Брокенский призрак

Слава приехал на вокзал предсказуемо рано и прошел в зал ожидания, где уже слонялись несколько человек, проснувшиеся в столь небогоугодный час. Он купил кофе в автомате и пирожков у подозрительно бодрой буфетчицы, и, устроившись на пустом сиденье в дальнем углу, снова залип в телефон. Бесполезно: ночная лента уже была перечитана в такси, шесть утра — тусовщики и полуночники как раз уходили спать, а все приличные люди, соблюдающие режим, вставать на работу. Андрей минут десять назад прислал сообщение, что они с Ваней и Мишей уже едут. Никаких интересных рэп-новостей тоже не было, как назло. Словом, вселенная как будто намекала, что это тот самый момент, когда одному конкретному Славику нужно наконец подумать о происходящем вокруг него. Слава прикрыл глаза и попытался поудобнее устроиться на маленьком пластиковом стульчике. Да, надо было подумать, кто ж говорит, что нет, но только думать он об этом не хотел. Причем не кокетливо, типа всеми любимой отмазы «я подумаю об этом завтра», а вполне конкретно: «Я не хочу об этом думать. Никогда». И без того было понятно, что снова придется врать, ну, или, как минимум выбирать выражения — никому из окружения Славы не нужно было знать всю историю полностью. Как объяснить внезапно хорошее отношение Мирона к нему, этот контракт, их веселую переписку? Раньше, еще пару лет назад можно было сказать, мол, он на самом деле ровный чувак — закорешились. Ровный чувак, да. Неожиданно вспомнилось сосредоточенное лицо Дена, его обеспокоенно нахмуренные брови, пристальный взгляд и слова о том, что уж ему можно позвонить и написать в любой момент, и рассказать о чем-угодно. Пожалуй, и вправду, Денис был единственным человеком, которому Слава мог рассказать всё от начала до конца: и про невозможные совпадения, и про поцелуй, забирающий способность панчить, и про Бафомета с царевной-лягушкой, и про свои собственные растрепанные чувства. Пускай они дружили меньше лет, чем с Фалленом, но Денис все равно был и оставался для него уникальным человеком. У него был жесткий характер, но цепкий взгляд на какие-то слишком сложные вещи и Славе он прощал все на свете, никогда не отказывая в помощи. И, возможно, эту историю он бы распутал, как старина Луи. Да, рассказать все Денису — хорошая идея. Слава мысленно поставил галочку, зная, что это приятный самообман. Такой вот пункт в длинном списке дел: сначала отыграть концерты, досниматься в «Успехе», съездить в тур и вернуться одним куском, а там вроде бы и Новый Год не за горами, всякие сопутствующие праздники, и вот после этого уже можно будет поговорить с Деном. Ну да, еще хуже, чем подумать об этом завтра. Слава остался доволен собой. Он мельком посмотрел на часы и вскочил с места. Охуеть, вот это засиделся, хуже было только если бы заснул — пришлось бы срочно брать билеты на следующий Сапсан и извиняться теперь уже за несколько косяков перед пацанами прямо по скайпу. Слава выбежал на перрон и быстро сориентировался по табло куда дальше. У нужного поезда его уже ждали. Миша поглядывал на часы, Андрей читал что-то в телефоне и хмурился, а Ваня стоял рядом и курил, затягиваясь, как в последний раз. Слава улыбнулся и покачал головой, прибавляя шагу — Ванька пытался бросить курить с августа, с переменным успехом, обычно вейп неплохо решал проблему замещения, но, видимо, создавшаяся ситуация полностью допекла его. Выражение лица у него сейчас было таким, что к нему не приставали даже проводницы с замечанием о курении в общественном месте. Слава встретился взглядом с поднявшим глаза от телефона Андреем и помахал рукой. — Пацаны, извините, чуть не проебался в зале ожидания, почти заснул... Фаллен, не вынимая сигареты из пальцев все с таким же перекошенным лицом молча подошел к Славе и уткнулся лбом ему в грудь. Слава замер. Он ожидал от этой встречи всего, но не этого. По крайней мере, не так сразу. Он осторожно обнял Ваньку — мелкий такой, еще ниже Чейни, — и почувствовал как его неловко прижимают одной рукой в ответ. — Ванечка, ну ты чё... — Слав, заткнись. И прости меня, что ли. За вчерашнее, — он почему-то нервно заржал. — Мудак я, хуле. Слава тяжело вздохнул. Они так редко ссорились, что сейчас у него было чувство дежавю — перрон, поезд, только не Хабаровск, а Питер, и великие дела теперь ждут впереди его, а не только Ваньку. Их всех. — Мудак, кто ж спорит. Только я мудак не лучше. Давай, мириться? Мирись-мирись, эй, ты куда, а палец кто даст? — Ну тебя, Слав, — Фаллен заржал уже не так нервно и отошел на пару шагов, пристально посмотрев ему в глаза. — Серьезно. Я не должен был вчера говорить то, что сказал. — Так и я тоже. — Дядь, щас втащу, если не перестанешь. — Неа, не допрыгнешь. — Слава улыбнулся, демонстрируя клыки. — Хорош загоняться, проехали. Утро вечера реально мудренее и оно нам явило свою мудрость. — Может быть, вы блядь пройдете в поезд и будете мудрствовать там? — устало спросил Андрей. — На нас уже косятся. Слава с удовольствием обнял и его, а потом Мишу, который доверительно сказал, что вчера вообще был на его стороне. Оказалось, что рассказать все друзьям не так уж и сложно, как можно было подумать. Даже Славино привычное косноязычие на время оставило его — наверняка сказалось то, что он постоянно так или иначе обдумывал ситуацию, но не сливал переживания в треки или заметки на телефоне. Все варилось у него в голове и, как ни странно, довольно неплохо оформилось. За все двадцать минут вдумчивого рассказа его ни разу не перебили, но сразу после, едва Слава жадно присосался к бутылке с водой, Фаллен недовольно сказал: — В общем, это все хорошо, но я так и не понял, в какие игры он играет. Слава не отрываясь от бутылки пожал одним плечом, мол, а мне почем знать, я ж не Окси. Ваня недовольно жевал зубочистку, теребил в руках вейп, ерзал на месте и вообще всячески показывал, что ему не комфортно. А вот Миша спокойно ковырялся в какой-то задротской игрухе в телефоне, типа «шариков» и «змейки» одновременно, поэтому когда он флегматично подал голос, все немного удивились. — А чё непонятного, а? Вроде бы все ясно. Он сам сказал — хотел Славу на Букинг Машин позвать, но не выгорело. — Да, но вот нахуя, а? — с жаром спросил Ваня. — Потому что он доёбщик, — хмыкнул Андрей, отхлёбывая чай из картонного стаканчика. — Долбоёбщик. — Миша заржал первым, а все следом за ним. — Нет, на самом деле, вот представьте, после всего этого — хайпа, обзоров на Медузах там, Первых Каналах, СТС с Успехом, позвать Славку на Букинг — охуенный ход. Непримиримые враги Оксимирон и Гнойный мирятся. — Прям на Красной Площади, — поддакнул Слава. — Ну, тогда Оксимирон и Слава КПСС мирятся — звучит красивее. — Устраивают коллаборацию в Оксишопе, — встрял Ваня. — А что, нашьем труханы... — И чокеры! — С Атихайпиком! Все снова заржали так, что на них покосилась парочка, сидящая на другом конце вагона. Сапсан этим утром не был полон даже на четверть, куда уж на половину. — По-моему, плюсы Мирона Яновича от этой всей движухи очевидны, — Миша пожал плечами и заодно размял шею, с наслаждением повернув головой влево-вправо. — А вы не загоняйтесь на пустом месте. У Славки все бифы всегда заканчиваются фитами. Слава кивнул, сохраняя глубокомысленное выражение лица. — Ага, особенно с чеченцами. Мирон сказал, что не хочет фитовать. — Потому что фит бы ваш был говном, — добрым голосом произнес Миша. — Разные стили и флоу. — Ой, всё. Андрюш, а ты что скажешь? Замай, мирно залипавший в окно, немного вздрогнул от вопроса, повернулся и смерил Славу задумчивым взглядом. — Зря отказался. Серьезное деловое предложение. Слава возвел очи горе. — И вы еще спрашиваете, почему я вам сразу не рассказал. Вот поэтому — так и знал, что вы так скажете, в точности. — А мы и не спрашивали. — Но подумали — я мутант, я знаю. Играть в постиронию и перебрасываться тупыми шуточками можно было еще дольше, чем в карточную «Пьяницу» или «Крокодила», но их прервал оживший Славкин телефон, который завибрировал и чуть поехал по столу. Слава открыл сообщение и, ухмыльнувшись, показал всем экран на расстоянии. — Мирон. Хочет узнать, жив ли я и не распался ли Антихайп. Ваня тут же показал средний палец и агрессивно ткнул его в сторону телефона. — А нахуй он сходить не хочет? Слава пожал плечами, набивая ответ. — Думаю, нет. Я пойду поговорю с ним, ага? Даже набирать сообщение Мирону при друзьях, сейчас, только помирившись и разобравшись во всем, казалось как-то неуютно, а уж звонить... Хотя, тут скорее создалась бы ситуация, когда во время невинной пьянки позвонила мама и тут же начинались вопли «брат, неси литруху» и «куда ты герыч сунул, Димон?!». Слава был уверен, что за его друганами после напряженной ночи не заржавеет. Он вышел из вагона, в тот маленький коридорчик между ними, который и тамбуром-то не назовешь и нажал на вызов. Мирон взял трубку почти сразу же. — Хэй, броули. — И тебе доброе утро, — в его голосе слышалось облегчение. — Всё хорошо, Антихайп еще стоит? — А чё ему сделается. Я мог бы пошутить, что там еще стоит, но это как-то пошло с точки зрения искусства. — И вправду, не опускайся до уровня Камеди Клаба. — Чё, посматриваешь иногда? — Редко, больше Аншлаг нравится. Возраст. Слава заржал, прикрывая рот рукой, надеясь что на его вопли не выйдет какая-нибудь проводница, или стюардесса, или кто они тут в Сапсане. — С Фалленом все ок? — вдруг спросил Мирон очень серьезно. Ну надо же, великий Оксимирон переживал за отношения Славы с друзьями, больше чем за свои — кому рассказать, так не поверят. А рассказывать и не стоило, особенно Ване, Слава уже мог представить, как исказится его лицо и набросать примерный нецензурный монолог. Интересно, могло быть так, что Ваня чуть-чуть, на самую капельку ревновал Славу к Мирону? Ну, что они зависают вместе, а Слава не то что не пригласил с собой — даже не сказал! И это лучшему-то другу. Слава потер висок и нейтральным тоном произнес: — Да вроде бы все нормально. Мы редко ругаемся, так что это... — Болезненно. Я понимаю. — Странно, — зачем-то поправил Слава и замолчал. Они с Окси многие вещи воспринимали по-разному, он уже к этому привык, можно сказать. Было ли Славе больно от ссоры с Фалленом? Вчера, сразу после — да, возможно. Но потом он быстро успокоился, немного выпил, внимание переключил... да уж, как получилось. Было ли больно Фаллену? Ну, когда нахуй посылал — вряд ли. Уже потом совесть могла помучить, ну или Андрей уши прожужжать — сеанс «перезагрузки мозгов» от Хана Замая Слава никому бы не пожелал. Мирон в трубке, тем временем, послал кого-то нахуй, глухо послышались сразу несколько автомобильных гудков. — Ты чё, за рулем что ли? — наконец сообразил Слава. — Ну блядь, да. Траффик у вас пиздец. — Не у нас, а у вас в том числе, Мирон Янович. А за рулем бы лучше не пиздел, мало ли чего. — Ты чего, реально такой мнительный, Слава? Один Господь бог знал, каких усилий стоило Славе сейчас промолчать про биполярочку и «друга в реанимации», это было бы совсем жестко, особенно после всего, что сделал для него Мирон. Хорошего и плохого. — Не хочу чтобы с тобой что-то случилось, — вместо этого произнес он. — А то как же без тебя Ледовый, Олимпийский и другие стадионы? Зря что ли бабки на свето-музыку тратили. — Да, стадионы уже никак, придется выходить, ты прав. Кстати, о них. Я тут обдумал твои слова про боязнь концертов. Решил поделиться советом, как старший товарищ. Баш на баш, к тому же — ты помог мне с баттлами, задал направление. — Ага, ага, ближе к делу. — Ну короче. На концерте главное что? Выйти там, текст не забыть, не наблевать себе под ноги... Слава закатил глаза и старался не рассмеяться, но получалось только не очень убедительно давиться хрюканьем. — Ты завязывал бы с Аншлагом, а то все повторяешь чужие шутки, — наконец строго сказал он, справившись с собой. — Сначала хоть Нонна Гришаева была, а потом как-то по наклонной. — Это постмодерн, бро, ты просто не выкупаешь. Тут рассмеялись они оба. — Я так понял, ты от нервяка перед концертами избавился, — уточнил Слава. — Вроде того. А ты? — Нормально. Я же панк. — Надо уже заканчивать этот бессмысленный разговор? — голос у Мирона звучал очень мягко — как-то даже слишком. Если вспомнить как вежливо и мило он разговаривал с водителем, когда тот вез их со Славой до столовки, то все равно небо и земля. Как будто за эти бестолковые дни и ночи случилось что-то важное и Слава перешел для Мирона в какую-то другую внутреннюю категорию, не врагов, а уже хороших знакомых, ради которых можно и впрячься, и попереживать чуток. — Наверное, да. Все чё хотели выяснили, делишки обкашляли, пора и честь знать. Рэперу Охре мой привет и спасибо за Билли Холидей. — Андрею Замаю мой привет, — не остался в долгу Мирон. — А ты не пропадай, как когда я в Лос-Анджелесе был, ладно? Слава закусил губу. Он и не думал, что Мирон со своими заботами заметил, что они перестали общаться. Хотя, дурья его башка, конечно заметил — побухать-то позвал не на ровном месте. Идея с контрактом этим ебучим тоже его не оставляла. — Замазали. Ты тоже не пропадай, отпишись как все пройдет. — Обязательно. Они тепло попрощались, Слава нажал на «отбой», но не двинулся с места задумчиво глядя в окно на проплывающий мимо довольно однообразный пейзаж. В тамбурчике было очень тихо и как-то спокойно. Никакая стюардесса так и не пришла, не было и вечных бегунов в туалет. Даже на стекле не было надписи «Не прислоняться», а то Слава бы обязательно прислонился. Тихо щелкнула дверь и из вагона вышел Ваня с неизменным вейпом. Славе впервые пришло в голову, что носят его многие практически как оберег — вот как Ванька сейчас, — а не потому что это модно и круто. Есть что повертеть в руках, если нервничаешь, воскуривание благовоний опять же всякое. Интересная мысль, можно было бы раскрутить ее до куплета или трека, если бы они не написали год назад «ссаную песню про вейп». — Один мальчик слишком много вейпил... — начал Слава намеренно гнусавым голосом. Ваня блекло улыбнулся. — Бля, вот не надо. В голове застрянет на три дня, а у нас концерт, на котором другие тексты нужны. — Так концерт только завтра. — А я волнуюсь уже сегодня. — Зачем? Не все ли равно? Ваня посмотрел на него болезненным взглядом. — Не говори, что тебе похуй. — Мне не похуй. Но лишний раз стараюсь об этом не думать, и тебе советую. А то так заранее можно штаны обоссать. Ваня тяжело вздохнул и отвел взгляд, тоже начав рассматривать быстро пролетающие мимо ёлки. — Миша мне вчера годную вещь сказал. Что ты имеешь право общаться с кем захочешь и делать что тебе вздумается. И это нормально. Я ведь... опять влез куда не надо? Как тогда, с переездом? Слава вздохнул и протянул ему руку. — Нет, Ванечка, нам необходимо помириться, иначе мы оба опиздюлимся на этом концерте. Ну давай, не залупайся. Они с серьезными лицами схватились мизинцами и повторили детскую считалочку. Под конец Ваня снова улыбался. — Ну? Проехали? — Да два раза уже. — Слава Богу. Ваня снова раздражающе щелкнул пальцами по вейпу-оберегу. — Мне писала Саша. Дискотека, — уточнил он, хотя по тону было понятно о какой именно Саше речь. — Послушала «Солнце Мертвых» и просила передать, что ей понравилось, что получилось в итоге. Сказала еще, чтобы ты не писал ей, не утруждался, ну знаешь... — Понимаю. Спасибо, что сказал. Пошли к пацанам? — Все хорошо? — А как же. ... сам концерт Слава запомнил плохо и не потому, что нахуярился в говно, наоборот, как будто от поразительной трезвости на него обрушились все впечатления разом вытесняя друг друга. Два дня пролетели как один миг веселой круговертью и самым примечательным оказалось то, что Тина Канделаки все-таки пришла и потребовала с ним аудиенции. Мозг уже не пытался справиться с обилием информации, отбрасывая все происходящее, как «подумаешь, и не такое бывает», а вот Тина... Бля, наверное это была единственная ситуация, когда немного стыдно за свой трек, ну, если не считать ворованный фит с Редо. После концерта, уже где-то в середине ночи Слава чекнул соц. сети, чтобы узнать как же там Ледовый и Мирон. Вроде бы все прошло хорошо, если не считать каких-то заминок в начале, про которые Окси писал в твиттере «чуть не обосрался». Слава послушал пару отрывков из чужих видосов в инстаграмах: звук — кошмар, сцену едва видно, но народ качает. Все нормально. В общем чате кто-то кричал, что Окси вспоминал «оппонента» и зачем-то наехал на Юрия Дудя. Пришлось искать видео более прицельно и давиться тихим смехом, потому что Слава в это время сидел в кафе, все пошли курить и вызывать такси, а рядом дремала Саня. «чё, реально дудь сказал что ты без него стадион не соберешь?» Ответ пришел почти мгновенно: «Прикинь!» " ну да, ну да. поздравляю с началом" «Тебя тоже. Как прошло?» «нормально. приезжала тина канделаки» «Хуясе. А еще что-нибудь примечательное было?» Слава закатил глаза и быстро напечатал: «Хан Замай посвятил тебе песню. мою. ваще левую» «Ох ебать-копать! Это что-то значит?» «это он тебя нахуй послал. по-замайски» «Я так и подумал. Как песня хоть называется?» Слава прикусил губу чтобы не хихикнуть. «Кукушка» В ответ — шквал смайликов и несколько стикеров, почему-то с Че Геварой и Эйнштейном. «все серьезно» «Сорри, меня зовут. До созвона?» «ага, не пропадай» «Не буду» На следующий день Слава пришел к Вите, чтобы исповедоваться и облегчить душу. Андрей рекомендовал подождать хотя бы пока они отыграют питерский концерт — мало ли что, — но терпеть уже не было сил. На досъемках клипа Слава просто извелся и не находил себе места — Витя списал это на нервы, много шутил и находил какие-то простые мотивирующие слова; после концерта, когда Слава практически отморозился от всех поздравлений — сказал, что это нормально и выступили они отлично. Славе было очень стыдно. Нерассказанная история камнем висела на шее и не давала вкусить все прелести жизни. Слава приперся в квартиру СД с самого утра, в тот самый час, когда заваливаться в гости было на грани приличия. Повезло, что в доме больше никого не было, лишь собаки радостно облаяли его на пороге и унеслись обратно на лежанки. Фаллен куда-то утянул Букера, который постоянно зависал у Вити — хуй знает случайно или намеренно, но спасибо ему за это большое. Они устроились на кухне, Витя по заветам ЗОЖ и хорошего тона напоил его чаем и спросил в чем дело. Во второй раз рассказывать было почему-то сложнее, Слава путался в датах и точных описаниях что когда случилось, а пристальный взгляд Вити не способствовал восстановлению памяти. На моменте описания недавней ссоры с Ванькой он и вовсе достал вейп, правда, жестом спросил можно ли, и начал выдыхать клубы пара. Когда Слава закончил, в воздухе уже раздражающе пахло ароматизатором, сам он чувствовал себя ежиком, заблудившимся в тумане. Витя долго молчал, рассеянно рассматривал его, так, будто впервые видел. Слава был готов ко всему, даже к тому, что тот скажет выметаться с Ренессанса к своему Оксимирону и был готов уговаривать отыграть с ним питерский концерт — ну, типа последняя просьба приговоренного. Витя встал из-за стола, словно сжалившись над ним открыл окно и вернулся обратно. — Я чего молчу, — начал он абсолютно спокойно, — даже не знаю, что спросить: зачем ты мне это рассказываешь или почему раньше не пришел, еще после первого предложения этого бомбического. Слава нервно рассмеялся. — Рассказываю, потому что показалось нечестным скрывать от тебя всю эту историю. Пускай она и шиза полнейшая. А раньше... Зачем было тебя дергать? Я же отказался. Всё было под контролем. Витя смотрел на него, как на младшего брата-дебила, который сожрал все конфеты из секретного места в кухонном шкафчике, да еще и обертки засунул под подушку. То ли прибить на месте, то ли по голове погладить. — Ты так и не научился мне доверять? — спросил он с каким-то обреченным вздохом. — Не, ну чё сразу-то... — Слава. — Стрёмно мне было! Не хотелось отвлекать тебя всякой чушью. Что еще сказать, как объяснить, я не знаю, — Слава нахохлился и жалостливо посмотрел на Витю, мол, дядь, рассуди, ты же старше, умнее, а в рэпе и около так вообще дед воевавший. Витя наконец отложил порядком задолбавший вейп и задумчиво потер подбородок. — Это не чушь и не шиза, а вполне нормальное поведение Мирона. Я еще хотел предупредить тебя после баттла, но забыл. Слава почувствовал, что запутался уже в самом начале. — Так, еще раз. О чем предупредить? Что Мирон станет звать на БМ? А что, он каждого упыря из питерских подворотен туда зовет? — Не упырь из подворотни, а уважаемый баттл-мс. Посмейся мне еще тут. А насчет контракта примеры под носом, вон Сегу АТЛ Мирон до сих пор при каждой встрече спрашивает, не готов ли он к Букинг присоединиться. Звучит уже как внутряковый мем, но все мы знаем, что это не только шутка. — Ну ты и загнул — где Сега АТЛ, а где я? — буркнул Слава. Витя насмешливо округлил глаза. — А что, какие-то проблемы? — Сравнение несопоставимого. Мы все прекрасно знаем, какой вкус у Мирона Яновича, достаточно открыть его твиттер, чтобы убедиться. Витя поморщился. — Совсем хуйню городишь, а все от того, что исходишь из неверных изначальных параметров. По-твоему что, Мирону не могут понравиться разные вещи и разные люди? — Не, ну я не думал... — Оно и заметно, — Витя выглядел уязвленным и почти обиженным. — Слава, я понимаю, что рэп-игра периодически выходит из берегов в реальность, но из всех рэперов ты казался тем самым здравым человеком, который видит эту грань. Никогда не думал, что придется говорить о таких очевидных вещах, но твиттер-акк не является сборником мыслей человека и его сутью. И вообще ничем не является. — Да я знаю, знаю, — Слава даже выставил ладони в защитном жесте — все что угодно, лишь бы Витя не заводился. — Просто это ну. Как-то странно. То, что мой рэп может понравиться Мирону. Вряд ли он хотя бы один трек слышал. — «Охлади мой пыл» — да. Слава криво улыбнулся. — И как ему? — Заело в голове на три дня. Оба пристально посмотрели друг на друга и рассмеялись. Да уж, ситуация — постироничнее некуда. Дальше Витя пошел разглагольствовать о каком-то случае, о котором было известно только из пересказов через третьи руки, когда они с Яновичем вместе давали концерт, и в любое другое бы время Слава бы сидел развесив уши, но сейчас вдруг неожиданно для самого себя выпал из разговора. Слишком уж сногсшибательными оказались новости — или это слово стоило взять в огромные кавычки? Это же надо было родиться таким дураком: Слава так яро отрицал предложение с контрактом, считая его пиздежом, ошибкой, чем-угодно, так сильно загнался вопросом, что же Мирон хотел сказать этим жестом, что не подумал о самом очевидном. Он мог просто понравиться Мирону. Пускай, не как исполнитель, а как человек человеку, как интересная личность. Судя по тем же отношениям с Белой Чувашией, ему нравились нестандартные люди, которые изначально не хотели иметь с ним никаких дел и игнорировали все попытки подружиться. А, может, на самом деле все не так, и это заговор. Или они коллективно сошли с ума: сначала сами поехали кукухой все, кто побывал на «исторической хуйне», а потом передали заразу по всему Питеру и скоро миру придет пиздец, раз уже даже на федеральных каналах слушают рэп и депутаты пытаются друг друга баттлить. — ... а вы все его монстром считаете. Слава дернулся и поднял глаза на Витю, который как раз закончил свой монолог. — Что, прости? Почему монстром? — А хуй вас разберет почему и кто вам это в головы вбил. Считаете Мирона Яновича монстром, а он свой парень. — Ровный пацан, — Слава кивнул. Витя пристально посмотрел на него и тоже кивнул. После этого разговора дела как-то пошли на лад, хотя Слава думал, что это всё психологическое: все так или иначе выпустили пар и решили идти дальше. Окончательно успокоился и принял свою участь Андрей. Ваня и Миша сошлись на том, что раз с совместным творчеством у Еже пока дела не идут, нужно заняться сольными проектами. Вернувшись в Питер, Слава на всякий случай извинился и перед Кариной, которая тоже была невольно вовлечена в ссору, и почувствовал себя еще лучше. Он даже, немного расхрабрившись, рассказал, про Мирона Саньке — не всё, конечно, так, по верхам, мол, встретились случайно, затусили, ничё так приключеньице вышло. Саня была младше и как-то легче относилась к чужому фанатству, поэтому не нашла в этой истории ничего странного. Послушала с интересом, поохала, пошутила, что стоит переслушать «Горгород» с новой информацией о создателе, да и всё на этом. Слава ощущал даже какое-то разочарование — никто больше не хотел говорить об Оксимироне. Ну, из нормальных людей, с которыми он общался, а не тех, что просили прокомментировать баттл из всех утюгов. Такое затишье от сенсационной новости, что Слава общается с Мироном, причем уже довольно долгое время, казалось ненормальным. Как будто в озеро упал огромный камень, а круги по воде так и не пошли. Ссора с Ванькой получилась болезненной, но тут же переросла в перемирие, а после успешно отыгранного концерта можно было сказать, что и не было её. Всё было хорошо. Даже на «Успехе» все уже привыкли к нему и звали «Славочкой», а Киркоров, послушав Славину телегу о тяжелой жизни питерских рэперов, расчувствовался настолько, что прислал пакет одежды для холодов в обмен на толстовку Антихайпа. Тут уже охуели все. Слава наслаждался жизнью — они с Андреем выехали в Таллин и замечательно отыграли первый официальный концерт тура. Организаторы попались мировые и даже провели им небольшую экскурсию; Слава фоткал архитектуру пока не стемнело, а потом щедро спамил всем желающим и другим несчастным в телегу. Отвечали не все, хотя бы потому что, в отличие от Славы, многие могли себе позволить выехать в Таллин на недельку и уже всё там сфотографировали. Зато Саня восторгалась неожиданными линиями, удивлялась сочетанию цветов и всяким забавным табличкам. Мирон тоже отвечал, но односложно, смайликами или стикерами. Слава всё понимал, Олимпийский это не местечковый концерт в сельском клубе, хотя правда состояла в том, что его продолжали бы любить даже если бы он пошел читать рэп в электричке. В Риге Слава решил развлечься и объявил в соц. сетях розыск Джоннибоя, или хотя бы его кофейни. Он взывал к совести Джонни в сториз, спамил ими через равные промежутки времени, наверняка задолбал свою ленту и, что самое печальное, сам немножко поверил в то, что тот явится вечером на его концерт. От записи новой сториз его отвлекло сообщение, пришедшее от Мирона: «Прекрати сводить с ума инстаграм! Если тебе так припекло, то могу скинуть тебе адрес кофейни Джоннибоя» Слава остановился прямо посреди гостиничного коридора, едва не сбив с ног милую горничную, извинился и отошел к стене. «серьезно???? у тебя все это время был адрес?!» «Да, серьезно. Но раскрою я его тебе только в обмен на обещание, что ты туда не сунешься» «тогда нахуй он мне!» Слава все-таки не утерпел и нажал на кнопку вызова. Гостиничный вай-фай ловил неплохо, уж звонок в телеге мог потянуть. — Пиздишь насчет кофейни! — сразу же заявил Слава, едва Мирон взял трубку. Тот лишь заржал в ответ. — Могу поклясться всем, чем захочешь, — произнес он, отсмеявшись. — Поверю только когда своими глазами увижу Джоннибоя за прилавком. — В таком случае ты ничего не получишь, ведь мое условие, чтобы ты не ходил туда. — Слушай, так нечестно. Я слышал байки о том, что у тебя в каждом городе по шпиону и окси-дети могут вычислить что-угодно, но... — Ну вот что ты опять бредишь, я знаю, что у тебя хорошая фантазия. Какие окси-дети? Мои друзья случайно наткнулись на эту кофейню и глазам не поверили. После я туда зашел как-то разок и не то чтобы это очень обрадовало Дениса... Слава фыркнул и сполз по стене, устраиваясь на ковровом покрытии прямо в коридоре. Заходить в номер к Андрею было глупо, пусть он даже адекватно отреагировал на присутствие Мирона в их жизни. — Ну еще бы. Но я уверен, что мне он обрадуется больше! — Слава... — Ладно-ладно, не пойду я к нему, или тебе тоже надо чем-то поклясться? — Каким-нибудь из своих псевдонимов, — вдруг сказал Мирон с азартом в голосе. — А ты хитёр. Типа кого из детишек я люблю больше? Окей, клянусь Валентином Дядькой. — Почему им? — Связаны приятные воспоминания, а еще он мужик отличный, — глумливо произнес Слава и прикусил костяшку пальца, чтобы не улыбаться во весь рот. — Ладно, верю. Секунду. — Мирон чем-то зашуршал, застучал по телефону, и Слава жадно уставился на пришедший ему адрес. — Ну? Доволен? — Да подожди ты, повиси немного, — Слава тут же скопировал его и вставил в гугл. Тихо присвистнул от увиденного. — Слышь чё? Джонни-то расширяется, у него уже сеть кофеен. — Ну, спасибо его предусмотрительности — теперь ты точно не будешь обходить их все. — Да я так и не стал бы. Прикинь, это как если бы бросить всё, уехать работать на самый дальний маяк, смотрителем, и никто кроме бабули и двух друганов не знает где ты, а тебе вдруг в старую обшарпанную дверку так: тук-тук-тук. Не хотите ли поговорить о новинках русского рэпа? — У тебя какая-то серьезная зацикленность на маяках и смотрителях. — Есть немного, — легко согласился Слава. — Только тут Джонни нас с тобой обскакал. Его маяк выглядит неплохо и даже процветает. — Мы с тобой уже говорили, кажется, что о маяках нам думать рановато, — Мирон сказал это как-то так, что Слава почувствовал натянутость или раздражение. — Да это я так, обчитался дорогой Вирджинии, не обращай внимания. Просто знаешь... реально было бы круто, если бы Джонни пришел на концерт. Не из тщеславия, а просто так. Кулачками бы стукнулись, попиздели бы за жизнь. — Он не придет, — в голос Мирона снова вернулась мягкость, или это были помехи связи вместе с живым воображением Славы. — Ты же знаешь, как это работает: те, кто хотят делать рэп — делают его. Всё просто. — Знаешь, мне до сих пор обидно, что он так слился. Да, ты его раскатал, и резонанс на то время был огромным, но бля, разве можно так тупо сдаваться? Обосраться на баттле — великое дело. Сколько человек закатывали в дерьмо, а они потом вставали, отряхивались и шли баттлить дальше. — Ты говоришь «сдаваться», но давай посмотрим на это с другой стороны. Не с точки зрения рэпера, а обывателя. В таком случае Джоннибой, то есть Денис, перестал маяться херней и наконец-то занялся нормальным делом. И нам ли с тобой осуждать человека, который всё бросил ради своего маяка? Слава вздохнул. Он понимал какую мысль хочет донести до него Мирон, но сам хотел сказать другое. — Понимаешь, к нему на презентацию альбома пришло пятьдесят человек. Когда мы с Еже начинали выступать, у нас было пять зрителей и все из них наши друзья. Но нам было похуй. Мирон вдруг рассмеялся, очень легко и совсем не обидно. — Теперь и я хочу, чтобы Джонни пришел к тебе на концерт и ты с ним побеседовал. Уморительное получится зрелище. — Ага, попрошу Замая заснять, если чё. Телефон в руке завибрировал, и Слава сбросил сообщение от Андрея, не читая. — А вот и он. — Труба зовет? — Типа того. Нам скоро выходить, аппаратуру бы еще чекнуть надо. — Тогда удачи сегодня. И эй, ты там как, преодолел свой страх сцены? — Даже не особо заметил, если честно. Не до того было. — Это хорошо. Ну ладно, звони-пиши. ... на концерт Джоннибой так и не пришел и нигде в соц. сетях не отозвался. Жизнь Славы с некоторых пор напоминала американские горки по хуйне. Если ранее хуйня просто случалась, менялись только ее уровни — то подстава, то неудачный трип, то выговор на работе, то проеб на баттле, а фоном всё то же депрессивное безденежье, — то теперь все стало куда изощреннее. Случались периоды затишья, а потом какой-нибудь пиздец настигал его, как будто специально караулил за углом. В этот раз всё было без предварительных объявлений и судьбоносных сообщений: просто на выходе из гостиницы их с Саней и Андреем тормознула толпа из пяти человек. Слава почему-то сразу подумал, что будут бить. — Эй, Гнойный, за песенки свои хуевые ответишь? — крикнул незнакомый тип справа. Слава едва не закатил глаза от сюрреализма ситуации. Ну бля, сейчас, перед концертом, серьезно? Не белый день уже, но и не поздний вечер, парковка в центре города, машины приезжают и уезжают, люди ходят и всем как будто поебать. — А не пойти ли вам нахуй? — сдержанно, в тон ответил Андрей. — А ты вообще завались, иначе и тебе пизды прилетит. — Андрей, уведи Саню, — тихо сказал Слава и отстранился от нее, шагнув вперед. Дальше всё было предсказуемо — один ударил под дых, второй по лицу, целил в нос, но почти промазал. Санька заорала дурниной, Слава по инерции сделал два шага, вырываясь из окружения. Кто-то схватил его за куртку, но он дернулся вперед оставляя нападавших ни с чем. Это в фильмах главный герой разбрасывает обидчиков, вспомнив заветы наставников, да и злодеи куда более кинематографичны, звучит героическая музыка или трубят сорок слонов... А в реальности так, хуйня, потолкались, обматерили друг друга и разошлись. Драться Слава не любил и не умел толком, напиздился на всю жизнь в школе, а едва перерос обидчиков на голову, его оставили в покое. То ли крики Саньки, то ли их очевидная возня привлекла внимание людей. Какая-то женщина в дорогой шубе, которая только что вышла из такси крикнула им: — Вы что делаете? Я сейчас милицию вызову! — и начала что-то демонстративно набирать на телефоне. Нападавшие тут же стушевались и начали расходиться в разные стороны, как по команде. — Ну ты это, Гнойный, мы тебя предупредили. — нервно произнес оставшийся чувак прежде чем спетлять. — Нахуй иди, — буркнул Слава почти дружелюбно и зачерпнул из ближайшего сугроба снег, чтобы приложить к пострадавшему носу. Концерт через пару часов, там будут мама, Даша и куча друзей. Пиздос. К нему побежали Саня, белая как мел, и Андрей, у которого Слава никогда в жизни не видел таких испуганных глаз. Завалили вопросами о самочувствии, предложениями пойти к врачу и проверить нет ли у него сотрясения. Слава отшучивался и говорил, что справится подручными средствами. Едва ли не впервые в жизни его легкое отношение к происходящему игнорировали. Андрей настоял на том, чтобы обратиться в полицию хотя бы просто по факту нападения. В участке было как-то чересчур жарко. Сначала они посидели в очереди, потом его нудно опрашивали что и когда произошло, потом попросили написать заявление. Все это время Слава чувствовал себя нормально, разве что ушибленный нос немного болел. Саню и Андрея записали в свидетели. После этого их выгнали в коридор и попросили подождать неведомо чего — обычный кафкианский сюрреализм госучреждений. Они сидели на офисных вроде как новых, но уже расшатанных стульях; Андрей быстро набирал что-то в сообщениях, прерываясь только на то, чтобы взять трубку и успокоить народ на том конце провода, Саня сидела тихо, прижавшись к плечу Славы, как испуганная птичка. Сам Слава уже ничего не хотел — ни концерта, ни неминуемой встречи с родными, — но так было нельзя. Это обязательства, это ответственность, это куча людей, которые верят в него и очень ждут. Он прикрыл глаза, стараясь ненадолго отключиться. Он пытался вспомнить строчки песен, чтобы повторить и не забыть через час, но в голову лезли лишь въевшиеся в подкорку мозга тексты Бабана и почему-то «Йети и дети». Какая ирония. Перед глазами в безумном калейдоскопе мелькали кадры из совсем уже древних всратых баттлов, сообщения из телеги, реклама «Успеха». Слава с силой зажмурился, до цветных пятен. Неожиданно среди всей этой какофонии картинок и звуков вынырнуло лицо отца. Слава видел его как будто на расстоянии вытянутой руки и почувствовал, что у него перехватило дыхание. Отец смотрел на него пристально, немного удивленно, мол, вот ты где оказался, Славчик, правда чтоль? Слава не мог сказать ему ни слова, как и подойти ближе. Видение быстро сменилось другим, грубо прервалось, как будто к одной пленке наспех приклеили другую, не разобравшись что на них. Это был их баттл — Мирон в розовой рубашке с позерским значком, пот катится градом, глаза сияют, весь в процессе вещания на публику, ничего себе, всё людям. Слава попытался позвать его, но не смог выдавить ни звука. Мирон, впрочем, как-то его услышал. Все вокруг замерли нелепой нарисованной декорацией, а Мирон развернулся и уставился прямо на него, как при сломе четвертой стены в каком-нибудь «Дэдпуле». — Ты что? Я извиняюсь, ку-ку уже отъехала? Слава мотнул головой — меньше всего ему хотелось, чтобы кукуха покинула его прямо сейчас. Мирон нахмурился, свел светлые брови над переносицей и строго произнес. — Слава? Слава! Да Слава же! Его тряхнули за плечо и Слава открыл глаза, приходя в себя. Он все еще сидел на стуле, рядом испуганная Саня, а ему прямо в глаза смотрел Андрей и, судя по всему, не видел там ничего хорошего. — Слав, ты в порядке? Ты что, в обморок отъехал? — Задремал ненадолго, — проскрипел Слава и тут же прокашлялся. — Нормально всё. Тут жарко просто. — Может, выйдем на улицу? — засуетилась Саня. — Нет, там уже дежурят журналисты. Впрочем, мы и так сейчас пойдем. Но пока лучше не высовываться. — Давайте хотя бы к окну, а? От свежего морозного воздуха стало немного полегче. Андрей продолжал странно посматривать на Славу и теперь сбрасывал все звонки, а потом и вовсе сунул телефон в карман. — Ты уверен, что сможешь отвести концерт? — наконец спросил он. Слава пожал плечами. — Почему нет. — Выглядишь хуевато, честно говоря. — Не буду снимать маску — делов-то. — Слав, ты же понимаешь... — И ты тоже все понимаешь. Нормально. Расслабься, Андрюш. Вагабунд отвел концерт и после больших пиздюлей. А это так, мелочи. — Не весь Вагабунд. — Ладно, лучшая его половина. Не закатывай глаза, я знаю, что тут наши мнения не совпадают! Но серьезно — у меня есть вы, я не один. Причин отменять концерт нет. — К врачу все равно сходишь. — Да без базара, только завтра уже. Сейчас смысл — ничего не болит. Концерт прошел хорошо, даже отлично. Перед выступлением Слава успел обнять в гримерке маму с сестрой, глупо пошутить в твиттере — надо же, никак не мог привыкнуть, что теперь на него не поебать куче людей он-лайн, — и перекинуться парой слов со встревоженным Чейни, который тоже пришел. Во время концерта тоже пришлось пошутить про драку (не удержавшись от отсылочки на Пашу Техника — кому надо, те выкупят); для Саньки, которая сегодня тоже натерпелась, он посвятил песню «Кукушка» и вытащил ее на сцену. И, конечно же, ремарка про друга, у которого очень важный день. Слава надеялся, что Мирон пока готовился к концерту и настраивался психологически не заходил в новостные ленты, которые уже пестрели заголовками про избиение одного рэпера с очень длинным языком. Глупо было думать, что такая мелочь могла испортить ему настроение или заставить волноваться, но лучше перед Олимпийским без тупых инфоповодов. Втайне, конечно, хотелось, чтобы Мирон позвонил или написал, пусть даже ночью, с глупым вопросом о самочувствии. Но телефон молчал, а чат в телеге быстро переместился едва ли не в конец списка от количества других входящих. Сам Слава тоже закрутился и даже не написал Мирону привычное сообщение после концерта. Сначала он еще раз успокаивал близких по поводу того, что он на самом деле в порядке, потом они долго и нудно вызывали такси и всех рассаживали, потом прощались уже с друзьями. В гостиницу они с Саней пришли в середине ночи и сразу упали спать. Встали рано — Саньке нужно было успеть на поезд именно сегодня и именно на утренний, она спешно досдавала что-то по учебе и в Питер вырвалась всего на один день. Слава отвез ее на вокзал, хотя она уверяла, что доберется сама, и посадил на поезд, а потом поехал домой. Оттуда он был едва ли не принудительно конвоирован Андреем в больницу — проверяться на сотрясение. Они промаялись в травме несколько часов, ничего кроме ушибленного носа не подтвердилось, но Слава хотя бы смог проверить новостную ленту пока сидел в очередях. С Олимпийским все было в порядке и даже лучше — отзывы были лишь хвалебные, кроме привычного гона на стадионный звук, а еще, судя по всему, Окси каким-то калачом заманил в Москву самого Органика. Слава быстро прошелся по парочке сайтов — так и есть. Скорее всего, они сейчас дружно бухали. Ну и ладно. Когда Слава вернулся домой, он просто рухнул на кровать в своей комнате и отказался вставать. Ваня с Кариной обеспечили ему лучшие условия, которых до этого удостаивался только кот Гриша — настрогали и принесли бутербродов, заварили чай, укрыли пледом, на всякий случай положили рядом ноут и ушли, прикрыв дверь. Есть не хотелось, но пришлось, а вот открывать комп и искать чего бы посмотреть он даже не стал. Очень хотелось спать. Рядом противно зажужжал телефон. На экране высветилось «Мирон» и Слава поднял трубку прежде чем осознал, что слышать сейчас никого не хочет, не то что пересказывать события вчерашнего вечера. — Алло, Слава, ты где? — Мирона было плохо слышно, он почти кричал, на фоне гремел какой-то незнакомый бит. — Я — дома. И прости, но сейчас никуда не поеду. Мирон рассмеялся; Слава находясь за сотни километров и едва слыша его понял, что он пьян. — Это хорошо, что дома. Но что ж ты вчера так встрял, а? Я предупреждал тебя, говорил быть осторожнее. — Ага, предупреждал, сколько месяцев назад? — А это неважно. Ты все равно нихера не слушаешь меня, делаешь все как тебе хочется, и выходит херня. — Допустим, один раз приличная такая херня вышла. Историческая. — Не-не-не, ты не путай херню с хуйней. — Послушай, Мирон, я вообще-то шел спать. Ты говори чего хотел, если по делу. — Слава сам не знал, отчего испытывал такое раздражение — как будто с пьяными корешами никогда телефонных бесед не вел. Правда, тогда и он сам был под градусом... — А тебе можно звонить только по делу? — Нет, но тебя там заокеанские гости наверняка заждались. — Что, уже знаешь? Ревнуешь? — Бля, да было б к кому. Все, завтра позвони мне, если все еще будет актуально. — Стой, Слава. Нам нужно поговорить. По-настоящему, серьезно. Понимаешь? Славе стало тоскливо — он-то понимал, а вот что себе успел надумать Мирон Янович с этими предъявами по пьяни? Почему-то в прошлый раз, когда они ночевали на одной хате, они ни о чем серьезном не говорили. Так какого хера? — Понимаю. Не сейчас, потом. Я в Москве буду послезавтра вечером, у меня еще съемки. — Ну конечно, с самим Киркоровым... — Ревнуешь? — Да бля, боже упаси! Они рассмеялись и неловкость от этого разговора стала чувствоваться чуть меньше. — Пообещай, что не кинешь. — вдруг очень серьезно и трезво попросил Мирон. — Когда я тебя кидал? Всегда честно говорил. Обещаю. Клянусь Чумикан Гэнг. — Это еще что за хуйня? — А ты погугли. Ладно, удачно потусить. Слава отключился, прилежно перевел телефон на режим «без звука» и только потом растянулся на кровати. Он понятия не имел, что только что нахрен произошло. Он был готов подумать об этом завтра, вот сразу с утра. А сейчас он хотел исчезнуть на пару часов для всего мира. Он закрыл глаза.