Благие намерения

Руфуса бесцеремонно толкнули вперед и усадили на деревянный облезший стул у окна. Тифа достала заранее заготовленный скотч — Шинра еще раз с удивлением убедился, что она всё давно спланировала — и с противным хрустом связала его по рукам и ногам. Последний шанс на освобождение остался позади, чем Руфус немало бы расстроился, если бы не взволновался. Мисс Локхарт резко развернула его лицом к окну и исчезла из поля зрения. Послышалось какое-то шуршание, сопровождаемое тихими резкими вдохами, как будто её мучила острая боль. Руфус начал припоминать что-то про бинты и ранение из разговора с Цоном и чертыхнулся про себя: ну как? как так получилось? Сколько она его уже поджидала? Руфус сделал глубокий вдох, шумно втягивая воздух, успокаиваясь. Решение просто — нужно извлечь из этой ситуации как можно больше выгоды. — Я мог бы предложить вам помощь, — проговорил Руфус, намеренно распевая слово «я». Пальцы он неестественно изогнул, пытаясь нащупать, насколько крепко его примотали. Скотч был замотан в несколько слоёв. Ответом ему был не то всхлип, не то шипение. Потеряв интерес к пейзажу за окном, Руфус стал рывками, с неприличным грохотом поворачиваться и до боли изогнул шею в надежде увидеть, что происходит. Резкое «Не смей!» и отблеск стали на мгновение остановили его. Всё ещё не имея возможности увидеть Тифу, Руфус недоуменно глядел в самую дальнюю точку, которую дозволял увидеть угол поворота, а потом снова задвигался, мудро решив, что ничего она с ним не сделает, коль до сих пор оставила в живых. И вот, через десять рывков и примерно столько же ругательств со стороны мисс Локхарт, ему довелось, наконец, встретиться с ней лицом к лицу — и, с позволения сказать, не только «к лицу». Даже при первом столкновении узнал он её не сразу: некогда длинные волосы были коротко острижены и теперь свисали неряшливыми рваными прядями, едва доходя до затылка. Лицо осунулось, отчего черты лица приобрели определенную жесткость, а линия рта, казалось, навек изогнулась в порыве плохо скрываемой ярости. На Тифе было много слоев одежды, в большинстве своем бесформенной, словно девушка пыталась согреться — это же следовало из мелкой дрожи, едва заметно сотрясавшей всё тело. Судя по всему, Тифа пыталась осмотреть рану и снимала бинты, когда у Руфуса закончилось терпение смотреть в одну точку, поэтому сейчас она зажимала в охапку свою причудливую одежду, целомудренно прикрываясь, и буравила Шинру полным ненависти взглядом. Под бинтами, охватывавшими правое плечо, Руфус заметил алое пятно, и ему предстала полная картина: рана наверняка открылась, когда Тифа пробралась в дом, и, чтобы быть уверенной, что её никто не тронет, Локхарт приставила к нему пистолет и связала по рукам и ногам — впрочем, причин его связывать было чуть больше. Коротким безразличным и оценивающим взглядом наследник окинул мисс Локхарт, прежде чем демонстративно отвернул голову, уже вполоборота произнося: — Рана заживает не слишком хорошо, как я понимаю? — Как заживает моя рана, не твоего ума дело, Шинра, — это резкое обращение по фамилии не осталось без внимания мужчины в силу некоторых причин, имевших весьма длинную историю. — Как ты понимаешь, я сюда добиралась не на консилиум врачей. Её ответ сопровождался торопливым шорохом, аккомпанируемым уже знакомыми интерлюдиями болезненного шипения. Всё это — внешний вид, манера речи, поведение — было настолько необычно для Тифы Локхарт, что Руфус не мог скрыть удивления, частично занимавшего мысли. — Очень даже моего ума, — по лицу Руфуса едва заметно скользнула улыбка. — Если с вами что-то случится, я тут умру со скуки. Заслышав уверенные шаги в его сторону, Шинра искоса посмотрел на приближавшуюся девушку; в мгновение ока сократив расстояние, она выжидательно склонилась к мужчине, оценивающим взглядом всматриваясь в его профиль. Руфус заметил, как бегали её глаза — словно читали книгу — и удостоил свою собеседницу, наконец, вежливого поворота головы. — Я знаю про Рено, — понизив голос, доложилась она. — Правильно ответишь на вопросы — не задержу надолго. Крамольная мысль поселилась в его голове: эта осунувшаяся, озлобленная и уставшая девушка не могла быть той Тифой, что была в центре его и Турков внимания последние несколько недель, хотя умом он понимал, что поведение её вполне адекватно сложившейся ситуации. Руфус уж было открыл рот, чтобы выразить своё согласие на предложенные условия, но ждать ответа Тифа не собиралась: — Зачем меня искали? — Трудно, мисс Локхарт, удержаться от ваших поисков, когда такое творится… — Тифа тем временем без лишних слов наставила на него пистолет, заставив Руфуса деланно вскинуть брови. — И что же вы сделаете? Пристрелите человека, с которым пришли поговорить? Шинра уже во всю пытался найти в комнате какой-нибудь хоть немного острый предмет, который помог бы избавиться от этого унизительного беззащитного положения, но глаз ничего не зацепило, что вовсе не улучшило настроения. Напротив, Тифа казалась чем-то крайне развеселена. — Не в пример вам будет сказано, президент Руфус, — в её голосе появилась нотка иронии, — но это не мой метод. А вот колено прострелить я могу. На этот раз пришла очередь веселиться Шинре-младшему: — Всегда поражался лицемерию вашей Лавины, — он криво ухмыльнулся, наблюдая за её реакцией. — Винсенту вы то же самое сообщили, когда оторвали руку? И убивать вы его, конечно же, совершенно не думали. Сказать честно, Руфус не горел желанием развивать эту версию. Если уж Тифа пошла на убийство своего друга, занимавшегося расследованием, то какие изощрения её воспаленный паранойей разум уготовил для человека, который отправил юную террористку на эшафот четыре года назад?.. По спине пробежали мурашки. — Почему все так легко смирились с мыслью о его смерти? — её лицо исказила гримаса раздражения, тем больше врезавшаяся в её черты, чем дольше оба буравили друг друга взглядами. — Ты в самом деле считаешь, что мне по силам убить Винсента? — Терпенье и труд всё перетрут, — не уступал Шинра: ему всё хотелось заставить её говорить, хотя смутные догадки о происходящем уже посетили Руфуса. Тифа глубоко и шумно выдохнула, пытаясь, по всей видимости, успокоиться. Она отошла подальше и здоровой рукой закинула, к величайшему ужасу Шинры-младшего, шотган на плечо. На манер заправского бандита, девушка вопросительно склонила голову, чуть вздирая подбородок, и заговорила: — Еще раз тебя спрашиваю: зачем вы меня искали? Руфус опустил голову, расстроенный отчасти небрежным отношением к своему оружию, отчасти — собственным бессилием. Несколько светлых прядей выбились из зачеса и теперь свисали вместе с короткой челкой, создавая впечатление неряшливости. Он провел в молчании минуту, две, три — и Тифа наконец ответила: — Хорошо. Шинра услышал, как снова решительными шагами к нему приближается мисс Локхарт, а потом почувствовал резкий хват на предплечье. С выражением, полным невозмутимости и уверенности, девушка как ни в чем не бывало стала наклонять Руфуса — а с ним и шаткий деревянный стул — в сторону, с каждой секундой приближая точку невозврата. Поскольку ноги его были примотаны к ножкам стула, а руки связаны за спинкой, лежачее положение было ему совершенно невыгодно. Шинра пытался сопротивляться, тщетно топая ногами по отдалявшейся поверхности пола, и когда в очередной раз резко дернул туловищем, ножки стула отказали ему в милосердии равновесия. Мужчина удивился крепости, с которой девушка держала его почти на весу, и был тому даже рад, когда центр тяжести сместился: без поддержки Тифы он бы уже давно упал и ушибся. Она меж тем закончила начатое и отошла, высокомерным взглядом одаривая лежавшего на полу наследника корпорации. — Терпенье и труд, значит, — с презрением хмыкнула мисс Локхарт. — Посмотрим, как ты сам себя вытащишь из такого щекотливого положения. Поговорим, скажем, через час — когда у тебя совсем занемеет рука. Руфус словно в подтверждение заерзал по полу, не в силах даже сдвинуться с места; теперь и его сложившаяся ситуация начинала злить. Тифа наблюдала за его слабыми попытками сдвинуться с места, сохраняя гробовое молчание, и единственными звуками в комнате были звуки тщетных ударов Шинры о пол да тяжелое дыхание, полное страдальческого надрыва. — Еще подождем? — Локхарт сложила руки на груди, что еще больше взбесило Руфуса. Кинув исподлобья яростный взгляд, Шинра цокнул языком и совсем отвернулся. — Я знаю не больше вашего, мисс Локхарт, — уголок губ чуть подрагивал от плохо скрываемого раздражения; он продолжал барахтаться, с каждым движением всем телом наваливаясь на несчастную левую руку, которую уже переставал чувствовать. — Всё, чего я хотел — получить информацию. — Информации ОВМ было мало?.. Нет, вам лучше прекратить, господин президент, — её тон внезапно сменился на более мягкий, — если не хотите расстаться с рукой. Руфус ненадолго замер, как перед последним рывком, а потом пораженчески опустил голову, пытаясь хотя бы прижаться лбом к дощатой поверхности, но и этого нынешнее положение не дозволяло; потому он лишь уныло смотрел на узор, сложенный на полу выбившимися тонкими прядями. — ОВМ не знает того, что известно мне. Скрипя зубами, Шинра рассказал ей про свое небольшое расследование. Говорил он глухо, отрывисто, не стараясь даже скрыть своего презрения, так внезапно вросшего в образ Тифы. Рассказал мужчина и о том, что вся путаница началась с маленького доноса Шелке Руи, которому поспешили поверить, и что именно так мисс Локхарт оказалась под подозрением. Особенно обидно было за то, что Руфус во время рассказа не мог взглянуть на девушку — не столько физически, сколько из соображений уязвленной гордыни. Завершил он свою речь словами: — В том, что вы настоящая Тифа Локхарт, я уже не сомневаюсь. Ненадолго в комнате воцарилось молчание. Закончив свой рассказ, Руфус устало выдохнул и снова попытался перевернуться — хотя бы на спину. Попытка закономерно не увенчалась успехом, и, едва поворачивая затекшую шею, он взглянул на Тифу. Ту по-прежнему била мелкая дрожь, которая была тем заметнее, чем спокойнее и молчаливей становилась девушка. Случаи массовых галлюцинаций на Восточном континенте, по всей видимости, были для неё новостью. — Кто напал на Клауда? — Тифа пошатываясь подошла к кровати — его кровати! — и присела. — Что значит — «настоящая Тифа Локхарт»? Руфус сделал последний рывок и — о чудо! — сменил, наконец, положение, получив возможность созерцать потолок; казалось, никогда он не был так рад подобному виду. Левое предплечье все еще не чувствовалось, хотя ожидаемое покалывание уже знаменовало целость и невредимость многострадальной руки. Мисс Локхарт, однако, этого и не заметила: взгляд её стал туманным, и сама она едва держалась в сидячем положении. «Растратила всю силу, пока пыталась меня проучить», — высокомерно думал Шинра, возвращая былое спокойствие. — Весь разговор записан, — он кивнул головой в сторону стола с аппаратурой, — пожалуйста. Тифа медленно приподнялась. Чтобы не потерять равновесие, шла она медленно и то и дело находила что-нибудь, на что могла опереться, наваливаясь всем телом на очередную стену или тумбу. Руфус уже начал беспокоиться, что мисс Локхарт потеряет сознание и некому будет освободить его, но девушка сумела дойти до стола и, чуть отдохнув, взялась за аппаратуру, надевая наушники. Шинре было весьма интересно, что будет дальше, так что он стал вслушиваться, затаив дыхание, в малейшие звуки, раздававшиеся в комнате; долго еще мужчина вспоминал этот миг как нечто сакральное, полное необъяснимой тайны — кажется, кровь тогда слишком уж в голову ударила. Вот он слышит собственный голос; вот Страйф просит об одолжении — и у Тифы перехватывает дыхание, глаза расширяются то ли от удивления, то ли от ужаса, и впервые за этот вечер Руфус видит в ней что-то кроме ожесточенного спокойствия — что-то, что делает её похожей на прежнюю себя. О эти извечные разговоры! Когда, сколько раз, в каких пропорциях и при каких условиях должен и может измениться человек? Руфус презирал подобные темы для беседы и только сквозь зубы мог деланно, с выверенной профессиональной улыбкой отвечать, что стал совершенно другим человеком — просто потому, что прежний его облик перестал эффективно работать. Прошлое, считал он, тянется за человеком, как шлейф, — и невозможно отказаться от его наследия; события ткут новые полотна, но если назвать их другими — разрушатся причинно-следственные связи. Шинра наблюдал, как Тифа меняется в лице, и в который раз убеждался в этом. Громкий стук прервал его размышления: Тифа бросила наушники на стол, вцепляясь напряженными пальцами в деревянную поверхность; дрожь усилилась, и Руфус уже всерьез испугался, что так и останется лежать на полу до следующего дня. Тем не менее, девушка вновь собралась с силами и быстрыми шагами приблизилась к Шинре. Мгновение — и тот уже чувствовал, как она лезет в карманы пиджака и вытаскивает его мобильный телефон. С той неистовой силой, которая, похоже, вновь вернулась к девушке, Тифа буквально вдавила нужные кнопки и стала терпеливо ждать соединения. Вновь вернулось то раздражение, которое изменяло её лицо до неузнаваемости. Руфус слышал, как вежливый голос пытался втолковать ей, что абонент недоступен. — Клауд, — едва дождавшись сигнала, тихо сказала Тифа и смолкла ненадолго. — Я больше ничего не понимаю. Со мной всё в порядке, надеюсь, с тобой тоже. Она закончила вызов и бросила телефон на кровать. Руфус, наблюдавший за её действиями запрокинув голову, смотрелся сейчас довольно комично. — И это всё? — удивленно спросил Шинра, продолжая своё пристальное наблюдение. — Это всё, что вы можете ему сказать. — При встрече скажу больше, — Тифа присела рядом с Руфусом. Её руки подхватили его плечи и добрались до спинки стула. — Я узнала даже больше, чем хотела. Мужчина едва заметно поёжился от очередного прикосновения, — такого рода действия он никогда не любил — и уже через несколько мгновений Шинру поставили на место. Тифа бросила на кровать, рядом с телефоном, маленький ножик. «Нарочно отодвинула подальше от кровати», — подумалось мужчине. Он понял, что девушка собралась уходить. — Знаете, мисс Локхарт, — Руфус облизнул пересохшие губы, — в порту вам сейчас будут не рады. — А мне корабль не потребуется, — это были последние слова, которые он услышал перед звуком закрывающейся двери. Благоразумно решив не терять времени даром, Шинра начал своё поползновение к кровати, чуть ли не прыгая вместе со стулом. Прическа его окончательно испортилась, и всё бы было хорошо, если бы пряди не падали на глаза. Руфус, впрочем, был рад, что снова мог чувствовать левую руку — вообще уход Тифы подействовал на него подбадривающе. «Черт возьми, я любой ценой должен узнать, куда и как она отправится!» — примерно такая мотивация вертелась у него в голове. Корабль ей, видите ли, не нужен. Ну не полетит же она, помилуйте… Руфус как раз оттолкнулся в сторону кровати, чтобы захватить сокровенный нож, когда его посетила неприятная догадка. Потеряв равновесие, он почти упал, но упёрся локтями в жесткий матрац — как же он обрадовался тогда, что матрац жесткий! — и собрался с силами, чтобы начать своё восхождение до заветного колюще-режущего предмета. Локхарт вознамерилась угнать его вертолёт! Нет, это просто поразительная наглость. Шинра чуть надавил на матрац, надеясь лишь, что ножик упадет не лезвием вниз. Ножик действительно упал ему в руки, но радость победы над обстоятельствами омрачила легкая боль в пальцах. «Всё-таки лезвием вниз», — с мрачным удовлетворением подметил мужчина. Ленту клейкого пластика пилил он довольно долго, успокаивая себя лишь тем, что Локхарт еще предстоит узнать, где находится вертолет, и найти пилота. В Коста дель Соль, конечно, не было проблемой отыскать нужного человека, но время всё же требовалось. Благостную тишину, сопровождаемую лишь медитативным распиливанием связующих оков, взрезал звонок. Руфус от неожиданности вздрогнул и чуть не выронил нож, в последнее мгновение вцепившись пальцами в ставшее липким холодное лезвие. Если он не порезался, когда ловил этот треклятый ножик в первый раз, то точно порезался сейчас. От мыслей о том, каким был бы его путь к спасению, урони он этот предмет, кровь прилила к голове. И всё же телефон звонил, посылая по кровати легкую вибрацию. Настойчивость звонившего заставила мужчину пилить быстрее, даром что Руфус догадывался, кто это был: Клауд, наверное, пребывал в замешательстве. Мысль сменилась следующей: а в каком тогда замешательстве будут Турки? Если их не предупредить… Звонок прекратился. Руфус в раздражении стиснул зубы, заставляя себя нажимать на ленты с большей силой, вдавливать проклятое оружие как можно глубже. Пальцы сводило от неестественного положения и перенапряжения, но Шинра продолжал. Легкий звук — будто где-то тихо-тихо лопнул шарик: немилосердный скотч наконец поддался, и Руфус победно развел руки в стороны; пальцы еще какое-то время не слушались, но в целом он чувствовал себя превосходно. Полностью освободиться не составило такого же титанического труда, вскоре мужчина уже разглядывал информационное сообщение о пропущенном вызове и наличии одного голосового послания. К его удивлению, звонил не Клауд — Цон. Волнение, до того сидевшее в душе камнем, пустило корни и обступило разум. Шинра не стал медлить с оставленным сообщением. «…Не пользуйся вертолетом, слышишь? Икэй Корнуолл — один из них…» Хоровое «Что?!» на фоне он даже не воспринял: новость была настолько внезапной, что Шинра на автомате набрал номер подчиненного, с неподдельным волнением ожидая ответа. Его почти не удивило отсутствие сигнала, по поводу которого извинялся оператор — но всё это не на шутку Руфуса встревожило. В горле пересохло. Тут же, словно поджидавшая своей очереди, навалилась еще одна новость, которая до этого беспокоила мужчину. — Локхарт!.. — он вскрикнул так громко, что услышал отголоски собственного восклицания. Шинра кинулся к комоду, где хранился запасной пистолет, на ходу втиснул мобильный в карман и, оглядев на прощание беспорядок, устроенный в комнате, помчался прочь из этого злосчастного — и вовсе не безопасного, отметила его параноическая сторона — дома.