Благие намерения

Клауд нахмурился, не в силах оттереть пятно на чёрной блестящей поверхности Фенрира. Он тёр, тёр, пшикал чудо-средством, снова тёр, но белое пятно оставалось на месте. Оно не давало ему покою. Просто невыносимо. В голову стали заползать мысли о диверсии, о чьей-то мести, о злокозненных хозяевах гостиницы в Коста дель Соль, которым он отказал на предложение устроиться на ночь в душном номере, и захотелось что-нибудь пнуть. Нет, только не Фенрир. Страйф запустил пятерню в свои соломенные волосы, рассерженный, припечатав основанием ладони половину лба. Его мало заботило, что свободная от тряпки рука была в мазуте — ну конечно, как он мог забыть, что до этого чинил мотоцикл, а не чистил. И ещё больше остался собой недоволен: быть таким невнимательным, когда осматриваешь свой транспорт, казалось ему возмутительнейшим обстоятельством. Тифа вот смогла бы оттереть это пятно, мрачно подумал парень. Тифа, Тифа, Тифа. Он бросил тряпку, ознаменовывая свое поражение, и резко поднялся, приготовившись к бесшумному путешествию к ванной комнате — ему не очень-то хотелось отвечать на вопросы о том, почему на лбу красуется черная клякса. Здесь бы пригодились навыки Юффи… За окном стояла чудесная погода — это Клауд понял, когда вышел из гаража и прищурился от яркого солнца. Было раннее утро, но северная широта давала о себе знать: просыпаться приходилось от света и жары. Раньше он не подмечал таких тонкостей, то ли потому, что был слишком занят, а сейчас стал впадать в колею быта, то ли потому, что домов в их районе после Дипграунда стало чуть меньше. Так или иначе, Страйф скверно спал этой ночью — снилось, что к нему зашла Тифа, а он был совсем не против, но потом та его бросила лицом в подушку, да так и оставила. Дальше почему-то в гости пришла Шелке и стала его на пару с Юффи тянуть в разные стороны, и он долго не понимал, что им от него нужно, пока не увидел на себе красный плащ Винсента… Кошмар какой-то. Винсент-то тут при чем? О нем не было слышно ничего уже полгода, даже юная ниндзя намедни не приседала на уши и не рассказывала об их приключениях. …и это было странно. Страйф уже одолел лестничные пролеты и вот-вот готов был добраться до двери, но завернул за угол и от души натолкнулся на что-то. Он отпрыгнул назад и встретился спиной с холодной стенкой. Посмотрел вперед. — Клауд? — Тифа? Она стояла перед ним в короткой сорочке с накинутым на плечики тонким халатом, так что у него слегка заалели уши. Лицо её было сонное, но от их встречи она явно стала чуть яснее смотреть на мир. Девушка медленно скрестила руки на груди, вставая в защитную позу — Страйф не мог понять, почему вдруг — но вскоре её руки снова освободились, когда она стала в недоумении рассматривать его лицо. — Что у тебя такое? — спросила девушка. — Почему ты не спишь? — одновременно спросил Страйф и быстрым движением облизнул пересохшие губы, не желая распространяться на тему своей неуклюжести. Тифа смерила его испытующим взглядом и ответила: — Не спится, — она заглянула ему за спину, словно надеясь там увидеть что-то. Затем их взгляды ненадолго встретились, и её глаза скользнули в сторону. Ни тени улыбки. — Тебе стоит отмыться. Она проходила мимо него, когда Клауд подхватил её руку, удивительно холодную. Она испуганно посмотрела в его сторону. Да что с ней такое? — Тифа, насчет вчерашнего, прости, — он хотел набраться смелости, но получалось слабо. — Мне очень стыдно, что я отключился, никогда раньше… — Страйф ненадолго замолк, подбирая слова. Во взгляде Тифы вперемешку с недоумением начала читаться злоба. — Я хотел с тобой поговорить, а вместо этого даже тебя не дождался. Брови девушки вскинулись вверх. Она раскрыла рот, чем-то изумленная, и чем больше он молчал, тем больше её охватывало то ли удивление, то ли ужас. Клауд невольно почесал затылок под её испытующим взглядом. — Представляю, как ты разозлилась, когда вернулась, а я где-то тут распластался, — он горько усмехнулся. — Не стоило, наверное, тащить меня до кровати… Снова он замолчал. По-прежнему Клауд держал её руку и лишь потом подумал, что ладонь, наверное, та самая, испачканная. Он резко выпустил Тифу. Не то чтобы Страйф ждал от неё всемирного прощения за свою выходку — за свои выходки — но чувствовал, что сказал то, что должен. И её реакция была слишком… другой. Он ожидал совсем не этого. — И ты бы спал внизу на полу? — она жалостливо улыбнулась. Клауд не ответил, но уголки его губ чуть дрогнули в виноватой полуулыбке. И это был самый продолжительный их разговор за предстоящие несколько недель.

***

Шли дни, недели, и никто больше не возобновлял разговор, который должен был состояться в день визита Юффи. Тифа вернулась к своей прежней счастливой наружности, но старалась меньше говорить с Клаудом. Он это замечал, но все попытки вернуть былое расположение не заканчивались успехом. Часто она просто менялась в лице, когда их диалог превышал обмен тремя-четырьмя репликами, и на этом их общение заканчивалось. Страйф беспокоился за неё, поскольку видел (не хотел, но видел) огрехи в её беззаботном поведении, пытался заговорить о том, что произошло, как-то объясниться и понять, как им жить дальше, но девушка наотрез отказывалась и думать в эту сторону. Он замечал, что замечала она его разговоры по телефону, резкие перешептывания и нарочито нейтральные тона, и знал о ее знании накипавшего в нем недовольства её поведением, но Тифа продолжала вести себя так, будто ничего не происходит. Даже его внезапные отъезды стала воспринимать без лишнего ропота и упрека во взгляде. «Ты почувствовал себя на её месте, Страйф», — не без горечи прокручивал он эту мысль снова и снова. Дети тоже замечали перемену, и Клауд думал, что она бы очень огорчилась, если бы об этом узнала. Дензел бы не так близко это воспринимал, не будь Марлен настолько внимательна и разговорчива. Вскоре вопросы стали обращаться к нему. Так вот однажды врасплох застала его девочка, пока он сидел в углу бара с Дензелом и рисовал маршрут. — Почему Тифа такая? — прямо и невинно спросила она. — Какая такая? — как ни в чем не бывало, Клауд ненадолго оторвался от карт и поднял на неё глаза. Марлен смотрела на него немигающим взглядом больших карих глаз. В такой взгляд в далеком детстве он когда-то влюбился. — Злая, грустная, — и снова её прямоте оставалось только позавидовать. Страйф убрал карандаш и потёр переносицу. Они имели право знать. К его удивлению, горячо отреагировала не девочка, которая была среди их импровизированной семьи ближе всех к Тифе. Она просто сказала «понятно» и кивнула, словно ожидала этого. Отреагировал Дензел. Он горячо и долго распекал Клауда, наивно призывал к моральным ценностям и всячески старался возвысить Тифу в своих и его глазах. Его опекун только качал головой: ему нечего было ответить. Но время шло дальше, и хоть сначала Дензел не желал иметь с ним никаких дел, постепенно стал заговаривать, отвечать, как прошел день, и всячески привыкать к новой в их доме расстановке приоритетов. И Клауду было еще более совестно. Что думала Марлен, он не знал до поры до времени. Клауд тогда сломал отвертку, и пробрался в кладовую, чтоб взять новую, и очень долго копался, пока нашел то, что нужно. В итоге в коридоре уже он услышал голоса девочки и Тифы, о чем-то разговаривавших. Страйф подошел поближе к бару, когда до него донесся звон разбившейся посуды, потом громкий недовольный возглас Тифы и рассерженные речи. К тому времени Марлен стала гораздо реже проводить время с девушкой. -.Ничего нельзя оставить без присмотра! — подытожила девушка. — И Клауда тоже? Ты злишься, — услышал он тихий, но уверенный голос Марлен и представил её пронзительный взгляд, от которого ничего не ускользает. Пара шагов и пауза. — С чего ты взяла, что я на него злюсь? — мягко произнесла Локхарт. — Потому что ждешь, когда он на тебе женится, — Клауд покраснел, услышав такое. — Но Клауд тебе ничего не должен. Ужасная тишина. Больше всего его угнетало, что он не мог видеть, что происходит. — Ступай в комнату, я тут приберусь, — он еле расслышал голос Тифы. — Ты не можешь решать, чего он хочет… — до чего же жестоко звучали эти слова из уст ребенка. И тут Тифа резко и громко прервала её: — Иди в свою комнату, Марлен Уоллес! Послышались маленькие торопливые шажки, и вот Клауд стоял в коридоре с девочкой лицом к лицу. Её щеки зарумянились от осознания того, что он наверняка слышал этот разговор, но никто из них не заговорил. Девочка прошла мимо него и скрылась в детской. Наверху послышался звук закрываемой двери, и через пару мгновений Клауд увидел, как в баре пролетает по воздуху маленький стакан, от души врезаясь в стену и оглашая помещение тоненьким пронзительным звоном.

***

Как-то раз он вернулся домой, и его без энтузиазма встретили дети, одиноко сидевшие за одним из столиков с разложенными книжками. Выражение особой скорби тогда носило лицо Дензела, Марлен же меланхолично болтала ногами, смотря на учебник как на одноклассника, рассказывающего невеселый анекдот. Сказали, Тифа ушла по делам, в баре выходной, а если к ее возвращению не покажут тетрадки со сделанной домашней работой, остаются без сладостей. Делать нечего, сладости вкусные все-таки, — так и сказали. Клауд недоуменно почесал затылок, припоминая, не накопилось ли за Марлен и Дензелом каких грешков — мало ли, случалось даже, что он их покрывал — но на ум ничего не приходило. Либо произошло что-то совсем ужасное, либо Тифа была не в духе — то есть произошло что-то еще ужаснее. Клауд взглянул на телефон: пара входящих сообщений, но не от нее. Ни звонков, ни голосовых сообщений из бара. Он прочитал сообщения и, не видя необходимости отвечать, пошел к холодильнику. — Что ели? — спросил, проходя мимо. — Макароны, — сказала Марлен. — Печеньки, — сказал Дензел и словил от девочки взгляд «что ты болтаешь?». Страйф устало вздохнул и пошел греть им всем ужин. — Тифа сказала, когда придет? — он повысил голос, чтобы его слышали. — Нет, — донеслось до него. Это было тем более странно. Опасаясь, что домой девушка придет не в самом хорошем настроении, Страйф критически оглядел кухню и заметил бардак, который устроили дети в попытках поесть. Если их сейчас оторвать от уроков, совестливо размышлял он, то к учебе сегодня их уже и за уши не притащишь… Через пятнадцать минут ему удалось навести относительный порядок и даже разогреть долгожданный ужин. Солнце уже садилось, оставляя детям все меньше света для занятий. Клауда озадачивало и немного тревожило ощущение того, что Тифы в доме нет. Несмотря на живость характера, жизнерадостность и упрямство, за которое ее любили в Лавине, она очень много времени проводила в четырех стенах с детьми и работая в баре, выходя на улицу разве что за покупками, и Страйф начал уже к этому привыкать. Клауд достал мобильный и набрал ее номер. Лишь третий долгий гудок сменился прерывистыми увещеваниями, что абонент занят. Блондин в неверии посмотрел на экран телефона. После недолгих раздумий отправил ей сообщение, спросил, греть ли для нее ужин. Не прошло и пары минут с этих пор, как он услышал: дверь в бар открылась. Послышался щелчок выключателя, потом голоса Марлен и Дензела. Клауд без лишних колебаний вышел в бар. До него не сразу дошло, кто пришел. Высокая брюнетка в деловом костюме, с длинными-предлинными ногами… постойте-ка. — Тифа? Девушка встретилась с ним взглядом. — Привет, Клауд, — едва скрывая улыбку от его оторопелого вида, она добавила: — Не узнал? — Н.не очень, — стараясь подобрать слова, сказал Клауд, одновременно пытаясь ее осмотреть. — Узнал, то есть, не очень. Тебе… идет. Что-что, а и правда шло: и юбка-карандаш с коротким пиджаком в тон, и свободная шелковая блузка — у Тифы такое было в гардеробе? — и туфли на каблуках. Одна рука придерживала ремешок сумочки, вторая при разговоре со Страйфом сильнее вцепилась в пластиковую папку, что не ускользнуло от его внимания. — Здорово выглядишь, — заключил он наконец, чуть улыбаясь от своего смущения. Губы Тифы расцвели лучезарной улыбкой, и Страйф уверился, что всё в порядке. Почти. — Спасибо. Извини, что не взяла трубку — хотела дойти поскорее — сюрприз такой маленький… — словив понимающий взгляд Клауда, она продолжила: — Изголодалась я на нет с этими делами! Что там осталось? Съем всё! — Всё так всё, — повел плечами блондин. — Вы там закончили? Дети встрепенулись. — Почти совсем уже! — проверещала Марлен. — Тогда как совсем всё, бегите на кухню, — сказал он, наклонив голову в нужную сторону, показывая Тифе, что можно уже идти. Тут было темнее, чем в баре: свет был выключен, на стенах бледно-ало догорал прошедший день. Взрослые стали доставать посуду и всячески суетиться. Тифа, не успев толком сориентироваться, по пришествии на кухню сняла каблуки, повесила сумку на стул и бросила папку на стол. — Что-то случилось? — спросил Клауд как можно менее подозрительным тоном. — Пустяки, — не менее легко отозвалась Локхарт. — Кое-какие документы по дому и бару нужно было уладить. Клауд бы поверил, но глаза у неё были нынче точно стеклянные. — И что за документы? — с деланным праздным любопытством осведомился Страйф. — Да ничего особенного, мороки больше. Представляешь, они додумались ввести какой-то новый стандарт и заставляют людей переоформлять документы на землю и помещения. Хорошо хоть, — она игриво подтолкнула Клауда и подмигнула, — у нас в знакомых Рив. Ты даже не поверишь, сколько дверей открывает его имя. — Очень много, думаю, — вежливо заметил он. — А ты так рано дома? — спросила она чуть севшим голосом. — Что? — Ты рано сегодня, говорю, — усмехнулась Тифа, накладывая вторую тарелку пюре. — Со мной связались, отменили последний заказ, — Клауд принял блюдо с едой и поставил на стол, инстинктивно нахмурив брови. — Все равно необычно, — пробормотала девушка. И верно: в последнее время они нечасто виделись. У каждого на то были свои причины, конечно же, объективные — много работы, много дел, много чего угодно — лишь бы не встретиться лишний раз. Сначала еще Тифа пыталась понять, в чем дело, ей казались слишком нелепыми отговорки, которыми отмахивался Страйф, но однажды сломанных мотоциклов и неспланированных клиентов оказалось так много, что она начала понимать: никто её совета не спрашивал, мнением не интересовался. Ответ лежал на поверхности, очень обидный и циничный: Клауд даже не утруждался придумать что-то правдоподобное. Кульминацией стал один небольшой телефонный звонок, поставивший и без того запутанный клубок с ног на голову. С этих пор и Клауд, и Тифа старались не идти на конфликт, все больше друг от друга отдаляясь. Однако… — У тебя точно все в порядке? — вырвалось у Страйфа. Блондин заработал непонимающий взгляд. — Все замечательно, — устало улыбнулась девушка. — Дальше сам справишься? Мне нужно в ванную комнату. Получив утвердительный кивок как знак согласия, Тифа скрылась за дверью. Клауд быстро закончил накрывать на стол и бросил взгляд на злосчастную пластиковую папку. Там было что-то, что странным образом преобразило её, думал Клауд. Там не простые переоформленные документы. Что-то в глубине души терзалось сомнениями: взглянуть или нет, совесть тонким голоском тревожно требовала внимания, но разум твердо решил — раз это простые бумажки, в которых действительно нет «ничего особенного», никакого вреда его участие не принесет. Что сказать: разум ошибся. В тот же вечер она сказала, что собирается в отпуск.