Пещера

Для лучшего обдумывания Джаред вернулся в логово, съел новый брикет, напился воды, отгрыз еще один палец, ни для чего, просто так, для настроения. Развалился, наслаждаясь относительной сытостью, лакомился, посасывая беспалую кровящую культяпку. Мысль, которая зацепила его в грузовом отсеке, и не отпускала и не всплывала на поверхность. Что-то связанное с Регерой, тварерождёнными и пропитанием их родителей. Он задумался и пришёл в себя, только когда пальцы на культяпке совсем закончились, а жирдяй начал пахнуть как-то совсем интенсивно. Джаред для надёжности на него разозлился, во рту стало сладковато, а дрыганья утихли. Зато пришла мысль. В одной из кают он заметил спортивные ружья, не подводные, слава Космосу, а обыкновенные. Видимо похитители планировали развлекаться охотой. Наверняка выбрали далёкий от местной цивилизации кусок суши, где достаточно разной дичи. И что он, собственно, вспомнил: Дженсен (не реветь, сказано!) рассказывал, что в его памяти родитель был равен Богу. Он на всё был готов пойти по слову отца. Если носителя они с Данниль (яд снова потёк под языком) хотели только съесть, то любое слово отца было выше закона, дети были готовы хоть умереть, хоть убить ради него. — Остаётся только проверить. Сожрут так сожрут. По-любому отмучаюсь. — Тварь, которая за него, не согласилась, заворочалась внутри, заставляя дрожать руки. Но Джаред уже направился в грузовой отсек. В одного на планете не выжить. Это пока он ещё может ходить и соображать, а потом икра внутри вырастет и либо выжрет его под ноль, либо пузо начнёт перетягивать невыносимо. Он с тоской подумал про недоступный медблок. Как бы хорошо было их из себя вырезать и сразу повысить свои шансы подольше прожить… Но электроника шлюпки заблокирована, ни SOS послать, ни взлететь не получится. Даже включить движки и засветить челнок на радарах и то не выйдет. Всё, что Джаред может сейчас, — расковырять пару коробок с потомством и будь что будет… Под вдохновением момента он искал ящики с остатками костей. Вытряхнул кошмариков. Хотел двоих-троих, но зацепился левой рукой, дёрнулся от боли и… получилось пятеро. Разбитые об пол контейнеры не склеишь назад, да и «детишечки» уже очнулись, убивать их рука не поднимется. Если они сейчас его сожрут, сам дурак. Но мелочь, облизнувшаяся на запах крови, среагировала на его рычание правильно — спрятали зубы и навострили уши. Если не разглядывать выступающие зубки и когти, вполне умильные рожицы получились. — Если вы хоть немного соображаете, то пошли со мной, покормлю. Дженсен не лгал, ещё как слушали и ещё как понимали. И не лгал, что сам был таким. Джареда передернуло от внезапной похожести их на Дженса (ну сказано же, не реветь!). Он взял себя в руки. Его «детишечки» выстроились перед ним полукругом и внимательно слушали, стреляя глазенками ему за спину, видимо, оголодали. Три рыженьких, один почти белый и тот самый, с белыми иголочками шкуры и чёрным крапом на носу. Джаред пробормотал, глядя на Конопатого: — На удачу. И повёл кормить. По его расчётам героев-осеменителей деткам как раз на два дня и хватит. Но если подойти с умом, то можно и растянуть и пользы воспитательной получить. Он приказал: — Погрызенного жрите. Этого можно. В каюте резко завоняло «естественными выделениями». Обгадился даже монстр. Тварёныши преданно глянули на кормильца и кинулись к самому вкусному — обглоданным рукам. Но, обнюхав, не тронули, как и лицо. Принялись жрать с живота. — А, точно. Умнички вы мои. Зачем вам травиться, сейчас вытру, и будет вам много вкусных кишок и мозгов… Он доковылял до соседней каюты, взял первую попавшуюся тряпку, намочил в туалете. Заодно и вспомнил, что не монстр, а цивилизованное существо, и нагадил для разнообразия не в угол, а в толчок. Рожу толстяка уже можно было не оттирать, зверики аккуратно сняли уляпанную кожу с черепа, отгрызли руки в районе локтей, сложили «папину долю» в сторонку и счастливо пировали внутри туши. Только носами подёргивали на пованивающих соседей. Грязную одежду жирдяя они тоже отделили и отволокли в дальний угол. Джаред мысленно похвалил их за хозяйственную жилку. По их преданным взглядам понял, деточки ему верят и «блюда» употреблять будут в строго заданном порядке. — Вы ж мои… лапочки. «Лапочки» блеснули клыками и на удивление красиво закурлыкали. — Ну прелесть же… Он протёр лицо ближайшей консерве, вымыл яд с кожи, заковырялся во рту и немного в глазах. Завтрак у детей должен быть свеж, бодр и, насколько возможно, подвижен. Воспитывать так воспитывать. Свору охотников надо учить на живой дичи. Остальным, привычно позлившись, наплевал ядом дополнительно. А потом вдруг случился провал, на его место внезапно вернулась тварь, что была вместо него, и следующее, что увидел Джаред, практически засыпая, — длинная кость, обглоданная почти добела. Джаред моргнул от неожиданности такого поворота, потом решил, не пропадать же добру, протухнет, невкусным станет, и спокойно отвалился спать дальше. Под боком сопели и довольно всхрюкивали «деточки». Посасывать косточку перед сном оказалось таким приятным занятием, что он наконец ощутил умиротворение. Урчали малые, сопел и подёргивался «завтрак», бурлило в животе. Но в этот раз Джаред собирался хорошо выспаться, какая бы живность на планете не водилась, кто бы на их челнок сейчас не наткнулся, охрана из пяти регерских тварей вполне достаточна. Можно не переживать. А там они и сами на охоту выйдут… *** Джаред когда-то мечтал завести «кошку». Мелкое тельце с подогревом, мурчальник, настроенный на усыпляющие ритмы… Потом посмотрел на ценник этого удовольствия и успокоился. Сэди и Хёрли вдвоём в пять раз дешевле обошлись. Про живую кошку или собаку и думать никогда не пытался. Если они с Чадом опять на штраф и конфискацию налетят, живому-то память не сотрёшь и на флешке обученный тобой искин не сохранится. Да и по деньгам, опять же, как два раза на Марс скататься, официальным туром с полным обслуживанием. Животные были несбыточной мечтой. Сегодня его разбудило настойчивое курлыканье. Если представить, что здоровенный кот решил помурчать, но немного заикается, наверное, получится похоже. А потом его лизнули. Жутко шершавым языком. И немножко прикусили за кончик пальца и совсем чуть-чуть за мочку уха. Пришлось открывать глаза. Черноносый (или Конопатый? Джаред пока не определился) преданно заглядывал ему в лицо. Остальные четверо придерживали в неподвижности «завтрак». Джаред оценил хозяйственность и грамотный подход. Добыча начала шевелиться, с неё ободрали обгаженные тряпки, а пока тело дрыгалось на полу, подкладывали вчерашнее мокрое полотенце. Чтобы оттёрлось от лишнего, и есть его было приятней. А Джареда разбудили, когда яд жертву почти отпустил, и ещё немного, она попробует не только отползти, но и напасть. Единственное, что детки позволили себе, — прокусить жертве оба запястья и сцедить с него крови, судя по стыдливо сощуренным глазкам, много крови. Как тот ещё от анемии не сдох, не понятно. Но котятки старались. Завтрак бодр, чист и к употреблению приготовлен. — Мои же вы лапоньки… Лапоньки облизнулись и застреляли глазами активнее. — Покажите, что вы знаете, как его быстро убить. Четверо задумались, Конопатый обнюхал тело и лизнул его в шею, в ярёмную вену. Глаза у «завтрака» выпучились. — Молодец. А если он от тебя убегать будет? Вся толпа радостно метнулась к ногам, впиваясь в ахиллесовы и подколенные сухожилия. Хрустнули суставы, брызнуло кровью. Джаред не стал их останавливать. И обездвиживать дёргающееся тело не стал, котятки прекрасно уворачивались от его ударов. Визг и захлёбывающийся крик немного давили на нервы, но кто такой Джаред, чтобы мешать обучению. Всё должно быть натуралистично. А чтобы понять, как убить быстро, надо хоть раз, он посмотрел на следующего насильника, ну ладно, пару раз, сожрать свою добычу живьём, начиная с жопы. Вопли музыкой звучали в ушах, когда он пошёл за своими брикетами, а потом за мокрыми тряпками, чтобы приготовить «обед». В одном плюс от всех его дурацких приключений — ему совершенно не было ни стыдно, ни странно. Даже прилечь отдохнуть и получить от рыженьких подношение, по их мнению, его любимую часть от добычи — лапки, и то было скорее приятно, чем шокирующе. Он смотрел на милашек, обгрызающих рёбра, на Конопатого, старательно вылизывающего белого собрата, и только умилялся: — Какая жизнь, такие и котята.