Свободное Дыхание.

Беатрис лежала, сжавшись комочком на кровати, изо всех сил сжимая подушку и трясясь от слез. В горле стоял ком, глаза безжалостно щипало, слышались глухие всхлипы несчастной девушки. Она не могла поверить, что её дедушка, великий мореплаватель, славный пират мог погибнуть. Это было невозможно, она просто знала, что он жив, он где-то есть и трепетно ждет встречи со своими потомками. Мисс Тернер трепетала желанием непременно найти своего деда, но её страсть к поискам удерживало осознание того, что она и понятия не имеет, как искать деда, где и вообще куда идти первым делом. От своей беспомощности становилось только больнее и слезы подступали все с новой силой. Сейчас девушка совсем не думала о том, что с утра её глаза будут опухшими, лицо уставшим и бледным. Слезы обиды накатывали сами по себе и девушка чувствовала пустоту в душе. Не хотелось даже двигаться, думать, понять наконец, что слезы ничего не решают. Генри сжал руки в кулаки глубоко вдыхая. Ему было непонятно и неприятно такое отвратительное поведение дочери. Родители же лучше знают, что нужно ребенку — так считал Генри. Карина успокаивала мужа, поглаживая по плечу. — Всем нужно выплеснуть эмоции, это же больно осознать потерю родного тебе человека, Генри. — Карина говорила с привычной ей нежностью, чтобы не слишком рассердить мужа. Элизабет переглянулась с Уиллом. По его взгляду ей было ясно, что что бы она не сказала, он будет согласен с её точкой зрения. — Генри, очень больно потерять любимого человека, тебе ли не знать этого? — Элизабет клонила к тому, что Уилл и её сын были слишком долго разлучены друг от друга, будто их не существовало друг для друга. Тернер младший лишь тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Он задумался, ведь долгие годы так яро пытался отыскать своего отца, и сколько радости у него потом было, когда проклятие удалось снять и теперь его родители навсегда вместе, лишь смерть может разлучить их, как это чуть не случилось тогда, в тот день, когда жестокий капитан Джонс проткнул сердце Уилла. Но все же леди всегда должна оставаться леди, даже при своих родных, поэтому Генри строго сказал. — Мама, она в любом случае не должна была повышать тон на своих родителей. Она прежде всего леди, а леди должна уметь сдерживать себя. Это послужит ей уроком. — Сердце Генри сжималось, но пустить все на самотек мистер Тернер не собирался. Генри поднялся из-за стола, за ним поспешила и Карина, проследить, чтобы муж не натворил глупостей. Тернер младший надеялся спокойно поговорить с дочерью, сделать так, чтобы их отношения не подорвались, поэтому нужно было стараться не сорваться на крик. — Милая, ты здесь? — спокойно спросил Генри, постучав в комнату к Беатрис. Ответа не последовало, тогда Тернер постучал снова. За дверью ни звука. «Может она уснула?» — подумал отец и приоткрыл дверь. — Беатрис, где ты? — удивленно спросил в пустоте Генри, глазами ища дочь по всей комнате. Окно было закрыто, значит она не сбегала. И Генри чуть строже позвал дочь: — Беатрис?! Мистер Тернер отправился на поиски дочери по всему дому. В его голову закрадывались разные мысли, вплоть до того, что его родную дочь украли, но это было глупо, ведь прошло около пары минут и никаких следов не было. Карина спешила за мужем, переживая за дочь не меньше. Кажется она испытывала все те же эмоции, что и Беатрис. А девушка тем временем рылась по всем шкафам и ящикам в родительской спальне, захлебываясь слезами, и пытаясь найти хоть какую-то память о дедушке в комоде матери. Должно быть хоть что-то, что приоткроет тайну об его исчезновении, ведь он как никак был частью этой большой семьи, пусть и носил другую фамилию. Беатрис усиленно пыталась вспомнить, о чем рассказывала ей мать, чтобы оттолкнуться от этого. В комнате образовался страшный беспорядок, но мисс Тернер не замечала ничего за собой. Когда все шкафы были опустошенны, она принялась рыться в кровати и под кроватью, за шкафами, во всех недосягаемых местах, все чаще всхлипывая и спотыкаясь от волнения. А затем девушка обессиленно села на край кровати родителей и устало вздохнула, вытирая слезы рукавом и убирая прилипшие волосы с лица. И вдруг она почувствовала, что сидит на чем-то твердом. Поднявшись и задрав одеяло, мисс Тернер увидела явно потрепанный твердый дневник, с пожелтевшими от времени страницами. Она осторожно взяла вещицу и осмотрела её со всех сторон, пытаясь понять, что это. На обложке Беатрис увидела нечто вроде огромной выемки, будто раньше там что-то было. А чуть ниже, под выемкой, были выгравированы непонятные для девушки каракули и надписи, которые она не могла разобрать. Мисс Тернер без зазрения совести открыла дневник и принялась листать размякшие, как казалось от воды и обтрепанные временем страницы, пытаясь что-нибудь разобрать там. В глазах девушки сверкали искры надежды, что она узнает хоть что-нибудь о своем дедушке именно отсюда. На последней странице в самом низу было выведено послание, тот, кто оставил его, вероятно очень переживал, это было видно по наставленным мимо точкам вокруг и по дрожащим буквам. Юная мисс Тернер решила, что это послание, оставленное её дедушкой для мамы. Не успела она начать читать, как в комнату ворвался её отец. — Беатрис, Боже милостивый, вот ты где… Что здесь произошло?! — шокировано оглядывая комнату вскрикнул Генри. Рядом с ним стояла Миссис Тернер и удивлялась ровно столько же. — Отец, мама, что это такое? — дрожащим голосом спросила Беатрис, даже не думая о том, что она ворвалась в родительскую комнату, лазила по чужим вещам и навела ужасный бардак, нарушив тем самым все правила приличия. — Что ты здесь натворила, юная леди?! , — со всей возможной строгостью и твердостью воскликнул Тернер, — С чьего позволения ты ворвалась в нашу комнату и развела ужасный бардак?! Беатрис только сейчас до конца осознала, что она наделала. От страха сердце стало уходить в пятки и девушка даже не знала что ответить своему отцу. Мисс Тернер опустила голову вниз. — Немедленно отвечай! — начинал срываться на крик мистер Тернер. — Милый, пожалуйста, успокойся, ничего страшного не произошло! — Карина изо всех сил успокаивала мужа, зная, что он может натворить, когда зол. — Не указывай мне что делать! Я сам решу как воспитывать мне дочь! — рявкнул Генри в сторону жены, что она не посмела сказать более и слова. Юная Беатрис была очень напугана и к горлу подступил ком. Отец никогда не срывался на мать. Девушка чувствовала именно себя виноватой в том, что её родители начинали ругаться. — Ты оглохла, Беатрис?! Я не слышу ответа. — Генри пытался успокоить себя, но поведение дочери было непозволительно ужасным. — Я просто хотела узнать побольше о дедушке… — тихонько ответила девушка, сдерживая поток слез из глаз. Ей было и страшно и обидно одновременно. Внутри семьи Тернеров бушевало торнадо эмоций. От такого невразумительного ответа мистер Тернер ещё больше закипал. — Ах, узнать хотела? А спросить было никак нельзя?! — с ноткой издевки сказал отец, уже не видя ничего перед глазами. — Вы бы все равно не ответили! — закричала девушка и закрыв лицо руками, не выдержав напор слез зарыдала. Терпение отца было не вечно и он в гневе подошел к дочери, крепко сжав её запястье, потащил её за собой к ней в комнату. Девушка не замечала ничего перед глазами из-за слез, которые размывали всё вокруг. Она была виновата в том, что ворвалась в комнату, но совершенно не понимала, что хочет сделать отец и за что так сильно на неё кричит. От этого ей было страшно, от этого она и не понимала происходящего, теряясь в окружающем мире. — Посидишь недельку-другую дома, может тогда поймешь, что твое поведение не допустимо для леди и девушки в принципе! Ты же не хочет коротать всю жизнь где-нибудь в кабаке?! Если не хочешь, то должна думать о своем поведении! И не смей повышать тон на родителей! — Генри совсем перестал и пытаться успокоится, желание говорить с кем-то пропало. Тернер завел дочь в комнату и вышел, демонстративно хлопнув дверью. Было слышно, как дверь закрывается снаружи. Беатрис упала на колени. Совсем не долго до неё доносился ласковый шепот мамы, который сейчас был волнительным и разозленным. Но девушка совсем не долго слушала. Её с головой погрузило во мрак, в пустоту, где не было никого и ничего, только она сама. Больше не хотелось никого видеть и слышать.