Clint Barton's Super Secret Sniper's Club

— Так. У меня предложение. Я говорю вам что-то хорошее, а вы наливаете мне кофе. Беккетт устало смотрит на Клинта. Она сегодня с распущенными волосами, свободно лежащими на плечах. — Кофе был разовой акцией. Вы уже не при смерти и прекрасно сможете подняться и налить себе сами. — Все мы ежедневно умираем, док. Таков закон вселенной. — Философия не поможет вам получить кофе. — Стоило попытаться, — вздыхает Клинт, потом зевает, потягивается, упираясь пятками в ковер, расслабляется и, почесывая живот, со стоном опускается обратно в кресло. — Итак, погода отстойная, согласны? — Да, и не говорите, — кивает Беккетт, косясь на ливень за окном. — Вас не беспокоит, что световой день становится короче? Клинт качает головой. — Не, все нормально. Тони заменил в башне все лампы, и теперь они сияют каким-то волшебным светом или что-то в этом духе. Заботится о Стиве… Хотя ни за что в этом не признается. Эй, док, а кто хуже, я или Тони? — Вы же знаете, что мне запрещено обсуждать прежних пациентов, — строго говорит она. — И я все еще жду. Вы явно хотите что-то сказать, но тянете время, рассуждая о погоде и Тони Старке. — Ничего я не тяну! — возмущается Клинт, но, вздохнув, кивает. — Ладно, может чуть-чуть. Я скажу. Просто это… странно. — Я наблюдаю за вами довольно давно и смею заметить, что «странно» — это ваша опция по умолчанию. Клинт молчит, ерзает и начинает ковырять шов на обивке подлокотника кресла. — У меня появился парень. Беккетт улыбается. — Отличная работа. — Ну… Начал не я. Баки избил меня, а потом спросил, серьезно ли у нас. Беккетт ошарашенно моргает. — Учитывая события вашего детства, сведения о которых находятся в деле, я обязана это зафиксировать. Клинт открывает рот. — Эй! Это… Это несправедливо, — сердито кричит он, потому что, блядь, разве терапевты не должны быть беспристрастны и объективны? И вообще, он тут не для того, чтобы обсуждать семью и эту древнюю историю. Он здесь, чтобы говорить о Локи. — Совершенно справедливо. — У нас был спарринг, — раздраженно бурчит Клинт. — Баки победил. Было довольно унизительно. Потом он спросил, что между нами. — В следующий раз, Клинт, начинайте со слова «спарринг», — вздыхает Беккетт. Раздражение в ее голосе превышает то, что прозвучало в его. Черт, она гораздо лучший человек, чем он. — Я переживаю за вас. Клинт ухмыляется. — Беспокоитесь о маленьком пожилом мне? — Это моя работа, — пожимает плечами Беккетт, но Клинт подозревает, что ее волнение не на все сто связано лишь с этим. — Хотите рассказать побольше о своем парне? — Он классный, но не так крут, как я, — самодовольно заявляет он, но реакции на ее лице не видит. — Да ладно, это классика. — Если помните, вам запрещено паясничать на сеансах. — Терапия затянулась. Такая трата времени… — Клинт! Он поднимает руки и закатывает глаза. — Мне это нравится, довольны? Это почти как дружба, только теперь я уверен, что он прикроет меня, а я его. И для этого не нужно ждать или просить, — он замолкает, барабаня пальцами по колену. — И если уж у нас такой серьезный разговор, я бы сказал, что немного горд. Собой. Что позволил себе стать счастливым. С ним. Беккетт улыбается. — Это очень хорошо, Клинт. Он пожимает плечами, будто это неважно. — Его, наверное, посадят. — Вы слишком спокойно об этом говорите. Клинт задумывается и трет шею. — Я ничего не могу с этим поделать. Но мы не будем видеться, и Баки волнуется, что у нас может не получиться. — Но вы всё же решили быть вместе? Клинт снова кивает. — Я сказал, что буду либо ждать его, либо помогать Стиву с его освобождением. Беккетт вздыхает. — Кто бы сомневался… Похоже, Баки доверяет вам. Полагается на вас и ищет поддержки в крайне тяжелый период своей жизни. Что вы по этому поводу чувствуете? Клинт решает, что ее пора все-таки увольнять… — Ну, — осторожно начинает он. — Я влез в это, зная, что будет непросто. Так что это всё та же сделка, только с добавлением секса. Беккетт хмыкает. — Ну, по крайней мере, вы позитивны. Клинт усмехается. — Вы же меня знаете, док. Маленький солнечный лучик — это обо мне. *** Как только Клинт заходит на общий этаж, то сразу слышит вопли. Это начинает происходить удручающе систематически; стоит ему на пять гребаных минут покинуть здание, как в нем тут же начинается битва. Низкий голос Стива он смог бы расслышать и без аппаратов, но вот чтобы понять кто второй, приходится поднапрячься. Оказывается, это вовсе не Тони. Это Баки. Не желая вмешиваться в то, что звучит как эпическое суперсолдатское побоище, Клинт возвращается в лифт и собирается благоразумно сбежать, но тут вступает мозг и напоминает, что теперь они с Баки вместе, а это значит, что он должен пойти и, по крайней мере, узнать из-за чего весь этот сыр-бор. Или это значит, что он должен уважать личные границы Баки и дать ему справиться самому… К счастью, Клинту не приходится делать столь мучительный выбор — раздаются приближающиеся шаги, и появляется хмурый Баки. — Передай Роджерсу, что я послал его нахер, — фыркает он, проносясь мимо Клинта в лифт, потом яростно долбит по кнопкам и даже не оглядывается, когда двери закрываются. Клинт застывает на месте. — Привет, дорогой, я дома, — растерянно шепчет он и думает, не пойти ли следом, но решает, что даже его убийственное обаяние или полное обнажение не смогут утихомирить настолько взбешенного Баки. Клинт идет на кухню в надежде, что свет на ситуацию прольет Стив. Когда Клинт заходит, Стив резко поворачивает голову, но грозный взгляд смягчается, когда он видит кто это. — Улетел? Клинт кивает и взмахивает руками, спрашивая «какого, блядь, хера». — Не смотри на меня так, — бурчит Стив. Его тон — нечто среднее между укоризненным и раздраженным. — Что ты натворил? Это тянет на жирную девятку по моей киллерской шкале, — говорит Клинт. — А ведь даже когда он рассказывал об Альбштадте, до этого было ох, как далеко. Стив удивленно смотрит на него. — Он тебе рассказал? — Ну да? Ты, между прочим, не единственный, с кем он разговаривает. Стив отворачивается, и несколько секунд Клинт думает «блядь, я оскорбил Капитана Америка», а потом перестаёт. Если даже и так, какого собственно хрена? Он Клинт Бартон. Он послан на эту планету, чтобы стрелять и задевать людей своей честностью. Он решительно складывает руки на груди и смело встречает взгляд Стива. — Да, наверное, — медленно кивает тот, потом выдыхает и трет лоб ладонью. — Он разозлил меня. — Ну, думаю, это взаимно, — вздыхает Клинт, открывая холодильник и заглядывая внутрь. Рановато для пива? Пожалуй, нет. Сегодня он был паинькой и посетил терапию, значит заслужил. — Что случилось? Стив бурчит что-то и, немного отодвинув Клинта, тоже лезет за пивом. Открывает бутылку и, пригладив волосы, тяжело опускается на край стола. — Он не дает Тони посмотреть руку. Ты в курсе, что у него проблемы с большим пальцем? О, да! Естественно… Синяк на внутренней стороне бедра — нежное напоминание о спазме, постигшем не только большой, но и указательный пальцы Баки. Про второй Стив, видимо, не знает. — Ну, может, потому что это его рука? — поднимает бровь Клинт. — Ему больно… — Скорее всего, — кивает Клинт. — Но это его проблема. — Тони может исправить это за пару секу… — Эй, напомни-ка, когда к твоему телу в последний раз была приделана какая-нибудь высокотехнологичная хренотень? — перебивает его Клинт. Взгляд Стива перескакивает с его глаз на уши. — Это нечестно. — Безусловно, — кивает Клинт. — Но ты понятия не имеешь, каково это. И, кроме того, бро, это его рука, его часть. Это то же самое, что позволить кому-то бесконечно тыкать в себя иглами и выкачивать кварты крови, чтобы исследовать действие сыворотки. И это при том, что ты никогда до ужаса не пугал людей, и тебя никто не принуждал и не эксплуатировал на протяжении последних семидесяти гребаных лет. Ответить Стиву нечего. Он пристально смотрит на Клинта. Смотрит. И смотрит. Слишком долго. Клинт против настолько затянувшегося зрительного контакта с людьми, которых он не собирается целовать. А Стив рвано выдыхает и грустно улыбается. — Ты не так глуп, как хочешь казаться, — говорит он, пытаясь подцепить ногтем этикетку. — Думаю, мне надо извиниться перед Баки. — Ну, ему тоже пора вытащить голову из задницы и начать доверять команде. А ты, скорее всего, не должен заставлять его показывать Тони руку, потому что и так уже обидел, предложив разрешить ЩИТу сделать чертежи и замеры. Стив прижимает кулак ко лбу. — Учитывая, что он рассказал тебе об Альбштадте, не стоит удивляться тому, что он и об этом тебе сообщил. Клинт пожимает плечами. — Люди охотно делятся со мной бедами. Это и благо, и тяжкое бремя. Стиву это не кажется забавным. — Я ему объяснил, почему это сделал, — упрямо говорит он. — И не собираюсь за это извиняться. Клинт вздыхает. — Нет? — Нет. Без уступок с нашей стороны его посадят. Я пытаюсь найти компромисс. — Черт, когда это ты стал таким покладистым? Вы с Тони чуть не поубивали друг друга, потому что ты не… — Это не одно и то же. — Конечно, нет, — говорит Клинт. — Бро, мне кажется, ты выбрал хреновое время, чтобы начать прогибаться под других. Стив сжимает зубы. — Может, тебе пора перестать вмешиваться не в свое дело? — А может, тебе не стоит учить меня отходить от своих принципов? — Клинт берет пиво и поднимается. Стив тоже собирается встать, но раздается глухой треск и на стол выливается пиво и летит стеклянная крошка. — Блядь, — Стив стряхивает осколки с ладони. — Проклятье, — капли крови смешиваются с пивом. — Ого, — Клинт быстро берет полотенце. — Вот, Стив… — Клинт, я сам, — выхватывая его, цедит Стив. Пытаясь помочь, Клинт подходит ближе и тянется к Стиву, но тот отходит. — Клинт, я же сказал, что сам. Отвали. Клинт делает шаг назад и поднимает руки. Стив вздыхает, прижимая полотенце к ладони, и раздраженно хмурится. Немного странно видеть такого Стива. Обычно это удел Тони — вызывать в нем такие эмоции. А еще Клинт думает, что раньше Стив никогда так с ним не разговаривал. Ха, это что-то новенькое — Стив перестал его щадить. Хмурится и орет так же, как на остальных… Молчание затягивается. Клинт смотрит на медленно капающее со столешницы пиво и на сверкающие зеленые осколки на полу. А Стив, зажав полотенце в руке, смотрит на Клинта так, будто это именно он виноват в том, что все так херово складывается. — Ты же знаешь, что не одинок во всем этом, правда? — наконец говорит Клинт. — Тебе не нужно искать компромиссы в разборках с правительством или ЩИТом. Мы поддержим тебя, чего бы это ни стоило. Стив продолжает молчать, поэтому Клинт забирает пиво и уходит. Он не знает, помог он сейчас или сделал еще хуже. ДЖАРВИС предупреждает Клинта, что Баки в их комнатах — ничего себе, когда это у них официально появились «их комнаты»? — и Клинту следует быть осторожнее, так как тот играет с ножами. Довольно безрассудно, с его точки зрения. Что бы ни говорили док с Фьюри, у Клинта всё же имеется кое-какой инстинкт самосохранения, поэтому вместо того, чтобы бесшумно войти в комнату, он резко распахивает дверь, позволяя ей удариться о стену. — Можно войти и остаться при этом без дополнительных отверстий? — кричит он. — И нихера не смешно, — раздается голос Баки. Клинт закатывает глаза и, осторожно высунувшись из-за угла, видит, как Баки бросает нож в мишень для дартса. Бедняжка выглядит уже сильно дырявой. — Обычно все угорают, — бормочет Клинт и, стараясь не разлить пиво, падает на матрас. В основном, это ему удается. — Но не сейчас, — Баки прицеливается и бросает следующий нож. Тот застывает рядом с первым. Клинт опирается на локти и слизывает с запястья капли пролитого пива. — Так, давай ты перестанешь наезжать на меня. Стив тоже в бешенстве, а я не уверен, что смогу пережить эту вашу двойную суперсолдатскую неприязнь. Баки вертит в руке третий нож. — Почему это он на тебя злится? — Я сказал ему отвалить от твоей руки. Не сердись. Знаю, ты и без меня бы справился, но… Клинт резко замолкает, когда Баки поворачивается, подходит ближе, залезает на матрас и усаживается Клинту на живот, сжимая коленями ребра. Наступает момент — не то чтобы сильно тревожный, но, — когда Баки поднимает нож… и втыкает в стену у Клинта над головой. Освободившиеся ладони он нежно кладет ему на щеки. — Ты велел Стиву отвалить? Клинт неуверенно кивает. — Да? Ты злишься? Баки раздраженно фыркает. — Я выгляжу злым? — Нет. У тебя сейчас даже взгляд не смертельно опасный. Баки улыбается. — Ты… — начинает он, затем наклоняется и целует его. — Ты сражался за меня с Капитаном Америка? — Нет, я просто сказал Стиву Роджерсу, что он может пойти в задницу, — отвечает Клинт, и Баки опять наклоняется и целует его, пробегаясь пальцами по волосам. — Я не злюсь. Ты единственный, кто в этом сумасшедшем доме думает обо мне. — О тебе все думают, — не очень уверенно говорит Клинт. — Стив хочет, как лучше… Он замолкает, когда Баки качает головой. — Это не одно и то же, — вздыхает он. — Вы разные. — Ну, может, поэтому ты встречаешься со мной, а не с ним? — бормочет Клинт, и Баки, раздраженно прищурившись, выпрямляется. — Точно, это единственная причина, — фыркает он, приглаживая волосы. — Мне сейчас очень хочется по чему-нибудь ударить. Клинт вздыхает, ерзает, устраиваясь поудобнее, и ставит бутылку Баки на бедро. — Если ты на меня намекаешь, то, боюсь, с этим могут возникнуть проблемы… — Не на тебя, — хмурится Баки. — Учитывая, как ты хватаешься за любую предложенную мной идею, я бы, скорее, залез к тебе в штаны. — Отлично. Если надумаешь сделать это, выбираю правую руку. Металл слишком холодный. Баки ехидно ухмыляется и прижимает левую ладонь к его животу. Клинт задыхается и пытается сбросить его с себя, но у Баки самые сильные бедра в мире, и он легко пресекает все его попытки. — Сволочь, — стонет Клинт, извиваясь и упираясь изо всех сил. — Отвали. — Неа, — улыбается Баки и, задрав его майку, лезет туда рукой. От прохлады металла на теплой коже Клинт дергается, а когда Баки кончиками пальцев очерчивает его ребра, Клинт начинает дрожать уже по другой причине. Они встречаются взглядами, и у Клинта сбивается дыхание при виде закусившего губу Баки. — Так. У меня предчувствие, — хрипит Клинт. — Мы собираемся раздеться? — Вау, твои дедуктивные способности охренеть какие дедуктивные, — язвит Баки и продолжает немного сердито, — я не планировал, но если ты предлагаешь… Клинт обнимает его за шею и тянет вниз для поцелуя. Баки сильнее стискивает его бока ладонями и коленями, и Клинт, не глядя, ставит пиво на пол рядом с матрасом и свободной рукой гладит Баки по пояснице. Баки низко стонет, Клинт громко вздыхает, пытаясь не застонать в ответ, а Баки усмехается ему в губы, и Клинт, затаив дыхание, ждет, надеясь услышать больше. Он начинает переживать, не делает ли Баки это, чтобы отвлечься от проблем со Стивом, и не хочет верить голосу в голове, настойчиво повторяющему, что если бы Баки не рассердился, то… Баки втискивает между ними руку, прижимает ее к паху Клинта, гладит через джинсы, и Клинт перестает думать. Он жалобно скулит и задерживает дыхание, а затем мысленно проклинает себя и удивляется, как, черт побери, ему раньше удавалось заниматься сексом без ранений и неловкости. К счастью, Баки, похоже, совсем не волнует то, что Клинт испытывает проблемы с собственными руками или что он издает забавные звуки. Через джинсы он продолжает гладить его, а другой рукой берется за ремень, и Клинт разрывается между желанием податься вперед, к ласкающей ладони, и сдвинуться назад, ведь Баки готовится расстегнуть ему ширинку… Именно в этот момент вселенная решает пристрелить его везение хладнокровным и расчетливым выстрелом в голову, потому что раздается торопливый стук, звук открывающейся двери и быстро приближающихся шагов. Баки резко падает с Клинта на бок, глухо ударяясь о стену плечом. — Эй, эй, мы не одеты, — кричит Клинт и слышит матерящегося Стива и звук захлопывающейся двери. — Твою мать, Стив! — орет Баки, вытирая губы. — Какого черта?! Ты что, совсем охренел? — Баки, успокойся, — садясь, говорит Клинт. — Он не нарочно… — Я его прикончу, — бормочет Баки, отбрасывая одеяла и вскакивая. Клинт пытается перехватить его, но Баки вырывается, выбегает из комнаты и начинает орать, еще даже не открыв дверь. — Какого хрена, Роджерс? — Я не ожидал, что вы будете трахаться посреди гостиной! — А зачем вообще приперся? Я же сказал, что не собираюсь с тобой разговаривать! Голоса становятся злее, и слышать их становится сложнее, учитывая, что они еще и звучат одновременно, поэтому Клинт не знает, чего хочет больше: выпрыгнуть в окно, чтобы не разбираться со всей этой хренотенью, или стать буфером между жаждущими поотрывать друг другу головы суперсолдатами. Это безумие; несколько недель назад они были не разлей вода — до этого лучшими друзьями в течение семидесяти лет, — а сейчас ругаются хуже, чем недавно Стив с Тони. — Эй, прекратите! — проходя по коридору, кричит Клинт и встает между Стивом и Баки, упираясь ладонями в обе суперсолдатские груди. — Хватит! Успокойтесь! Они продолжают орать и обвинять друг друга, тогда Клинт бьет их по плечам. — Ну правда, хватит! Я не слышу, когда орут вдвоем, поэтому заткнитесь! Чудеса, но они замолкают, хотя и продолжают свирепо смотреть друг на друга. — Вы снова вынуждаете меня становиться голосом разума. Как же я вас ненавижу, — стонет Клинт. — Боже… Стив, ты ведь не просто так пришел. Чего ты хотел? — Сказать «прости»! Он по инерции продолжает кричать, но замолчав, смущенно вздыхает и трет висок. — Я хотел извиниться, — еще раз пытается он. — Я… я расстроен. И мне тяжело. И страшно. И я пытаюсь найти компромисс там, где его не надо искать. И мне не нужно было ничего говорить о твоей руке. Прости. Когда он заканчивает, Клинт делает все возможное, чтобы не начать изумленно разглядывать действительно сожалеющего Стива. Потому что это звучит подозрительно знакомо… Стив что, слушал его? Господи, а он и правда чертовски хорош в делах оказания помощи ближним. — Это моя рука, Стив, — с горечью говорит Баки. — Если люди узнают, как она работает, то смогут мне навредить. — Да, я понимаю, — кивает Стив. — Просто… эти блядские слушания. Все, что ты пережил, сводится к двум часам и… — Знаю, — вздыхает Баки. — Но тебе пора заканчивать с уступками. Моя жизнь, мои решения. — Самоотверженный идиот, — бурчит Стив, и Клинту приходится буквально укусить себя за язык, чтобы не рассмеяться и не сказать что-то вроде «чья бы мычала». — Чья бы мычала, — фыркает Баки, и — Боже, спасибо ему за то, что это сказал именно он. Клинт складывает руки на груди. — Стив, существует несколько очень веских причин, по которым я тоже хочу принять в этом участие. Поверь, я ни за что не позволю им отнять все это у меня. Стив смотрит на Клинта, потом на Баки и, наконец, смягчается. — Ты меня знаешь, — говорит он, добавляя осуждения в голос. — Я не люблю хулиганов. Баки криво улыбается. — Знаю. Постоянно лезешь в чужие драки. Твое самое раздражающее качество. Стив ухмыляется. — В смысле «героическое»? — В смысле «бесит», — бурчит Баки. — Но думаю, у тебя есть свои плюсы. — Очаровательно, — сухо говорит Стив. — Продолжим орать или попытаемся все обсудить в более удобном месте? Если вы не собираетесь… Он умолкает и многозначительно кивает в сторону спальни, выразительно двигая бровями. Клинту немного не по себе. Одно дело спать с лучшим другом Капитана Америка и совсем другое — разговаривать об этом с самим Капитаном. Баки смотрит на Клинта и вопросительно поднимает бровь. Клинт быстро кивает. — Нет! Все нормально. Мы… закончили… — Ну, я-то нет, — хмыкает Баки. — Если ты — да, то я требую гребаную медаль. Две минуты! И это при том, что я даже не успел снять с тебя штаны… А вот теперь Клинт не знает, кто полыхает более ярким оттенком розового — он или Стив. *** Через полчаса они сидят в пентхаусе, пьют пиво и не смотрят игру по неприлично большому телевизору в гостиной. Клинт легко мог бы привыкнуть ко всем этим плавным линиям и кричаще дорогому декору. Даже Баки после двадцати минут подозрительного разглядывания обстановки и трех бутылок пива расслабляется и, вытянув ноги, обнимает Клинта за плечи. Они еще немного говорят о слушаниях. Стив продолжает волноваться. Баки продолжает убеждать его в ненужности компромиссов. Клинт продолжает просто сидеть. Ему особо нечего сказать по этому поводу, но он почему-то уверен, что рядом с ним Баки чувствует себя лучше. Потом появляется Тони в рваных джинсах. Он озабоченно разглядывает обожженный палец и несет упаковку пива. Баки кивает на него и велит Стиву побеспокоиться лучше о своем бойфренде. Тот в ответ поднимает средний палец. Тони, хитро ухмыляясь, сообщает, что присуждает очко Терминатору и, усевшись на диван, укладывает ноги Стиву на колени с не очень тонким намеком на массаж. — У тебя палец пострадал, а не ноги, — возмущается Стив, но, тут же противореча себе и усугубляя уверенность Тони в том, что он непременно получит все, что захочет, обхватывает его ступни ладонями. — М-м-м, — стонет Тони, быстро перебирая пальцами по экрану телефона. — Я пытаюсь связаться с Брюсом. Тор или Наташа вернулись на планету? — Нет и нет, — вздыхает Стив. — Она перестала отвечать на сообщения. — Ты как будто не ожидал этого, — хмыкает Тони, продолжая смотреть на экран. — Ей некогда, — пожимает плечами Клинт. — Мы же знаем, она никак не может остановиться на одной миссии. Ей непременно нужны три. Желательно — одновременно. — Просто я должен знать, чем занимаются мои бойцы, — вздыхает Стив. — Не люблю людей, скрывающих что-то от команды. — Ой, да ладно! Ты не любишь людей, скрывающих что-то от тебя, — фыркает Тони, и Клинт чувствует, как рядом дергается Баки. Но Стив качает головой и смотрит на Тони влюбленно и весело. — Если ты это знаешь, то тебе не стоит так поступать. Ты не можешь ничего скрывать от Капитана Америка, Тони. Это неконституционно. Клинт с Баки смеются, а возмущенный Тони поднимает взгляд от телефона. — Сейчас ведь Наташа облажалась, или мне кажется? Я-то свой урок усвоил. Или ты теперь думаешь, что все происходит из-за меня? — А разве нет? — ухмыляется Стив, и Тони бьет его пяткой в живот. — Нет. Пока у вселенной другой центр, — вздыхает он, когда Стив хватает его за щиколотку, легко пресекая следующую попытку ударить. — Но я над этим работаю. Всё всегда должно вращаться вокруг меня. К сожалению, мир пока сотрудничать отказывается. — Могу поделиться своей долей внимания общественности, — неожиданно говорит Баки. — Мне одному многовато. Тони делает глоток и указывает горлышком бутылки в его сторону. — Видишь ли, я не сильно заинтересован в так называемом «черном пиаре», который составляет большую часть твоей нынешней прессы, — говорит он. — Многие считают, что неважно — позитивное или негативное упоминание в средствах массовой информации, я же называю это дерьмом. — Кому ты рассказываешь? — вздыхает Баки. — У меня не было положительной прессы с сорок четвертого. — Итак, за мир, который не дает нам то, чего мы хотим, — Тони иронично выгибает бровь и поднимает бутылку повыше. — Нет, — медленно качает головой Баки. — Может, за мир, который дает нам то, о чем мы даже не мечтали? Тони смотрит на Стива и тут же переводит взгляд обратно. — Да, возможно, за это я выпью, — говорит он, пожимая плечами. Клинт поворачивается к Баки, чтобы пошутить по поводу своего окончательно пересохшего горла, но тот смотрит на него так, что Клинт моментально передумывает. Баки наклоняется и целует его, а когда отстраняется, Клинт чувствует в груди щемящее тепло. — И я, — выдыхает он. — Я тоже, — тихо говорит Стив, и все четверо молча поднимают бутылки, в которых отражается свет. *** Я позволил человеку находиться в моем личном пространстве, лениво думает Клинт, медленно водя пальцами вдоль позвоночника Баки. Охренеть. Наверное, стоит рассказать об этом Беккетт. В следующий раз зайти в кабинет и с порога заявить «эй, док, я без всяких долбанных размышлений разделся в присутствии другого человека и позволил ему разделить со мной личное пространство». Блин, нет. Она посчитает это разрешением влезать в его жизнь. Хотя… Скорее всего, она просто кивнет, сделает лицо заинтересованного психотерапевта и попросит изложить детали. — Хр-р, — сонно выдыхает Клинт, чувствуя, как Баки поднимет голову с его груди. Щекой он лежал на металлической руке, но на этот раз она приятно теплая, поэтому Клинт не возражает. Кроме того, служа Баки подушкой, он чувствует себя просто отлично. — Что? — удивленно хрипит Баки, и Клинт мгновенно смущается, понимая, что мозг умудрился без его участия выдать что-то через рот. — О, ничего. Просто подумал, рассказывать доку о своей сексуальной жизни или нет. Баки произносит что-то очень похожее на возглас Клинта, замолкает примерно секунды на три и снова поднимает голову. — Ты рассказываешь обо мне терапевту? Клинт открывает глаза. — …нет? — Она работает на ЩИТ, Клинт. Стоит быть поаккуратнее с тем, что ты говоришь… — Эй, остынь, — зевает Клинт. — Мы обсуждаем только мои чувства и тому подобную фигню. Ничего сверхсекретного. Ничего даже отдаленно напоминающего секреты. Баки ерзает, забрасывает на Клинта ногу и укладывается на него почти целиком. Опираясь на его грудь, он металлическим пальцем начинает рассеянно вырисовывать узоры на его ключицах. — Чувства и тому подобную фигню? — Ага, у меня есть несколько. Чувств, в смысле, — говорит Клинт, слегка сдвигаясь, чтобы устроиться поудобнее на лежащих за ним подушках, потом гладит Баки по спине и чмокает во влажные волосы. — Почему бы тебе не поделиться со мной? Если ты мозгоправу рассказываешь, то можешь и со мной поговорить. Клинт замирает. Его губы все еще в волосах Баки. Он медленно отстраняется. — Пытаешься развести меня на откровенность? — Я перед тобой регулярно наизнанку выворачиваюсь, — пожимая плечами, заявляет Баки. — Теперь твоя очередь. — Ну, точно, пытаешься, — качает головой Клинт. Когда хмурый Баки собирается шлепнуть его, он приподнимается, ловит металлическое запястье и целует кончики пальцев. Баки слабо сопротивляется; если бы он хотел вырваться, то без вопросов сделал бы это. Баки вздыхает и трогает пальцем нижнюю губу Клинта. — Иногда ты как закрытая книга. Да, это потому, что однажды один полубог, страдающий манией величия, залез ко мне в голову и прочел все мысли, и теперь я не выношу людей, которые слишком много обо мне знают. Клинт не говорит этого, а Баки продолжает смотреть на него и ждать ответа. — Э-э-э, Локи… — запинаясь, начинает Клинт. — Гм… Он как бы нарушил неприкосновенность моей частной жизни. Баки продолжает трогать его губы. — Понятно, — тихо говорит он. — Меня Гидра просто лишала мыслей. Не читая. Клинт пожимает плечами, пытаясь не принимать это слишком близко к сердцу. Мысли не желают превращаться в слова, и он смотрит в потолок, чувствуя себя потерянным и уязвимым. Сейчас он не отказался бы от лука в руке. — Эй, — шепчет Баки и тянется своими губами к его. — Прости. — За что? Ты тут не при чем, — отвечает Клинт, наклоняя голову и нежно целуя его. — Я знаю, я… Я не знаю. Нат говорит, что я эмоционально недоразвитый, а Локи сделал все еще хуже. Но ты… нравишься мне. Мы вместе. Я бы не стал раздеваться, если бы ты мне не нравился. — Это… — задумчиво говорит Баки, — …должно успокаивать? — Я хочу сказать… — вздыхает Клинт, — … что не стал бы раздеваться ни перед кем другим. Баки смеется. — Очень на это надеюсь. Ладно, приму это как знак твоей преданности. — Что происходит? Что это за разговоры о чувствах? Баки не отвечает, тяжело выдыхает и снова целует Клинта, царапая щетиной подбородок. — Осталось три дня, — говорит он. — В пятницу я могу стать сидящим в тюрьме строгого режима суперзлодеем. Клинт пытается осознать услышанное. Не слишком долго. Он быстро заставляет себя перестать думать и прячет всплывающее на поверхность волнение поглубже. Похоже, Баки ждет ответа, поэтому Клинт уклончиво тянет: — Не станешь. — У тебя не получится игнорировать такую возможность, — вздыхает Баки, но Клинт не согласен, потому что это именно то, что он делал, делает и продолжит делать. — Это вполне может случиться. — Вот как ты запел… — обнимая его, хмыкает Клинт. — Вчера ты довольно убедительно втирал Стиву, что все будет хорошо. — Я должен был. Разве нет? — пожимает плечами Баки и проводит колючей щекой по его груди. — Он не справится, если будет думать, что со мной может что-то случиться. — А я справлюсь? Баки смотрит Клинту в глаза. Потом кладет ладони ему на щеки. Клинт поворачивает голову и целует его в запястье, удивляясь, какой размазней рядом с ним стал. — Ты справишься, — тихо говорит Баки, нежно гладя его по подбородку. — В этом вопросе вы на противоположных концах спектра. Он только и делает, что волнуется. Ты же вообще не загоняешься. Клинт пожимает плечами. Баки хмыкает и укладывается обратно на него, под одеялом вытягивая вдоль голых ног Клинта свои. — Ты хоть немного думал об этом? — спрашивает он, закрывая глаза. Клинт рассеянно гладит его по волосам. — Нет, — честно отвечает он. — Я не мастер тактических ходов. Я просто разбираюсь с фигней, когда она случается. Баки хмыкает еще раз и целует его в ключицу горячими, влажными губами. — Сделаешь так, чтобы я забыл обо всем? — Непременно, — отвечает Клинт и целует его в губы. *** Клинт с закрытыми глазами опирается на грудь Баки, повернув лицо к неяркому осеннему солнцу. Воздух прохладный, но у него в руках теплая кружка, а сзади теплый Баки, живой рукой обнимающий его за пояс. Крепкие, сильные бедра Баки по обе стороны от тела Клинта. Его лениво покачивающиеся ноги свисают с края крыши. Они здесь уже несколько часов, но не говорят друг другу ни слова. Баки молча будит Клинта еще до восхода солнца, поднимается с матраса и выходит из комнаты. Сонный Клинт несколько секунд думает и пугается, когда мозг начинает метаться между «о, Боже, сегодня слушания» и «он ушел, не попрощавшись, он ушел… ушел…». Хорошо, что это быстро заканчивается. Баки возвращается с двумя кружками кофе, надежно зажатыми за ручки металлическими пальцами, и тянет правую руку Клинту. Тот так рад, что Баки тут и никуда не делся, что, не раздумывая, слезает с матраса, молча одевается и хватается за терпеливо ожидающую его руку. Они смотрят, как солнце медленно поднимается над Манхэттеном, небо бледнеет, потом желтеет, а улицы внизу становятся всё более оживленными. Клинт постепенно перестает чувствовать ноги от холода и от того, что они свисают с крыши, но ему плевать. Он счастлив, что жив и свободен, и что Баки решил провести это — возможно последнее — утро с ним. Приближается полдень, когда Баки нежно целует его в шею. Клинт поворачивает голову, а Баки опускает подбородок ему на плечо, обеими руками обнимает за пояс и прижимает к себе. — Ты в порядке? — Клинт смотрит на него, и Баки медленно кивает. — Уже скоро, — вздыхает он. — Нет, — автоматически протестует Клинт и чувствует, как руки на поясе сжимаются сильнее. Баки что-то говорит, но Клинт не понимает. То, что он видит на лице Баки — это нечто среднее между раздражением и злостью. Несмотря на то, что они бойфренды и все такое, Баки довольно часто сердится на Клинта, и тот, как правило, смиряется с этим. Что вовсе не объясняет того, почему у него вдруг появляется комок в горле и почему он начинает чувствовать себя таким потерянным и жалким. — Я не слышу, — говорит Клинт. Он не очень хорошо слышит свой голос, но знает, что сейчас он звучит глупо и странно… Баки отклоняется назад и разворачивает его к себе лицом. — Эй, — отчетливо произносит он. — Эй, что с тобой? Клинт, что случилось? — Я думаю об этом… — Хорошо, что немного поздно, — Баки подаётся вперед и прижимается лбом к его лбу, а потом отстраняется, чтобы Клинт смог читать по губам. — Господи, мне через пять минут выходить… Клинт малодушно качает головой. Он не хочет слушать. — Черт! — кричит Баки. — Ты даже без ушей! Так, ладно, читай по губам… Что бы ни случилось, тебе от меня не избавиться. Я не собираюсь отказываться от тебя. Они меня сажают, я опять сбегаю и возвращаюсь к тебе. Клинт потерянно моргает. — И что, мы бегаем всю жизнь? — Ну, было бы неплохо, — Баки пожимает плечами и устало улыбается. — Ты единственный из живущих в этом веке, благодаря кому я остаюсь в здравом уме. Я тебя не отдам. И, Господи Боже, он говорит о таких важных и страшных вещах, от упоминания о которых Клинт обычно исчезает со скоростью выпущенной стрелы, но сейчас это, похоже, именно то, что он хочет услышать. — Ты слишком много на меня поставил, — говорит он. — Я не самая завидная партия. Баки пожимает плечами. — Ну что я могу сказать… Поздно. Я выбираю раз в жизни. — Ты совершенно не разбираешься в людях. Баки кивает. — Скорее всего. Но даже если и так, это не имеет значения. Ты напоминаешь мне, каково это — быть настоящим. Чувствовать. Быть собой. — О Боже, — шепчет Клинт, опуская взгляд и чувствуя, как розовеют щеки. — Э-э-э… Я должен ответить? Я могу… Я знаю слова. Несколько… — Просто скажи, что тоже любишь меня, и будем считать это нашим прощанием. Клинт замирает. Ждет какого-нибудь ужасного приступа. Ждет, когда его испуганная часть — та, что все еще продолжает чувствовать холод и панически бояться голубого света — начнет протестовать, но… Ничего не происходит. И да, похоже, это оно… — Я тоже люблю тебя, — тихо говорит он, и Баки расслабляется. Громко выдохнув, закрывает глаза и снова прижимается лбом к его лбу. И тогда Клинт понимает, что Баки и правда выбрал его, а это значит, что отступать некуда. Не то чтобы он хотел… Просто Клинт никогда ничего не делал без оглядки на «что же будет потом» или на «когда все это рухнет». Сейчас благодаря Баки он понимает — то, что происходит, навсегда. Баки отлипает от Клинта и оглядывается. Клинт поднимает взгляд, и у него сжимается сердце; засунув руки в карманы куртки у выхода стоит Стив. — Ну ладно, — вздыхает Клинт. — Иди, повеселись там. — Мудак, — качает головой Баки. — Не жди меня. Он встает — осторожно, чтобы не столкнуть Клинта с крыши, — наклоняется и, прежде чем быстро уйти, целует того в макушку. Клинт ему вслед не смотрит… *** — Почему? Ну почему ты вечно торчишь под потолком? Задумавшийся Клинт вздрагивает. Не сильно. Приходится учитывать, что находится он на довольно узкой балке на почти восемнадцатифутовой высоте. Он смотрит с насеста вниз и видит ухмыляющегося Тони, который, сложив руки на груди, стоит прямо под ним. — Лучше вижу на расстоянии, — рассеянно отвечает Клинт. — Что такое? — Они прибыли на слушания, — отвечает Тони, перебрасывая телефон из руки в руку. — Мы ничего не узнаем, пока всё не закончится. Хочешь, я к камерам подключусь? Клинт ошарашенно моргает. — А ты можешь? Тони возмущенно пыхтит. — Ты попадешь в монету с девяноста футов? — Ясно. Глупый вопрос. Прости, — кивает Клинт и представляет, каково это — следить за слушаниями по монитору. — Нет. Не хочу. Я ничего не смогу сделать. — Тренировка беспомощности, — соглашается Тони. — Может, тогда спустишься и поможешь мне расправиться с бутылкой виски? — Мне не нравится, когда ты напиваешься, — морщится Клинт. — Прости, но у меня сейчас стресс, и я не очень адекватен. — Не парься. Я не жду от тебя ясности мышления, — пожимает плечами Тони. — Ладно. А если бутылка будет у тебя? И я разрешу заложить меня Стиву, если выйду за рамки. Просто… Ну, у меня тоже стресс, и я не испытываю ни малейшего интереса к изучению любых других видов борьбы с ним. — Ты это для меня делаешь или для себя? — прищуривается Клинт, подозрительно глядя на столь настойчивого Тони. — Для обоих? Давай. Пожалуйста. Стив разорется, если я напьюсь один. — Он разорется в любом случае, но тогда попадет и мне, — вздыхает Клинт, но сбрасывает с перекладины веревку и цепляется за нее ногой. — Да, если захочет, чтобы ты пожаловался своему парню, — говорит Тони, как будто это — само собой разумеется. Клинт ловко закручивает веревку, и она бьет концом Тони по коленям, вынуждая отступить. — С каких это пор я стал совершенно беспомощным? — Я этого не говорил. Я пытаюсь сказать, что у тебя жуткий парень. Клинт замирает и невольно начинает улыбаться. — Да, у меня очень крутой бойфренд… — …но не настолько классный как я, — с ухмылкой заканчивает Тони. — Хотя нам и приходится конкурировать с суперсолдатами. О, Бартон, нам срочно нужно основать клуб ребят, физически слегка не дотягивающих до своих половинок. Клинт фыркает, берет лук, вешает на плечо и аккуратно соскальзывает вниз. — Ты о чем? Я, между прочим, состою из двух сотен фунтов роскошных американских мышц. — Чего только не придумаешь, чтобы спать спокойно, — говорит Тони, глядя на отходящего от веревки Клинта. — Ну всё, пошли. Давай поскорее забудем о проблемах, приняв дорогой алкоголь. — Ну… когда ты так формулируешь… — устало выдыхает Клинт. — Веди. *** Спустя два с половиной часа бутылка пустеет — одна, Клинт занял твердую принципиальную позицию в этом вопросе, и Тони, как ни странно, послушался, — а они в тысячный раз обсудив еду на вынос, продолжают играть в покер. Они как раз завершают восьмой круг и по третьему разу заводят спор о преимуществах (недостатках) пиццы по сравнению с тайской едой, когда звонит телефон Тони. На экране фотография Стива. Клинт застывает и забывает о зажатых в руке картах. Тони медленно садится, ставит бокал на стол и кладет карты. Потом смотрит на Клинта и ждет. Тот резко кивает, и Тони встает, берет телефон, проводит по экрану, отвечая на звонок, и включает громкую связь. — Да. — Его оправдали, — раздается голос Стива, и Тони поднимает брови. Клинт хмурится и наклоняется, практически складываясь пополам. — Тогда почему такой тон? — спрашивает он. Повисает тишина, потом Стив продолжает. — Он свободен, если уйдет от нас. Ему нельзя в башню. Не разрешено никуда, где есть электронные носители, на которых содержится секретная информация, до которой он сможет добраться… Ему выделили квартиру в Бруклине. Голос Стива звучит совершенно убито. Точно так же, как чувствует себя Клинт. — Ему совсем запретили появляться в башне? — громко уточняет Тони. — А если я все перекрою? Я могу обезопасить… — Я предлагал, — перебивает его Стив. — Но он Зимний Солдат, Тони. Компьютерные взломы — это то, чему его учили. И, кроме того, они недовольны, что в башне полно оружия. — Я могу всё исправить, — быстро говорит Тони. — Убрать ору… — СМБ не хочет, чтобы он находился рядом со мной, — снова перебивает его Стив, и Тони замолкает. — Будет оружие или нет, они знают, что ему приказали убить меня, и не важно, что он больше не находится ни под чьим гребаным влиянием… — Ясно, — кивает Тони, начиная вышагивать по комнате. — Мы разберемся, Стив, не паникуй. Где сейчас Баки? — Не знаю, — отвечает тот, и напряжение в его голосе звучит катастрофически близко к пределу. — Мы вышли со слушаний, я обернулся, а его… нет. — Что? — кричит Клинт, и окружающий мир застывает. Просто, блядь, жмёт на паузу на пульте и замирает, пока Клинт ошарашенно моргает, забывает дышать и с трудом открывает рот. — Не понял? — Он исчез, — потерянно выдыхает Стив. — Клинт, он ушел…