Пещера

Джаред очень редко напивался, всё-таки они с Чадом были адреналиновыми наркоманами. Поэтому опыта приходить в себя после дичайшего бодуна у него не было. Ну, до сегодняшнего дня. Всё как ему описывали — голова болит, перед глазами всё двоится, а в животе джаз-бэнд отплясывает. Валялся он в добавок нагишом, хотя отвык уже от такого. Под головой подушка, под рукой полупустая бутылка с водой. Запашок вокруг… мда, соответствующий. Джаред сильно надеялся, что это у него не изо рта так пахнет. По описанию знакомых алкашей бывало и такое. Но, в конце концов, он же не пил. Скромный заискивающий скулёж привлёк внимание. У выхода сидела вся пятёрка и напряженно поглядывала на него. Джаред начал перебирать возможные варианты, но в голову лезла только чушь. Он пощупал и осмотрел живот, кожа целая, хоть и пятнами синюшными пошла. Задницу щипало немилосердно, но осматриваться при детях ТАМ он не решился. Хотя чего уж стесняться, видели они его всего. Икринок рядом не оказалось, Джаред вспомнил, что вроде засунуть в утилизатор приказывал, посмотрел на жмущихся котят, переспросил: — Утилизировали? К его изумлению котята дружно помотали головами. Нет. Беленький подошёл, нюхнул влажную тряпку, валявшуюся рядом с Джаредом, и расчихался, будто перца полную ложку вдохнул. Братья сочувственно на него смотрели, косясь периодически на Джареда. Джаред хотел погладить Беляша, в утешение, но из-под руки шарахнулись все. Ужас в глазах стоял неподдельный. Джаред снова огляделся, икринок рядом не было. — Да что же тут произошло? — а про себя добавил: «Что ж ты, тварь, тут наделала, пока меня замещала, если родные котятки боятся?» На лице что-то присохло, Джаред потёр. Полузасохшая слизь и кусочки… мяса? Один из рыжиков не выдержал напряжения, его стало тошнить. Походу, даже у регерских тварей существовал предел. Ладно, отправить свежерождённую икру на переработку, но сожрать при подрощенных детях своих же новорожденных… Мда. Джаред представил, как это выглядело в их глазах. Боятся теперь его, бедолаги, жмутся друг к другу в ожидании неминуемой участи. Черноносый, душераздирающе жалкий и худой без шерсти, перебирал в нерешительности лапками, видимо, желая прижаться, но опасаясь стать новым обедом. Джаред протянул к нему руки: — Иди ко мне. Мелкий обреченно поднялся и подошёл. Остальные в ужасе замерли. Кажется, даже дышать перестали. Да что же это такое?! Джаред решительно пояснил: — Они не должны были появиться. Никогда. Если бы они выжили, плохие люди с Регеры убили бы всех нас. Когда есть они, ни я, ни вы не будем нужны, — он почесал осторожно Конопушку по шершавой голове. — Я выбрал вас, кормил и оберегал. И никогда не съем никого из вас ни при каких обстоятельствах. Вы мои дети, я люблю вас и буду заботиться. А в икринках… ну, в них был леденит, ни капли которого я не хотел упускать. Черноносый и Беляш переглянулись и вопросительно покосились в сторону грузового отсека, где хранилось еще с полсотни контейнеров с икринками. — Они тоже мои дети. Но они — от Дженсена, и я не хочу их убивать. У меня много детей, но люблю я только вас, и только вы будете со мной рядом. Остальных я и близко не подпущу. Рыжики и Беляш замерли обдумывая, Черноносый счастливо расплылся в непохожей сейчас ни на что и ни на кого улыбке и от души лизнул Джареда в лицо. Содрал своей наждачкой несколько присохших кусочков икринок и так отчаянно расчихался, что Джаред понял — пора нормально мыться. Похоже, икринки имели какую-то естественную защиту от поедания тварями, и он сейчас с ног до головы в ней. В каюте с хорошей кроватью в санузле и ванная нормальная обнаружилась. Какое счастье, что в этот катер Черноносый не стрелял, искин только блокирует доступ, а мощность реактора позволяет использовать на любое обеспечение потребностей. Джаред набрал воды впрогорячь, отмокал, пока сам себе не стал напоминать водяного, напробовался различных шампуней и с ужасом понял, что не выбери, а ближайшие пару часов от него всё равно будет нести чем-то сладким и приторным. — Ну, и чёрт с ним! — сообщил сам себе. — Хоть человека напоминать буду. В этом, правда, он сам засомневался. Руки выглядели всё так же, будто от разных существ, ноги местами потемнели тоже. Он наконец-то разобрался с саднящей задницей — как только отмокло то, что там прилипло, дискомфорт растворился. Пользуясь недолгими минутами настоящего одиночества, он осмотрел себя во всех важных местах. Остался крайне недоволен. Обидно будет, если Дженсен выжил, ищет его, а найдёт вот такое. Тощее, почерневшее и ядовитое. И абсолютно фригидное, ко всему прочему. Ни член, ни задница не порывались на сексуальные подвиги, либидо сдулось и уползло куда-то в отрицательные величины. Джаред и не настаивал. Хотя было обидно. Вода после него в ванной стала кроваво-коричневой. И на второй раз тоже. Когда он успокоился и перестал счёсывать с себя размокшую слизь и коросты, выполз сушиться, с изумлением нашёл на себе волосы. Оказывается облезли они только по телу и на лице. А на макушке, висках и загривке вполне себе выросли. Джаред попытался вспомнить, что у него было на голове, пока он жил на Пегас-Эли. Не смог. Ну, и Космос с ней, красотой регерской королевы-матери! Джаред тряхнул шевелюрой и даже лосьоном специальным попшикал и расчесал. Если не оглядываться на худобу и цвет кожи, в зеркале был почти на себя прежнего похож. Тем и удовлетворился. Запахнулся в огромный тёплый халат и наконец-то почувствовал себя человеком. Не смог удержаться от соблазна — поймал и помыл от копоти и остатков мази Черноносого. Джаред много читал в сети, как к мытью относятся настоящие котики. Ему такое не грозило. Черныш хоть и выглядел самым несчастным существом во вселенной, но ни кусаться, ни удирать не пробовал. Папа сказал — топить, значит — топить, читалось на безутешной физиономии. Судя по сопению и цокоту когтей в коридоре, остальные переживали за брата как могли. — Зато снова видать конопушки! — сообщил ему Джаред, вытирая. Правда, и вставшие дыбом от сквозняка пеньки волос тоже стало видно. — Интере-есно… Шить он отродясь не умел. Поэтому взял подходящую по размеру подушку и прорвал в ней несколько дырок. Втряхнул в это сооружение покорного мелкого. Немного наполнителя выпало через дырки. Джаред решил, что сказку про Ганса и Гретель с хлебными крошками расскажет детям как-нибудь потом. — Не особо красиво, и вне корабля теперь бегать будешь поосторожнее. Но тепло. А если на нас нападут, можно не бояться, что тебя примут за дикое животное. На мордахе читалось только одно выражение: «Лучше бы сразу убил». Джаред не удержался снова и чмокнул котенка в нос, чуть повыше выпирающих нижних клыков. — Не дуйся, мой хороший, отрастёт шкура, еще лучше будет. Мелкий благодарно лизнул его в лицо в ответ.