Пещера

За что он сразу полюбил Каскад-Энергию — в этой махине крошечный экипаж сразу потерялся из виду. Джаред даже с коммандером Софи пришёл знакомиться только на третий день совместного путешествия, когда понял, что сама она никогда не решится. Практически влюбился в стройную, изящную, как статуэтка, девушку. До сих пор надеялся, что был мил и приятен в общении, хоть и пришлось зашипеть на котяток, что за «тётю Софи» он им уши оторвёт. И не был уверен, что Софи за «тётю» сама его не придушит. Но в целом клан Падалеки, а Джаред выяснил, что Дженсен теперь тоже — Падалеки, и долго умилялся по этому поводу, его клан занял центральную часть корабля: большие каюты, различные залы для тренировок, бассейны, душевые комплексы, оранжерея, солевые и солярные комнаты. В этой махине, не то что в погибшем Пегас-Эли, помещалась вся начинка сверхсовременного суперлайнера для сверхбогатеев. По сути это и был гигантский лайнер, только рассчитанный на один клан максимум из сорока человек. По габаритам корабль туристическим монстрам почти не уступал, только вместо кают лишний объём занимали вооружения. Софи сделала вывод из прошлого похищения и обещала, что чёрта с два кому-то удастся провернуть второе. В помещения за пределами зоны клана Падалеки Искин под угрозой удаления не пускал буйное потомство Джареда и прочих животных. Котятки всё-таки слишком мало пока понимали технику, могли что-нибудь разгромить, а ещё хуже, и чего Джаред боялся гораздо больше, — пострадать сами. Верхняя часть корабля — системы управления кораблём и вооружениями — отошла клану Бушей. И Джаред успел над бывшим Мюрреем от души поржать. Продолжил фамилию, как же! Но грешно было смеяться над чудилой, млевшим от близости обожаемой Софи. Джаред посматривал на Дженсена, того так не крыло, а Чад буквально шатался от счастья. «Медовый месяц, — шепнул Дженсен после очередного косого взгляда, — у Софи гон, а Чад её слишком давно не видел чтобы устоять». Джаред проникся и постарался беспокоить капитаншу пореже. На Чада он в последнее время и так не рассчитывал, ввиду очевидной невменяемости. Несколько коридоров от рубки к огромному залу собраний и выходам к складам и техническим помещениям были общей территорией, хотя туда Джаред старался сам не заходить и котят не допускать. Склады по умолчанию считались нежилыми, а появляться там можно было только с уведомления обоих Падалеки (ха-ха!) и капитана Софи. В общем, неплохо устроились. Особенно Джаред оценил кровати. Хоть в своей каюте, хоть в общей, хоть у Дженсена. Что ни говори, а настоящая крутая кровать это вещь! После примирения они с мужем обновили все поверхности, до которых дотянулись, персонально уведомляя Дина, что к ним нельзя! И проверяя, заперты ли двери. И пришлось признать, что с кроватями ничто не сравнится, ни бассейн, ни даже «живые» пески Альтеротерры, обнаруженные в одном из соляриев. Дженсен снова завёл привычку питаться вне столовой, дразня Джареда очередной неописуемой гадостью, которая оказывалась вполне съедобной. Попытку снова завести на корабле РАЗДЕЛ шуб в гардеробе Джаред пресёк на корню. — Я понимаю, Дженсен, что ты богат. И я тоже. Но тратить деньги на хрень, к которой в жизни не прикоснусь, — не хочу. И вообще, ненавижу меха, мне кажется у меня на них аллергия. И живность жалко. — Хорошо, — слукавил Дженсен. И застелил кровать меховым одеялом. — Это отдельно выращиваемая генномодифицированная шкура. Каждый волосок соединён с мышцей, а та с нейросетью. И она на сто процентов гипоаллергенная. И правда, даже уткнувшись в эту шерсть носом, Джаред не чихал. Но не орать не получалось. Шёрстка была достаточно жёсткая, могла и приподниматься и проворачиваться под ним и, когда муж во всю драл его на живом покрывале, шкура собиралась где надо удобными валиками, а где могла, там и раздразнивала касаниями. Постоянно казалось, что он куда-то уплывает с постели. Джаред пугался и уцеплялся за единственный надёжный и несдвигаемый предмет в этом мире — за мужа. А уж чем он сжимался и хватался, это его дело. Обоим понравилось. Правда спать на этой чудной вещи Джаред не смог, укачивало. А ещё Джаред осуществил наконец свою мечту. Выловил Дженсена под вечер, запрыганного после разборок с погрузкой на очередной планете, уставшего и разморенного под горячим душем. Поймал сначала под водой, потом дотолкал до кушетки и спросил: — Принципиально не даёшь? Дженсен фыркнул и пожал плечами: — Рефлексы, — а зрачками сверкнул — любо-дорого посмотреть, зарозовел весь, даже уши по краю покраснели. — А если я попрошу? Очень-очень? Дженсен прикрыл глаза и приглашающе откинулся на кушетке: — Только я двери не закрыл… Джаред внезапно понял его план, но не повёлся. Не в сотый раз, детка. Или тысячный? Да кто их считает? Джаред припал губами к члену, гладкому и удобному, как специально для него сделанному, зажмурился, позволяя паховым тентаклям ласкать и изучать лицо. А руками прицелился к драгоценному, к сжатой, сухой и такой недоступной до этого дырочке. Искин булькнул что-то невнятное и рядом плюхнулась капсула смазки. Джаред оценил. С ней дело пошло очень, очень гладко. Дженсен стонал и выгибался в руках, раскидывал ноги и приглашающе выглядывал, ну, когда же решится. Свою ошибку с кушеткой Джаред осознал, когда попытался пристроиться сверху. Узковата она для двоих, как бы не сверзиться. Дженсен моментом разобрался в ситуации, вывернулся из рук и встал на колени, опираясь на мебель только грудью. И всё у них дивно срослось. Внутри было нереально тесно, горячо, а муж так замирал от его движений и так отчаянно отдавался… Тварь, что приходила за Джареда, снова всплывала внутри и горела, бурлила самодовольством — и правда девственник… Джаред так увлёкся поиском лучших и сладких мест, выласкивая Дженсена и так и эдак, то подводя к оргазму, то удерживая и мучая, что слез с затраханного вусмерть тела, только когда понял, что Эклз до крови ссадил оба колена, а недавно ещё плотно сжатая задница уже не закрывалась, истекая соками, и наверняка болела. На секунду стало немного стыдно за собственную внезапную ебливость. Он пообещал члену, что утешит его чем-нибудь другим, а Дженсена отпустил, позволяя выпрямиться. — Извини… Сразу же попал в капкан тентаклей. Эклз сжал мужа в раскалённых жгутах и тут же раскатал по полу, оседлал, трахнул собой, приведя Джареда в состояние, схожее с галлюциногенным бредом. — И не надейся! — на удивление сил ему хватило ещё и на то, чтобы дотащить обоих до спальни. И там они тоже не успокоились. Вбиваться в Дженсена было круто. Ещё круче оказалось втрахивать его в постель — распалённого, горячего, яростно выгибающегося в руках, азартно пришпоривающего пятками. Пёрло от обладания, власти. Чтобы закрепить результат, он растолкал Эклза под утро, сонно ворчащего, но так же легко покоряющегося. Нежно любить его на боку, ласкать едва возбуждённого и вывести к финишу, так и не разбудив толком… Джареду понравилось. Убедившись, что ему дадут что бы он не попросил, он счастливо отрубился. Но по остроте физических ощущений его член теперь значительно уступал новоприобретённым органам. И когда Дженсен, выспавшись, полез разминать ему зад, Джаред обрадовался. Обладание обладанием, но отказываться от фейверков он не собирался.