***
— Когда уже можно будет пожить спокойно? — вздохнула Алиса, когда они со Стейном вышли из гостиной, оставив королев вдвоем. — Ты хочешь спокойной жизни? — удивился Стейн. — Алиса, ты ли это? По твоим рассказам в Наземье ты только и делала, что сама же себе создавала приключения и проблемы. — То в Наземье, — отмахнулась девушка. — Там это было единственной возможностью не помереть со скуки. А здесь приключений и проблем слишком много. Ладно, если бы были только приключения, но проблем куда больше. — Ну, мы и так прожили почти два года относительно спокойно, — заметил Валет. Они шли обратно в пиршественный зал, надеясь застать там Шляпника, и не ошиблись: он по-прежнему был там, вместе со всей чайной компанией. И, видимо, они не теряли времени зря: когда Алиса и Стейн зашли в зал, то обнаружили весьма заметные следы драки пирожными и тортами. А в дальнем конце стола, на одном из стульев сидел Шляпник, прикрываясь большим подносом от атак Мартовского Зайца, продолжавшего кидаться в него оставшимися пирожными. — Ирацибета нас точно убьет, — пробормотала Алиса. — Таррант, ты забыл, что тебе нельзя много двигаться? — произнесла она уже вслух, направляясь к Шляпнику, по-прежнему не вылезавшему из-под подноса. Однако Стейн в это время, подкравшись сзади к ничего не замечающему вокруг Мартовскому Зайцу, схватил его за уши, и, невзирая на то, что тот тут же начал сопротивляться вовсю, направился вместе с ним к двери. — Присмотри за ним, — обратился Валет к Соне, спрыгнувшей со стула и направившейся вслед за мужчиной. Мышка, как всегда, вскинулась, но ничего не ответила и исчезла за дверью вслед за Зайцем. Удовлетворенно потерев руки, Стейн вернулся к Алисе и Тарранту. — Всегда мечтал взять его вот так за уши, — радостно сообщил он. — Как жестоко, — произнес бархатный голос в воздухе, и Валет машинально отпрянул, когда буквально в нескольких сантиметрах от его лица появилась улыбающаяся морда Чешира. Впрочем, кот тут же переместился и, не дав Стейну опомниться, удобно устроился прямо на его плечах, обвив хвостом шею мужчины. Валет не стал тратить время на то, чтобы отцепить от себя кота, и принял невозмутимо-трагическое выражение лица. — Даже не буду возмущаться по поводу того, что ты появился очень вовремя и в нужном месте. И, тем более, не буду спрашивать, где ты пропадал столько времени, — произнес Стейн равнодушным голосом. — Чешир, — Алиса улыбнулась коту. — Пути чеширских котов всегда будут известны лишь им самим, — загадочно ответил Стейну Чешир, подмигнув Алисе. — Как себя чувствуешь, Таррант? — И откуда этот брюхослизный комок шерсти все знает… — проворчал Шляпник. — По тебе сложно не заметить, — мурлыкнул кот, поудобнее устроившись на Стейне. — Но я ведь не просто так спросил. Ты же мой друг, а мои друзья мне не безразличны. — Раз ты так осведомлен, то несложно догадаться, что я не в лучшем состоянии. — Я бы не сказал. — И сделал это полминуты назад. — Так, давайте вы потом поругаетесь, хорошо? — Алиса быстро смекнула, к чему идет разговор, и решила прекратить его, пока не стало слишком поздно. — Шляпник и так сегодня уже целое утро на ногах, а при его состоянии это не лучший вариант. Идем, Таррант, — она взглянула на Хайтоппа, приобняла его за плечи и повела к выходу из зала. — Тебе вредно так много двигаться. — Я в порядке… — запротестовал Таррант, но его вид говорил обратное. Алиса была права: зелья Мираны сделали свое дело, но сейчас он уже мог ходить только потому, что раны, на первый взгляд казавшиеся ужасными, на самом деле, были не так уж ужасны. Но Шляпнику все равно необходим был покой, и потому он заснул почти сразу, как только лег на постель в своей комнате. Алиса некоторое время с нежностью смотрела на него, потом поцеловала в лоб и, поднявшись со стула возле его кровати и коснувшись его руки, прошептала: — Выздоравливай поскорее, Таррант.***
Утро следующего дня, на которое была назначена казнь Бернарда, выдалось хмурым и дождливым. Дождь то моросил, то лил по-настоящему, но шел не переставая. Казни это не мешало, но настроение у всех было не очень. Бернард поднял голову, когда тюремная дверь открылась, и Алиса, вместе с двумя стражниками, вошла внутрь. — Перед тем, как тебя казнят, я хочу задать тебе еще один вопрос, — произнесла она, подойдя к нему на несколько шагов ближе. — Почему ты не сбежал? У тебя был целый вчерашний день и часть позавчерашнего. Я ожидала твоего побега или, по крайней мере, его попытки. Неужели ты добился того, чего хотел? — Да, — произнес Бернард через несколько секунд. — Вполне. — Разве твоей целью не было убить нас всех, как мы убили твоего отца? Мужчина хмыкнул. — Нет, — сказал он. — Моей конкретной целью было не убить вас. Конечно, я был бы непротив, если бы это произошло. Но я хотел заставить вас страдать. Даже не вас — тебя. И у меня получилось это. Он привстал и повнимательнее взглянул на Алису. — Ты ведь не раз чуть было не сломалась, да? Думала, когда же это все кончится. Когда я остановлюсь. Срывалась, выплескивала эмоции. Верно? Алиса не ответила, но плотнее сжала челюсти и машинально отступила шаг назад. От Бернарда не ускользнуло ни то, ни другое, и злорадная ухмылка была тому подтверждением. — Да-а, ты срывалась. Тебе было до ужаса страшно, потому что ты боялась за жизнь дорогих тебе людей. — Ты знал каждый мой шаг, — горько произнесла Алиса. — О да. И имел удовольствие наблюдать каждое твое действие и эмоцию, и каждый раз обнаруживать, что я был прав. Наступила секундная пауза. Капли воды мерно падали с потолка, оставляя круги на водной глади образовавшейся на полу лужи. — Для тебя смерть — это конец всему, билет в одну сторону, — проговорил Бернард. — Но это лишь начало. — Почему же ты так переживал из-за смерти отца? — Я переживал скорее его потерю, чем его смерть, — отрезал Бернард. — И сейчас, как и раньше, я лишь жалею, что его нет рядом. Но, если верить твоим словам, я скоро встречусь с ним, — криво усмехнулся мужчина. Алиса не ответила и, бросив последний взгляд на него, кивнула стражникам. Затем, накинув на голову капюшон плаща, хоть как-то спасающего от дождя, она вышла из тюремного подвала. Дождь мелко моросил, когда Бернарда вывели из замка во внутренний двор, туда, где раньше, лет шесть назад, каждодневно совершались казни. Палач стоял возле плахи, опершись о топор, и уже ждал осужденного. Кроме обитателей замка, на площади не было никого. Алиса со Стейном, Таррант и все остальные стояли поодаль, на расстоянии метров пяти от плахи. К слову сказать, даже сам Время отложил все свои дела, чтобы лицезреть казнь лично, хотя больше даже из-за того, что подсознательно чувствовал: он нужен Ирацибете. Сама Ирацибета толком не знала, почему она здесь находится. И, тем более, не знала, что ей следует чувствовать при зрелище казни родного сына, принесшего столько боли и страданий ее друзьям и близким. Она одновременно хотела и не хотела этого. Ей казалось, что все еще можно исправить, что она сможет стать нормальной матерью сыну, которого у нее отняли почти сразу же как только она его получила, так и не получившему от нее должной любви и выросшему без нее. Но, едва королева начинала думать об этом, на ум тут же приходили другие мысли о том, что, даже если бы и произошло такое неправдоподобное развитие событий, при котором она смогла бы спасти его, ей бы не удалось совмещать любовь к нему и ко Времени, не говоря уж про то, что после своих деяний он бы никогда не смог вписаться в их круг. Ирацибете пришлось бы выбрать кого-нибудь: либо его, либо Время. И она уже выбрала. Дождь шел по-прежнему, даже сильнее, чем пару минут назад, когда вывели Бернарда, но никто этого не замечал. Шум дождя был единственным звуком, прерывавшим стоящую на площади тишину. Бернард медленно поднялся по ступеням на каменный пьедестал и уже направился к плахе, но вдруг резко повернул голову назад, на секунду приостановившись. Ирацибета вздрогнула, когда их взгляды встретились. Темные глаза, совсем такие же как у нее, смотрели на нее всего секунду, но ей она показалась вечностью. А затем он повернулся и продолжил идти к плахе. Королева почувствовала, как рука Времени сжимает ее пальцы крепче. Бернард, не сопротивляясь, встал на колени перед плахой и положил на нее голову. Перед тем, как палач опустил топор и послышался лязг лезвия о камень, она закрыла глаза.