***
Цон и Руд синхронно рванулись в коридор. В кромешной темноте, внезапно заполнившей всё вокруг, предметы окружения, казалось, нарочно сбились в кучу, чтобы замедлить ход. Сквозь собственный топот и грохот были удивительно слышны тяжелые шаги и угрожающее рычание пилы. Крик, однако, стих достаточно быстро, посеяв холодный страх в сердцах обоих. Когда они всё же вырвались из комнаты, вновь зажегся свет, оставив после себя звенящую тишину… и пугающую пустоту. — Елена! — Цон первым же делом поспешил туда, где должна была стоять девушка. — Елена! Подоспевший следом Руд быстро осмотрел окружение. Если бы Елена не пропала — он готов был признать, что ничего не случилось… Но Елена пропала, а окно в конце коридора смотрело на Турков незастекленной чернотой. — Проклятье… Следующие поиски — что в доме, что за его пределами — успехов не принесли, и, подавленные неудачей, они направились к манящим огонькам других зданий, не переставая время от времени кликать Елену. Природа продолжала хранить незримое молчание — лишь ветряки вдоль дороги зловеще поскрипывали обветшалыми деревянными лопастями и тихо журчала вода где-то поблизости. — Смотри! — нехарактерно громко воскликнул Руд. Цон поднял голову. Исчезли облака — осталась лишь огромная луна, желтым диском укрывавшая полнеба. Казалось, она была так близко, что столкновения не избежать, и вновь холодком по спине обоих пробежала схожая, жуткая мысль. — Совсем как Метеор, — задумчиво, зачарованно пробормотал Цон. Миг колдовской встречи с жутким небесным светилом завершился, и прерванные поиски продолжились. Но теперь, когда над головами нависал громадный глаз луны — луны ли? — становилось ещё более тревожно. Уже при подходе к площади Руд вновь обратился к напарнику: — Это не Банора. Цон напряженно посмотрел на него, позавидовав неизменным темным очкам. С другой стороны, устало подумал мужчина, трудно что-то разглядеть в такой-то тьме. — Не Банора, — согласился он легко и будто бы непринужденно. — И мы не в горах у Мидгара. — Точно. Руд как-то обреченно кивнул и продолжил путь. Журчание становилось всё различимее, и вскоре их глазам предстал источник. Площадь представляла собой большой каменистый круг; сквозь кладку кое-где пробивалась трава, а большую часть вовсе замело песком. Местность эта освещалась полукружием желтых окон, бросавших столпы света к центру, где возвысился причудливый фонтан, совершенно не похожий на тот, что стоял в Баноре. Посреди каменного бассейна с водой стояла фигура, отдаленно напоминавшая человека в просторной робе. Из-за своего одеяния силуэт мог показаться мешком или бессмысленным нагромождением камней, но верхняя часть имела характерные отметины, походя на голову, покрытую капюшоном. Глаза и рот представляли собой отверстия, из черных глубин которых ключом била вода. — Обойдем все дома, — Цон демонстративно отвернулся от жуткой скульптуры. Руд тоже решил не обсуждать увиденное. Всего на площади стояло пять домов. Было решено разделиться, чтобы ускорить поиски, и негласно повисло стремление быть предельно осторожными. Чем бы ни было то, что похитило Елену — это нечто могло вернуться в любой момент… в любое место, быть может. Поиски в одиночку, впрочем, плодов не принесли. И Руд, и Цон осмотрели по два дома, но и этого хватило, чтобы заметить одну странную деталь. Всё было совершенно одинаковым: убранство комнат, расстановка мебели, даже безликие рамки от фотографий и немногочисленные пустяки на полках. Цон попробовал выключить свет в одном из домов — безрезультатно. Похоже, освещение здесь загоралось и гасло лишь тогда, когда это было нужно — и Турк с содроганием вспомнил, как исчезла Елена. Обстановка становилась всё более напряженной: временами то на одного, то на другого накатывал неодолимый страх, нелюдимое ожидание, что свет снова погаснет, но тот всё горел, ровной желтизной озаряя самые обыкновенные, одинаковые комнаты. Временами им даже хотелось, чтобы стало темно — чем дальше был эпизод в доме Генезиса, тем неизбежнее казалась новая встреча с неизвестным врагом. Немало времени прошло, прежде чем двое вновь встретились на площади. — Ничего? — осторожно поинтересовался Руд. Цон покачал головой, и коллега, глубоко выдохнув от облегчения, повторил движение. Они стояли у последнего дома, который решили обследовать вместе. Цон дернул уголком губ, пытаясь подбадривающе улыбнуться, и вместе Турки направились в строение, не предвещавшее беды. Но едва Руд переступил порог, как услышал полный сомнения голос Цона: — Это дом Анджила. Мужчина быстро сверкнул очками в сторону напарника, поворачивая голову и тем самым открывая обзор. После всего случившегося Цон уверился, что дальнейшими странностями этого злосчастного места его не удивить, но представшая картина заставила Турка пересмотреть свое решение. На полу спиной к вошедшим лежала женщина; руки её были простёрты вперед, словно она пыталась за что-то уцепиться. Видимых ранений, следов крови — ничего не было, и лишь нахмурившееся лицо говорило о боли, что она стерпела. Тонкие строгие черты носили оттенок поразительной знакомости, а короткие смольно-черные волосы, двумя широкими прядями обрамлявшие лицо, лишь усиливали беспокойное впечатление. — Доктор Хьюли, — у Цона от неожиданности сел голос. — Джиллиан! Первым делом, конечно же, Цон и Руд попытались ей помочь: склонившись над несчастной, они попробовали перевернуть женщину на спину, но лишь дотронулись до тела — поняли, что подобная твердость плоти не присуща человеку. Да, кожа была холодной, твердой и на ощупь напоминала фарфор. Более того: поднять тело им так и не удалось, словно архитектор замыслил её одним целым со злосчастным домом. И это впечатление осталось бы таковым — в такой-то ситуации, при таких-то обстоятельствах — если бы Руд не заметил в плотно сжатой руке знакомые страницы. Их на удивление легко оказалось вытащить, что поселило ещё большее беспокойство. Цон без слов принял находку, бегло просматривая исписанные знакомым почерком листки бумаги. — Возможно, он снова придет, когда мы дочитаем, — Руд выглядел донельзя угрюмо. — Сначала осмотрим дом, — губы сжались в тонкую линию. — Если ничего нет… — он достал из внутреннего кармана пиджака знакомый ежедневник, — будем читать с самого начала. Осмотр действительно не привнес ничего нового — кроме найденной в спальне горы писем, схожих с теми, что лежали в бюро у Рапсодоса, таких же пустых внутри и так же подписанных на его имя — лишь с припиской «Дом Хьюли». В душе имея скрытую неприязнь к этим письмам — связанную, по-видимому, с исчезновением Елены, — Руд и Цон спустились обратно и в компании не то статуи, не то живого существа принялись, наконец, за изучение странного дневника.***
Без сомнения, это моя комната. Всё, что я помнил о ней — таким и осталось. Но почему мне суждено было оказаться именно здесь? Может быть, всё вокруг — сон. Может быть, сном было всё до этого момента. Иногда кажется, что я умер. Смерть довольно часто виделась мне заслуженным наказанием за прегрешения перед Потоком — перед Ней — но видение… Богиня отвергла меня, излечила меня, оставив доживать свой век. Всё спуталось. … Куда бы я ни шел, всегда возвращаюсь в эту долину. Кажется, из этой Баноры нет выхода. … Я потерял счет времени. Мне не холодно, не голодно, меня не клонит в сон. Поначалу опасался, что умру от истощения, но не замечаю за собой никаких изменений. Единственное доступное мне занятие — вести этот дневник. Размышления начинают надоедать, а потому рано или поздно они найдут выход на этих страницах. … Зачем он это делает?! Зачем? Письма продолжают приходить. Скоро не хватит места. Иногда хочется развести огонь и всё сжечь. У входной двери начали появляться книги. Стемнело. … Теперь я уверенно могу сказать, что пребывание моё здесь разделилось на две части. Всё время думая, что книги и письма — его рук дело, я и не подозревал, насколько лично всё, что происходит. Я зашел в дом своего друга и увидел… Стало тошно. Раньше казалось, что он заставляет меня вспоминать, но эпизод в том доме доказал обратное. Когда она поднялась, когда заговорила со мной — тогда я понял: безумие нельзя разделить. Это состояние целиком и полностью моё, и подобное изгнание — кто знает, закончится ли оно когда-нибудь? Я больше в этом не уверен. Но иногда думаю, что я здесь не один. Как существо, что не терпит одиночества, и боюсь и жажду встречи с другими. Возможно, всё это я пишу в надежде, что кто-то найдет и прочитает записи. И если так, попробую начать сначала. Не буду распространяться о причинах моего заточения — всё забудется, ведь даже время здесь идет по-иному, и вовсе неважно будет, кем я был. Не знаю, как можно сюда попасть; единственное, что помню — что-то синеватое, ослепительное. Следующий миг — и я уже здесь. Эту долину нельзя покинуть. Где бы вы ни находились — если попали сюда, не надейтесь вернуться, ибо это не Гайя. Нет на всей Планете такого места. Вам не захочется ни есть, ни спать. Меня терзают некоторые сомнения по поводу возможности умереть — дело в том, что я придерживаюсь вполне однозначного мнения о собственной смерти. Всё, что здесь творится — не чьи-то происки. Ваши тайны, страхи, сожаления, чаяния — всё здесь. Если вы уверены в собственности очередного порождения — будь то булыжник на дороге или выросшее из ниоткуда дерево — в ваших же силах остановить его, удержать. Но не искоренить. Я почти научился жить в согласии с самим собой. Быть может, цель этого места в том и состоит.***
Хоть было и душно, но ужасно холодно. Елена даже пожалела о том, что разревелась, как маленькая девочка: теперь даже и лицо утереть не получалось. Дышать еще можно, но девушка чувствовала, что скоро всё поменяется. Как только мысль эта пришла ей в голову, руки сами собой забарабанили по крышке, и теперь на помощь пришли ноги. — Эй! Кто-нибудь! — голос зазвучал тверже, увереннее. — Выпустите, пожалуйста! Сколько длилась новая волна боевого духа — девушка не знала. Но и этому заряду бодрости пришел конец. Елена пораженчески выдохнула, намереваясь вновь собраться с силами… Ей послышалось? Совсем рядом, как ей казалось, скрипнула дверь. Тяжелая массивная дверь, подсказывало чутье. Может быть, это её воображение? Надежда крепкой пружинкой распрямилась где-то внутри. Если здесь есть дверь — её не закопали в землю, верно? Значит, шанс еще есть!.. Охваченная безудержной эйфорией, Елена чуть не завопила от облегчения, чуть не застучала по стенкам своей темницы, чтобы привлечь внимание. К счастью, то короткое время, что она провела в компании своих коллег, заставило её сдержаться. И прислушаться. Шаги. Настолько медленные, неторопливые, что иной раз девушка сомневалась — идет ли кто-нибудь вообще. Каждый шаг отдавался жутким характерным хлюпаньем, словно конечности шедшего растекались по полу. Удивительно: какие-то мгновения назад она отдала бы что угодно, лишь бы выбраться отсюда, но теперь… теперь ей совсем не хотелось, чтобы этот вошедший хоть на каплю к ней приблизился. Следующий шаг раздался так громко, словно кто-то не просто прошел рядом — наступил на крышку. Елена отчаянно прикусила губы, онемевшими пальцами пытаясь нащупать пистолет. Еще один шаг — ещё ближе. У девушки на глазах выступили слезы парализующего ужаса. Когда кто-то начал с противным призвуком скрести по стенке, ей стоило всей силы воли не закричать. Пистолет она всё-таки нащупала: к счастью, странное существо не потрудилось отобрать оружие… что оно преследовало? «Мама… папа… Эмма!» — Елена судорожно вдыхала и выдыхала, заставляя себя двигаться. Скрежещущие звуки усилились. Когда казалось уже, что когти вот-вот пробьют стенки и обивку, когда девушка сняла пистолет с предохранителя, а её указательный палец отбивал панические сообщения на спусковом крючке, раздался громкий хлопок и звук разбивания сгустков о внешние стенки. Её отбросило в сторону — кажется, гроб стоял на каком-то постаменте, — и, перевернувшись, девушка упала на землю, гремя своей деревянной клеткой. Жмурясь от неудачного падения, Елена замерла, силясь не издать и звука. Снова пришло то ужасное ощущение — натягивание в струну в ожидании приговора. Время словно бы опять остановилось, лишь сердце громко стучало в ушах. К ужасу Елены, крышка заскрипела, прежде чем жалобно отлететь в сторону.***
Прочитав запутанные измышления дневника, Руд подхватил товарища за локоть, уводя из дома и закрывая дверь. Последний беглый взгляд на лежавшее на полу нечто — и Турк многозначительно посмотрел на коллегу. Тот молча поднес к глазам вырванные страницы. — …Вот вторая часть, что на листках, — Цон сглотнул, пытаясь прогнать комок в горле. — «Больше не могу…»***
Больше не могу находиться в том доме. Удушающий уют, бесконечные пополнения в коллекции — я просто закрыл за собой дверь и ушел, вырвав из дневника страницы, чтобы продолжить. Не поймите неправильно: всякий по-своему пытается укрыться от однообразия. … Это случилось внезапно. Мне будто бы померещилась молния — в таком-то месте! И головоломка почти сложилась. Скорее всего, я уже не человек — и даже не монстр во плоти. Я — упрощенная форма существования, без голода, без сна… без цели. А вокруг меня — бескрайние просторы очередной ошибки Шин-Ра. Будь ты проклят, Артур! Таким, как ты, место в аду — даже если такового не существует. Я давно хотел изложить свои размышления. Это пространство всегда меня беспокоило: недавно (до того, как попал сюда) я узнал о том, что его населяет, и в голову сама собой пришла догадка. Сеть не так проста, как мы привыкли считать. А люди — нет, создания, — умеющие слышать и слушать её голоса… Печальная ирония: похоже, Шинра так и не понял, насколько приблизился к своей безумной мечте. … Я не уверен. Та молния мне не померещилась. Странное существо, похожее на маньяка из дешевых страшилок, которые мы с Анджилом смотрели в детстве. Оно, как и та женщина, не питает ко мне симпатии, но… в отличие от всего остального, я не узнаю этот образ. И от него могу только бежать. Я уже пытался сразиться, или загнать в ловушку, или запереть — ничего. Оно появляется снова и снова, там, где его никто не ждет. Я начинаю подозревать, что желание моё исполнилось в извращенной, ужасающей манере. … Вспомнил. Об этом парне с пилой говорили многие Солдаты в Мидгаре. Он не просто персонаж какой-то ленты — это герой целого вороха городских легенд. Истории эти старше Артура Шинры, но всё ещё продолжают… продолжали ходить по свету. Жертв якобы находили прямо у дома — в заботливо выкопанной могиле. Не знаю, правда ли всё это, но хрупкий внутренний покой мне не вернуть, пока где-то ходит это существо. Всё ещё думаю, что он — не моё порождение. Чьё же?***
Цон, едва дочитал, яростно сжал листы в кулак, сминая без того помятую бумагу, смазывая чернила, которые, казалось, так и не засохли. — Могилы, Руд, — Турка мелко трясло. — У дома. — Может быть, тебе не стоит… — Или я один, или мы оба, — мужчина твердо и решительно посмотрел в сторону особняка, который, оказывается, располагался на возвышенности. Обратная дорога показалась быстрее. Возможно, потому, что теперь ни один не оглядывался и не звал Елену. Впрочем, им стоило бы оглянуться, ведь Руд, в отличие от Цона, услышал совсем тихое, отдаленное рычание цепной пилы. То самое дерево, что так заинтересовало его в свое время, вновь привлекло внимание — теперь обоих. Им стоило бы найти лопаты — но Банора услужливо отказала Туркам в простейшем орудии труда. Тем не менее, копать долго не пришлось: тонкий слой земли сам собой провалился из-под ладоней в безрадостную тьму. Мужчины переглянулись. В просвете проглядывалась каменистая поверхность, а сам подземный ход тускло освещался болезненно пурпурным цветом. — Нужна веревка… Цон не успел договорить: теперь и до него донесся рев бензопилы. Не было сомнения в личности той фигуры, что медленно и тяжело шагала по их следам. Лицо чудовища, скрытое маской, непрестанно поворачивалось по часовой стрелке, словно бы напоминая, что времени оставалось всё меньше. Руд первым протиснулся в образовавшееся отверстие; его примеру последовал Цон, но почему-то не смог спрыгнуть вниз, как и его напарник. Плечи из-за неудачного угла застряли в земляных тисках, заботливо поджидавших хозяина страшной ловушки. Турк тщетно пытался выбраться; он пытался раскопать узкую яму, сжаться еще сильнее — без толку. Драгоценное время уходило; с ним сокращалось и расстояние между «могилой» и неизвестным. — Чего тебе нужно? — вскрикнул мужчина, от отчаяния пытаясь выиграть время. — Кто ты? Таинственное существо, к его удивлению, приостановилось, словно раздумывало с ответом. В эти мгновения кто-то снизу цепко подхватил его за ноги и дернул вниз. На секунду Цон забыл, как дышать: силуэт монстра пронесся перед глазами и исчез под слоем земли. Приземление оказалось болезненным, но Руду было не до сантиментов, а потому он помог коллеге подняться, и они вместе побежали по туннелеобразному подземелью. Сиреневатое свечение странным образом исходило из самих стен. В нос забивалась зловонная сырость и затхлая пыль, так что поначалу хотелось прикрыть нос, лишь бы не вдыхать. У стен в хаотичном, лишенном логики порядке были раскиданы разнообразные кости: от человеческих до птичьих. Стараясь не обращать на это внимания, Турки продвигались всё дальше. Иногда до их ушей доносился тоскливый звон цепей на кандалах, прибитых к стенам. Цон всё никак не мог вспомнить, где видел это место — и видел ли… Чудовище, ревя бензопилой, бесшумно спрыгнуло вглубь подземелья. Впереди показались две массивных двери, обитых железом и обремененных тяжелыми черными ручками-кольцами. Та, что была правее, оказалась заколоченной всевозможными досками, вокруг которых железной змеёй струилась цепь с замком. Дверь слева, наоборот, была чуть приоткрыта, приглашая путников своим призрачным синеватым сиянием. Иллюзию выбора разрушали тяжелые шаги преследователя. Лишь вбежав и плотно закрыв за собой дверь, Турки нашли время оглядеться. Комната, в которую они попали, оказалась склепом. На постаментах стояли закрытые гробы, а у стен находились их пустые заменители. На полу была вода… оба надеялись, что это была вода, потому что здесь было кое-что еще. У одного из постаментов валялось нечто, напоминавшее две тощие кожистые ноги. Их строение и пепельно-серый цвет немо убеждали Турков, что человеку такие принадлежать не могут. Само каменное возвышение, за исключением размазанных багровых сгустков, пустовало: гроб скособочившись лежал на сыром полу; на поверхности зияли глубокие царапины от чьих-то когтей. Пила с характерным звуком вгрызлась в дерево: преследователь был совсем рядом. Первым же делом Руд и Цон подбежали к упавшему гробу и буквально снесли злосчастную крышку. Какое-то время Елена смотрела на них невидящим взглядом, вцепившись мертвой хваткой в пистолет. — Елена… — на лицах обоих Турков расплылась теплая, полная облегчения улыбка. И тогда девушка в третий раз заплакала, скривив лицо, как маленький ребенок. Мужчины помогли ей подняться, с беспокойством подмечая, какая она холодная. — Ребята… — всхлипывая, Елена прижалась к Цону, услужливо подставившему плечо. Но через несколько секунд о себе напомнил рев пилы, применявшейся по своему прямому назначению. Судя по звукам, преследователю оставалось совсем немного. Руд решительно наставил пистолет на вход, бросая через плечо: — Где-то здесь может быть Генезис! Цон отстранился от Елены и рывком приблизился к гробу, что стоял в центре. Он кивнул напарнице, и та, наспех утирая слезы, подбежала помогать. Крышка казалась тяжелее, чем у Елены, но, к счастью, со скрипом поддавалась их манипуляциям. Последний рывок — и сверхъестественная сила вздымает крышку гроба недосягаемо вверх и плавно опускает, прислоняя к одной из стен. Содержимое поразило обоих настолько, что поначалу они даже и слова не решились вымолвить. — Ну что там? — Руд продолжал смотреть на дверь: желтоватая пыль опилок уже образовывала маленькое облачко вокруг зубастого лезвия. Елена с ожиданием посмотрела на начальника. Тот вышел из оцепенения и, едва подбирая слова, ответил: — Тут… не Рапсодос лежит. Руд быстро повернулся к товарищам — и тоже ненадолго замер. — А он… живой? — почти шепотом осведомилась Елена. — Странный вопрос… к человеку в гробу, — уверил её четвертый голос, тихий и бархатистый. Кроваво-красные глаза многозначительно распахнулись, заставив троих Турков вздрогнуть. Мгновение — и человек, лежавший смирно, с кувырком взлетает в воздух, отточенным движением приземляясь на стенку у изголовья, чуть звеня золотыми пластинами на обуви. Он строго окинул взглядом присутствовавших, и всё его внимание устремилось к двери, которую старательно выпиливал странный обитатель этого мира. Потянувшись в полы своей красной накидки и вытягивая оттуда неизменное трехствольное оружие, обратился к Елене: — Он запер тебя в гробу? Девушка только и смогла, что открыть рот от удивления, поэтому за неё ответил Цон: — Да, скорее всего это был он. Что здесь происходит? Их четвертый новоиспеченный товарищ лишь виновато посмотрел на девушку: — Я… искренне прошу прощения за случившееся. Как по мановению волшебной палочки, дверь распахнулась. Преследователь, споткнувшись, ввалился в склеп и медленно осмотрелся. Красноватая вспышка — и монстр валится на землю; на его крепкой шее уже сомкнуты длинные бледные пальцы. Ещё секунда — и рёв пилы стихает. В рассеивающейся дымке остался только один. Он медленно поднялся. Лишь теперь Турки заметили, что его левая рука — еще бледнее, чем лицо — по локоть оголена, в отличие от правой, держащей оружие. Черный комбинезон на левом предплечье заканчивался рваными багровыми лохмотьями. — Полагаю, у вас много вопросов, — Винсент убрал пистолет обратно в кобуру, звеня брелком на рукояти. — У меня всего два. Что здесь делаю я и что здесь делаете вы?