***
Гроза за окном разыгралась не на шутку. Даже учитывая то, что все окна в спальне были плотно закрыты, завывающий снаружи ветер был хорошо слышен, а дождь барабанил по стеклу так, что, если бы в комнате сейчас кто-нибудь разговаривал, им бы пришлось кричать, чтобы услышать друг друга. Ирацибете не спалось. Даже не из-за дождя — как раз под него она всегда засыпала очень хорошо, даже в детстве, и грозы никогда не боялась, в отличие от Мираны, которую матери каждый раз, когда за окном гремел гром или шел слишком сильный дождь, приходилось успокаивать и сидеть с ней до тех пор, пока младшая принцесса не засыпала. Разговор с Алисой не выходил у королевы из головы. Мысль о том, что принесенная девушкой новость может оказаться правдой, внушала ей недоверие, но вместе с тем и страх. Она всячески старалась ее отогнать, но всякий раз, когда пыталась это сделать, тут же возникала другая мысль, ей противоположная: «А вдруг?» Конечно, несмотря ни на какие следующие за этой мысли, Ирацибета старалась верить в то, что все это ложь и правдой быть никак не может. Но тогда тут же возникал вопрос: «Зачем Бернарду это делать?» На месть это было не похоже: он же не был настолько глуп, чтобы полагать, что она тут же безоговорочно поверит этому бреду. Если бы он хотел действительно заверить ее в том, что это правда, и он действительно ее сын, то обязательно подкрепил бы свою теорию доказательствами, которые было бы легко найти, не прилагая к этому никаких особенных усилий. Но доказательств не было, и именно это настораживало, и заставляло Ирацибету усомниться в лживости этой теории. Королева повернула голову и, приподнявшись на постели, взглянула на стоящие сбоку от кровати большие напольные часы. Два часа ночи. Она тут же поняла, что ей не выспаться, и со стоном упала обратно. За окном шел дождь. Она не слышала этого, но почему-то была абсолютно уверена в этом. Снова. На миг ей показалось, что, быть может, она проспала лет сто, и теперь весь мир состоит из воды. А потом откуда-то сбоку раздался детский плач. Ирацибета не помнила, как встала, но почему-то меньше, чем через секунду, оказалась возле детской кроватки, по-видимому, тоже находившейся в комнате. Лица младенца не было видно, но она совершенно ясно видела, как он шевелится. И сердце в груди вдруг забилось чаще. Что-то в ней отозвалось, отчего ей захотелось взять его на руки и успокоить. Королева будто почувствовала свою принадлежность к нему. Однако Ирацибета ничего не успела сделать. Детский плач стоял у нее в ушах, не переставая, но его внезапно прервал оглушительный раскат грома. Затем ослепительно сверкнула молния. И все стихло. Наступила звенящая тишина. Но она ясно почувствовала, что за спиной кто-то стоит. И внутри все сжалось. Она хотела обернуться, но страх удержал. Однако, через некоторое время, Ирацибета, очень медленно, но все же обернулась. Сверкнула молния, и она совершенно ясно увидела, как из на секунду рассеявшейся темноты выступил мужской силуэт. Мужчина медленно поднял на нее свое бледное лицо, показавшееся ей смутно знакомым. Но, даже если бы королева не знала, она могла бы догадаться, кто перед ней. Валтасар с минуту смотрел на нее каким-то мутным взглядом, а потом его лицо внезапно оказалось перед ней. Всего секунду назад прочно сидевшие в глазницах глазные яблоки отсутствовали, и теперь пустые черные глазницы заставили сердце подскочить к горлу, а рот издавал беззвучный, похожий на шипение, крик, давая высунуться длинному раздвоенному языку. В этот момент она вздрогнула и проснулась. Ирацибете потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где она, и что-то, что она только что видела, был всего лишь кошмар. Она несколько раз глубоко вздохнула и села, обхватив себя руками. Часы показывали половину седьмого. Дождь за окном уже почти перестал идти, и теперь шумел почти не слышно. Лишь иногда раздавались звуки редких капель, попадающих на стекло. На улице уже светало, но тяжелые темно-красные шторы пропускали лишь несколько узких полосок света, из-за чего в комнате по-прежнему царил, хоть уже и не такой густой, полумрак. Ирацибета просидела в том же положении довольно долго. Она понимала, что, скорее всего, этот сон приснился ей только из-за того, что она думала об этом же перед тем как заснуть. Но, с другой стороны, что если все же это окажется правдой? Что, собственно говоря, изменится? «Время». Да, их отношения, вновь склеенные с таким трудом, изменились бы в первую очередь. Скорее всего. Если быть до конца честной, Ирацибета не представляла себе его реакцию точно и старалась даже не думать об этом. Но, если это правда, и Бернард действительно ее сын, то Время об этом наверняка узнает. Возможно, от нее самой — Ирацибета знала, что молчать об этом долго она не сможет. И тогда уж какой-нибудь реакции от него ждать придется. И королеве ужасно не хотелось, чтобы этот момент настал. Внезапно она подловила себя на мысли, что, похоже, уже начинает верить во все это. От осознания этого факта хотелось заорать, но Ирацибета сдержалась и продолжала сидеть, обхватив себя руками. Она понимала, что долго оставаться в неведении, постоянно думать об этом и терпеть подобные кошмары — она была уверенна, что приснившийся сегодня повлечет за собой еще несколько подобных, — не сможет, и поэтому решила, что должна как можно скорее выяснить правду. Тем более, казнь Бернарда наверняка была уже не за горами, и, как ни противно королеве это было признавать, она боялась попросту не успеть. Потому что она уже знала, что должна сделать.***
— Так значит, Ирацибета тебе не поверила? — спросил Стейн, выходя из ванной комнаты. Алиса в это время причесывалась перед зеркалом. — Нет. — А ты уверенна, что ей все же стоило это рассказывать? — Я уже ни в чем не уверенна, Стейн, — ответила Алиса, на секунду повернувшись к Валету. — Абсолем сказал мне поступать так, как подскажет сердце. Вот я и поступила. — Ты вроде сказала, что та…то существо было воплощением всех твоих самых темных дел, мыслей и всего такого. Может, ты просто не к тому, к кому было нужно, обратилась? Алиса поджала губы. — Ну теперь-то какая разница уже? — Ты ведь можешь снова заглянуть в себя, — пожал плечами Валет. — Но Ирацибете я все равно уже все рассказала, так что смысла делать это еще раз никакого нет, — Алиса закончила причесываться и положила расческу на каминную полку. Стейн, тоже закончивший со своим утренним туалетом, подошел к ней и, обняв за талию, нежно поцеловал в губы. — Выглядишь прекрасно, как и всегда. — Спасибо, — невесело вздохнула Алиса и положила голову ему на грудь. — Что такое? — спросил Валет, поглаживая девушку по спине. Та, помедлив с минуту, отстранилась. — Я не могу смириться с мыслью, что… — Алиса отошла к окну. — Я разрушила ее счастье и при этом… Стейн, — она подняла на него грустный взгляд, — ей оно нужнее, чем мне. Стейн выдохнул. — Да брось. Ты тут совершенно ни при чем. И потом, — он подошел к ней и приобнял за плечи со спины. — Неужели мы должны быть несчастливы из-за того, что у нее есть дети от других браков? Это просто смешно. — Тогда, по крайней мере, не нужно этого показывать, — буркнула Алиса, облокачиваясь на Валета. — А мы разве показываем? Вспомни, мы хоть раз занимались этим у кого-то на глазах? — Стейн! — она попыталась вырваться, но он удержал ее и засмеялся. — Я-то думал, ты отдавала себе отчет в своих действиях и понимала, за кого идешь, когда давала мне согласие. Алиса закатила глаза. — Давай не сейчас. — Ладно-ладно, — он выпустил ее из объятий и сделал несколько шагов к двери. — Идем. Нас, наверное, уже ждут. Когда они пришли в пиршественный зал, там уже сидели все, кроме Ирацибеты. И Алиса это тут же заметила. Стейн, державший ее в этот момент за руку, физически почувствовал, как она тут же напряглась. — Все будет хорошо, — тихо произнес он, чуть наклонившись к девушке. — А где Ирацибета? — спросил он, уже подняв голову и обращаясь к остальным. — Задерживается, — ответила Мирана. — Она с утра не выходила из комнаты. Я стучалась к ней сегодня утром, но она не ответила. Стейн искоса бросил взгляд на Алису, которая уже была вся на нервах, и ободряюще сжал ее руку в своей. — Давайте подождем еще немного, — сказал он, мельком оглядев всех. — Если через минут двадцать она не появится, будем ломать дверь. — Зачем? — спросил Шляпник. — Может быть, ничего страшного не случилось. Все-таки еще только утро. Стейн и Алиса, уже сидевшие за столом, переглянулись. — Мы позже вам расскажем кое-что, — произнес Валет, бросив на девушку еще один быстрый взгляд. Возражать никто не стал, и все молча продолжили завтракать. Завтрак прошел тихо, мирно и спокойно, что было весьма странно, учитывая то, что в этот раз присутствовала вся чайная компания. Никто особенно не разговаривал, если не считать просьб передать что-либо, стоящее слишком далеко. Во время всего завтрака, длившегося не так долго, Ирацибета так и не объявилась, поэтому, наспех закончив есть, Алиса и Стейн встали из-за стола и, извинившись за преждевременный уход, направились прямиком к покоям королевы. Точнее, направилась Алиса, а Стейн пошел с ней потому, что попросту не мог оставить ее одну в таком состоянии. Мирана вызвалась идти с ними. Ни Алиса, ни Валет не возражали, поэтому уже спустя минут пятнадцать после начала завтрака они втроем вышли из пиршественного зала и направились на второй этаж, где располагались все жилые комнаты. Однако они не успели даже подняться, потому что столкнулись с Ирацибетой в коридоре, ведущем на лестницу. Точнее, друзья увидели ее, когда вошли в этот коридор и тут же побежали навстречу. Королева была чрезвычайно взволнованна, и они заметили это, как подошли ближе — она старалась этого не показывать, но глаза выдавали все. И прежде всего ее взволнованный взгляд опустился на Алису. — Наконец-то, Рейси! Мы уже начали волноваться. Где ты была? Ирацибета на несколько секунд переместила взгляд на сестру. — Позже расскажу, — она старалась говорить как можно сдержаннее, но голос все же немного дрожал от волнения. — Ты была права, — произнесла она, выдержав паузу и снова глядя на Алису. — Я… Я действительно… — Как Вы это выяснили? — чуть более резко, чем хотелось бы, прервала ее Алиса. Ирацибета на пару секунд закрыла глаза и тяжело вздохнула. — Пойдемте сперва где-нибудь присядем. Не здесь же нам стоять, — заметила она и первой направилась мимо лестницы вперед по коридору — в другое крыло замка, где, среди прочих комнат, можно было найти гостиную.***
Комната, где временно располагалась лаборатория Мираны, — хвала всем богам! — оказалась незапертой, и Ирацибете удалось спокойно проникнуть внутрь. У себя в уме она пометила, что сестричка временами бывает вовсе не так уж предусмотрительна, как ей следовало бы. Осмотревшись, она принялась перебирать немногочисленные пробирки, пузырьки и склянки, которые Мирана носила с собой и которые ей удалось сохранить при обрушении Мрамориальского замка. — Ну где же… — бормотала королева себе под нос. — Давай, сестричка, не подведи, я знаю, у тебя есть то, что мне нужно. Ну наконец-то! — неожиданно громко вскрикнула она, добравшись до самого далеко стоящего пузырька и взяв его. Не обратив особого внимания на громкий произведенный ею же вскрик, Ирацибета открыла пузырек и немного отпила зеленоватой жидкости, находящейся в нем. В ту же секунду темные — коричневые и бардовые — тона очертаний комнаты, в которой она только что находилась, начали расплываться и сменяться очертаниями другой комнаты — тоже темной, но выполненной в черных и синих тонах. Напротив двери находилась большая, застеленная темным покрывалом кровать, стоящая между двумя узкими окнами с черными занавесками, а справа от кровати, метрах в четырех-пяти от нее стоял большой стол с огромным количеством всевозможных пробирок, колб, пузырьков и прочим магическим барахлом. «Мрачновато», — подумала Ирацибета, оглядывая комнату. «Чего-то яркого здесь явно не хватает». Потом ее взгляд упал на стол, и она тут же оказалась возле него, ища глазами… А вот что ей нужно было конкретно, не знала даже она сама. И, наверное, поиски королевы не увенчались бы особым успехом, если бы ее взгляд не упал на стоящее среди всего другого круглое зеркало в металлической оправе. Едва завидев его, Ирацибета решила попробовать использовать его для своей цели. Как человек, имеющий мало опыта в использовании магии, она понятия не имела, как им пользоваться, но, спустя несколько бесплодных попыток, она все же, с грехом пополам, приноровилась к управлению и смогла найти то, что ей было нужно. Да, это удивило королеву больше всего, но нужное ей воспоминание удалось найти. Дрожащей рукой, все еще не веря в происходящее, Ирацибета нажала на название воспоминания. Приснившийся всего полтора часа назад сон будто ожил за круглым стеклом зеркала. Комната, в которой она находилась, была точно такой же как во сне, и теперь ей удалось точно разглядеть лицо младенца. Она не верила своим глазам…***
— И тогда я вспомнила все, — произнесла Ирацибета, выдержав паузу после последней фразы и стараясь не смотреть на Алису и Стейна, сидящих напротив нее. — Мне стоило просмотреть всего лишь часть воспоминания, чтобы я вспомнила все, что произошло тогда и еще даже до этого. Она повернула голову к окну и некоторое время смотрела на хмурое серое небо, хорошо видное сквозь прозрачное стекло — в гостиных окна не были разноцветными. Больше говорить не хотелось ни о чем. То, что она узнала о себе сегодняшней ночью, было настолько отвратительным, настолько отталкивающим и ужасным, что тошнота комком то и дело подкатывала к горлу. Не поворачивая головы, Ирацибета услышала тихий вздох Алисы: — Что Вы собираетесь делать? — Не имею ни малейшего представления, — коротко ответила королева. — Я не собираюсь мешать его казни. На этот счет можете быть спокойны. Ее голос звучал спокойно и уверенно, но при этом совершенно безэмоционально. Но Ирацибете казалось, это даже к лучшему. Чем увереннее и безэмоциональнее тон, тем скорее все от нее отвяжутся. И верно, Алиса, а за ней и Стейн, за все время их встречи не произнесший ни слова, медленно встали со своих мест. — Не будем Вам мешать, — тихо произнесла Алиса и направилась к выходу. Валет — за ней. Через несколько секунд дверь гостиной закрылась. И только тогда Ирацибета вспомнила о присутствии Мираны. Они снова вдвоем. Как в прошлый раз, перед тем как она воссоединилась со Временем. Но на этот раз ей было настолько тошно, тоскливо и при этом невыносимо больно, что захотелось кинуться в объятия сестре и рыдать, рыдать до тех пор, пока боль в груди не станет колючей, и слезы не закончатся. Но она по-прежнему сидела неподвижно, словно изваяние — нога на ногу, руки сложены на колене, а голова повернута к окну, в сторону, ровно в противоположную той, где сидела Мирана. Желание кинуться ей на шею от этого не уменьшалось, а, наоборот, только усиливалось, но Ирацибета все еще старалась его игнорировать. Однако, делать это было все труднее и труднее, и, в конце концов, она не выдержала: — Мы так и будем сидеть молча? Ты осталась для этого? — голос прозвучал гораздо более неуверенно, чем ей хотелось бы, с головой выдав ее напряжение. — Нет, Рейси. Никто, кроме Мираны, ее так никогда не называл. Даже родители всегда звали ее только полным именем. Ах да, еще Время. Время… При напоминании о нем мрачные мысли, будто только того и ждавшие, тут же зашевелились в голове. — Тогда что тебе нужно? Обостренный напряжением слух уловил шуршание платья сестры. Видимо, она подсаживалась ближе. — Я только хотела сказать, что я с тобой. И в этот момент Ирацибета почувствовала, что теплые, не холодные, как всегда раньше, бледные руки обнимают ее сперва за плечи, а затем полностью, и Мирана прижимает ее к себе, заставляя выйти из устойчивой позы. Первой мыслью было вырваться, встать и уйти, как и всегда до этого. Но что-то удержало Ирацибету. Что-то, что заставило ее расслабиться в объятиях сестры и даже закинуть значительно уменьшившуюся со времени их перемирия голову назад, облокачиваясь на ее плечо. И старшая королева поняла, что просто устала. Чертовски устала постоянно жить в напряжении и пытаться всем казаться сильным, не имеющим слабостей человеком. Тем более, многие уже видели, что это не так. — Я знаю, — почти шепотом произнесла она. И почувствовала, как руки сестры еще крепче прижимают ее к себе. Странно, а ведь до этого момента она считала, что Мирана не способна что-либо делать ощутимо и, тем более, крепко обнимать. Видимо, в этот момент они обе сбросили свои маски, которые надевали каждый день даже друг перед другом. Они сидели в таком положении так долго, что Ирацибете показалось, что даже время замерло. И ей не очень-то хотелось, чтобы оно восстановило свой ход, потому что она знала, что именно Время станет тем, кто в первую очередь займет ее мысли, когда этот момент, этот маленький островок тепла, единственный за этот день, оборвется. Но всему приходит конец. И этому моменту тоже. — Что мне сказать ему? — тихо озвучила Ирацибета вопрос, который терзал ее еще со вчерашнего разговора с Алисой. — Скажи все как есть, — послышался такой же тихий ответ. — Будет лучше, если ты скажешь ему сама и как можно скорее, чем если он узнает об этом от кого-нибудь другого потом. Они медленно разорвали объятие. Обе с задней мыслью, но по обоюдному согласию. — Когда ты говоришь об этом, это звучит так легко, — заметила Ирацибета, горько усмехнувшись. — Но, мне кажется, это будет самый сложный момент в моей жизни. — Ты справишься, — улыбнулась Мирана. — Если хочешь, я пойду с тобой. — Нет, — решительно возразила Ирацибета. — Я что, по-твоему, одна не смогу сказать пару слов? — Отчего же, более, чем уверенна, что сможешь. — Ну вот и прекрасно, — королева резко встала и направилась к двери, бросив быстрый взгляд на сестру. Та не прекращала улыбаться и, когда Ирацибета выходила из комнаты, произнесла, чуть повысив голос: — Удачи!