовал, что его это заводит. Знал. Так зачем ему все это было нужно, черт подери? Для чего?! Для чего было искать какого-то уебка в Манчестере, чтобы... Чтобы целовать его и сидеть на его коленях?! ЧЕРТ! Заметив, что его живот почти полностью стал черным от моих грязных рук, я притянул его к себе с силой и потащил в душевую кабинку, благо, находилась она совсем рядом. Быстро раздел и стянул одежду с себя, толкая Тайлера к стене душевой, выстланной кафелем и прижимаясь к нему, что есть силы. Намылил руки, его шею, живот, остервенело выскабливая машинное масло из-под ногтей, судорожно продолжая осыпать поцелуями его лицо и шею... Щеки, ухо, угол челюсти... Черт. Я просто не мог остановиться. Это убивало меня, эта близость меня убивала... А потом обхватил его запястья, на секунду прижимая к влажной стене душевой, добиваясь того, чтобы он выгнулся в спине еще ближе ко мне... Выпятил грудь... Которую я тоже покрыл поцелуями. Я не знаю. Мне.. Мне просто жизненно необходимо было его целовать. И по-другому не получалось. Мой член пульсировал и требовал внимания, а я... Я просто прижался к его паху своим и грязно выругался, почувствовав, как тонкая кожица на головке члена обоих соприкасается, трется друг о дружку и... Башку к хренам снесло... Я надавил на его плечо, заставляя встать передо мной на колени. И он провел языком по моему члену, снимая капли воды с кожи и... Колени у меня подкосились, и я оперся спиной о стенку душевой, обхватывая его голову и... Начиная двигать бедрами, попросту трахая его в рот. И это ужасно заводило, хотя в то время, когда мы были вместе, я разве что лишь раз до такой степени слетел с катушек. Сейчас я обхватывал его голову и смотрел в его глаза, не понимая, что в них отражается. С чего он так взъелся на Риту... Хотя к черту Риту сейчас... Потом... Я закрыл глаза и толкнулся в его рот еще раз, а потом быстро отстранился, заставляя его подняться и разворачивая к себе спиной. - Нравится это? Тебе это нравится? Я знал, черт подери, что нравится... Потому что его член был настолько возбужден, что толкался мне в руку, когда я проводил по низу его живота. Я развел ему ягодицы, наблюдая за тем, как скатывается вода вниз по его коже, по мышечному кольцу, к которому я поднес палец и медленно осторожно надавил, проникая внутрь... А потом двинул им вперед, желая услышать стон в исполнении Тая. Мне так чертовски нравилось, как он стонал... Как... Блядь. И вот его голос, срывающийся с губ, а я не могу устоять и сжимаю его плечо, буквально насаживая его на свой палец еще сильнее. Мои губы накрыли кожу на его шее и переместились к затылку, мягко закусывая кожу под волосами. Это по прежнему не было собственническим жестом. Просто я знал, что раньше он был моим, а теперь... теперь не был. Закрыл глаза и уткнулся лбом в это же место, продолжая массировать его вход, чтобы он смог меня принять. Я хотел сказать ему, как сильно его люблю, но ни черта не получалось. Слова застревали в горле и не шли. Я... Я не мог переступить через себя сейчас. Не после тех картинок, непрошено ворвавшихся в мою голову... как он целовался с тем мужиком в клубе. И лишь добавил еще один палец, обхватывая мочку его уха и проводя по ней языком... Знал, как это ему нравится. Знал... Я многое о нем знал. Например, я знал, как он выгибается в спине, когда проводишь между его лопатками. Или знал, как он приоткрывает губы, когда обхватываешь его член... Я снова и снова наблюдал мне одному известные приметы его кайфа. И... Черта с два я был один, да? Прорычал что-то ему в шею и приставил головку члена к его заду, медленно надавливая на вход, глядя на то, как головка скрывается в нем, а он протяжно стонет... Блядь... Теперь, наверно, можно было подыхать. Все самое лучшее в своей жизни я уже видел. И дальше меня ожидал сплошной мрак без него... Рука провела по его члену, обводя каждую выступающую венку, а я осторожно двинулся вперед, набирая тот темп, который ему так нравился...Тайлер
Я ебанутый. На всю свою ебанутую голову ебанутый. А как еще себя назвать, если, блядь, желая сбежать от Джоша и его шлюхи, я заперся в этом сраном кабинете вместо того, чтобы сразу броситься прочь? Домой. Или еще куда-нибудь... На край света, подальше от всего этого пиздеца. Но нет же, я выбрал самый конченый вариант. Сидя на полу и глядя на кровавые узоры, оставленные на стене, я надеялся на то, что Джош наплюет. Забьет хер, утешит свою Риту, уведет ее, а тогда и я смогу свалить. Но... Этот же расклад вгонял меня в тоску. Я запутался. Я так запутался, что боялся дышать, чтобы нечаянно не усугубить и без того хуевую ситуацию. Нужно просто переждать, переждать, переждать... Это чувство меня убивало. Эта любовь меня убивала. Просто убивала. Я считал себя несчастным, когда в моей жизни не было Джоша, но... Сейчас, вспоминая те времена, я осознавал, что тогда все было не так плохо. Я не знал, что это такое. Я не знал, каково это - любить, причем даже взаимно. Вроде... Нет, не вроде... Точно взаимно. Он точно любил меня. Это ведь не только на словах звучало, но и отражалось в его поступках. Для меня. Черт... Тогда какого хуя он будто специально делал все, чтобы задеть меня? Неужели я настолько облажался, что ему нравилось видеть меня таким? Разбитым. Другого слова я даже не мог подобрать. Я был разбит. Расколот на части. И, кажется, это не было пределом. Каждый новый день ломал меня все сильнее, и я не знал, смогу ли остановиться, или же меня остановит самое дно. Просто... Я, как бы это ебануто не звучало, утратил смысл своего существования. Рядом с Джошем хотелось быть лучше, чем я был на самом деле. Хотелось быть достойным его, а не просто левым парнем с бедного района, которого жизнь обделила солнечными просветами. Для него хотелось светиться, и он на самом деле зажигал меня. Без него... Это было бессмысленно. Когда открылась дверь, я неохотно поднял глаза и увидел Джоша. Зажмурился, когда он подошел ко мне, потому что думал, что он меня ударит, но... Не знаю, почему, но этого не произошло. Вместо заслуженного удара по лицу, Джош поднял меня с пола, чем выбесил. Просто выбесил. - Какого хуя?! - заорал я, когда он усадил меня на стол. Он должен был меня ударить. Я ждал этого, я заслужил это, мать его! Вместо этого я ударил его сам, пытаясь спровоцировать на дальнейшее продолжение. Я хотел, чтобы он сделал это, чтобы выбил из меня всю эту блядскую любовь. Хотел так сильно, что было даже больно. - Давай! Ударь меня! И снова толкнул его в плечи, со всей злостью посмотрев ему в глаза. - Ударь! Ты же хочешь? Давай, бей! Или отъебись от меня, понял?! Я замахнулся еще раз, целясь в плечо Джоша, но тот оказался проворней и перехватил мою руку. Кажется, после этого я послал его на хуй. Даже дважды. И так отчаянно пытался оттолкнуть от себя, что забыл, почему я это делаю. В голове все перемешалось, да еще и под воздействием сразу двух наркотиков: окси и моего Джоша. Похоже, меня одолевала истерика, и я снова попробовал оттолкнуть от себя парня, но он сделал то, чего я ожидал меньше всего. Прижал меня к себе. От неожиданности я замер, судорожно пытаясь понять, что делать дальше. Коротко вздохнул и буркнул: - Сам заткнись, мудак! Еще раз толкнул, но вскоре Джош прервал все мои попытки вырваться. Просто обхватил меня всего так крепко, что дышать стало сложно, хотя я сомневался, что дело было в его натиске. Скорее... Скорее в его запахе. Тепле. Этой чертовой близости, от которой нервы сводило, блядь! Невозможно же быть настолько зависимым от человека, правда? Тогда какого хера все это происходило со мной? Почему я не мог просто взять и пережить это расставание? Забить на все хер и продолжить жить дальше, не вспоминая, каково это - просыпаться с ним рядом от того, что его губы касаются шеи. Или плеча. Или груди... Блядь, его губы... Его губы, да. Касались сейчас моих. Та часть меня, которая горела от злости, снова сделала шаг вперед. Я укусил его, но... Джош не отступил, а сам я лишь сильнее от этого завелся. Простонал в его рот и сдался... Как чертов слабак. Просто взял и сдался, не понимая, почему он это делает, если еще десять минут назад улыбался своей Рите. Плевать... Да, плевать. Главное, что сейчас он был со мной. Я перестал дергаться. Перестал пытаться сделать ему больно. Перестал провоцировать его на агрессию. Просто обмяк в его руках и отвечал на поцелуй, который, казалось, смог бы вернуть меня к жизни, если бы я вдруг помер... Боже, как я по этому скучал. Как же я, блядь, по нему скучал. Его ладони легли на мое лицо, а я, осознав, что барьеров больше нет, крепко обнял его за поясницу, сжимая пальцами футболку. Поднимая ее, пытаясь, блядь, разорвать к чертовой матери! Жадность этого поцелуя сошла на нет, лишь когда Джош начал снимать с меня футболку. Я с готовностью поднял руки и пьяно посмотрел на его припухшие губы, на его глаза, на щеку, на которой оставалось машинное масло. Как когда-то... Не сдержался, провел по темному пятну пальцами, размазывая его сильнее. Поцеловал в подбородок и простонал снова, стоило Джошу провести языком по моей шее. От всего происходящего перед глазами плыло. Джош отстранился, и я чуть не грохнулся без его поддержки, но задержал взгляд на его лице и... Боже, какой он красивый. Любимый. Такой родной, что плакать хотелось от того, что я не могу сказать ему, как сильно люблю. Вернее, сказать-то я мог, но снова боялся. Как в первый раз, блядь... Боялся, что мои слова не найдут отклика, потому держал все в себе. А потом снова чуть не сбился с ног, когда Джош потянул меня в душ... Я едва успевал следить за тем, как он меня раздевает. Потом, как раздевает себя. Сердцебиение зашкаливало, и когда мы остались без одежды, я не мог на него насмотреться. Мне душу разрывало от восхищения, блядь! Хотелось обхватить его руками полностью, прижать к себе и никогда не отпускать. Ни на шаг. И он, кажется, хотел того же... От этого становилось лишь хуже, потому что я не понимал, какого черта, если нас так тянет друг к другу, мы не можем просто сесть, поговорить и вернуть все то, что у нас было. Блядь. Он грохнул меня спиной о стенку кабинки, и я прорычал, накрывая его рот своим, вторгаясь в него языком и исследуя каждый чертов миллиметр. Мои руки бесстыже блуждали по его телу, то и дело опускаясь на зад Джоша, сжимая его, прижимая к себе так, что его член касался моего и это... Это было взрывом. Блядь. Я не помнил, из-за чего на него злился. Просто в один момент забыл обо всем на хер, потому что сейчас он был рядом. Потому что его руки скользили по моему телу, а я выгибался навстречу его касаниям, оттягивая на себя его губы и едва дыша от накрывающих ощущений. И с готовностью поднял руки над головой, чувствуя себя в таком положении беззащитным, но... Плевать. Это же был Джош. Мой Джош. Мой, мать его, Джош, что бы между нами ни происходило! И я выгибался навстречу его телу, потому что чувствовать его близость было эквивалентно дыханию. Я сходил от него с ума. Он был моим всем. Черт... Я даже не знал, как еще описать всю эту зависимость. Он был мне нужен. Так чертовски необходим, что я был готов ради него на все. Беда была в том, что ему от меня ничего нужно не было. Разве что этот перепихон, да? В память о былых временах, так? Я без проблем опустился перед ним на колени, мягко касаясь губами мокрого живота. Вдыхая запах, дотрагиваясь носом до дорожки волос. Потом провел языком по члену, где-то глубоко внутри радуясь тому, что так на него действую. Сам же простонал, затем простонал еще раз, когда Джош обхватил мою голову руками и... О, боже... Смотреть в его глаза тогда, как он просто трахает мой рот... Блядь. Я не сдержался и обхватил свой член рукой, чуть ли не прорычав от всего этого. Начал двигать кистью в его ритме, каким-то образом не забывая проводить языком по головке. Другой рукой я попросту вцепился в его зад, прижимая Джоша к себе еще крепче и, наверняка, оставляя на коже следы от пальцев. Сука. Это было неизлечимой болезнью. Он был моей болезнью. Вскоре Джош поднял меня на ноги. Колени подкашивались, внутри все переворачивалось. Я прижался животом к стенке душа и выпятил задницу, сгорая от желания почувствовать его в себе. - Да, блядь... Нравится, - проскулил я и закусил губу, кое-как выдохнув, когда Джош провел ладонью по моему животу. Уткнувшись лбом в стенку, я затаил дыхания, чувствуя, как палец Джоша надавливает на мой зад. Замер, прислушиваясь к каждому отклику своего тела, потом простонал. И еще один раз, когда парень стиснул зубы на моем затылке. Обожал, когда он так делал. Все в нем обожал. Странно, когда в человеке нравится все. Все его дурные привычки или то, как он, например, держит сигарету между пальцами. Или как смотрит на тебя, о чем-то задумавшись, а ты не понимаешь, что происходит и начинаешь невольно улыбаться. Мне этого чертовски не хватало... - Блядь... Джош... - я закрыл глаза и беспомощно махнул рукой, пытаясь к нему прикоснуться, но дотянуться не смог. Снова вернул ладонь на стену, царапая ее ногтями, а заодно и двигая задом, подталкивая парня к действиям. И... Честно, если бы он не приступил к ним, я бы начал умолять. Десятки "пожалуйста" были готовы сорваться с моего языка как раз тогда, когда член Джоша начал медленно погружаться в меня. Вместо слов из меня вырвался то ли стон, то ли рычание... Даже не знаю. Потому что в тот момент стало наплевать на все. Кроме этого парня, который умудрялся делать меня счастливым и несчастным в один и тот же отрезок времени. Дрожащей рукой я потянулся к крану и выключил воду, которая заглушала звуки нашего с Джошем дыхания. Мне пиздец, как нравилось слышать его хриплые выдохи. Кажется, от этого я лишь сильнее возбуждался. Снова сжав пальцами свой член, я провел пальцем по головке и выругался, когда мою руку заменила ладонь Джоша. Я выгнулся в спине, чтобы ему было немного удобней, и двинул бедрами назад, тупо насаживаясь задом на его член. Снова простонал и замер на несколько секунд, чтобы отдышаться. Впрочем... Ладонь Джоша, ласкающая мой член, сделала этот момент менее болезненным, и я снова начал двигать бедрами, в конце сдавшись и передав инициативу Джошу. Черт возьми... Мы трахались в душевой его мастерской, и это было охуенно. Вообще каждый секс с ним был волшебным. Не знаю, как так получалось. Он знал, что и как мне нравилось. Я знал о нем то же самое. Блядь, мы же были созданы друг для друга! С каждым новым днем, проведенным вдали от Джоша, я лишь сильнее в этом убеждался. Мы должны были быть вместе, но вместо этого тупили и страдали... Он, впрочем, скрашивал свои страдания с Ритой. Я же... Я же заглушал боль таблетками. Вместе мы были едины, а порознь шли по тропе разрушения и я, кажется, был впереди... - Джош... - сдавленно пролепетал я и откинул голову назад. Было пиздец как неудобно, но я дотянулся до его подбородка и поцеловал. Хотел целовать его постоянно. Всю жизнь. Ебаную вечность, блядь! Его рука начала двигаться быстрее, и все, я утратил способность мыслить. Способность мыслить трезво я утратил давно, теперь же... Теперь это было вовсе не возможно. Я лишь прислушивался к дыханию своего Джоша и наслаждался ощущением наполненности, когда меня словно скрутило, а потом разорвало. Член дернулся, и я кончил в руку Джоша, прижавшись лбом к стенке душа. Я дрожал. Я натурально дрожал от того, насколько мне было хорошо и... И когда кончил Джош, я сжал его ладонь, переплетая его пальцы со своими. Я не был готов его отпускать, поэтому держал крепко, разрушая все его попытки на побег. Отдышался и повернулся к нему лицом, крепко обнимая за шею и касаясь губами щеки. - Джош... Я не мог. Не мог. Не мог его отпустить. От одной только мысли о том, что он уйдет, внутри меня все переворачивалось. Было больно заранее... Словно, блядь, аванс. А потом, когда это случится, придет вторая часть боли, и я просто... Блядь, я боялся оставаться без него. Снова. Поэтому обнял еще крепче. Мне казалось, что я не выдержу и просто повисну на нем, но откажусь отпускать. - Джош... Я люблю тебя, Джош, - жалобно промычал я в его шею и закрыл глаза, вдыхая запах его кожи. - Я так тебя люблю, Джош... Слезы душили меня на протяжении долгих недель и вот... Настал момент, когда они вырвались наружу. Потекли по щекам, а я все так же обнимал своего Джоша и болтал: - Ты же тоже, да? Ты же тоже меня любишь, Джош! - я поднял на него глаза и поцеловал припухшие губы. - Какого хера тогда мы... Блядь... Я виноват, я так облажался, Джош... Я не мог остановиться. Меня разрывало изнутри от чувства вины, которое снова вытеснило всю злость. Я не мог больше видеть взгляд Джоша, направленный на меня, в котором вместо нежности читалось лишь равнодушие. Отдышавшись от слез, я судорожно вздохнул и припал губами к губам Джоша, пытаясь сквозь поцелуй донести до него свои мысли: - Я так люблю тебя... Я... Ты сможешь меня простить? Я облажался, знаю, я просто боялся, что ты что-то предпримешь и пострадаешь, Джош... Посмотри на меня. Посмотри, - я обхватил его лицо ладонями и заставил посмотреть в глаза. Сам облизнул губы, вздохнул и сказал: - Мне кажется, я не могу без тебя жить. Не получается. Пожалуйста, Джош... Пожалуйста, не уходи.Джош
Вот тут мы, пожалуй, вернемся к разговору о том, сколько длится любовь. Кто-то утверждает, что всю жизнь, если она настоящая. И тогда я чертовски надеялся, что наша любовь с Таем была не настоящей. Кто-то утверждал, что она длится всего три года. И мне, черт подери, безумно хотелось в это верить, потому что мысль об этом казалась панацеей от той боли, что была во мне и разрывала мои легкие. Вот только почему тогда с каждым разом, когда я встречаю его после дней без него, мои нейроны взрываются от малейшего прикосновения? Почему с каждым новым днем мне все тяжелее дышать, не смотря на то, что внешне я казался все более и более сдержанным? Это даже почти не ощущалось. Нет, серьезно, блядь. Я вставал каждое утро с кровати, с сожалением смотрел на подушку, которой касалась его голова, завтракал, ехал на работу. И работал. Иногда я встречался с Найнесом. Общался с ним, потом общался с Эллой, когда она звонила не по работе, а просто так. И даже улыбался. Это… Не знаю. Своего рода рутина, которая засасывала меня в себя и не давала мне башкой тронутся. И я дышал… А потом стоило только остановиться от этого стандартного течения жизни, отойти, встать на берегу, посмотреть, и все. Сразу же становилось ясно, что все это время я даже дышал в половину силы, чтобы раненые легкие просто не разорвались… Из всего со мной происходящего скрашивал мои дни только Найнес. Яркий, немного безумный и много самовлюбленный. Таким я его видел. И он тянул меня за собой, даже не прилагая к этому усилий. Он был моим витамином своего рода… А потом мы снова окунались в свои жизни, и все повторялось. И я ехал навстречу своему будущему со скоростью тридцать километров в час. В последнее время я все чаще стал замечать, что с каждым днем мне становилось тяжелее. Боль притуплялась, потому что агония не могла длится вечно, но с каждым чертовым мгновением мне становилось тяжелее. Движок барахлил… Как будто организм работал на пределе своих возможностей без чего-то пиздец как необходимого. Ну… Типа кислорода мало или еды не хватает. Вот так мне чертовски сильно не хватало Тая. И я истощал запасы собственных сил с каждым новым подъемом на работу. И я ужасно боялся, что витаминов мне теперь не хватит… Наверно, поэтому я так прижимался сейчас к Тайлеру, словно пытался запастись той жизнью, которая была с ним совсем недавно. Наверно, поэтому я утыкался в его шею и дышал им… Чтобы гребаного придуманного мной кислорода было больше. Хрен знает… Но только рядом с ним, здесь, сейчас, я дышал на полную. И выжимал двести двадцать вместо тридцати. Потому что это было какой-то фантомной болью, и рядом с Таем мне почему-то казалось, что это ампутированное снова выросло, блядь. И навстречу будущему ты перся, считая, что у тебя все в порядке. Ни хуя. Я накрыл ладонями его руки на стене, переплетая пальцы, вжимаясь в него, прорастая в него, чтобы, я знаю, через полчаса снова рвать эти гребаные связи, которые так быстро появлялись между нами, даже будучи полностью разрушенными, выдернутыми… И с каждым новым движением, с каждым новым вдохом его выдоха я ощущал, что эти связи… как в мультике про супергероев или в Терминаторе… щупальцами, отростками, порванными нитями ищут, перебирают, дотягиваются до себе подобных, чтобы снова срастись, чтобы, блядь, целыми стать… На доли секунды я начинал бесится из-за этого и намеренно двигался резче, чтобы спутать эти связи, но ни хера не помогало, и в следующее мгновение я снова обхватывал Тая за живот, ласково водя пальцами по косым мышцам живота и опускаясь на его член. Я прикасался губами к его лопаткам, вел линии к шее и нежно обхватывал мочку уха, проводя по ней языком. И эти связи снова тянулись, ища родное. И это было выше меня… Сильнее… Инстинкт самосохранения… Потому что без него я подыхал. Я прижимался к нему что есть силы, обхватывал его плечи своими, а бедрами вколачиваясь в него, словно накрывал его всего. Словно, блядь, становился второй кожей, щитом живым… Снова. Снова. Опять! Да блядь! Мне было мало?! Мало было того, что я и так отдал всего себя, сломал себя, переделал, раздолбил и собрал заново конструктор в своей башке, а ему всего этого было не надо?! Опять лез в эти сети, в ловушку для собственного сердцебиения… Как же я ненавидел себя сейчас за это. И ничего не мог с собой поделать. Лишь на секунду эта нежность исчезала, чтобы, блядь, с упорством смертельно раненого лезть на передовую заново. И снова… Снова окунаться в него. Прыгать с разбега в омут этой ебаной неправильной зависимости, нужде… Я бы хотел его просто трахнуть. И уйти. И наплевать. Просто дать разрядку своей нужде и снова тянуть лямку без него. Но не получалось ни хера. Я тыкался носом в его волосы, словно слепой котенок в живот матери. Я вдыхал его запах, забивал им легкие, словно это, блядь, реально второй кислород был, неизвестный науке. Мои пальцы скользили по его бедрам, а вторая рука двигалась по его члену, натягивая мягкую кожицу и чувствуя, как дрожат вздутые венки… И… В тот момент, когда на руку выплеснулась сперма, а от спазма его мышц ориентиры потерял уже я, громко простонав в его шею, у меня было такое ощущение, что я в его душу проник, а он — в мою. Мучительно больно и нереально щемяще на самом деле… И в груди стало больно так, как будто ножом в легкие попали… Потому что это закончилось. И снова начиналась реальность без него. Я развернул его к себе и прижался, продлевая эти мгновения краденной близости. А он обхватил мою руку и не желал отпускать. Это были мгновения той близости, которая была между нами совсем недавно. Слабые ее отголоски, лоскутья платья, стыдливо прикрывающие задницу, не в силах закрыть все. Не хватало. Уже не хватало. Этой близости было чертовски, нереально мало. Но она была настолько пронзительной, что хотелось плакать. И я… я плакал. Лил слезы и даже не замечал этого. Это было даже смешно. Тай обладал такими яркими актерскими способностями, что мне верилось, будто он действительно меня любит, что он нуждается во мне… И я велся на это. Снова велся, хотя знал, что это лишь видимость. Я ткнулся носом в его шею, ведя им вдоль мышц, опускаясь на его плечи, поднимаясь к уху… Я вслушивался в его отчаянно натянутый голос, целовал его в подбородок, накрывал губы… кивал… Прижимался лбом к его лбу, делясь с ним своим дыханием, продлевая эти мгновения, которые возвращали меня в счастье. Горькое, вырванное на мгновение счастье, которое почти сразу сменялось отчаяньем. - Я очень… Очень нуждаюсь в тебе, Тай… И это делает мне больно. Невыносимо… И без тебя пусто… Бессмысленно. Больно. Невозможно… Зачем тебе все это? Зачем... Я обхватил его лицо ладонями и целовал его губы, вперемешку с его словами, с моими словами… Я вдыхал его выдохи и чувствовал, как моя болезнь им только усиливается. И снова наваливалась боль. Одуряющая, прижимающая прессом, разрывающая мышцы… - … просто боялся, что ты что-то предпримешь и пострадаешь… Да. Заебись. Давай, треплись дальше о том, что ты меня любишь. Все, что ты говоришь — ложь. Обман. Сценка из «Вас снимает скрытая камера». Каждый звук, вылетающий из твоего горла наполнен ядом под названием «поверь мне». Пелена спала, и я громко хмыкнул, а потом и вовсе расхохотался с явными истерическими нотами в голосе. А потом неожиданно замолчал, вслушиваясь, фиксируя его дыхание и дыша в унисон с ним… - Да. И именно поэтому ты и сидел на коленях другого человека и позволял ему держать свою задницу. И сосался с ним ты тоже поэтому, милый. Так боялся за меня, что не знал, кому еще отдаться. Это мне впору гандоны натягивать, любовь моя… Кажется, эти слова я просто прошипел ему в ухо. И снова почувствовал себя ужасно… Моей любовью лишь пользовались, давая немного нежности в ответ, чтобы привязать еще сильнее. Я уже сталкивался с этим, и вот снова, пожалуйста. Так почему опять так отчаянно хотелось поверить в это? Опять так отчаянно хотелось верить ему? Я зло рассмеялся, отдаляясь от его кожи, отдаляясь от него, снова запираясь на все замки, которые спали с моей души так безотчетно и невнимательно… Отдирая эти связи, которые с каждым разом становились толще каната, и я боялся, что в один ужасный момент окажусь слабее этих нитей и просто сдамся. - Тебе надо было стать актером. Дамочки бы писались от восторга, скажи ты им со сцены все так же, как сказал мне. Я вышел из душевой кабинки и спешно натягивал на влажное тело чистую одежду, которая была в шкафчике. - Риту не трогай. Мать бросала ее по несколько дней, шляясь неизвестно с кем и где, упиваясь до полусмерти. Кормили ее соседи, когда замечали. Замечали редко, а потом и вовсе отправили в детский дом. Не обижай ее. Она ни в чем перед тобой не виновата. Одного раздраенного меня тебе мало? Не оглядываясь, я схватил рюкзак и выбежал из комнаты, а потом из мастерской. Оставляя ему запасные ключи на видном месте. Просто больше не мог там находиться, не мог дышать с ним одним и тем же воздухом. Потому что мои легкие и так были отравлены им окончательно и бесповоротно. Сел в машину и погнал. И только спустя полчаса бешеной езды понял, что повернул не туда. Выехал из города, остановился у придорожного магазинчика и купил водки. Все. Еще немного анестезии… Чуть-чуть. А завтра снова работа. Рутина. И эта лямка жизни, которую я, кажется, тянул исключительно из-за упрямства и нежелания делать больно родителям. Отцовское сердце это не выдержит… Поэтому я буду продолжать. Буду продолжать, раздирая собственное сердце в кровь, желая вытащить, выцепить, выдрать эту гнилую любовь из собственной грудной клетки. И буду дышать. Пусть даже совсем без кислорода…Тайлер
Боже... Эти мгновения вырывали из меня душу. Мгновения, когда Джош был рядом, покрывал мое лицо поцелуями и просто вслушивался в мои слова. Я поверил. Действительно поверил, что это было хорошим знаком. Что он еще долго не отпустит мою руку, а потом, когда это все-таки случится, мы уйдем к нему. Или останемся здесь... Неважно. Лишь бы вместе. Лишь бы это единение не заканчивалось. Я обнял Джоша еще крепче, если это было возможно, когда он прижался своим лбом к моему. Когда начал говорить, разделяя слова поцелуями. Скомканными, отрывистыми, будто выкраденными у кого-то поцелуями, но такими, блядь, прекрасными. Как и его слова. Внутри меня поднялась и моментально опустилась горячая волна, когда я услышал, что Джошу так же хреново без меня, как и мне без него. Потому крепко поцеловал его губы, опять поверив в то, что мы сможем начать все сначала. - Не хочу, чтобы тебе было больно, - пролепетал я около его губ и поцеловал в уголок рта. - Прости меня, Джош... И снова поцеловал. И целовал бы еще долго, да только вот... Что-то изменилось. Джош отстранился от моих губ, и я словно почувствовал, как от него повеяло холодом. Сглотнув, я посмотрел ему в глаза и судорожно сжал пальцами его волосы, вслушиваясь в слова, которые никак не вязались с происходящим. Чего? Я и сам отодвинулся немного назад, переваривая услышанное. Хотел сказать Джошу, что он совсем с ума сошел и, что ничего такого не было, но потом вспомнил. Вспомнил тот бар в Манчестере, кокаин, Маркус... Блядь, да! Я целовал его... Причем, делая это, не думал, что это плохо. Ебучие наркотики... А Джош это увидел. Бля... Нервно проведя ладонью по лицу, я виновато посмотрел на парня и покачал головой, не зная, что сказать. Когда я видел его с Ритой... Каждый, блядь, раз, когда я видел его с Ритой, меня ломало. Просто сгибало пополам от боли, и я не мог не думать о том, что с ней ему могло быть лучше. Правильней, возможно. Не мог не думать о том, что она просыпалась, лежа на его плече. Или о том, как они вместе курили на балконе, и она прижималась носом к его лопаткам, обнимая со спины. Ревность сама по себе была отвратительным чувством, но когда видишь, как любимый человек не с тобой... Это ранит. Действительно ранит. Поэтому... Я понимал, через что проходит Джош, хоть и не помнил об этом чертовом поцелуе с того самого момента, как он вошел в бар. Да, черт возьми. Когда там появился Джош, все вдруг стало неважным. Наркотики, выпивка, этот блядский Маркус... Рядом с Джошем все отходило на второй план. Об этом я и хотел сказать, да только фраза про гондоны стала звонкой пощечиной, и я промолчал. Не смог выдавить из себя ни слова, лишь виновато смотрел на Джоша и молча молил его остановиться. Когда он вышел из кабинки, я, на несгибающихся ногах, вышел следом, с сожалением наблюдая за тем, как он одевается. Тоже натянул на себя трусы и почесал голову, найдя, наконец, силы, чтобы позвать его. - Джош... Но в ответ услышал лишь предупреждение насчёт Риты, которое я хотел пропустить мимо ушей, но зацепился за слова и... Черт... Это прям его типаж: несчастные люди, которых нужно спасать. Блядь. И сейчас было как раз самое время для моего спасения, потому что я, мать его, погибал. Глядя на то, как он уходит, я просто прощался с жизнью, потому что он ею и был. Блядь. Блядь. Блядь. Я с тоской посмотрел на оставленные от мастерской ключи и скинул их со стола, когда захлопнулась тяжелая входная дверь. Потом сбросил со стола и бумаги и просто заорал от боли, которая догоняла меня со всех сторон. Когда отдышался, я покинул мастерскую. Запер на ключ и, поймав попутку, уехал на другой конец города. Не хотел объясняться перед Эллой. Не сегодня.