***
На экране компьютера появилась строка: «Что составлять?» Домини подсел к монитору и забарабанил по клавишам. «Убери всё, что заставило его уснуть». «Всего не убрать», — беспристрастно засветилось на мониторе. Мужчина ненадолго задумался. Кончик карандаша уже измочалился. Нехотя он снова положил руки на клавиатуру: «Стирай Фэйра и Хьюли, остальное как тогда». По дисплею побежали данные, свидетельствовавшие о добавлении того или иного компонента. Домини их внимательно просматривал и, если что-то ему не нравилось, посылал Шелке сообщение. Она безропотно выполняла указания, напоминая о своем существовании только появлением новых отчетных строчек. Прошло какое-то время, прежде чем он встал из-за компьютера, оставив на экране послание: «Как будет готово, начинай соединение». По дороге к выходу он нажал еще пару переключателей, чтобы путы, оковывавшие девочку, устранились через несколько минут после начала соединения. Он вошел в комнату, где под одинокой лампой смирно лежала обездвиженная Шелке. Помещение было достаточно просторным, чтобы при ярком свете в одном углу не разглядеть тусклое зеленоватое свечение Мако в большом прозрачном контейнере в другом конце. Туда он и отправлялся. Чтобы забраться в контейнер, нужно было подняться по стальной лестнице, примыкавшей к нему. Было плохо видно, но Домини нарочно убедился, что наверху никого нет. Он взобрался на площадку и заглянул в контейнер: ничего. Пришлось вернуться и терпеливо ждать. Через несколько минут сверху раздались звуки шагов, похожие на удары. Едва различимо на их фоне слышалось тяжелое дыхание. Лишь когда по шагам насчитался один пролет, его взгляду предстали очертания гостя. По ступеням уверенно спускалась фигура, силуэт которой для постороннего человека был почти невидим в отблесках зеленого света. Домини, однако, отлично видел, кто это был. Убедившись в верности своих предположений, мужчина сократил расстояние между ними, молниеносно преодолев пролет, и, с нечеловеческой силой схватив таинственного посетителя, несмотря на сопротивление с его стороны, добрался до верхней площадки и прыгнул. От такого резкого расхода сил сбилось дыхание, и в процессе короткого полета Домини даже не успел хорошо вдохнуть перед падением. Мако втянула их обоих, опутывая тела сначала холодом, а потом — бесконечным потоком эмоций. Всё еще сопротивлявшийся, незваный гость высвободился из хвата, стараясь выплыть на поверхность. Домини, заметив ускользающий красный плащ, двинулся за ним. Оба достигли поверхности почти одновременно и вдохнули воздуха, но атаковавшему первым потребовалось куда меньше времени: остальное он потратил на то, чтобы с новыми силами обездвижить противника и утянуть его на дно. Мужчина начал двигать ногами, чтобы сделать это быстрее, но в хаосе схватки они слишком приблизились к стеклянной стенке, и он тщетно о неё ударялся. Домини сосредоточился: ему нужно было, чтобы противник вытащил оружие. Он закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на сильное резкое сопротивление оппонента, и вообразил, как тот отточенным движением вырывает из ножен рапиру и молниеносно нападает. Тем временем оба достигли дна контейнера. Когда Домини почувствовал, как удивленно заёрзал его противник, он ослабил хват, и тот, обрадованный, вновь высвободился, прижался ступнями к стене контейнера и повернулся к оппоненту. Рыжие волосы ореолом окружали его бледное лицо, голубые глаза смотрели холодно, бесстрастно. Их взгляды встретились только на мгновение. Домини вовремя заметил кроваво-красный отблеск в его руках и увернулся, когда Генезис оттолкнулся от стены и, держа рапиру по направлению своего взгляда, вонзил её в стекло, противно треснувшее. В этот момент Домини навалился всей силой на противника, и стенка контейнера с характерным хрустом поддалась, распадаясь на куски. Потоки Мако хлынули на пол, с собой выбрасывая сцепившихся мужчин. Они с размаху ударились о землистый пол и несколько раз перекатились, прежде чем остановиться. Домини ликовал. В нем билось маленькое теплое чувство радости от того, что всё получилось. Рапсодос потерял сознание. Домини, лежавший рядом с ним, почувствовал, как накопившаяся усталость наполнила всё его тело и мысли, унося с собой последние изображения тускло-зеленого пола и бездонно черного потолка.***
Острая боль разрывала тело. Шелке не чувствовала ни стягивающих ремней, ни отдавливавшую ноги пластину. Она извивалась, пытаясь прогнать страшное ощущение, будто кто-то бьет по конечностям молотком и вот-вот раскроит череп. Девочка понимала: еще немного, и ее рассудок даст слабину, и она начнет кричать. Мысли охватил первобытный страх. Шелке набрала побольше воздуха, но с её губ сорвался только слабый стон… и всё закончилось. Она по-прежнему лежала в кресле, скованная по рукам и ногам. Собравшись с силами, девочка резко мотнула головой — и шлем-визор скосился набок, открывая левому глазу обзор. До слёз резал белый свет, и поначалу кроме него ничего не было видно. Еще одно резкое движение головы — и шлем с металлическим звуком упал на пол. Шелке осмотрелась по сторонам: пол блестел от разлившейся жидкости — неприятная новость. Единственным источником в этой комнате мог быть только контейнер с Мако — значит, придется очень туго. Похоже, Домини произвел рассоединение сразу после создания сущности, что едва не стало фатальным для её нервной системы. После погружения Шелке требовалась особая инъекция, и если в течение нескольких часов она не получит нужную дозу, то… Стальная пластина с клацающим звуком отсоединилась, освобождая ноги; ремни в третий раз за этот день безвольно опали. Потирая онемевшие руки, Шелке слезла с кресла, нетвердо опускаясь на влажный пол. Едва удерживая равновесие, она прошагала в сторону контейнера и ошарашенно остановилась, когда её взору предстали тела двух мужчин. — Неужели… действительно получилось? Никто ей не ответил. Шелке приблизилась к Домини и осторожно пощупала пульс: живой. Это обстоятельство её так раздосадовало, что она небрежно убрала руку, в сердцах задевая его лицо — на манер пощечины, но тот остался лежать неподвижно. Этот подонок убьет её за ненадобностью, и Шелке это прекрасно знала, как знала его самого. Связывавшие её оковы, опавшие сами по себе — не загадка, а случайность. Может быть, он рассчитывал, чтобы Шелке помогла в схватке. …Поэтому если у неё есть возможность — нужно уходить. Стоило собраться с мыслями: здесь и сейчас ей никто не поможет, а Мако сама собой не сыщется. Прямая дорога ей — в сердце Нулевого сектора, откуда можно дойти до любого реактора. Но сейчас там охрана, которой строго воспрещено подпускать бывших членов Дипграунда. После того, как Домини нарочно «потерял» там документы, линию обороны в несколько раз усилили, а у Шелке не было ни энергии, ни желания обезвреживать спецназовцев ОВМ. Штаб-квартира организации? Слишком далеко. К кому еще она могла обратиться? Шелке нужна помощь, и, кажется, единственный выход уже нашелся.***
Сложнее всего было выбраться на поверхность и покинуть развалины Мидгара. Осколки стекла, обломки зданий, целые стены из строительного мусора — всё это казалось почти непреодолимым. Свобода от довлеющего призрака мегаполиса далась ей ценой исцарапанных рук и истертых коленей, холодно зудевших. Стоял солнечный день, один из последних осенних подарков ушедшему лету. Шелке удалось выбраться на шоссе, где она разглядела горстку туристов, явно ожидавших какой-то автобус. Подростки оживленно болтали, не замечая едва державшейся на ногах девочки, подходившей к ним все ближе. Со стороны она казалась каким-то сверхъестественным существом, появившимся на дороге. Когда один из туристов заметил и стал завороженно осматривать силуэт на горизонте, разговоры остальных тут же смолкли. Внимание всей группы обратилось к Шелке. Один из молодых людей нерешительно двинулся навстречу, когда её зрение затуманилось, заставив остановиться. Вокруг никого не было. Ни шагавшего паренька, ни его друзей. Одна пустынная дорога и пронизывающий до костей, взявшийся из ниоткуда ледяной ветер. Значит, эти люди были галлюцинацией. Значит, начинается не самое лучшее время. Шелке пошла дальше, стараясь не обращать внимания на свистящие порывы, доносившие до неё обрывки невесомых слов: — Шелке… почему ты нас предала?.. очень огорчила… непростительно… Голоса, как путы, обвивали её мысли, замедляя движения, парализуя все тело. Девочка оторвала взгляд от дороги и вскрикнула: прямо на неё смотрела Шалуа, изуродованная и окровавленная. Очки, украшавшие переносицу, были разбиты, на лице застыла мертвенно-бледная маска. Шалуа криво улыбнулась и потянулась к её щеке уцелевшей рукой, произнося какие-то слова, но Шелке лишь видела, как открывается и закрывается рот. Девочка резко дернулась и побежала вперед, оставляя сестру позади, но та не собиралась сдаваться. Она появлялась на дороге снова и снова, каждый раз протягивая свою единственную руку к беглянке. А в последний раз ей удалось схватить девочку за шею; Шелке замерла, окованная ужасом, и ноги подкосились, подводя хозяйку. Она тихо осела на землю, освобожденная от хвата своей сестры, и закрыла лицо руками, пытаясь прогнать наваждение. До неё донеслись обрывки фраз: — Эй, ты меня слышишь? — Да оставь её в покое, в больницу ехать надо! — Попробуй расшевелить её как-нибудь, что ли? — Куда уж больше шевелить-то? Девчонка и так как на шарнирах! Перед глазами стали проступать черты туристов, к которым она направлялась вначале. Их обеспокоенные взгляды были прикованы к ней, а один даже поддерживал её, чтобы было удобнее не то помочь, не то глазеть. Какая-то девушка высказала разумную мысль: — Сейчас придет автобус, хотя бы довезем её до Эджа. — «Седьмое небо», — на последнем дыхании произнесла Шелке. Подростки переглянулись: что она имела в виду? — Мне нужно… Клауд Страйф… Шелке почувствовала легкую боль в затылке, и перед глазами потемнело.