Благие намерения

Когда белый свет рассеялся, отступил и жар, охвативший всё тело, мешавший двигаться. Небо со стороны церкви уже бледнело предрассветными сумерками; слышно было чириканье птиц, единственных постоянных обитателей этого города; холод слегка покалывал кожу, которая, казалось, вмиг обрела невероятную чувствительность. Ноги еле слушались, идти было больно. Как могло выйти, чтобы человек пришел в себя стоя, если…? «Опять случилось», — пришла рассеянная мысль. Наверное, лучше не знать, почему в животе что-то ровно и мелко вибрировало, лучше не знать, почему мерещится то алое свечение, которое преследовало в бреду. По дороге к зданию приближались две фигуры. Шли не торопясь, словно на встречу со старым другом. Оба мужчины. Черты лиц расплывались, но она все-таки попыталась сосредоточиться, рассмотреть этих людей, ведь затуманенный разум подсказывал: по Мидгару не гуляют ночью — только не после Дипграунда. Прохожие, по всей видимости, приметили её: один из них махнул рукой в эту сторону. Зашагали быстрее. Те несколько шагов, что на первых порах дались с большим трудом, преодолены были в обратную сторону с удивительной легкостью. — Ну и каково, Тифа Локхарт? — послышалось за спиной, но ещё достаточно далеко. Шаг она ускорила и вот-вот побежала бы — за руку больно схватили. Это был один из двух мужчин, и каким образом он… тонкие иглы страха впились в тело от затылка и по всему позвоночнику. — Мы пойдем или мирно, или не очень, — говорил второй, тоже успевший подобраться поближе. Второго она знала. Этот вкрадчивый голос, почтительные манеры, вежливая непреходящая улыбка — всё это словно повторялось тысячи раз, въелось в память так, что не выжечь. — Домини, — имя сошло с губ бессильным выдохом. — Я… опять это сделала? Тот легко сощурился, будто пытался что-то подсчитать, и переглянулся со спутником. Ей тоже пришлось посмотреть на незнакомца: очень острое лицо — нос, подбородок, линия рта — и по-ястребиному цепкий взгляд, рыжие короткие волосы, бледно-голубые, почти белесые глаза. Из-под пол странного кожаного плаща виднелся эфес какой-то шпаги. Неужели это… — Ты сделала гораздо больше, чем думаешь, — Домини по-отечески погладил девушку по волосам. — Намного больше. — Кто этот человек? Мужчина изобразил удивление, снова переглядываясь со своим знакомым. Его поглаживания прекратились, и девушка не на шутку встревожилась, прикидывая, могла ли она знать этого странного молчаливого спутника. Воздух стал густым от напряжения, чувствовалось, как всё плывет под ногами. Нет, нужно приказать себе сосредоточиться: сейчас хладнокровие нужно как никогда. — Генезис Рапсодос, — проговорил вдруг незнакомец и, к удивлению девушки, легко поклонился, — Солдат Первого Класса. Для меня честь встретиться с вами. — Боюсь, Генезис, мы ошиблись. Рука, до того покоившаяся на её макушке, молниеносно скользнула к шее, легкими прикосновениями расчерчивая известный ему одному узор. Едва ощутимые касания раздражали без того чувствительную кожу, нагоняя всё большее беспокойство. — Поэтому я попрошу вас… Об одолжении, как мы и оговаривали, — Домини небрежно оттолкнул её и сам отступил. На этот раз руки резко и больно заломили за спину, и тогда уже ей стало понятно, что всё кончено. Она чувствовала горячее дыхание своего палача на затылке, распалявшее в ней очередную волну бессильной ярости — сколько их уже было за последние несколько месяцев? О каком хладнокровии вообще можно было думать? — Ты!.. — с надрывом выкрикнула девушка. — Ты-ты-ты-ты-ты!.. Сволочь! Тварь! Домини безучастно смотрел на её отчаянные попытки освободиться, сопровождаемые ругательствами и проклятьями; казалось, такая резкая перемена его совершенно не смутила. Слова вырывались из неё подобно ярким сгусткам, злость, которую так старались уберечь, теперь расточительно выходила наружу. И ему это нравилось. — Люблю честных людей, — без тени улыбки ответил Домини, продолжая бесстрастно наблюдать за её метаниями. — Мне уже показалось, что ты решила нас обмануть. Эти слова только раззадорили её. Продолжая дергаться в странных объятьях Рапсодоса, она выкрикнула еще громче и отчаяннее, чем прежде: — Честных!.. В самом деле?!.. — пленница задыхалась от напора невысказанных слов. — Сколько ты работал на Шинру? Десять лет? Двадцать? Чертов лицемер!.. Её рана снова засветилась ярко-красным, и то ли пораженный Генезис ослабил хват, то ли вновь к девушке вернулись те невероятные силы, которые мерещились ей в галлюцинациях — но уже через несколько секунд Домини повалился на землю, увлекая её за собой. Он чувствовал, с какой неистовостью пытаются сжать его шею, и понимал, что вскоре ситуация может выйти из-под контроля, но ничего не делал. Ему что-то известно. Чего он ждет? Такие мысли посещали её, пока не стала ощущаться, наконец, резкая нехватка воздуха: скорее всего, Рапсодос набросился сзади и пытался помочь Домини. Его ногти больно впивались в кожу, и чем больше сил она прикладывала, тем труднее было дышать. Но когда сознание уже почти покинуло её, случилось то, что никак не поддавалось объяснению. Ещё одна пара рук подхватила её за плечи, оттаскивая от задыхавшегося Домини. И в тот миг, когда до него уже невозможно было дотянуться, тяжесть в шее исчезла, как исчезли и царапающие движения. Воздух спасительной волной ударил в легкие, перед глазами потемнело. Используя схватившего её человека (скорее всего, это был Генезис), как опору, девушка жадно глотала ртом воздух, чувствуя, как больно сжимаются на предплечьях пальцы, облаченные в холодную кожу перчаток. «Перчаток?..» Действительно, Рапсодос был в перчатках. Тогда кто пытался её задушить? — Генезис, пожалуйста, — произнес Домини, делая слабую попытку подняться. — Вы знаете, что делать. Она тоже знала, что сейчас будет. Голос сорвался на крик, самый отчаянный крик, на который она была способна. — Нет… Нет! Не надо! — Генезис… — Пожалуйста!.. Рапсодос с профессиональной легкостью Солдата молниеносно обхватил одной рукой её плечи, другой схватился за подбородок — и в тишине наступающего утра раздался характерный хруст. Вмиг прекратившее сопротивление тело обмякло в руках Генезиса, глаза закатились, лицо, словно в упрёк, исказила так и не услышанная мольба. Домини тем временем поднялся и подошел поближе, заглядывая в безжизненные глаза их жертвы. — Я же… говорил… — он всё еще пытался отдышаться, прикрывая расцарапанное горло. — Идёмте. Генезис коротко кивнул, не отрывая взгляда от тела девушки в руках, и подхватил её, осторожно, будто боялся разбудить. Его спутник отвернулся и пошел по дороге, навстречу дотлевавшей ночи, и до него донеслось тихое, мелодичное: — И Дар её уж тут.

***

Через несколько часов многострадальную церковь снова потревожили. Солнце уже выглянуло из-за внушительной горы мусора, когда-то гордо носившей звание мидгарской стены, вплетая в тусклый запустелый город-призрак золотые тесёмки, наполняя изумрудным светом просыпающиеся растения. Это было то утро, когда руины не напоминали о былом величии, а мирно отдыхали под покровом забвения. Тем не менее, не все соглашались оставить злополучный Мидгар в покое, и в числе их было четверо человек: двое солдат в форме ОВМ и двое гражданских, одного из которых любой рядовой бы распознал как Рива Туэсти, а второго бы представили как… — Икэй, — обратился Рив, остановившись у полуразрушенных дверей. — Вряд ли нам удастся зайти здесь. Его спутник в этот день был особенно задумчив. Он лишь кивнул и пошел вдоль стены здания в надежде найти другой вход. Тифа ускользала всё дальше. Если не придумать, как её поймать — пиши пропало. К тому же, он серьёзно запаниковал насчет этого треклятого вертолета: зачем им было возвращаться? Рив знал дорогу, судя по уверенности, с которой он двигался в сторону полуразрушенной стены. Действительно: пройти было можно. Корнуолл никогда тут раньше не был, потому пребывал в легком недоумении от особого отношения к этому месту Туэсти: когда пришла весть о бесчинствах в Пятом секторе возле этой обветшалой церквушки, парень понял, что здание что-то значит для главы ОВМ. Что именно — Икэй не понимал… до тех пор, пока бригада не очутилась лицом к лицу с колоннадой противоположной стены. В воздухе висели, плавно колыхаясь, золотинки света, зажигавшие в старинном камне удивительные картины. Набежавшие облака рисовали причудливые тени на узеньких окошках и массивных балках. Икэй понимал, что церкви этой не больше тридцати-сорока лет, но ощущение древности её духа, сакральности тех событий, что она в себе вместила, становилось тем сильнее, чем ближе подходил он, ведомый непостижимой силой. Даже издалека Корнуоллу показалось, что воздух внутри гуще, чем снаружи, и всё больше он в этом убеждался. Под порывом ветра мягко шелестели лепесточки нежно-белых и матово-желтых лилий, спрятанных в сочно-зелёной траве; играла бликами небесно-голубая поверхность воды, нашептывая свою неслышную песню, сливаясь с говором цветов на полянке. От всей этой картины у Икэя захватило дух, и он впервые за несколько месяцев забыл обо всём, и захотел ворваться в это царство покоя, и захотел уснуть в окружении той благодати, которую дарило это чудное место. — Господь всемогущий, — выдохнул Туэсти, нарушая заклятье. Корнуолл взглянул на своего начальника: похоже, тот был совсем не согласен с теми чувствами, что объяли Икэя подобно ласковым рукам матери, — наоборот, он был чем-то огорчен, напряжен. Это привлекло внимание блондина, и он окинул мужчину пристальным взглядом. Одежда его была несвежа и смята, будто он носил её несколько дней не снимая, волосы чуть растрепаны, глаза болезненно прищурены; странным штрихом в этой картине ему показался белый лоскуток, выбивавшийся из-под воротника, на поверку оказавшийся бинтом. Что это с ним случилось этой ночью? Поранился? Где? — Рив?.. Тот, словно чем-то обозленный, начал пробираться через завалы, желая попасть внутрь. Другим участникам группы ничего не оставалось, как молча последовать за ним. Через несколько минут карабканья они пробрались в церковь, и тут Корнуолл понял, что привлекло чуткое внимание Туэсти: у подножья одного из завалов, с другой его стороны чернело что-то кожаное, похожее на ботинок. Когда Рив подобрался поближе, из него вырвался приглушенный стон. Поспешивший на подмогу Икэй едва не воскликнул от удивления: за горой каменного мусора, приваленный несколькими некрупными булыжниками, недвижно лежал не кто иной, как Клауд Страйф. Тот самый Клауд, который упорно молчал о Тифе, тот самый Клауд, которого Корнуолл почти уважал. Невозможно было сказать, что выражало в тот момент лицо Туэсти; казалось, эта находка придавила его к земле так же, как камни придавили тело Страйфа. — Н-нам нужны носилки! — нарушил эту неловкую тишину Корнуолл, бросаясь к Клауду и пытаясь разобрать каменную ловушку. Один за другим кусочки этой опасной мозаики исчезали, и Корнуолл странным образом чувствовал, что не Страйфа вовсе освобождает — а себя. Это заставило его работать быстрее, и когда на подмогу пришли двое парней — от завалов ничего не осталось. Икэй кинул расторопный взгляд за спину: Рив так и оставался неподвижным. Да что с ним такое? Неужели… неужели этот порыв Корнуолла заставил Туэсти что-то подозревать? Он ведь уже давно не предпринимал никаких шагов по поиску Локхарт или Валентайна — может быть, он что-то знает? Волны паники с привычной настойчивостью наступили на блондина. Растерянность заставила рассудок задавать вопросы. Где же Ансем, когда он так нужен? На помощь Домини Икэй и рассчитывать не мог — как можно рассчитывать на человека, которого никогда не видел? — но Ансем столько для него сделал, так что естественными были мысли о таком отчаянном желании поддержки. — Мистер Туэсти? — позвал он наконец, делая всё возможное, чтобы голос не дрожал. — Рив! Мужчина словно вышел из транса; взгляд его обрел осмысленность, а лицо исказило вполне человеческое чувство… но что это было за чувство! Он ожидал увидеть тень расстройства, горечь раскаяния, злобную сосредоточенность… но никак не разочарование. Это было так странно, так необъяснимо, что даже панический страх отступил от берегов сознания Корнуолла. Клауд вдруг издал слабый стон, и всё вернулось на круги своя: секундная заминка в выражении Рива испарилась, а по ту сторону стены уже стояли солдаты с носилками. — Вы сам не свой, — нашел в себе силы Икэй, провожая Страйфа сосредоточенным взглядом. — С вами что-то случилось? Я заметил у вас повязку на шее. — С утра поранился, когда брился, — почти прошептал глава ОВМ и, видимо, решил сменить тему: — Никогда не думал… что всё окажется вот так. Что здесь… могло произойти? Корнуолл покачал головой, выражая безмолвное согласие с необъяснимостью произошедшего, и зашагал в сторону заваленного входа, завороженно осматривая здание. Поначалу он думал, что подобная разруха тут царила уже не одно десятилетие, но мелкие детали — те детали, которым он не мог найти объяснения, — подсказывали, что очередной удар эта странная церковь приняла на себя совсем недавно. — Страйф с кем-то сражался, — подытожил Корнуолл скорее для себя, чем для Рива. — И проиграл. Икэй уже достиг первого из рядов скамей, заметно поредевших и тем напоминавших беззубый рот старика. Словно что-то в голове щелкнуло — и парень обернулся, доверившись смутному воспоминанию: действительно, в горе мусора, у которой нашли Клауда, лежала одна из этих скамеек, массивных дубовых скамеек. «Какое чудовище это сделало?» — царапалось в голове у Корнуолла. Он был уверен, что Туэсти придерживался похожего мнения. Блондин продолжил своё движение к пострадавшему больше остального входу, чувствуя усилившийся запах пыли, туманно застилавшей видимость. Еще один ряд — и его взору предстала серая тряпичная подстилка, на которой кучей лежали окровавленные бинты. Эта находка заставила Икэя приблизиться и внимательно осмотреть окрестности. То ли удача была на его стороне, то ли интуиция сегодня была особенно острой — но взгляд зацепил маленький предмет, чуть выглядывавший из-под скамьи. Он наклонился и поднял странную находку: аккумуляторная батарейка. Скорее всего, от мобильного телефона Страйфа. Охотничий азарт, так внезапно охвативший Икэя, заставил встать на колени и ползать вдоль скамьи. Одной рукой ощупывая пыльный пол, Корнуолл другой рукой сжимал сокровенную батарейку, будто это была самая большая находка всей его жизни. И вот пальцы нащупали пластмассу сотового, и парень с триумфом достал заветный предмет, второпях уже пытаясь вставить аккумулятор. Корнуолл на всякий случай воровато оглянулся — но Риву как будто не было до него дела. Телефон был почти заряжен и работал корректно, но сердце забиться чаще заставило не это — одно непрочитанное голосовое сообщение… От Руфуса? Икэй автоматически нажал на журнал звонков. Исходящий. Шинре. Как раз в то время, когда сработал датчик движения на вертолете. Общая картина ускользала от Корнуолла, но эти мелкие детали соткали из себя объяснение внезапному отлету одного из аппаратов. «Клауд…» Только после того, как он услышал этот голос, услышал это слово — всё встало на свои места. Конечно, далеко Локхарт уйти не могла, конечно, ей логично было бы объединить с Шинрой усилия — но этому простому обращению удалось повергнуть Корнуолла в легкий, почти эйфорический шок. «Я уже ничего не понимаю. Со мной все в порядке, надеюсь, с тобой тоже». Икэй с силой сжал мобильный, так что корпус заскрипел. Эта Локхарт принесла им всем столько проблем. Даже Страйфу она принесла больше хлопот, чем пользы. — Ничего, — тихо процедил Корнуолл. — Скоро ты сама ко мне приползешь. Недолго тебе осталось.