Благие намерения

Комната была просторная и теплая, только очень светлая. Белые стены, белый потолок, белый пол — и льющийся из ниоткуда холодный белый свет. Посредине расположился стол с двумя стульями, на одной из стен находилось зеркало. С другой стороны, конечно, это было стекло, через которое хорошо просматривались малейшие движения заключенного. Более минималистично обставленное помещение, чем комната для допросов, сложно себе представить. Наблюдавшие по другую сторону зеркала могли бы увидеть молодого человека, одиноко сидевшего с опущенной головой. Руки его, покоящиеся на коленях, были сомкнуты в замок. — Ну и где же люди? — скучающе, нараспев произнес Клауд. Его привели сюда полчаса назад. За двенадцать часов с момента пробуждения вошедший в его камеру охранник стал первым встретившимся человеком. Конечно, он ожидал холодного приема, но не думал, что Винсент или Рив не поговорят с ним в ближайшее время — в конце концов, на то он и рассчитывал. Дверь открылась: вошел Туэсти. Его внешний вид Клауд назвал бы безупречным, если бы не темнеющие под глазами мешки — то ли от недосыпа, то ли от переутомления. Хотя — и при этой мысли блондин едва скрыл улыбку — выходки его утомили бы кого угодно… кроме Винсента. Рив тяжелыми шагами прошел к центру комнаты и присел, не проронив ни слова. Сидел он чуть сгорбившись, уперев взгляд в белоснежный пол. Похоже, он не собирался заговаривать. Что ж, Клауд тоже умеет играть в молчанку. И вот наконец их взгляды встретились, и ни один не мог понять, что можно прочитать во взгляде другого. Тишина, особенно для лишенного последние полдня человеческой компании Клауда, неприлично затянулась. Три. Два. Один. — Конфетку хочешь? — не в силах далее хранить молчание, Рив подал голос, приняв мученическое выражение лица. Его желудок при упоминании еды так жалобно заурчал, что он, смутившись, схватился за него — вдруг с той стороны зеркала тоже это слышали? — Не отказался бы, — выдохнул Клауд, — от чего-нибудь посерьезнее. Уголки губ Туэсти едва дрогнули, пытаясь изобразить улыбку, пока он тянулся в карман за коробочкой с шоколадными конфетами. Маленькое картонное изделие с цветастым чокобо по размеру и форме напоминало пачку сигарет. С сочным звуком он вскрыл её и протянул блондину. — Пока так, — он устало проследил за тем, как Страйф выудил шоколадный шарик и отправил в рот. — У тебя, наверное, много вопросов, — Рив поставил конфеты на стол. — Поверь, у нас их не меньше. Клауд не очень любил сладости, но сейчас эта шоколадка показалась ему вкуснее всего на свете — даже того, что готовила Тифа. Он не имел ни малейшего представления о том, куда же она направилась — теперь оставалось надеяться только на её изобретательность. С такими мыслями он дожевал маленький кусочек счастья и обратился к Риву: — За эти двенадцать часов вы бы уже могли меня спросить о чем угодно, так что позволь мне начать. — Хорошо, — Туэсти кивнул. — Угощайся, если что. Страйф покосился на коробочку, в которой под редким светом блестели глянцевые шарики, но стоически отвел взгляд. — Ты ведь понимаешь, что я здесь по собственной воле, — он скрестил руки на груди и прикрыл глаза. — Почему никто не поговорил со мной раньше? Где Винсент? Рив нахмурился и сложил пальцы в замок. — Честно признаться, мы смотрели, не попытаешься ли ты сбежать, — он старался не смотреть на Клауда. — Винсент… Скажем так, сейчас он ищет Тифу. — Я желаю ему удачи, — Клауд чуть улыбнулся, — хотя и не искренне. Старший мужчина не слишком обрадовался такому ответу, хотя сам себе не мог не признаться, что почувствовал некоторое облегчение, когда Тифе удалось сбежать. — Почему, Клауд? — этот вопрос висел в воздухе еще до того, как Рив вошел в комнату — оставалось его только озвучить. Казалось, в наступившей паузе было слышно, как гудят лампы дневного освещения, скрытые где-то за потолком. Блондин открыл глаза, и лицо его стало серьезным. — Кто-то захотел подставить Тифу. И у него бы это почти получилось, если бы Винсент не стал донимать меня с этим разговором, — он заметил недоуменный взгляд Рива. — Хорошо, я расскажу сначала. Винсент начал подозревать Тифу еще раньше, чем встретился со мной — и ты, наверное, тоже. Но укрепился он в своих подозрениях только после того, как с ней поговорил. Валентайн рассказал ей о том, что вам удалось записывать мысли человека на расстоянии, и она попросила проверить меня. Тифа сказала, что я не помню какого-то важного разговора, который между нами произошел месяц назад, и Винсент решил, что она пытается свалить на меня все подозрения. Честно говоря, я отказывался верить, что Тифа на такое способна, но действительно не мог припомнить, чтобы мы говорили о чем-то серьезном в то время. Всё складывалось идеально, и я бы, наверное, не стал мешать — вот только Винсент не знал, о чем мы должны были поговорить — а я знал. Тот вечер вообще был полон странных обстоятельств — от визита Юффи до моей отключки от одного глотка спиртного, и я долго не мог понять, что не так. Знаешь, такое чувство, когда чего-то не хватает, но никак не можешь понять — чего. Как какое-нибудь… — тут Клауд отстраненно почесал затылок, припоминая свой мотоцикл, — как белое пятно. Но когда Винсент начал доказывать причастность Тифы, всё сложилось; все мелочи, которые перестали иметь смысл, снова его обрели. С Винсентом мы разошлись уже с противоположными выводами, однако я был не уверен, правдивы мои догадки или нет. А потом… потом я вспомнил этот разговор. Рив, с сознанием Тифы всё в порядке. Ей никто не манипулирует! — он закончил свой рассказ, явно воодушевленный. Рив, внимательно слушавший Клауда всё это время, в возникшей тишине чувствовал себя неловко, придавленный этим ворохом событий и умозаключений. — Мне нелегко будет всё это тотчас же переварить, — Туэсти виновато улыбнулся в ответ на полный ожиданий взгляд блондина. — Но это не отменяет тех результатов о ней, что мы получили. Я сейчас склонен к очень витиеватым размышлениям, Клауд, — он устало потер глаза, — и могу предположить, что Тифа нарочно могла всё это затеять. Однако, — Рив повысил голос, чтобы казаться менее сонным, — постараюсь судить трезво и скажу только, что тебе не удалось полностью меня убедить. Мы могли бы провести еще одну проверку состояния Тифы, но по твоей милости её сейчас тут нет. Клауд замотал головой, огорченный тем, что их битва еще не окончена. Но сдаваться не собирался, ведь теперь его очередь задавать вопросы. — Мыслезапись, Рив, — он враз помрачнел. — Какого. Черта. Вы. Это. Затеяли? — Я даже удивился, что ты не спросил раньше, — Рив закрыл ладонями лицо. — Нас поставили в известность, что Генезис хочет использовать одного из ЛАВИНЫ в своих целях, так что первое, что пришло нам в голову — заняться разработкой такого приспособления, с помощью которого можно было бы узнать, насколько человек дружит с головой. Естественно, поначалу мы не слишком доверяли этой информации, но когда пришел первый результат от Тифы… — А ты уверен, что это результат Тифы? — нетерпеливо перебил его Клауд. — Ты уверен, что это не мой результат? Рив отстранил ладони от лица и был удивлен, когда увидел бушующие в его глазах противоречивые эмоции. — Думаешь, я хотел доказать её невиновность только своими предположениями, Рив? — он сжал руки в кулаки. — Ты сказал, что под подозрением может быть только один человек. Так вот это я. Мужчина смотрел на него задумчивым взглядом, прежде чем медленно приподнялся, уперев ладони в стол. Клауд, следя за его движениями, продолжил: — Если подумать, все эти проблемы как раз по моей части, — Рив тем временем потянулся вниз и достал из-под стола пластиковую папку. — Я в курсе проекта G, наши отряды отправляли в Модеохейм и Джунон, когда Генезис со своей армией разгуливал на свободе. Мой организм напичкан клетками Дженовы, которая стала расходным материалом для создания… — Клауд осекся, не решаясь произнести слово «клоны», — марионеток. И через несколько месяцев после его пробуждения у меня из памяти вдруг пропадают воспоминания об одном вечере, очень важном в моей жизни, и вернуть эту память мне удалось с трудом. Молодой человек знал, что Рив слушает его очень внимательно, однако его выражение лица оставалось неизменным, точно каменная маска. Мужчина уже что-то пытался найти в своей папке, когда Клауд наконец услышал его вопрос: — Я не понимаю одного, Клауд. Зачем ты дал ей сбежать? Нет… зачем ты помог ей сбежать? — в его темных глазах уже мелькала злость. Воздух в комнате вдруг показался Страйфу густым и тяжелым. Удивительно, как дружелюбная атмосфера стала такой напряженной. Блондин мельком взглянул на коробочку, сиротливо лежавшую на столе между ними. — Потому что кто-то очень хотел, чтобы её схватили, — как ни в чем не бывало ответил Клауд, встречаясь с ним взглядом. — Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы не понимать, что я не позволю ни в чем не повинному человеку стать подопытным кроликом. — Особенно если это Тифа, — процедил Рив. — Особенно если это Тифа, — тихо повторил Клауд. Туэсти, признаться, побаивался взгляда СОЛДАТ — взгляда пронзительно голубых глаз, которые ледяной стеной закрывали душу обладателя и видели противника насквозь. Некоторое время он смотрел на Клауда как завороженный, после чего тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. — А я надеялся, что причина будет более веской, — Рив шумно выдохнул, по-видимому, пытаясь успокоиться, и протянул ему бумаги. — Около месяца назад мы нашли эти бумаги в лабораториях нулевого сектора. Да, — он заметил удивление Клауда, — это лаборатории Дипграунда. Этим документам несколько месяцев, предположительно тогда же проснулся Генезис. Ты понимаешь, к чему я веду? Клауд нахмурился, явно растерявшись. — Знаешь, что это? — Рив ткнул пальцем в бумаги, веером разложенные на столе, так что один из листков чуть подвинулся. — Это результаты медицинского обследования. Думаешь, почему Винсенту понадобилось её отыскать? В этот момент мужчина поверил в буквальность выражения «сеять зерно сомнения». Клауд медленно раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но мысли у него сменяли одна другую, постепенно подводя все вчерашние события под общий знаменатель, и говорить не получалось. Обследование. Документы. Винсент… — Данные совпадают с данными Тифы, которые ты отдал Винсенту, — закончил за него Рив. Сомнения — вечный враг Клауда. Всю свою жизнь он как мог с ними боролся: неверие в себя, неверие в своих товарищей, неверие в реальность происходящего — в чем он только не сомневался. И тут в памяти всплыл недавний сон и это леденящее чувство страха, сковывающего движения. Осознавая свою беспомощность, он в сердцах треснул по столу, заставив несчастную коробочку подпрыгнуть и выронить несколько конфет. Те с веселым звуком покатились по гладкой поверхности и упали на пол, с хрустящим звуком подпрыгивая. Он посмотрел на рассыпавшиеся шоколадки, пытаясь расставить мысли на свои места. Людям свойственно меняться, и за эти годы Клауд еще и научился мало-мальски бороться с предательскими чувствами. — Документы могли подменить, — проговорил он тихо. — А могли не подменить, — Рив внимательно следил за Страйфом. — Пойми же ты это, Клауд. — Если хочешь кого-то проверять, то лучше проверь своих людей! — он повысил тон. — Мы через столько всего прошли, но что ты, что Винсент… Клауд замолчал, понимая, что сейчас не найдет сочувствия. — Знаешь что, Клауд, — сказал наконец Рив, собирая документы. — Я понятия не имею, кто прав, и доверяю только фактам, — собрав все бумаги, он постучал ими по столу. — Мне не хочется совершать былых ошибок, в отличие от тебя. Туэсти положил стопку обратно в папку. — Отнюдь, Рив, — он посмотрел на него и ухмыльнулся. — Я тоже не хочу повторять своих ошибок. — Время нас рассудит, — мужчина коротко кивнул ему и, подхватив папку, развернулся. — Пока ты останешься здесь и пройдешь обследование, которое докажет тебе, что с головой у тебя все в порядке — по крайней мере сейчас. Можешь оставить себе. Вместо прощания он не глядя указал на стол, где одиноко лежала разноцветная коробочка.

***

Сегодня было ветренно и снова сыро. Небо застилало серое полотно, отчего Эдж казался особенно унылым. Икэй стоял возле магазина с какими-то сладостями, укутанный в серый плащ, который, впрочем, не спасал от холода. Мельком взглянул на наручные часы: без пяти шесть. Правда, его собеседник любит подходить пораньше. — Вечер добрый, Икэй, — окликнул его Ансем. Тот обернулся: перед ним стоял молодой человек в черном плаще из грубой ткани — Икэй был уверен, его эта тряпка тоже не оберегает от холода. Ансем был примерно того же возраста, что и Корнуолл, широким в плечах и чуть пониже ростом. У него были черные с проседью волосы и серые глаза, черты лица были чуть грубоватыми, но придавали свое очарование. Очарованию, впрочем, Икэй не собирался поддаваться. — Ну не дурак ли он? — вместо приветствия ответил парень, тряхнув своими пшеничными волосами. Ансем задумчиво улыбнулся и вздохнул. — В том-то и дело, что не дурак, — он подошел к Икэю поближе и подхватил за предплечье. — Пойдем, перекусим чего-нибудь. Держу пари, ты проголодался. — Если бы, — буркнул он в ответ, но все-таки пошел вместе с брюнетом. — О, поверь, у меня для тебя есть радостная новость, — тот рассмеялся своим привычным смехом. — Для Ланы нашелся донор. — Что!.. — Икэй враз оживился и посмотрел на него полным неверия и надежд взглядом. — О да, — Ансем похлопал его по плечу. — Скоро всё будет хорошо, ты её просто не узнаешь!