Пещера

Одного брикета за раз хватать перестало. Чувство голода начало всерьёз портить жизнь. К своему стыду Джаред не смог ни вспомнить, ни хотя бы наугад прикинуть, сколько по времени занимал вывод икры, когда они с… Он снова всхлипнул. Не смог. Любые воспоминания сводились к остро режущей памяти, и даже не секс, пусть и фееричный, а те касания, забота, жадность бесконечная, тьма в глазах Дженсена, что ясно становилось — сожрал бы, если бы мог. И вместе с тем — осторожность, бережность. Нежность. Перед глазами снова вспыхнул экран планшета и рваная дыра в теле Дженсена. Джаред прикусил до боли кулак. — Не реветь, не реветь, не реветь! Твари заинтересованно проследили за капелькой крови. Джаред слизнул сам. Да что там сроки вывода икры, без доступа к искину он соображать перестал, сколько раз в сутки ел и сколько времени спал. На голод оглядываться бесполезно, без живого белка он совершенно не наедался, а по степени заживления ожогов и ран сейчас бы и дипломированный доктор ничего бы не сказал, ну, разве что регерский. Тело сжирало само себя. Раны то нагнаивались, то схватывались неровными буграми, то отмирали уже казалось бы зажившими кусками. Джаред смотреть на себя не хотел, понимая, что невероятно уродлив теперь, весь искривлённый, отощавший, истончившийся. Иссушеная кожа, где не закрывали рубцы, вдруг стала отливать мертвенным, пепельным с синевой оттенком. И где-то Джаред этот цвет уже видел… В регерских пещерах. Мысль, что он сам скоро станет похож на тех жутких уродцев, пугала. Но не настолько, чтобы пойти и вспороть себе перед «деточками» живот. Тем более, что та тварь, что за Джареда, всё ещё была где-то поблизости. И не теряла надежды вновь захватить власть в одном на двоих теле. Сдохнуть бы Джаред не отказался, а вот оставить свою тушку жить дальше, но с новым уже содержимым… Вот это почему-то вызывало дичайший страх. «Иррациональный!» — вспомнил он умное слово. Каждый раз перед глазами возникала картинка — вот Дженсен придёт, обнимет, а внутри уже не он, не Джаред. И всё. Опять сопли, слюни, изжога. Джаред посмотрел на их «обед», в животе забурлило, пленник завыл. Остальные «блюда» забулькали и запахли. — Всё-таки икра на меня плохо влияет. Дженсен вам не говорил? Обычно я гораздо спокойнее и жалостливее. Мне даже корову привозили уже охлаждённую. А вот с икрой не могу ничего с собой сделать, крови хочу, — он пошлёпал «обед» по бедру, — и даже немного развлечений. Придерживайте, чтобы не вертелся. Всё-таки малышня у него была очень понятливая и обучаемая, не зря им Дженсен (убери сопли, тряпка!) всю абордажную команду скормил. Тушка приведена в готовность, кажется, его даже подмыли и ощипали. По крайней мере шерсти ни на теле, ни в паху не торчало, только покрасневшая кожа пунцовела, и ранки зализанные больше не кровили. На висках было несколько задиров, но деточки быстро поняли, что без содранного скальпа он долго не будет жить, и оставили голову с волосами. Джаред навис над своим мучителем, о, нет, пусть не думает, что кто-то забыл его рожу и то удовольствие, которое он получал, терзая. С губ регерца срывались какие-то невнятные звуки, именно голос яд отнимал быстрее всего и надольше, чем всё остальное. Ну и хорошо. На самом деле Джареду наплевать, о чём желает поторговаться с ним его пища. Им нечего предложить. Он по своей воле больше в жизни не взойдёт ни на один корабль, если там нет Дженсена (не реветь!). А Дженсена больше нет совсем. Горе потери переплавилось в ярость, Джаред её задушил. Подождал, пока сладость схлынет, уселся между раскинутых ног, потискал вялые мудя, разглядывая. Жертва забилась в попытках уползти. — Да что ты о себе придумал, урод? Кому сдался? — Джаред поудобнее ухватился за мошонку и член, порадовался, что у этого нет паховых тентаклей, и ничего не мечется перед лицом. Бедренная артерия пульсировала под пальцами. — Смотрите, у всех земных тварей такая есть. Если её перекусите, всё кончится очень быстро. Зверики подобрались поближе, насторожив ушки и трепеща ноздрями. Ещё немного, и слюной капать начнут. Черноносый протянул лапки, уже изрядно удлиннившиеся и утончившиеся, потискал и поискал вену сам. Потом с другой стороны. С интересом повертел член. — Может умереть от шока, если быстро оторвать. Но к дичи не применяйте, на том же адреналине и вам может удар прилететь, лучше рвите артерии, вены. Можно пережимать кровоток к голове, у всех земных шея — слабое и самое охраняемое место. Для лучшей наглядности Джаред принёс стул и закорячил на него тело. Перекинул животом через спинку, дал опереться руками на сиденье, а ноги расставил пошире, для лучшего доступа. Вся пятёрка по очереди примерилась — куда и как подпрыгивать, чтобы зацепиться за паховые артерии. Когти соскальзывали, расцарапывая кожу до крови. Оголодавшие детки уже серьёзно прицеливались отклацать беззащитные яйца, всё равно лишние и мешающие, по их мнению. Черноносый опять удивил, пока собратья по прайду раздирали когтями беззащитную задницу и прикусывали места, где, как им казалось, могла проходить вена, он зашёл с противоположной стороны. Долго выбирал, прицеливался, чтобы одним движением взметнуться и прихватить сонную артерию на шее. Трепыхания «обеда» усилились. Хотя и ненадолго. — Отпусти. Умничка, правильно взял. А теперь давайте разберём, что вы будете приносить мне. Тушка, оказавшись снова на полу, вновь была приведена в сознание. Джаред с ним ещё не закончил и предпочитал, чтобы, когда он с едой разговаривает, еда его замечала. Обрисовал детям строение суставов, куда что гнётся, и как ловчее отделить. Дал задание, что ему от дичи будут приноситься задние ноги и печень. Если совсем станет туго, то и мозги. Теперь в животе забурлило и затянуло совсем невыносимо. Нельзя больше оттягивать, пора есть. Тело смогло пошевелиться, и первое, что этот убогий сделал, — прикрыл горстями хозяйство. Джареда чуть не стошнило от мысли, что про него кто-то мог подумать, что у него встанет на это. — Еду не ебу, ты даже не надейся. Извращенец, ещё и при детях. Фу, — он взял слабо сопротивляющуюся руку, прицелился к вене. — Теперь надо обескровить. Кто б сомневался, Конопатый впился в бедренную артерию и в шоке от кровяного напора выпучил глаза. Джаред оторвался на секундочку от трепыхающейся жертвы: — Да, забыл сказать, напор очень сильный. Приятного аппетита, дети. За пару минут они справились, Беленький тоже припал к паховой, но с другой стороны, также удивлённо хлопнув глазищами. Живучесть регерца повернулась к нему черной стороной. Выдоенный досуха, без единой капельки крови, он всё ещё дёргался, выл и норовил уползти. Джаред облизнулся, хороший обед получился, и белок, и гемоглобин, и растворённый леденит. — Разделайте, пока парной, по суставам. Мелочь с азартом вгрызлась в мясо. Всё-таки зубки регерцев это что-то. Ни клочка жилки не улетело, ни капли крови не упущено, вот перед тобой уже вполне разделанная туша, и все пятеро облизываются в ожидании заветного слова. — Можно. Черноносый вгрызся бьющейся в корчах жертве в живот и вытащил Джареду печень. — Ты ж мой заботливый… — Джаред не удержался и потрепал его по голове. — Всё правильно нашёл. Но эти будут ваши, вам надо расти. Забрал с тела только любимые «леденцы». Не столько поесть, сколько приятно обдумать дальнейшее. Всё-таки ему надо лучшее сейчас отдавать детям, иначе кто будет по неизвестному лесу за дичью скакать.