Сохрани меня

От горьких воспоминаний девушку выдернул стук в дверь. Стучали настойчиво. Лексе не хотелось никого видеть, ей не хотелось, чтобы кто-то видел её уязвимой. — Лекса, — Анья стояла за дверью с подносом еды. Тишина. — Вуд, хватит страдать! Открой дверь и возьми поднос! — тишина. Лекса всё стояла у окна, и неотрывно глядела на пистолет. — Я тебе в служанки не нанималась. Так что, хочешь ешь, хочешь нет. Оставлю здесь, — Анья продолжала стоять за дверью. Лекса это чувствовала, её глаза наполнились слезами и она, поднимая вверх голову, пыталась не моргать, надеясь, что слёзы уйдут обратно. Анья глубоко вздохнула и, положив поднос на пол, ушла. Не отпуская пистолет, Лекса рухнулась на кровать, прихватив с собой бутылку. Она жадно отпивала с горла, не обращая внимание на ядрёность и, прикрыв на мгновение глаза, заснула. За окном была глубокая ночь, когда Лекса, постанывая, стала подниматься с кровати. Вся постель была пропитана алкоголем, видимо девушка пролила во сне. Пистолет всё также покоился в руках. Лекса, не выпуская оружие, притронулась руками к голове, которая буквально разрывалась. Постанывая и кряхтя, Лекса встала и налила себе воды. Жадно отпивая большими глотками такую приятную на вкус жидкость, девушка постепенно стала приходить в себя. Лекса стояла у окна, глядя на открытый кейс. В нём лежали несколько фотографий, всякая мелочь, и когда Вуд решила положить оружие обратно, её взгляд зацепился за что-то блестящее. Слегка касаясь пальцами, Лекса потянулась к предмету и, мгновением позже, браслет оказался в её ладошке. Такой тонкий и такой хрупкий. Ещё одна материальная память о былом. Она вздрогнула от накативших воспоминаний. В какую-то минуту зеленоглазая перестала дышать, её разум глубоко погрузился в мысли. Образы переполняли её и вскоре вырвались наружу. Девушка глядела вперёд и словно смотрела на перемотке фильм.. Только вот вглядываясь в сюжет она узнавала в нём себя. Если отвернётся, закроет глаза, зажмёт уши - она не спрячется. Вот это: дом, красивый фасад, идеальная лужайка, вокруг растёт герань, сирень, розы, нарциссы. Она оглянулась, и всё так прекрасно, как в приятном сне, вокруг так тепло и уютно, и солнце, что отражается на оконных стеклах, на перилах крыльца, на мокрой траве. Воздух пропитан свежестью и ненавязчиво сладок. Она ступает мягкими шагами, не торопясь, оглядываясь по сторонам. В окне мелькнула чья-та фигура. Да, Лекса непременно узнала её. Это была Люси, и она в руках держала малышку Исабель. Увидев Лексу, направляющуюся к дому, женщина вышла на крыльцо и что-то прошептала малышке на ухо. Эти золотистые волосы на свету становились ещё насыщенней. Исабель, при виде матери, вздрогнула от радости и потянула руки вперёд. Лекса бросила армейскую сумку и подбежала к дочери, крепко её обняв. Ей хотелось почувствовать её. Исходящее тепло, ощутить её пульс и молочный запах. Она зажмурила глаза, вдыхая аромат волос, и по щекам скользнули теплые слезы. — Боже мой! Как я по тебе скучала! — прошептала она малышке. — Мама по тебе скучала. Мама так тебя любит. Ты ведь это знаешь? — сказала она, взглянув в глаза дочери. Эти янтарные глаза будто отражали её саму. Эти длинные ресницы... "Как красиво она ими машет. Как она выросла." Прошло почти полтора года, целых семнадцать месяцев Лекса не видела свою дочь. Исабель росла не по дням, а по часам. Когда девушка уезжала, малышка только сделала свой первый шаг, а сейчас она уверенно бегала, кружилась, задорно хохотала и произносила целые предложения. Лекса аккуратно отпустила дочку на землю и не могла ею налюбоваться. — Прости меня! — снова вырвалось из уст. В этой фразе было столько сожаления. — Прости, что не была с тобой в твой день, — она широко раскрыла глаза и наблюдала за матерью. Исабель знала её, знала это лицо, и уже не раз слышала этот голос, но девочка не помнила свою мать. Она глядела с любопытством, пытаясь разглядеть каждую крупицу лица. И эти прикосновения, и эти объятия. Девочка наблюдала и наблюдала. Лекса потянулась за сумкой, открыла её и протянула девочке большую куклу. Эта кукла напоминала ей о дочери, их внешность была так схожа, что мать, увидев куклу на витрине, приятно удивилась. Девочка взглянула на куклу, и на её лице засияла улыбка, она аккуратно потянула свои ручки и обхватила обеими руками игрушку, прижав к себе. Девочка улыбалась, но всё ещё настороженно смотрела на мать. Лексе хотелось пообещать дочери, что она её больше не оставит. Но она не могла. — Спасибо, Люси! — устало произнесла девушка, откинувшись на кресло дивана. Немного подержав в руке стакан с бурбоном, Лекса сделала пару глотков. Женщина, лет пятидесяти, села напротив и внимательно стала изучать зеленоглазую. — Не знаю, чтобы я делала без тебя, — теребя в руке бокал, Лекса продолжительно мотала головой, глядя в одну точку. — Лекса, милая. Ты пропала на полгода. Я думала, что ты не вернёшься. Ты даже представить себе не можешь, как я рада видеть тебя живой. Люси была для девушки чем-то вроде спасения. И если бы не она, девушка не выжила бы в этом жестоком мире. Люси была бездетной вдовой. Её муж погиб при исполнении. Он всю свою жизнь отдал службе отчизне, несмотря на 22-летний брак, у них не было детей. Супруг Люси, Адам, был бесплоден, но она его любила больше жизни, и весь свой брак прожила в глубокой муке. Каждый раз, отпуская мужа на войну, она глядела на него так, словно в последний раз, и вот однажды, у порога её дома появились солдаты, которые принесли ужасную весть. — Почему ты не писала? Хотя бы весточку, я обратилась во все возможные службы, вся информация засекречена. Что случилось? — женщина переживала за Лексу как за собственную дочь, она любила девушку как родную кровинушку. — Люси... — вздохнула девушка, опустив пустой стакан на стол. Вуд потерла глаза и закрыла лицо руками. — Это было ужасно. Я прошла через ад, — её голос дрожал, а сквозь слова слышались всхлипы. — Меня подставили, мои же люди подставили весь отряд. Они отправили молодых солдат на верную смерть. Люси, ты там не была, ты не видела эти глаза, они же совсем дети. — Объясни, Лекса. Где ты пропадала полгода? — женщина наполнила на четверть стакан девушки янтарной жидкостью и протянула. — Меня... в общем, я.. совершила ошибку. Я думала, что эти деньги... — девушка осушила второй стакан. — Меня внедрили в засекреченный проект, предложили хорошую сумму, эти деньги покрыли бы все твои долги Люси, их хватило бы нам на всю жизнь, мне бы не пришлось больше оставлять Исабель и тебя. Я долго думала, и убедила себя, что в этом нет ничего ужасного. Что каждый из нас отдает долг Родине. К тому же, эти дети.. — Подожди, — перебила её женщина. — О каких детях идёт речь? Ты говоришь о чём-то бессвязном, — Люси заволновалась. Женщина непроизвольно дернулась. — "Закат" - военный коммерческий проект, я не знала всей серьезности. Мне лишь сказали, что мне нужно будет обучать детей. Подростков. Не просто подростков, а опасных, неконтролируемых. На меня возложили ответственность, я должна была их перевоспитать, сделать из них людей. Среди них были даже убийцы. Ты представляешь, 13-летний подросток зарезал собственных родителей, пока они спали. Не все были так опасны, некоторые были просто сиротками, сбежавшими из детских домов и выживавшими за счёт мелких грабежей. Самому младшему было всего девять. Это было пятнадцать месяцев назад, я подписала контракт о неразглашении. Ко мне привезли 28 детей. На протяжении восьми месяцев я обучала их. Восьмерых мы потеряли, двое погибли при учении, 4 заболели, Даниэль, так звали темнокожего мальчишку, ему было четырнадцать, его мать занималась проституцией и продавала своего сына за деньги. Его убили на вторую ночь, безжалостно растерзали. Люси, это было так сложно. Эти дети были и вправду неуправляемы, мне приходилось быть жестокой. Всё шло хорошо, пока не пришло письмо об отправке в Ирак. Все двадцать имен в моём сопровождении. Я билась до последнего, они не были готовы. Боже.. — девушка глубоко вздохнула и зарылась в копну своих тёмных волос. — Самому старшему едва исполнилось шестнадцать. Но эти дети... они были смелые, страшно боялись, но всегда оставались храбрыми. Я не думала, что смогу так к ним привязаться. Кто-то хотел убрать меня, и кто-то из своих. Засада и расстрел на закате. Этот ублюдок, который всё это проделал, знал об их участи заранее. Я не знаю, зачем было привозить, обучать - их бы всё равно убили. Эмерсон, жалкий подонок, знал обо всем и скрыл от меня. Он поплатился жизнью. — Ох, Лекса. Что ты сделала? — Люси зажала рот, а из глаз текли слёзы от услышанной истории. — Я его убила, — безэмоционально прохрипела девушка. — Его, и всех кто знал и не сказал мне. Я не смогла их спасти, мне самой удалось с трудом выжить. Просто повезло. Эйден, — прошептала Лекса. — Милая, кто это? — женщина нервно протерла намокшие глаза. — Один прелестный мальчик. Он единственный, кто выжил в этой кровавой битве. Я спрятала его. Пока не знаю, что делать, но вот, — девушка подняла с порога армейскую сумку и положила женщине в ноги. — Этих денег хватит, чтобы мы могли навсегда уехать отсюда, ты, я и Исабель, — Лекса прильнула к ногам Люси и взяла её руки в свои. Женщина смотрела на Вуд во все глаза, не до конца понимая происходящего. Её взгляд метнулся на сумку, Лекса отпрянула и раскрыла содержимое. — Боже, детка! Откуда у тебя такие деньги? — Люси нервно вздохнула и вскочила с места. Женщину окутала паника. — Пожалуйста, послушай меня! Люси! У нас всё получится, мы уедем на время в Исландию, нас там будут ждать. Когда вся шумиха рассеется, мы вернёмся в штаты и заживем новой жизнью. — Ты в своем уме? Лекса! Ты хочешь кинуться в бега с трёхгодовалым ребенком. Ещё куда, в Исландию! Я.. нет! Это не выход. Если ты убежишь и тебя поймают, то тебя казнят за измену. Лекса, это серьезно! Может.. — женщина стала нервно расхаживать по комнате. — может тебе обратиться в правительство за укрытием? Расскажи им правду, что тебя хотели подставить. Попроси убежище и защиту. — Нет, Люси! Если я расскажу о проекте то меня казнят, — Лекса мотала головой, а на глазах выступили слёзы. — Они думают что ты мертва, верно? — Люси подошла к окну и задёрнула шторы. — Если тебя здесь кто-то увидит, у нас у всех будут проблемы! Я чувствовала, что что-то не так. Поэтому не стала копать, иначе мы бы были мертвы, — Люси потёрла лоб и замерла. — Я поеду на юг, к своей давней подруге. Исабель там понравится. У неё своя ферма, она содержит лошадей, я погощу у неё пару месяцев. А ты... тебе надо уходить. — Нет! Я не поеду без дочери. Я не оставлю её снова, — Лекса мотала головой и приближалась к Люси. — Лекса, — женщина отошла назад. — Это верное решение, если они узнают что ты здесь, то твоя дочь останется сиротой в лучшем случае. Я её сохраню, обещаю. Ты должна уходить. Когда всё закончится и ты почувствуешь себя в безопасности, ты вернёшься. А пока, мы все в опасности рядом с тобой. — Пожалуйста, Люси, — из глаз хлынули слёзы, девушка схватилась за голову, пытаясь унять истерику. — Я не могу, я не смогу без неё. Ты не можешь её забрать у меня. — Детка! — Люси крепко обняла зеленоглазую и, поглаживая по голове, прошептала. — Я её не забираю, я лишь хочу её защитить, ты знаешь где нас найти, я в этом доме прожила всю свою жизнь. Просто доверься мне. А теперь иди! — Лекса протерла глаза тыльной стороной ладони и поднялась с пола. — Я только поцелую её. — Нет. Это плохая идея. Лекса, она не должна тебя видеть, в прошлый раз я не могла успокоить её до поздней ночи. Ты её травмируешь. Уходи, а я что-нибудь придумаю.

***

Лекса крепко сжала в руках браслет, и на этот раз остановить поток слёз было невозможно. "Как же больно." думала девушка. "Откуда только берётся вся эта боль?". Ей хотелось резко испариться, перестать быть, потому как боль была поистине невыносимой. Боль не давала вдохнуть полной грудью, она распространялась по всему телу и буквально душила девушку в своих объятиях. Из мыслей её снова выволок стук. За окном рассвело, а Лекса неприступно простояла на одном месте без движения несколько часов. "Убирайся, кто бы ты ни был!" прошипела Лекса, не произнося слова в слух. — Лекса! Ты меня слышишь? — Линкольн стоял у двери, ожидая ответа. Он наклонился, прильнув ухом к двери, пытаясь услышать хоть что-то. Но в ответ тишина. — Вуд, если ты сейчас же не откроешь эту чертову дверь, то я её выломаю. Я отвечаю! — тишина. — Может, она спит? — услышала Лекса шёпот Аньи. — Я не знаю как крепко надо спать, чтоб не слышать! — прошептал Линкольн в ответ. — Может она... напилась и вырубилась? — продолжала говорить Анья раздражающим шёпотом. — Ты что, не изъяла весь алкоголь? — Линкольн забеспокоился и отчаянно застучал в дверь. — Лекса, последнее предупреждение! Открывай! Девушка закрыла кейс и убрала обратно в сейф. Немного поправив свой внешний вид и протерев рукой влажные глаза, зеленоглазая двинулась в сторону двери. Легко справившись с замком, Лекса рывком потянула дверь на себя, и эти двое влетели в проём, чуть не столкнувшись с землей. Лекса надела маску безразличия и наблюдала, как Анья и Линкольн хватаются друг за друга, пытаясь удержать равновесие. Когда они наконец выпрямились, то внимательно вглядывались в девушку, оценивая её внешний вид и эмоциональное состояние, а затем их глаза стали бегать по комнате, пытаясь отыскать улики. В комнате стоял резкий запах спирта, а на кровати лежала опрокинутая бутылка скотча. Анья нахмурилась, но, как только открыла рот, чтоб произнести слова, Лекса демонстративно закатила глаза и развернулась, присаживаясь за письменный стол. Глубоко вздохнув, Вуд начала: — Итак, что хотели? — Линкольн посмотрел на Анью, а та в свою очередь на него, и они синхронно двинулись к девушке, останавливаясь в метре от стола. — Лекса, я... — начала азиатка. — Мы просто думали.. — продолжал Линкольн. Эти двое очень беспокоились за Лексу, она стала их семьей. Линкольн безумно любил Лексу, оберегал и всегда тяжело переживал, когда в жизни у девушки что-то шло наперекосяк. Линкольн был тем самым, кто согласился вывести Лексу и её семью в Исландию. А ведь он тогда совершенно её не знал. Доверие - вот что читалось в глазах девушки. Глядя на неё, он чувствовал себя в безопасности, эти глаза отражали праведность всего. Та встреча навсегда объединила Линкольна и Лексу. С Аньей же Лекса познакомилась ещё в армии, они вместе начинали с самых низов. Драили полы и ободки унитазов, были грушей для битья, ведром для помоев. Лекса тогда была очень хрупкой, её физическая подготовка сильно уступала Анье. Азиатка, будучи сиротой и не зная куда податься, выбрала армию, потому что там предоставляли ночлег и кормёжку. Лекса оказалась в армии практически по той же причине. После того, как мать Лексы ночью отвезла сильно беременную девушку в монастырь, Лекса навсегда убедилась в том, что никому в этом мире не нужна. Малышку после рождения определили в приют, а Лекса стала искать пути выхода. Сначала она сбежала и долго блуждала по городу, пытаясь втиснуться хоть куда-то. Она приходила в приют, чтобы посмотреть на свою малышку, но как только её замечали, в ту же секунду и выгоняли. Но Лекса продолжала приходить, она знала, что малышка так же одинока, как сама девушка. Лекса знала, что кроме как ей, этот ребенок никому не нужен. Одна из нянечек дома малютки заметила Лексу ещё тогда, когда та впервые пришла. С каждым приходом зеленоглазая всё больше смахивала на оборванку, её одежда лишь сильнее грязнилась, а сама девушка сильно исхудала. Нянечка Люси приютила девушку, дала ей кров и чистую одежду. Женщина была мила с ней, а спустя время официально удочерила малютку Исабель. Их жизнь, казалось, налаживалась, но денег катастрофически не хватало. Тогда Лекса приняла сложное решение - она решила пойти в армию. Люси эта идея не нравилась, она не хотела отпускать девушку, боясь, что в один день к её дому снова придут солдаты с плохой вестью. А когда Лекса вернулась домой после того, как надолго исчезла, Люси забрала ребёнка и уехала навсегда. Она обещала, что вернется, обещала, что Лекса снова увидит свою малышку. Лекса искала их, долго и отчаянно, потратив все свои сбережения. Линкольн и Анья помогали ей, но девочка словно сквозь землю провалилась. Эта троица всегда держалась вместе. Прошлое Линкольна было за семью замками, никто не знал откуда он, и что произошло с его семьей. Девушки не допытывали парня если он не хотел говорить, и на то были веские причины. Несколько лет ребята пытались выбраться из дерьма, они искали любые способы, хватались за любые возможности, чтобы как-то сосуществовать. Путь, который они выбрали, был опасным и покрытым толстым слоем лжи, боли, обмана и крови. Наёмные убийцы. Лексу вполне устраивало то, что она делает, она ненавидела людей, и в какой-то мере даже получала удовольствие от их смерти и, к тому же, за это неплохо платили. Затем её внедрили в этот проект. Лекса согласилась на своих условиях, имея неплохую репутацию девушка очень высоко села, потянув за собой этих двух. Линкольн заправлял охраной. На нём висела огромная ответственность, и со своими обязанностями парень справлялся как никогда лучше. Анья же не хотела подобной ответственности. Кареглазая обладала некоторыми качествами, которые делали из девушки хорошего лидера. Анья курировала самый опасный отряд, и довольно неплохо. Самое сложное ложилось на плечи Лексы. Она общалась с контроллёром и приводила в исполнение самые тяжкие приговоры. Место, которым она управляла на самом деле, представляло собой лишь часть пазла. "Аркадия" напоминала СИЗО, только очень большое, если выразиться по-другому. Аркадия — чистилище к вратам ада. Воспитанники поступали абсолютно с разных мест. "Частники" - так называли тех, кто имел огромные связи и доступ. В основном, это были охотники за деньгами, злые отчимы или мачехи, которые пытались избавиться от детей, что вставали на их пути. "Как интересно" - думала Лекса. Даже семья, люди, которые связаны с тобой кровью, могут так легко тебя стереть, стоит только стать причастным к огромному состоянию или же просто-напросто подорвать репутацию. Такие воспитанники чаще всего не предоставляли угрозы, в их числе была и Костия. Не всё совершенно, несмотря на психическое расстройство, девушка не должна была оказаться в таком месте, также Лекса думала о Кларк, но последняя заставила Вуд усомниться. Таких воспитанников обычно определяли в блок А. Аркадия делилась на три блока. А, В и С. Каждый блок вмещал в себя пять отрядов, и не более десяти человек в каждом. Некоторые отряды совмещались, например, Блок А - первые и вторые отряды жили в одной казарме. Отряд девушек. Туда отправляли за мелкое хулиганство, грабеж, вымогательство. Третьи и четвёртые отряды представляли большую угрозу - там воспитывались садисты и убийцы. В основном убийства по неосторожности, а также те, кто страдал незначительными психическими расстройствами. Эти отряды тоже были совмещены, и в них воспитывались только девочки. Пятый отряд вмещал в себя мальчиков, он был по уровню опасности схож с первым и вторым отрядом. Блок В считался средним уровнем, в нем также насчитывалось пять отрядов. Шестой и седьмой отряд представляли девушки, которые обвинялись в преступлениях средней тяжести. Туда определяли обычно госников, в основном из армии и колоний строгого режима. На этих детей у крыши были определенные планы. Восьмой, девятый и десятый отряд включал в себя только мальчиков, сюда определяли как частников, так и госников. Блок С носил красную пометку. Данный блок возглавляла Анья. Одиннадцатый, двенадцатый и тринадцатый отряд составляли особо опасные преступники - мальчики. Помимо этого, Анья курировала тринадцатый отряд, как оказалось, самый тяжёлый и крайне опасный. В четырнадцатый и пятнадцатый отряд определяли особо опасных девушек. По большей части, эти девушки выглядели как парни, но только были намного опасней, более жестокими. Возраст воспитанников колебался от 14-ти до 19-ти лет, но не выше 20-ти. Как только им исполнялось двадцать - заключенных внедряли в различные частные проекты. Только госников, и лишь тех, кто проходил финальный отбор, остальных же расстреливали. Дети, которые попадали в Аркадию, имели статус никому не нужных, их жизнь не имела ценности, они словно материал, которым можно распоряжаться так, как тебе вздумается. Это либо солдаты с большим потенциалом, но не обладающие смирением, либо особо опасные преступники колоний, которые по каким-то причинам заинтересовали крышу. Она находила в этих детях то, что принесет ей пользу, и совершенно незаконно переправляла в Аркадию. С частниками было сложнее, заказчики порой хотели контролировать их пребывание, и в любой момент могли вернуть объект. В контракте это было прописано, но на деле всё было сложнее. Боясь нарушить конфиденциальность, крыша всеми способами пыталась помешать возвращению воспитанника обратно в мир. И такое случалось редко, потому что заказчики знали, на что подписываются. Когда частникам исполнялось полных двадцать лет, заказчиков информировали и предпринимались дальнейшие действия. Так как частники изначально не входили в программу обработки, ту на что подвергались госники, чтобы иметь право участвовать в финальном отборе, частники имели по сути только один путь. Порой, заказчики требовали головы своих объектов намного раньше, как, например, было с Костией. Лекса выполняла каждый приказ о казни собственноручно. В самом начале девушка не знала, как сильно это подорвет её психику, но отступать уже было поздно. Три блока никак не взаимодействовали друг с другом, только во время построения. Территория Аркадии была огромных размеров, и чтобы добраться от одного блока к другому требовалось время. Обычно путь преодолевали на машинах. В каждом блоке была своя столовая, учебная и игровая зона, медпункт, изоляторы и казарма. Лекса являлась начальником тюрьмы, но над её головой располагались много других голов. Когда девушка принимала на себя управляющую должность, она довольно чётко выразилась, что ей абсолютно плевать, кому принадлежит организация, тем самым в случае чего, девушка могла бы как можно незаметней покинуть проект. Приказы Лекса получала от контроллера, но с ним она не контактировала. Контроллер являлся лицом работающим непосредственно с заказчиками, он заключал с ними контракты, а затем предоставлял их Лексе. Это отдельная иерархия. Лексу это не волновало. Контроллёр обычно выполнял только исполнительную роль, но, в случае с Лексой, всё было куда сложнее. Потому как на пути появлялись такие личности как Диксон, которые не просто хотели получать прибыль спонсируя проект, но и также совать нос во всё, что их не должно касаться. Теперь же Лекса столкнулась ещё с одной неприятной проблемой в лице Ходжа. — Мы просто хотели убедиться, что ты в порядке, — сказал Линкольн, не отрывая своих чёрных глаз от девушки. Лекса глядела куда-то вперед, но затем перевела взгляд на парня и, хмурясь, холодно произнесла: — А с чего бы мне быть не в порядке? — Линкольн опустил голову и замялся. — Просто то, что случилось с Эйденом, — Анья прикусила язык, увидев, как глубоко вздохнула Лекса. — То, что произошло в мед. зоне блока С, это... — Анья! — фыркнула Лекса. — Я не могу понять, что Эйден вообще делал в блоке С. Ты ведь ответственная за этот блок, так скажи, какого чёрта он там делал? — Вуд еле сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Нам не хватало рук, после потасовки в тринадцатом отряде, и я поставила его дежурным. — Анья смотрела то на Лексу, то на Линкольна. Последний, в свою очередь, всё также смотрел в пол. Эти двое чувствовали себя провинившимися школьниками. Не смотря на их отношения с Лексой, никто не смел нарушать субординацию. — Дежурным, — повторила Лекса, немного покачиваясь на стуле. — Ну, что я могу сказать, теперь одним медбратом меньше, спасибо, Анья. — Лекса надменно выплюнула эти слова и потянулась к ноутбуку. — То есть, ты меня винишь в этом? — Анья стала заводиться. Линкольн поднял голову, пытаясь утихомирить кареглазую. — Нет, Анья. Тут совершенно нет твоей вины, — саркастический тон девушки вывел её из себя. — Если бы ты оторвала свою задницу отсюда и засунула бы чувство вины поглубже, может ты была бы более сосредоточенной на работе! — перешла Анья на крик. Линкольн пытался привести кареглазую в чувство, но та явно была настроена биться до последнего. Лекса искренне удивилась подобному тону в свой адрес, у неё дрогнули губы. — Не будь такой слабачкой, Вуд! Не ты одна проходишь через это изо дня в день, не ты одна чувствуешь вину. Только в отличии от тебя, мы умеем контролировать свои чувства, потому что здесь по-другому никак. Лекса встала из-за стола и направилась в сторону Аньи. В девушке вскипала ярость, Лекса напряглась, продолжая слушать. — Я не узнаю тебя. Мне даже иногда кажется, что ты сломалась. Если будет так дальше, то ты не сможешь управлять этим местом. Мы устали делать всю работу за тебя, пока ты топишь боль в алкоголе. Соберись и начни работать! Мимика Лексы ровным счётом не выражала ничего. Она смотрела на Анью равнодушно, так, словно Анья ничего не говорит. А когда Линкольн хорошенько ударил азиатку в бок, то до Аньи стала доходить вся неправильность ситуации. Кареглазая поняла, что перешла черту и замолкла, боясь посмотреть в холодные зеленые. — Вы свободны, — тон, от которого у обоих пробежала холодная волна мурашек. Анья продолжительно кивнула и, также не решаясь посмотреть в глаза Лексы, стала удаляться. Линкольн последовал за ней, а затем остановился, обратившись к девушке: — Что делать с Гриффин? Она третий день в изоляторе, — Лекса удивлённо подняла вверх брови и произнесла: — Она еще жива? — глаза Линкольна, стали бегать по полу, он думал. — Живучая тварь, — пробормотала Лекса. — Я сама ею займусь, ты можешь идти, — Линкольн кивнул и ретировался. Лекса не знала, что делать с Гриффин. Она даже боялась думать, потому как самые жестокие способы расправы тут же заполоняли голову. Она спустилась в кабинет и ещё раз прошлась по досье Кларк. В голове созрел план. — Гарри, вызови ко мне Бейкер, живо! — произнесла Лекса, неотрывно глядя на фотографию Кларк, прикреплённую к досье. "Ну что, Гриффин, пора отбывать наказание!"